– Эй, а ты кто? Как ты здесь оказался, и где Василий? – сказал один из бандитов, держа перед собой окровавленную дубинку. Он заметил молодого парня, только что спустившегося в подземный переход.
Не прошло и десяти секунд, как двое молодчиков лежали на полу. Металлическая дубинка, при этом, отлетела на метров шесть от них, и сильно ударившись о стену перехода, отбила несколько кусочков покрытия стены.
Завернув за угол коридора подземного перехода, парень увидел своих друзей, а точнее одного из них. Никита сидел на холодном полу и тихонько хныкал. Рядом с ним находился труп маленького мальчика, его друга. Из головы лежавшего тела, маленькой струйкой текла кровь. Никита стонал и плакал. Зеленоглазый парень с беспокойством в сердце тут же подбежал к нему.
– Что случилось? Он мёртв?
– Петя! Петенька!.. Они убили его… – Никита коснулся бездыханного тела своей детской рукой. – Он совсем не дышит…
Глаза Пети, лежавшего на полу, были широко раскрыты и смотрели в потолок.
– Как я буду теперь без тебя?! – произнёс сквозь слёзы Никита, не отрывая взгляда с мёртвого трупа. Он поднял свою голову и с полными слёз глазами, посмотрел на только что подошедшего Алексея.
– Он был для нас, как родной брат, – произнёс Алексей, тепло обняв Никиту.
Никита стал заикаться, слёзы катились, не останавливаясь, по перепачканным кровью щекам. Из его носа капала кровь. Алексей вытащил платок из кармана и вытер лицо Никиты.
– Так не должно быть, – тихо, заикаясь, произнёс Никита.
Алексей, склонившись над трупом Пети, закрыл его глаза своей рукой.
– Теперь, его душа находится в лучшем мире. Он давно уже заслужил лучшего, – Алексей закрыл свои глаза и сильно сжал их, чтобы Никита не видел, как его глаза наполнялись влагой.
Взяв Никиту за руку, он сказал:
– Пойдём. Ему мы уже не поможем. Сейчас он счастливее нас… он всё равно останется с нами навсегда… Пойдём. О его теле позаботятся власти.
– А он вернётся? – тихим, дрожащим голосом произнёс Никита.
– Теперь он будет всегда с нами, ведь он на небесах, и будет наблюдать за нами сверху. А когда он захочет, то обязательно придёт к нам, ведь он нас любит. А любовь вечна.
– Он умер, да? – спросил Никита.
– Нет. Не умер. Он просто перешел в другой мир. В мир, лучший нашего. В нём нет насилия и смерти.
Лишь через сутки, властям, ценой больших усилий, всё же удалось успокоить воинствующую молодёжь, и навести в городах порядок. В процессе кровопролитных стычек погибло около двух сотен людей. Милиции, при поддержке военных, удалось посадить на скамью подсудимых порядка пяти тысяч молодчиков, участвовавших в кровавых событиях. Через десять дней, милиции пришлось отпустить на свободу большую часть преступников. Истинных главарей беспредела так и не задержали. А отпустили тех, кто смог откупиться, или тех, за кого заплатили. По трагической случайности, Алексея и Никиту тоже задержали. Никиту вернули в детский дом для беспризорников, так как он был еще недееспособным, а Алексею повезло меньше. Ему пришлось отвечать по всем статьям о хулиганстве и бандитизме. Его дело поручили вести капитану Михееву, из районной прокуратуры. Допрос длился уже третий час. От Алексея требовали выдать главарей бунта. Алексей молчал.
– Да парень, ну ты и влип, – сказал капитан.
– Я никого не убивал, и не был среди бандитов и зачинщиков мятежа, – защищаясь произнёс Алексей.
– А как же паршивец, ты этакий, объяснишь ты мне пятна крови на твоей оборванной одежде, а!?
Алексей опустил голову. Он устал объяснять вот уже три часа подряд, откуда взялись эти пятна крови, и, как он оказался на улице, недалеко от места преступления.
– Делайте что хотите, – тихо произнёс он.
– Я же с твоим отцом служил, как же ты мог сделать такое?! – сказал Михеев. – С кем ты сейчас живёшь?
– Дед с бабой… старенькие. Дед болен, он прикован к постели, не встаёт. А бабушка… – Алексей запнулся.
– Да, парень. Сегодня явно не твой день. Только из-за памяти к заслугам твоего отца я вожусь здесь с тобой вот уже несколько часов.
– Оставьте в покое моего отца. Его нет! И никто, слышите, никто не сможет вернуть его мне! – нервно закричал Алексей, не выдержав психологического натиска.
– Если честно, я не знаю, что мне с тобой делать. Ты понимаешь, дурья твоя голова, мне нужны доказательства твоей непричастности к событиям 13-го июля. А пока, я вижу только одни улики… А может быть, ты нашёл эту кровавую рубашку?… Хотя нет, это будет глупо, – капитан размышлял.
– Эта рубашка – подарок моей бабушки, – сказал Алексей.
В кабинет вошёл мужчина в форме, с погонами майора.
– Я слышал крики. Ну, что у тебя? – произнёс майор. – Не раскалывается? А у меня вот уже шестой раскололся.
– Пока нет, – ответил уныло капитан.
– А, это тот, что с пятнами крови на рубашке. И угораздило же тебя? – он рассмеялся, глядя на Алексея, который, опустив голову, сидел в дальнем углу кабинета. – Ну, ну, молчит, значит. Видно хорошо повеселился, – он пристально поглядел на пятна крови, на рубашке Алексея.
Майор отвёл капитана в дальний угол от Алексея, что бы тот не слышал.
– Ну, что Михеев, – тихо произнёс майор. – Тяжёлый орешек?
– Да, нет, с ним-то как раз всё просто. Ты его не узнаёшь?
– Нет. А что? – спросил удивлённый майор. – Что, его родители известные люди? Так это же хорошо, много дадут за него. А?! – Он, улыбаясь, похлопал капитана по плечу, прищурив глаза.
Капитан наклонился к уху майора и что-то шепотом ему сказал.
– Да, ну? – удивился майор. – А я бы его ни за что не узнал. Вырос то как, возмужал.
– Так, что же мне делать с ним, Андрей Митрофанович? – спросил Михеев.
– А хоть какие-то близкие у него есть, может быть, они что-то за него дадут?
– Я думаю, что это невозможно. Он живет с двумя пенсионерами. Другой родни у него нет, – ответил Михеев.
– Ну, что ж, нет, так нет, – холодно сказал майор и с досады потёр себе затылок, где образовалась легкая испарина.
– Придётся его прокатить по всем пунктам уголовной статьи, за хулиганство и бандитизм, – грозно отсёк майор.
– Да, вероятно. А может, сделаем скидку, – капитан, глубоко в душе, питал дружеские чувства к сыну, давно погибшего товарища – отца Алексея. – Ведь у него останутся больные дед и баба. Они дома ждут его. Им ведь будет очень тяжко без него.
– А что он раньше думал, когда против властей шел, и насилие чинил в городе?! – громко и злобно сказал майор, и строго посмотрев на Михеева, он сжал губы и с ненавистью, а потом и с безразличием бросил взгляд на сидящего парня, который, так и не подняв своей головы, сутулясь, уставился в пол. – Здесь всё ясно. На полную катушку, – он приоткрыл входную дверь. – Каков отец, таков и сын, – бросил он напоследок, зло прошептав сквозь зубы.
Алексея бросили в камеру изолятора, где находились трое преступников. Ночью ему приснился необычный сон.
– Сегодня великий день Машенька, – весело произнёс Алексей, – нашему сыну исполнилось пять лет. Это крупная дата, в его славной жизни.
– Да, настоящий праздник, – весело ответила его супруга Маша, – он красивый, сильный и умный, весь в тебя.
– Неужели в меня? Я думаю, что и в тебя, по крайней мере, процентов пятьдесят ему передалось от твоей любви, обаяния, ласки и нежности дорогая.
– Котик мой славный. Я не возражаю, но всё-таки, когда я на него смотрю, то вижу тебя. Вы с ним одно лицо.
– Лапушка моя! Ты прекрасная хозяйка и чудесно готовишь.
– Ты мне льстишь, – она улыбнулась, – однако спасибо тебе.
– Не за что, это правда, – он посмотрел на часы, встроенные в мобильный телефон, – однако мне уже пора на работу. Сегодня сотрудники банка, что-то готовят для меня. Вероятно, хотят поздравить моего сына с пятилетием, – сказал Алексей, заканчивая тарелку салата.
– Да, у тебя на работе дружный коллектив, я так рада этому.
Надев пиджак и черные туфли в прихожей частного дома, Алексей крепко обнял свою молодую жену Машеньку, и горячо поцеловал её на прощание.
– Прощаюсь, как в последний раз, что бы встретится с тобой, как в первый раз.
– Что это?
– Это, китайская пословица. Ну, я пошёл. Пока.
– Счастливо. Ты позвони мне.
– Непременно, дорогая.
Зайдя в гараж, он сел в машину и поехал на работу. Жена глядела на отъезжающую машину, из окна второго этажа, провожая его нежным и тёплым взглядом. Рядом с ней спал, в маленькой кроватке, пятилетний сын.
Проснувшись, от мучительной боли в затылке, Алексей поднялся и сел на нары четырёх местной камеры.
– Что это? – сказал он самому себе. – Нет, это сон. Ну, надо же, приснится же такое, – с тяжелым вздохом произнес он.
Со второй полки раздавался громкий храп с протяжным свистом.
6. Свобода или ад
Прошло шесть лет. Огромная каменная стена, покрытая сверху колючей проволокой, защищала внешнюю границу тюрьмы. Едва тюремные часы пробили девять утра. Открылись массивные ворота, и вышел молодой мужчина, лет двадцати шести, с зелёнными глазами. За его спиной был старенький рюкзачок, в котором находились все его вещи. Это был уже не тот Алексей, которого мы знали когда-то. Это был, настоящий закалённый волк. Жизнь в тюрьме многому его научила. На левой стороне лица, в двух сантиметрах от левого глаза, у него виднелся небольшой шрам, от пореза острым предметом. На его груди и правом плече красовались наколки. На груди – голова дьявола, на плече – какой-то китайский иероглиф, означающий бесконечность перемен – знак Великого Предела (инь и ян). Через четыре дня, Алексей добрался до родного города, в котором он прожил всё своё детство и тяжёлую юность. Теперь у него есть небольшое сбережение, которое он накопил, тяжело работая на лесоповалах в Сибири, отбывая срок заключения. Досрочно освободившись, он приехал в родные края, к своим единственным родным – дедушке и бабушке.
На железнодорожном вокзале Алексея остановил протяжный и жалкий голос подростка.
– Пожалуйста, дайте денег на хлеб, – отозвался тихий голос из-за спины Алексея.
Алексей обернулся, и увидел парня лет семнадцати, одетого в старые, рваные лохмотья, с немытыми волосами на голове и перепачканными щеками. На его правой брючине виднелась небольшая дыра, шнурки на правом кеде отсутствовали, а вместо шнурка, была металлическая скребка, которая и держала обувь на его ноге.
– Ради Христа-спасителя, дайте на хлеб. Пожалуйста, – голос становился всё более протяжнее и жалостнее.
Прохожие проходили мимо. Алексей сразу узнал в этом беспризорнике, а сейчас – бомже, своего бывшего друга и брата, с которым они вместе, когда-то бродили по улицам города.
– Ты не узнаёшь меня? – дружелюбно произнёс Алексей, обращаясь к парню.
Тот некоторое время стоял в недоумении, по-видимому, пытался что-то вспомнить. Но сильный голод мешал ему, его мысли путались, сознание туманилось.
– Вчера, я ударился вот сюда, – он показал пальцем на свой затылок, – но я где-то видел вас.
– Никита! Это же я, Алексей!
– Алёша?.. Алёшка! – он бросился в объятия к нему, чувства переполняли его, по щекам покатились слёзы.
Алексей обнял давнего друга, который, когда-то был ему, как родной брат.
– Тебя выпустили из тюрьмы? А я ведь считал, что ты уже умер.
– Я рад видеть тебя. Ты вырос, – радостно, что увидел старого друга, сказал Алексей.
– А, как я рад!.. – чувства переполнили сердце Никиты, и он вновь заплакал.
– Ну, ну, не надо, Никита, – утешал Алексей старого товарища. – Теперь всё будет хорошо. Я найду работу, заберу тебя к себе, и мы будем жить вместе. Тебе более не надо будет просить милостыню, и рыться в мусорных контейнерах. Будешь учиться. Твой талант, надеюсь, ещё остался? – он пристально посмотрел на Никиту.
– Да. Но я очень редко рисую и леплю. В основном из песка, – он опустил голову, чтобы Алексей не видел его переживания.
– Всё понятно, можешь не прятать от меня свои глаза. Средств нет. Ну, ничего, теперь будут, – он обнял его за плечи, и они пошли в направлении остановки.
– Это правда, ты – Алеша?
– Да, Никитушка, это я… – он дружелюбно засмеялся.
Через десять минут, они уже ехали в маршрутном такси на квартиру к Алексею. Алексей больше всего на свете ждал этого момента, когда он увидит своих стариков, которые после трагической смерти его родителей, стали для него единственными родными людьми. О них он много вспоминал, находясь в долгом и далеком заключении, без права переписки. Власти, опасаясь за новые бунты, запретили ему любое общение с внешним миром. Таков был суровый вердикт судей. Теперь страшные дни остались позади. Те ужасающие времена прошли, оставив лишь извилистый рубец в памяти. Он ехал к своим родным, будучи уже взрослым, совершеннолетним, крепким мужчиной, для того, что бы начать новую жизнь.
– Вот, настали времена. Теперь и бомжи катаются в маршрутках. Дожились! – с презрением сказала женщина лет сорока, сидящая позади Никиты. Этот неприятный голос разбудил в Алексее его трогательные воспоминания и теплые мечты о будущем.
От Никиты действительно шёл скверный запах.
– Тут сильно воняет! – сказал мужчина, находившийся спереди Алексея, – Водитель! Нельзя ли не брать таких!
Водитель ничего не ответил, лишь пожал плечами.
– Это понятно, – сказала пожилая женщина сзади, – ему платят за проезд, вот он и не вмешивается. Ему все равно кого вести.
Тогда здоровый мужик слегка приподнялся и, обернувшись к Никите, грозно прорычал:
– А ну, вываливай от сюда! Я не привык повторять дважды… Ты что, не понял?!
– В самом деле, это же безобразие, – возмущенно произнесла молодая женщина, находившаяся позади ребят.
Никита покорно наклонил голову, чтобы не смотреть, как его ударят.
– Не успеешь даже руку поднять, – железным и холодным голосом произнёс Алексей, сидящий рядом с Никитой.
Мужик пристально посмотрел в глаза Алексея, и начал колебаться в своих действиях. Глядя в холодные, полные решимости глаза Алексея, он понял, что лучше для него будет – сесть на своё место и заткнуться, в этом ему подсказывал здравый смысл и природный инстинкт. Так он и поступил. Он лишь бросил любопытный взгляд на шрам Алексея, и о чем-то подумал.
Однако женщина не умолкала. Ей хотелось комфортно ехать, а молодой парень – бомж, мешал этому.
– Надо же, их двое, оказывается, – язвительно произнесла она. – Ну и денёк сегодня!
– Да ладно вам, – произнёс мужчина с аккуратной бородкой, сидевший позади ребят, рядом с возмущённой женщиной. – Если у него есть деньги, пусть едет, что он вам сделал?
– Вам может быть всё равно, а мне нет! У меня астма, я задыхаюсь. И вообще, если уже у бомжей есть деньги, то пусть он едет на такси…
– Можете не кричать, мы уже выходим, – спокойно сказал Алексей. – А он не бомж, а просто испачкался, работа была тяжёлой.
Подойдя к квартире, расположенной на пятом этаже десяти этажного дома, Алексей позвонил в дверь, ожидая с нетерпением увидеть своих родных и самых любимых людей на свете. Никита стоял рядом и, улыбаясь, глядел на своего друга, радуясь за него. Открылась дверь. За ней стоял какой-то мужчина лет сорока пяти, позади него находилась взволнованная супруга, и удивлённо с беспокойством в глазах, смотрела на ребят.
– Что вам надо? – мужчина поглядел вопросительно на Алексея, а затем на Никиту, который находился позади Алексея, – милостыню мы не дадим. Идите гулять… проваливайте. У меня сегодня скверное настроение.
– Артём. А, кто это? Что им надо? – спросила его жена, пытаясь разглядеть ребят.
– Уже никто! – сказал он ей. – Ну, я сказал, проваливайте! – он захлопнул входную дверь перед самым носом Алексея.
Перепуганный Никита, посмотрел на Алексея. Алексей, немного постояв на месте – как будто задумавшись, еще раз нажал на звонок.
– Может не нужно? – сказал Никита, взволнованным голосом.
Открылась дверь. Мужик взял огромную биту и злобно произнес.
– Вам что, руки и ноги переломать?!