— Я бы тебя съел… — сказал рябой. — Но Женя не разрешит…
— Не разрешу!
Настя качнула головой, сочувствующе глянув на Женю. Она-то уйдет, а ему обхаживать этого придурковатого.
Женя откупорил бутылку, разлил водку по рюмкам.
— А ей? — глянув на Настю, спросил рябой.
— Ей нельзя, у нее родители.
— И что?
— Унюхают, запрут дома.
— Забей на предков, цаца, и все дела. — Гость сально подмигнул Насте.
— Я подумаю, — выдавила она.
— Обижаешься? — Анатолий Александрович пристально посмотрел на нее.
Настя отвернула от него голову.
— Обижаешься. А нельзя обижаться… Обиженных нигде не любят… Вон Женя это знает… Его в свое время пытались обидеть, а он ничего так, выстоял…
— Анатолий Александрович… — Женя увещевательно глянул на гостя.
— Я Жене всегда во всем помогал… И еще помогу, если надо будет… И тебе, девочка моя, помогу…
— Я не ваша девочка.
— Ну, давай за нашу девочку!.. — Рябой поднял рюмку, но Женя качнул головой. — Что не так?
— Не надо ноги на стол выкладывать, — сказала Настя.
— Ноги?! На стол?! Ну, может быть…
Анатолий Александрович чокнулся с Женей, выпил, поморщился.
— Не прет.
— Я сейчас Настю отвезу… — Женя выразительно глянул на гостя, поднялся.
— Так давай вместе с ней разгонимся…
— Нет.
Женя показал Насте на выход, и она улыбнулась, с радостью принимая его решение.
— Куда он разогнаться хочет? — уже в машине спросила она.
Конечно же Настя догадывалась, на что намекал рябой.
— Куда-куда… — пожал плечами Женя.
— Наркоман?
— Много будешь знать, скоро состаришься.
— Ты же с ним не будешь?
— Ну, не знаю, может быть.
— Ты что, серьезно? — встрепенулась она.
— Иногда под настроение можно…
— Нет, ты шутишь.
— Что-то я не понял, что за кипешь? — спросил он, удивленно глянув на нее.
Настя уже знала, что Женя сидел — три года за фарцу. И ее не удивляли его блатные словечки. И с уголовниками он знакомство водил, но так это часть его бизнеса. Воры снимали процент с цеховиков, кооператоров, но вместе с тем они еще и помогали раскручивать дела. Во всяком случае, так говорил Женя.
— Наркотики вызывают зависимость, и ты это знаешь.
— Ну, это если меры не знать, а если так, иногда… Ты хоть раз видела, чтобы я? — Женя шлепнул себя пальцами по сгибу локтя.
— Нет! — Она большими глазами смотрела на него.
— А я пробовал. И не раз… И ничего! Это я тебе на всякий случай говорю, вдруг переживать будешь…
— Буду!.. И запрещаю тебе!
— Сдаюсь!
— Я серьезно!
— И я серьезно… Выпью водочки, уложу Сластика, и спать… Можешь ночью подъехать, проверить…
— Да нет, я тебе верю, — успокаиваясь, сказала Настя.
— И правильно делаешь. Наркота — это глупость, а я человек серьезный…
— А кто он такой этот Сластик?
— Хочешь сказать, что он тоже глупость?.. — засмеялся Женя. — Ну так без него на меня так наехать могут, что костей не соберешь.
— Кто может наехать? Воры?
— Воры… Воры — народ серьезный. Хотя и среди них встречаются отморозки… Ты себе голову не забивай, нормально все будет. Завтра придешь, от Сластика духу не останется… Или не придешь?
— Приду.
— А я пораньше подъеду… Долбаный Сластик!
— Что такое? — встрепенулась Настя.
— Что такое! — весело передразнил ее Женя.
И вдруг свернул в сторону, съехал на газон и остановился. Место безлюдное, темное, Настя сразу поняла, что все это значит.
— Может, не надо? — спросила она, настраиваясь на игривый лад.
А когда Женя взгромоздился, она ощутила страстное чувство азарта. Это сейчас здесь не было людей, но в любой момент могли появиться сотрудники милиции, задержать их за нарушение общественного порядка. И тогда ей не избежать позора. Но именно страх перед законом и возбуждал.
* * *Сева появился на пути, будто из-под земли вырос.
— Ты хоть предупреждающий знак ставь, — поморщилась Настя.
— Так я и хочу тебя предупредить, — с самым серьезным видом кивнул он.
Но Настя засмеялась, глядя на него. Интересно, как бы он себя вел, если бы она бегала за ним? Воротил бы нос, кривился в ответ на попытки заговорить. А так он сам бегает за ней, можно сказать, проходу не дает. И все потому, что у нее теперь есть другой. И Сева ей больше не нужен.
— Я знаю, с кем ты встречаешься.
— А подглядывать нехорошо, — хмыкнула она.
— Его Женя зовут.
— И что?
— Он с Олесей гулял.
— Да нет. — Настя нахмуренно качнула головой.
— Я ему морду набил, он от Олеси отстал. А к тебе прилип. Вот скажи, зачем он это сделал?
— Зачем?
— Ему Олеся нужна, а не ты… Он к Олесе подкатывает, а не к тебе…
— Я уже с ним две недели, он со мной ни разу про твою дуру не заговорил.
— Значит, заговорит… Мутный он какой-то.
— Он, может, и мутный, а ты нудный. Достал!
Настя обошла Севу, продолжила путь.
— Нахлебаешься ты с ним! — донеслось вслед.
Настя сделала вид, что не услышала. Да и зачем ей заморачиваться на какие-то глупости? Ясно же, что Севой движет зависть, вот он и сочиняет небылицы.
Женя должен был быть на работе, но во дворе стояла его машина. И дверь была приоткрыта. Настя зашла в дом и в гостиной увидела незнакомую парочку. На диване в обнимку с губастой брюнеткой сидел белобрысый тип с рыбьими глазами. А в кресле, раскинув руки, сидел Женя.
Брюнетка смазливая, длинноногая. Юбка у нее короткая, а волосы немытые, сальные. По губам размазана помада, вокруг глаз испачкано тушью. На улице уже холодно, а ноги у нее голые, без колготок или чулок. И вид потрепанный, как будто ее здесь по кругу гоняли.
Парочка никак не реагировала на нее. Брюнетка сидела с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах, а ее кавалер смотрел куда-то вдаль стеклянными глазами. И Женя едва замечал Настю. Он помахал рукой, но смотрел куда-то через нее, как будто она была сделана из стекла.
— И что это значит? — спросила она.
Женя даже не шелохнулся. Как смотрел на нее, так и остался с открытыми глазами. Но сам взгляд вдруг ожил. И сам он будто очнулся.
— Ты уже вернулась?
— Ну, если я не галлюцинация.
— Галлюцинация… Тут была галлюцинация… — Женя глянул на брюнетку. — Ты ее видишь?
— Вижу.
— А что курила?
— Я курила?!
— Тсс! — Женя приложил палец к губам и неуверенно поднялся.
Его не качало, но на ногах он держался нетвердо. А когда он нагнулся, его повело в сторону. Но он уперся, сжав рукой голую коленку брюнетки.
— Гараж, алло! Пора на выезд!
Белобрысый кивнул, поднялся и пошел на выход. Брюнетка потянулась за ним, схватила за руку. Он вырвался, но она пошла его догонять. Настя открыла дверь, выпустила их.
В прихожей они обулись, оделись, при этом едва замечая ее. Под кайфом они, так же как и Женя.
Настя выпроводила парочку, зашла в комнату. Женя сидел в кресле и что-то напевал себе под нос, рассматривая растопыренные пальцы правой руки. Настя зашла в спальню, а там бедлам. Покрывало на кровати смято, на полу валяются женские трусики, чуть в стороне использованный презерватив.
А на кухне в мусорном ведре она нашла использованные шприцы.
Разбираться она не стала. Вышла в прихожую, обулась, оделась, но входная дверь была закрыта на замок. А ключа нигде не было.
Она вернулась в комнату. Женя сидел в той же позе, но уже не пел. И пальцами правой руки, сжатой в кулак, подпирал подбородок.
— Я Лильку не шпилил. — Сначала он провел большим пальцем по верхнему клыку, а затем перекрестился.
— А шприцы?
— Я не в затяжку.
— Ты хоть понимаешь…
— Что я понимаю? — Женя проясненно глянул на нее. — То, что наркотики вред? Так меня не тянет… Я со Сластиком ни разу не ширнулся…
— А СПИД?
— А я что, дурак, чтобы на чужом баяне играть? У меня свой шприц. И морфий — чистой воды…
— А на Лильку в презервативе, да?
— Да это Ленька, мудак… Мы с ним знаешь как в школе дружили… Слушай, ты же не думаешь, что я мог дернуть его жену?
— А Лилька — его жена?
— В больнице работает. Медсестрой…
— Не хотела бы я в такой больнице лечиться…
— Ну, дура она, не вопрос. Но склянка у нее чистая… Леньку, правда, развезло… Они что там, у нас в спальне?
— А то ты не знаешь!
— Ну, слышал что-то…
— Когда с Олесей по телефону говорил, да?.. Или она здесь была? — едко спросила Настя.
— Какая Олеся?! — вытаращился на нее Женя.
— А из-за которой тебе Сева морду набил!
— Ну, это еще кто кому набил, — скривился он.
— Было?
— Было!.. Ты даже не представляешь, какой я настырный! — Женя поднялся, направился к ней.
Настя отступила назад, но Женя продолжал приближаться. Она уперлась спиной в сервант, он приблизился к ней, но не обнял, а просто взял за руки.
— Ты мне отказала, помнишь? — спросил он, пытаясь загипнотизировать взглядом. — Типа, у тебя Сева есть…
— И что?
— Ничего. Я и Севу нашел, и про вас все узнал…
— И Олесю снял.
— И Олесю снял, — кивнул он. — Это было нетрудно. Бабы меня любят.
— Ты с ней спал?
— Мог бы. Она была не против. Но я не стал… Ей нужен был Сева, мне — ты, мы заключили сделку.
— Сделку?
— Был спектакль, Сева на него повелся. И Олеся залезла к нему в постель.
— Хочешь сказать, что ты уложил его спать с Олесей?
— Я всего лишь хотел проверить его на вшивость, — усмехнулся Женя.
— И кто ты после этого?
— А мне все равно, что ты обо мне думаешь. Главное, что я добился своего. И теперь ты моя.
— Ты знаешь, кто ты такой после этого?
— Я знаю, что ты от меня никуда не денешься!
Женя навалился на нее, прижал к серванту, в котором зазвенела посуда.
— Пусти! — Она попыталась вырваться, но Женя умел держать мертвой хваткой.
И силы в нем хватило, чтобы поднять ее на руки и отнести в спальню.
Он бросил Настю на кровать, навалился на нее. А здесь только что пользовали грязную шлюху, она вспомнила об этом, но Женя не позволил ей вырваться. И задал такого жару…
Очень скоро злость переросла в дикий восторг, от которого хотелось выть во весь голос. И в этом крике из нее вышла вся обида. Да и как она могла обижаться на мужчину, который готов был на все, лишь бы добиться ее. На мужчину, которого она полюбила…
Глава 5
Будильник звал в новый день. Настя не упиралась, не зарывалась головой в подушку в надежде найти под ней несколько минут для сна. Напротив, ее будто ветром сдуло с кровати. Сейчас она поедет к Жене, проведет с ним часок-другой, а потом уже можно ехать в институт. Ну, пропустит одну пару, что здесь такого?
Она приняла душ, сменила белье, высушила волосы, накрасилась. И вышла к столу.
— У вас там в универе что, конкурс красоты решили провести? — глянув на нее, спросил отец.
— Да нет, пока еще до такого не докатились, — качнула головой Настя, с подозрением глянув на него.
— Так, может, это ты сама по себе докатилась? — Он воинственно свел к переносице брови.
— Пап, что-то я тебя не пойму, — нахмурилась она.
— Намалевалась, вырядилась…
— Я должна выглядеть хорошо.
— Кому должна?
— Ну, себе должна…
— А Севастьяну?
— Ну, и Севастьяну.
— Ты же с ним уже не встречаешься.
— Кто тебе такое сказал?
— Знаю… Знаю, что ты целыми днями где-то пропадаешь.
— Не пропадаю я, домой к одиннадцати прихожу…
Отец хотел сказать еще что-то, но махнул рукой.
И зарубку себе на нос поставил. Возможно, решил проследить за Настей. Что ж, в любом случае надо быть осторожной.
— А с Севастьяном что? — спросила мама. — Почему ты с ним рассталась?
— С тобой знакомиться не хотел.
— А вот дерзить не надо! — Отец поднял руку резко, но припечатал ее к столу плавно.
— Кто дерзит? — возмутилась Настя.
— Я смотрю, ты совсем от рук отбилась!
— Папа, я тебя не понимаю! Где я от рук отбилась? Я что, пьяная домой прихожу? На дискотеках пропадаю?
— Еще не хватало, чтобы ты пьяная приходила!
— А вот возьму и приду! — Настя вскочила со стула, стремительно вышла из кухни.
— Стой! — донеслось вслед.
Но Настя не остановилась. В двадцать лет уже замуж вовсю выходят, детей рожают, а ей даже выпить вечером нельзя. Никакой личной свободы.
Она уже открывала входную дверь, когда ее догнал отец:
— Чтобы в шесть вечера была дома как штык!
Настя промолчала. Не придет она в шесть, но лучше об этом не говорить. Зачем устраивать истерику и обострять ситуацию, когда можно просто все спустить на тормозах?
Она не изменила своему прежнему решению и отправилась к Жене, минуя институт. Он был дома, но, как оказалось, на работу даже не собирался.
В доме пахло конопляным дымом. Женя сидел в кресле с бессмысленными глазами и застывшей улыбкой на губах.
— Ты что, курил? — спросила она.
— Я всегда курю, — монотонно спокойным голосом проговорил он.
— Анашу?
— Анаша, анаша, до чего ж ты хороша!
— Я серьезно.
— Ну, взорвал косячок под настроение… Настроение не в дугу, проблемы у меня конкретные.
— Что такое?
— Да налоговая прикопалась… Думаешь, просто так на голову сели? Нет, кто-то посадил.
— Кто?
— Да есть там одни… Да ты не переживай, выкрутимся… А у тебя как?
— Да никак… — Настя опустилась в кресло, забросила ногу за ногу, постаралась расслабиться.
— Что так?
— Да отец узнал, что я с Севой не встречаюсь.
— Быстрый он у тебя на подъем, — усмехнулся Женя.
— В шесть часов, сказал, дома быть. И трезвой как стеклышко.
— А ты травки дерни, не унюхает.
— Дело не в этом, дело в том, что он теперь следить за мной будет. С кем я там встречаюсь…
— Со мной встречаешься.
— Ну, не говорить же ему об этом…
— Почему? — удивленно повел бровью Женя. — Ты меня стесняешься?
— Нет, не стесняюсь.
— Тогда в чем дело?
— В чем дело? — замялась Настя.
Действительно, а почему она не думает о том, чтобы познакомить Женю с родителями? Боится прослыть несовременной?..
— Да, в чем дело? — Он пристально смотрел ей в глаза.
Взгляд въедливый, осмысленный. И не скажешь, что Женя под кайфом.
— Ну-у… А надо?
— Конечно, надо!..
Настя нежно улыбнулась, глядя на него. Неужели все так просто? Женя познакомится с отцом, покажет себя с хорошей стороны, и все вопросы отпадут.
— Или ты не собираешься за меня замуж? — возмущенно спросил он.
— Ну, я не думала…
— Значит, не хочешь… К Севе хочешь вернуться? — В его голосе сквозила обида.
— Не хочу. И не собираюсь… Я тебя люблю.
— Впервые слышу.
— Ну, не я же первой должна признаваться…
— А я должен. И бегать за тобой, и в любви признаваться… Нет, я не против, так и надо. Но я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Или ты со мной, или со своим Севой.
— Ну конечно, с тобой!
— Без вариантов? — Он поднялся с кресла, подошел к ней.
— Без вариантов, — кивнула она, вытягиваясь перед ним во весь рост.
— Я хочу, чтобы ты показала, как ты меня любишь. — Взгляд его затуманился, на губы легла блудливая улыбка.
— А зачем я, по-твоему, здесь?
Он кивнул, обнял ее, крепко прижал к себе. Сначала Настя просто плыла по течению, затем закрутилась сама, переняв у него инициативу. Страшно было подумать о том, что увидел бы отец, если бы вдруг зашел к ним. Но Настя просто не могла об этом думать…
А потом они лежали в обнимку в постели, голые и счастливые.
— Мне, наверное, уже пора, — сказала она.
— Наверное, — усмехнулся он.
— Так и лежала бы здесь…
— А ты не думай, что тебе куда-то надо.
— Я не могу не думать…
— Давай попробуем отвлечься.
Он достал из тумбочки папиросу, понюхал ее, кивнул. И зажег. Это был косяк с анашой, Настя это понимала, но отказываться не стала. С трудом затянулась, закашлялась. Из глаз брызнули слезы, но это не помешало ей снова затянуться.