Родители Грачевского в момент гибели сына находились на отдыхе в Карловых Варах. Так же как мать и отчим Иванникова, они вылетели первым же рейсом, как только им сообщили. После похорон прошло два дня. Мать Грачевского Светлана Игоревна согласилась встретиться с сотрудниками уголовного розыска. Колосов предпочел бы поговорить с ее мужем, но тот наотрез отказывался от всех контактов. Он занимал ответственный пост в МИДе и, несмотря на обрушившееся на него горе, проводил в министерстве почти все свое время.
Светлана Игоревна жила на мидовской даче в Новогорске под Химками – ехать туда было не так уж и далеко.
Дача была скромной, участок – сплошь заросшим. Светлана Игоревна Грачевская встретила его в глубоком трауре. Это была полная представительная дама с заплаканным лицом.
– Прежде чем будете обо всем расспрашивать меня, скажите, что сделали вы сами, для того чтобы найти тех, кто виноват в гибели моего сына, – это было первое, что услышал от нее Колосов еще у калитки.
– Мы нашли убийц. Теперь мы точно знаем, что это было именно убийство. И за то, что они убили вашего сына и еще троих человек, они расплатились полной мерой. Их самих отправили на тот свет.
– Кто отправил? – спросила Грачевская.
– Мы стараемся это узнать.
– Я могу вам в этом помочь – вы считаете?
– Думаю, можете.
– Я слушаю вас, молодой человек.
– Почему ваш сын ушел из дома? – спросил Колосов. – Я извиняюсь, но без таких вопросов нам никак не обойтись.
– Я понимаю. Он ушел, потому что его отец – мой муж – его выгнал.
– За что?
– Сейчас, когда Андрюши нет, все это кажется таким пустым и неважным… Но тогда мы с мужем считали, что… что эта мера наказания полезна, точнее… Господи, прости меня, что я говорю? – Светлана Игоревна прижала руки к груди. – Святой Боже, прости нас за то, что мы сделали… Надо было просто терпеть, а не ломать его… Надо было жалеть, а не наказывать… Я сейчас попытаюсь вам объяснить. Мой муж – дипломат. У него строгое понятие о чистоте репутации, в том числе и семейной. Ему казалось, что Андрей своим поведением, своими наклонностями пятнает нашу фамилию. А мальчик просто был непохож на других.
– Он был нетрадиционной ориентации? – прямо спросил Колосов.
– Да. Мужу и мне это было очень трудно понять. Мы терзали его и себя, а нам надо было просто любить его, таким, каков он есть. Если бы он не ушел, если бы жил дома с нами…
– Когда вы виделись с сыном в последний раз?
– Три месяца назад. Он снимал квартиру вместе с Сашей – сыном Верочки Иванниковой от первого брака. Я все сведения получала от нее – Андрюша после той страшной ссоры с отцом домой даже не звонил. Вера бывала у них на квартире. Я не говорила ей, что Андрей… В общем, она бы неправильно поняла.
– Ваш сын увлекался оккультизмом?
– Да. И это тоже раздражало и тревожило моего мужа. Я говорила ему – Андрюша молод и, как все молодые, подвержен крайностям. Увлечение оккультизмом, сатанизмом – это своеобразный бунт против… К сожалению, должна признать – это был его бунт против всего того, что мы пытались ему привить, на чем его воспитывали. Это был его бунт против нас, его родителей, против нашего неприятия его склонностей. Я поняла это только сейчас, потеряв его, моего мальчика, – Светлана Игоревна отвернулась. – Мы терзали его, а он… он делал нам все назло. По десять раз смотрел этот жуткий фильм про дитя дьявола, пропадал на каких-то сборищах…
– Вы знали, что он работает в аэроклубе?
– Знала – стороной. Он не брал у нас ни копейки, ему надо было на что-то жить.
– Фамилия Поповы вам знакома?
– Нет, никогда ее не слышала.
– Ваш сын употреблял наркотики?
– Не замечала, хотя на этих молодежных сборищах, тусовках все возможно.
– А вы не знаете, кто мог вовлечь его во все это – оккультизм, сатанизм? Вот у нас есть информация – вместе с Иванниковым и другими он посещал какую-то целительницу… Не могла она так негативно повлиять на…
– Сестра Анна? – Светлана Игоревна приподняла светлые брови. – Да что вы – нет, наоборот!
– Сестра Анна? Кто это такая?
– Это известный экстрасенс. Очень сильный экстрасенс. Андрюша посещал ее сеансы – они проводятся в Зеленограде во дворце культуры завода точной механики. Я узнала о ней от своей приятельницы. Ее муж работает в аппарате Госдумы. Они оба посещали сестру Анну – она убрала моей приятельнице тахикардию, а ее мужу наладила обмен веществ и вылечила простатит. Их двое – сестра Анна и ее брат, что-то вроде менеджера при ней. Он ведет эти сеансы, как настоящий шоумен. Это недешевое удовольствие – особенно индивидуальные консультации…
– Но ведь истинные целители денег не берут, – заметил Колосов.
– Сестра Анна ни у кого ничего не берет, она лечит. Денежными вопросами ведает ее брат – менеджер, но и у него ко всем разный подход. Например, Андрюша посещал эти сеансы совершенно бесплатно.
– Откуда вы знаете?
– Я знаю. Это я была инициатором, чтобы он общался с целительницей Анной. Она лечит даже наркоманов – у меня была знакомая, сын которой был наркоман. Так вот Анна вылечила его. Я считала, что… что раз уж она справляется с такими пороками, то уж наклонности Андрюши, эти извращения… В общем, мне казалось, что ему не повредит экстрасенсорное воздействие, быть может, гипноз, терапия, медитация. Сестра Анна огромное значение уделяет именно медитационным практикам, очищению организма.
– Очищению?
– Ну да – мне приятельница рассказывала. Очищению физическому и духовному посредством четырех земных стихий и энергии космоса.
– А вы сами бывали на ее сеансах?
– Прежде чем послать туда сына – конечно, пошла, ради любопытства. Но знаете – стыдно признаться, я мало что там видела. Я очень быстро уснула, – Светлана Игоревна вздохнула. – До сих пор помню этот свой сон – помню это чудесное ощущение, словно я вернулась в свое детство… На этих сеансах некоторые засыпают как младенцы, но большинство медитирует, следуя своим новым духовным путем.
– Я вынужден повторить свой вопрос: увлечение вашего сына оккультизмом не было следствием этих сеансов?
– Нет, нет, что вы. Нет! Весь этот сатанинский набор – пентаграммы, распечатки из Интернета, ночные отлучки из дома, этот нескончаемый ребенок Розмари на DVD начались задолго до первой поездки в Зеленоград. Я считала, что этому кошмару надо поставить эмоциональный заслон. Сделать это могла лишь сестра Анна со своей мощной духовной харизмой. И я оказалась права – Андрей увлекся трансмедитационной релаксацией. Я слышала от Верочки Иванниковой – они с ее сыном Сашей регулярно ездили в Зеленоград. Саша Иванников искал у сестры Анны помощи после серьезной спортивной травмы, поставившей крест на его планах участвовать в зимней Олимпиаде. Господи, теперь они оба мертвы…
– А у этой вашей сестры Анны не было обыкновения пичкать своих клиентов большими дозами витаминов и посылать их париться в сауне?
– Я не знаю.
– Но ваш сын бывал в сауне?
– Да, очень часто. Но даже когда еще жил дома, никогда не ездил париться с отцом – только с какими-то друзьями. Мы всегда из-за этого переживали.
– Почему?
– Потому что где, как не в саунах, сейчас процветает разврат и разные непотребства.
– Я сам парюсь в сауне, – сказал Колосов.
– Вы – другое дело, – Светлана Игоревна тяжело вздохнула, – а мой мальчик был мягкой глиной… Слишком мягкой для этой подлой жизни.
Без помощи коллег из Зеленограда было не обойтись. Колосов созвонился с начальником уголовного розыска. Позвонил и в местный УБОП. Информация была краткой: дворец культуры завода точной механики располагается по адресу: Седьмая аллея, 12 и в последнее время сдается в аренду для проведения самых различных культурно-массовых мероприятий.
– Молодежные группы выступают, проповедники приезжают из-за рубежа, – докладывал УБОП, – областной театр гастроли дает, ну и разные экстрасенсы тоже. Особенно часто зал дворца культуры в последние полгода арендовало ООО «Пирамида», представлявшее сеансы какой-то там медитационной релаксации целительницы сестры Анны.
– Что у вас на эту целительницу есть? – спросил Колосов.
– У нас конкретно ничего. Это не наш профиль. ООО «Пирамида» зарегистрировано на некоего Стахиса Стефана Иннокентьевича и на Стахис Анну Иннокентьевну – это и есть сама сестра Анна, а второй учредитель – ее родной брат. Его так и называют фанаты и последователи – Брат Стефан. Он при сестре вроде продюсера, коммерческого директора и ведущего. Сеансы пользуются огромной популярностью. Очень много народа собирается, каждый раз зал битком. Наши дополнительные наряды вынуждены выставлять иногда даже оцепление, чтобы давки не произошло, особенно когда эти оба приезжают и уезжают после выступлений. Атмосфера там та еще – фанаты, больные, истерики, есть и просто шизики. Зимой вот несчастный случай во время сеанса произошел.
– Какой несчастный случай?
– Один тип сиганул с балкона в экстазе во время медитации, или как это там у них называется. Вообразил, что обрел невесомость и способность парить в воздухе. Разбился конечно, шею себе сломал. Потом выяснилось, что он был психически больной, на учете состоял. Было разбирательство, даже прикрыть хотели всю эту канитель. Но потом как-то замяли. Формально эта экстрасенсша вроде и не виновата ни в чем – мало ли на свете ненормальных. Охрана теперь у них в зале своя – они с местным ЧОПом договор заключили, чтобы избежать подобных эксцессов. Вроде сейчас к ним – никаких нареканий. С арендной платой тоже все в порядке.
– А сама эта сестра Анна и ее брат что из себя представляют?
– В смысле внешне? У нас тут сотрудники были на одном сеансе – видели их. Он мужик средних лет, видный из себя. Деловой. Весьма и весьма обеспеченный. Шикарные машины как перчатки меняет. Всегда при нем один-два человека сопровождения. Не поймешь – то ли секретари, то ли телохранители. А баба, сестра его, – она, кажется, того немножко. Чудная какая-то. Вроде даже инвалид. Ее, говорят, иногда на инвалидном кресле на сцену вывозят.
– Шарлатаны они, а? – спросил Колосов.
– Да черт их разберет. Такая бешеная популярность. Как сеанс, у нас как будто фестиваль какой в городе – столько туристов отовсюду подваливает. К шарлатанам бы такая толпа вряд ли собралась. Кстати, сегодня у них как раз вечер во дворце культуры. Уже в разгаре. Так что сами можете посмотреть – если возникла такая необходимость.
Услышав это, Колосов решил ехать в Зеленоград. Какого-то четкого плана действий у него пока не было. Связь между этой новой информацией и фактами расследования убийств была призрачной. А может, и не было ее вовсе – этой связи. И все это был очередной обман, ложный след… Порой так бывает – улики складываются одна к одной, словно карты. И на пустом месте воздвигается хрупкий карточный домик надежд и догадок. Обнадеживает, вселяет уверенность, а потом внезапно от легкого дуновения рушится, заставляя возвращаться к разбитому следственно-оперативному корыту.
Но увидеть сестру Анну хотелось.
В Зеленоград приехали в начале девятого вечера – на двух дежурных машинах. Колосов взял с собой троих сотрудников отдела убийств и видеокамеру – оперативная съемка не помешала бы. Позже ее можно было бы детально проанализировать.
На въезде на Седьмую аллею – дворец культуры располагался в городском парке, примыкавшем прямо к Ленинградскому шоссе, – их встретили наряды милиции. Оказалось, что из-за большого скопления народа возле дворца культуры в антитеррористических целях весь личный транспорт отгоняли на заранее подготовленные стоянки. Но милицейские машины пропустили.
– В зал вы все равно сейчас не попадете, – предупредил Колосова капитан, старший наряда. – Такой ажиотаж – сроду такого столпотворения не было. Примерно через полчаса все закончится. Вам лучше встретить их на служебном входе. Возможно, и удастся поговорить – если, конечно, фанаты не помешают.
Но все закончилось даже раньше, чем через полчаса. Колосов и его сотрудники едва успели подъехать к дворцу и обогнуть его. Странное впечатление производила эта нелепая бетонная коробка с многочисленными балконами и лестницами. Дворец культуры строили в середине семидесятых и теперь, без ремонта он стремительно ветшал. Кое-где на открытых балконах росла трава. Глухие бетонные стены без окон бороздили трещины. Штукатурку обильно покрывали граффити и полустертые дождями и непогодой рисунки. Самой четкой была огромная надпись красной краской: ЦОЙ КИНО – FOREVER! А рядом возле мусорных баков был припаркован белый лимузин – сияющий, шестидверный, длинный, как поезд.
Весь задний двор, как и главный вход, как и фойе, были запружены народом. Колосов заметил, что в толпе в основном преобладают женщины. Молодые, средних лет, пожилые, модно одетые, скромно одетые, странно одетые. Но у всех – молодых и пожилых – было одно и то же выражение на лицах – умиление, ожидание, восторг.
К сожалению, пробиться сквозь весь этот разгоряченный дамский строй можно было только при помощи патрульных. А они и так были заняты по горло. Как раз в этот самый момент из дворца культуры начали выходить зрители, присутствовавшие на сеансе. Часть из них ринулась к служебному входу, чтобы еще раз лицезреть тех, кто до этого был на сцене. Колосов решил не лезть в толпу, а подождать. Вместе со своими оперативниками он наблюдал за тем, как одетые в черные костюмы охранники прокладывали сквозь толпу дорогу к белому лимузину. За их мощными спинами мелькала высокая фигура: блондин, одетый в какое-то странное подобие белого полотняного френча с золотым шитьем, нес на руках то ли девочку, то ли миниатюрную женщину – тоже во всем белом. Лицо ее скрывала широкополая кружевная шляпа, похожая на те, что носили наши прабабушки. Они сели в лимузин, скрывшись за его тонированными стеклами. Машина начала осторожно разворачиваться – толпа зевак и фанатов отхлынула.
Колосов ожидал, что за лимузином пойдет машина охраны, но этого не случилось. Лимузин плавно вырулил на аллею. За ним бежали люди, стучали в бронированные стекла.
– Едем за ним, – скомандовал Колосов своим. – Тут не удалось пересечься, остановим где-нибудь на трассе, подальше. Может так оно даже и лучше – без всякой огласки.
В лимузине действительно не было никакой охраны. А за рулем сидел лично Антон Брагин. Милицейские машины он заметил еще на выезде из Зеленограда. Они шли сзади на приличном расстоянии, а после поворота с Ленинградского шоссе на Истру начали набирать скорость, постепенно сокращая дистанцию.
– За нами эскорт, – сказал Брагин. – Милиция. Вот и дождались.
Он надеялся, что пассажиры на заднем сидении как-то отреагируют на это замечание. Но в салоне царило молчание. Это молчание возникало все чаще, когда они были все вместе. Но сейчас, по крайней мере, его можно было объяснить усталостью и упадком сил после сеанса.
Этот сеанс Брагин смотрел из зала. Он вообще был против продолжения выступлений. Любая публичность, любое привлечение внимания сейчас, после всего того, что случилось, могли по его глубокому убеждению только помешать. Он не понимал – как вообще можно заниматься чем-то посторонним, когда буквально считанные дни отделяют их всех от великой, судьбоносной даты, когда цель, ради которой было принесено столько жертв, близка как никогда. Но его мнением даже не поинтересовались.
Да, что говорить, для него – и Брагин понимал это сейчас особенно ясно – чужое мнение вообще не существовало. Даже его сестра …
Он хотел увидеть ее лицо в зеркале заднего вида. Но увидел только белые поля шляпы. Сестра Анна, казалось, спала на плече своего брата. Брагин глянул на эскорт– милицейские машины не отставали. Что им надо? Прибавить скорости – устроить гонки на шоссе? Не такой уж он и классный водитель. За рулем этого белого «членовоза» он всего-то второй раз в жизни. Автомобили – это вообще не его стихия. Тут больше бы сгодился мышкинский супермен – Канталупов. Или Алексей Неверовский. Но Неверовский мертв. А именно он некогда был ближе их всех к нему . Он знал его лучше всех, потому что долгое время считался его другом. Близким другом. И вот он же и взбунтовался первым, восстал, предал… Что произошло между ними? Ведь они были соратниками, единомышленниками. Они вместе все это начинали. Без Неверовского не было бы и его, не было бы вообще ничего – даже надежд. Без него они просто никогда бы не нашли то место . И все бы так и осталось легендой, преданием. Как он говорит – апокрифом. А с помощью Неверовского все стало явью. Но выходит, сам Неверовский заплатил за это слишком высокую цену…