– И?
Концы шарфа заколыхались, когда, изучив значок, она подняла голову и посмотрела на Клоделя, потом на Шарбонно, потом на меня. Наверное, я показалась ей наименее опасной. Ее взгляд остановился на мне.
– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, – ответила я по-французски, на мгновение ощущая себя Джеком Веббом.
Фраза, которую я произнесла, и по-английски прозвучала бы настолько же избитой. Хорошо еще, что я не добавила к ней "мэм".
– О Жане-Марке?
– Разговаривать с вами с улицы нам неудобно, – ответила я, размышляя, кто такой Жан-Марк.
Лицо несколько мгновений колебалось, потом исчезло за занавеской. Послышалось лязганье открывающихся замков, и перед нами растворила дверь необъятная женщина в желтом кримпленовом халате. В области подмышек и спереди на кримплене халата темнели пятна пота. Пот, смешанный с въевшейся грязью, блестел и в складках на шее дамы. Она впустила нас, закрыла дверь, вперевалку прошагала вперед по узкому коридору и свернула налево. Мы прошли вслед за ней – Клодель первым, я замыкающей. Пахло капустой, кошачьей мочой и застарелой грязью. Температура воздуха в этой квартирке достигала, наверное, градусов девяносто пяти.
Комната, в которой мы очутились, была заставлена старой громоздкой мебелью, произведенной, по всей вероятности, годах в двадцатых – тридцатых. Вряд ли ткань на диване и креслах с тех давних пор кто-нибудь менял. Посередине комнаты поверх потертого ковра – жалкой имитации персидского – лежала виниловая дорожка. Повсюду царил чудовищный беспорядок.
Хозяйка тяжелыми шагами прошла к устланному какими-то тряпками стулу у окна и опустилась на него, задев металлический столик для телевизора справа. Стоявшая на нем бутылка из-под диетической пепси задрожала. Женщина нервно повернула голову и выглянула из окна.
"Интересно, она кого-то ожидает или просто злится, что мы оторвали ее от наблюдения за происходящими на улице событиями?" – подумала я, протягивая ей фотографию. Глаза толстухи приняли форму личинок. Она рассмотрела фото и перевела взгляд на нас, подняв голову и только сейчас понимая, что, усевшись, поставила себя в менее выгодное положение. Стоящий человек в подобных ситуациях чувствует себя более уверенно. Настроение хозяйки заметно изменилось: ее воинственность превратилась в осторожность.
– Вас зовут?.. – спросил Клодель.
– Мари-Ив Рошон. А в чем дело? Жан-Марк попал в какую-то передрягу?
– Вы консьержка?
– Я собираю деньги за жилье для хозяина, – ответила она, неуютно ежась.
– Вы знаете человека на фотографии?
– И да, и нет. Он здесь живет, но мы незнакомы.
– В какой квартире?
– В шестой. В соседнем подъезде, в комнатах на первом этаже.
Она махнула жирной рукой.
– Как его зовут?
Мари-Ив Рошон на мгновение задумалась, рассеянно теребя кончик шарфа на голове. Образовавшаяся на ее лбу капля пота, достигнув своего гидростатического максимума, скатилась вниз по ее лицу.
– Сен-Жак. Но вряд ли это его имя. Они все здесь называют себя как-нибудь по-другому.
Шарбонно делал записи в блокноте.
– Давно он живет в этом доме?
– Примерно с год. Довольно долго. Здешний народ обычно часто меняет места жительства. Вообще-то я вижу его редко и не обращаю на него особого внимания. Может, он то здесь живет, то еще где-нибудь. – Она потупила взгляд и поджала губы. – Я ни о чем ни у кого не спрашиваю.
– Не посоветуете, с кем еще о нем поговорить?
Мари-Ив Рошон громко фыркнула и покачала головой.
– К нему приходят посетители?
– Я ведь сказала вам, что вижу его редко. – Она выдержала паузу, продолжая теребить кончики шарфа. От этого узел находился теперь не на самом верху ее головы, а сбоку. – По-моему, он всегда один.
Шарбонно огляделся вокруг.
– В этом доме все квартиры такие, как у вас?
– Моя самая большая. – Уголки губ Мари-Ив Рошон напряглись, и она слегка приподняла подбородок. Даже в такой убогости ей было чем гордиться. – Другие квартиры полуразрушены. В некоторых нет ни кухни, ни туалета.
– В данный момент Сен-Жак находится здесь?
Рошон пожала плечами.
Шарбонно закрыл блокнот.
– Мы должны побеседовать с ним. Пойдемте с нами.
– Я? – удивилась она.
– Нам непременно нужно попасть в его квартиру. При этом, возможно, потребуется ваша помощь.
Наклонившись вперед и положив руки на бедра, женщина округлила глаза. Ее ноздри задрожали.
– Я не могу этого сделать. Вторгаться в чужую личную жизнь никто не имеет права. У вас ведь нет ордера.
Шарбонно пристально уставился на нее. Клодель громко вздохнул, как будто от усталости или разочарования. Я проследила за каплей воды, стекавшей по стенке бутылки из-под пепси в небольшую лужицу на дне. Некоторое время никто не двигался и не произносил ни звука.
– Ладно, ладно! Но я ни за что не отвечаю!
Несколькими диагональными рывками Рошон перенесла центр тяжести своего тела на край стула, с трудом поднялась на ноги, прошла к письменному столу у противоположной стены, порылась в нем, достала ключ, проверила прикрепленный к ушку ярлык и удовлетворенно протянула его Шарбонно.
– Спасибо, мадам. Будем счастливы в любой момент оказать вам помощь.
Когда мы повернулись, намереваясь уйти, любопытство Рошон достигло предела.
– Эй! А что этот парень натворил?
– Мы непременно вернем вам ключ, – сказал Клодель.
Мы опять почувствовали устремленный нам в спину жгучий взгляд.
* * *Коридор соседнего подъезда выглядел практически так же, как и тот, в котором мы только что побывали. Слева и справа квартирные двери, впереди крутая лестница, ведущая на верхний этаж. Шестая квартира была первой слева. В здании властвовали духота и устрашающая тишина.
Шарбонно встал слева, мы с Клоделем справа. Пиджаки обоих детективов были расстегнуты, правая ладонь Клоделя инстинктивно легла на рукоятку его триста пятьдесят седьмого. Он постучал в дверь. Никто не отозвался. Вторая попытка закончилась тем же.
Шарбонно и Клодель переглянулись, Клодель, сжав губы, кивнул. Шарбонно вставил ключ в замочную скважину, повернул его и распахнул дверь. Мы напряженно вслушались в тишину, наблюдая за кружащими в воздухе пылинками.
– Сен-Жак?
Ни звука в ответ.
– Мсье Сен-Жак?
Опять ни звука.
Шарбонно поднял ладонь. Я подождала, пока оба детектива войдут, и проследовала за ними. Мое сердце бешено колотилось.
В комнате практически не было мебели. В левом дальнем углу располагалась импровизированная ванная, отделенная розовой занавеской, свешивавшейся с полукруглой рейки. Из-под занавески выглядывало основание комода и какие-то трубы, по-видимому, подходившие к раковине. Трубы покрывали ржавчина и зеленая слизь – царство каких-то живых организмов. Справа от ванной у задней стены располагался стол, на нем плитка, несколько пластмассовых бокалов и набор посуды.
У левой стены напротив ванной стояла незаправленная кровать, у правой – стол со столешницей из куска фанеры. Роль ножек выполняла пара пильных козел со штампами "Собственность города Монреаль". На столе книги и газеты. Над ними на стене пестрела мозаика из карт, фотографий и газетных вырезок. На полу внизу лежал складной стул с металлическими ножками. Единственное окно, точно такое же, как в квартире мадам Рошон, располагалось с правой стороны от парадной двери. Из дырки в потолке торчали две лампочки.
– Чудное местечко, – сказал Шарбонно.
– Потрясающее.
Клодель прошел к умывальному отсеку, достал из кармана ручку и осторожно отодвинул ею занавеску.
– Министерство обороны, возможно, нашло бы здесь что-нибудь ценное для создания биологического оружия.
Он убрал ручку и прошел к столу с книгами.
Шарбонно забросил упавший на пол край одеяла на кровать носком ботинка.
Я осмотрела кухонные принадлежности. Два пивных стакана с надписью "Экспос". Кастрюля с помятыми боками, инкрустированная следами от пригоревших макарон. Кусок засохшего сыра в красной жиже непонятного состава на дне грязной миски. Кружка из ресторанчика "Бургер Кинг". Несколько пакетиков с солеными крекерами.
Когда я наклонилась к плитке, в моих жилах застыла кровь. От плитки исходило тепло. Я резко повернулась к Шарбонно.
– Он здесь!
Мои слова пронзили воздух в тот самый миг, когда в правом углу комнаты распахнулась дверь, прижимая Клоде-ля к стене. К выходу рванул человек, я услышала его тяжелое прерывистое дыхание.
В какое-то мгновение он поднял голову, и на считанные доли секунды взгляд его темных бесстрастных глаз, блестевших из-под края оранжевой кепки, встретился с моим взглядом. Мне показалось, что на меня посмотрел напуганный зверь. Человек скрылся за входной дверью.
Клодель рывком достал пистолет и выскочил вслед за ним. Шарбонно последовал его примеру. Ни секунды не медля, я тоже подключилась к погоне.
11
Когда я выбежала на улицу, меня ослепил солнечный свет. Я прищурилась и глянула вправо и влево, ища глазами Шарбонно и Клоделя. Парад закончился, и с Шербрука валил народ. Я заметила Клоделя, плечами расталкивающего потных людей. Его лицо было красным и перекошенным. Шарбонно следовал за ним, держа в вытянутой перед собой руке значок полицейского и словно пробивая им себе, как долотом, путь.
Но никто не понимал, что происходит нечто необычное. На плечах какого-то парня ехала упитанная блондинка, покачиваясь и подняв вверх руку с бутылкой "Молсона". Пьяный храбрец, обернувшийся квебекским флагом, словно супермен в накидке, висел на фонарном столбе, обращаясь к соотечественникам словами патриотической песни: "Квебек для квебекцев!" Я заметила, что голоса звучат более резко, чем прежде.
Забравшись на бетонный блок, я поднялась на цыпочки и оглядела толпу сверху. Но Сен-Жака, если это вообще был Сен-Жак, нигде не увидела. Сориентировавшись в хорошо знакомом районе, этот парень сумел уйти от нас.
Один из офицеров, приехавший нам помочь, сообщил что-то по рации и тоже бросился в погоню. Наверняка он вызвал подкрепление, но я сомневалась, что патрульные машины смогут быстро приехать, – город был запружен людьми. К первому офицеру присоединился напарник, побежав вслед за Клоделем и Шарбонно в сторону Сен-Катрин.
Неожиданно мой взгляд упал на оранжевую бейсбольную кепку в толпе, впереди Клоделя. Тот не мог ее видеть из-за обилия людей, поэтому свернул на Сен-Катрин, на восток. Сен-Жак направлялся на запад. Как только я его заметила, тут же потеряла из вида. Я замахала руками, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание. Но ни Клодель, ни полицейские из патрульной машины все равно не увидели бы меня.
Не долго думая я соскочила с блока и нырнула в толпу. Люди, среди которых я очутилась, источали запах пота, солнцезащитных лосьонов и несвежего пива – некий человеческий смог. Наклонив голову, я помчалась за Сен-Жаком, забыв о привычной вежливости и целеустремленно пробивая себе путь. Жетона, объясняющего мою грубость, у меня не было, поэтому я расталкивала людей, стараясь просто не смотреть им в глаза. Многие воспринимали меня с юмором, а кто-то сыпал в спину ругательства, не забывая упомянуть мою половую принадлежность.
Я уже подбегала к Сен-Катрин, когда чья-то здоровенная лапа, размером с руку чемпиона по большому теннису, схватила меня сзади за горло. Мой хвостик резко прыгнул вниз, подбородок устремился вверх, а в шее что-то щелкнуло. Человек прижал меня к своей груди, и в нос мне ударил отвратный запах пота. К уху приблизилось его лицо, и меня обволокло густым облаком вони – смеси ароматов кислого вина, сигарет и чипсов.
– Эй, красавица, ты хоть знаешь, кого толкнула?
Я ничего не ответила, и человек, придя в еще большую ярость, убрал руку с моего горла, вцепился мне в плечи, с силой меня тряхнул и отпустил. Я врезалась в какую-то женщину в коротких шортах и туфлях на шпильке. Она заверещала, и люди, окружавшие нас, мгновенно расступились. Я подалась назад, пытаясь восстановить равновесие, но у меня ничего не получилось, и я повалилась на землю, сильно ударившись о чье-то колено.
Соприкоснувшись с землей, я проехала немного вперед, инстинктивно закрывая руками голову. Кровь бешено пульсировала у меня в ушах. Я чувствовала, что в правую часть моего лица впились мелкие камни, что на щеке и на лбу у меня содрана кожа. Желая подняться, я оперлась пальцами об асфальт, и в этот момент чья-то нога в тяжелом ботинке на них наступила с правой стороны. Я ничего не видела, кроме коленей, лодыжек и ступней проходящей надо мной толпы. Меня, по-видимому, замечали, лишь когда заносили надо мной ногу.
Я перекатилась на бок, делая еще одну попытку подняться на руках и коленях. Неумышленные удары прохожих не давали мне возможности выпрямиться. Никто не останавливался, чтобы оградить меня от толпы, чтобы помочь.
Неожиданно до меня донесся чей-то злобный крик, и я увидела, что люди расступаются. К моему лицу протянулась мужская рука, я схватилась за нее и поднялась на ноги, не веря, что опять имею доступ к солнцу и кислороду.
Рука принадлежала Клоделю. Второй рукой он удерживал на расстоянии проходивший мимо народ. Его губы шевелились, но слов я не слышала. Лицо Клоделя, как обычно, искажала гримаса раздражения. Тем не менее мне оно нравилось, как никогда раньше. Он договорил, замолчал и осмотрел меня с ног до головы. Мои разбитые колени и локти жгло. Ссаженная до крови щека горела, правый глаз начинал опухать.
Отпустив мою руку, Клодель достал из кармана носовой платок и протянул мне. Я смахнула со щеки впившиеся камушки, взяла платок и прижала к ней.
Клодель наклонился и прокричал мне в ухо:
– Следуйте за мной!
Я кивнула.
Он пробрался к западной части Берже, туда, где толпа была пореже, свернул и зашагал к машине. Я, нагнав его на почти не сгибающихся ногах, порывисто схватила его за руку. Резко повернувшись, он вопросительно на меня уставился. Лицо детектива в этот момент напомнило мне великого комика Стена Лорела.
– Он там! – заорала я, указывая в противоположную сторону. – Я его видела!
Мимо меня прошел какой-то мужчина, поглощающий красное мороженое на палочке. Его живот был обкапан красными каплями, как будто кровью.
Брови Клоделя разделились посередине.
– Ступайте к машине!
– Я видела его на Сен-Катрин! – повторила я, думая, что, быть может, до него не дошел смысл моих слов. – Он направлялся к Сен-Лорану.
Голос мой прозвучал истерично.
Клодель колебался, осматривая мои ссадины и оценивая серьезность моего состояния.
– Вы в порядке?
– Да.
– Вернетесь к машине?
– Да!
Он развернулся и сделал шаг в противоположном направлении.
– Подождите! – крикнула я и, обойдя на своих дрожащих ногах скрученную в огромную пружину ржавую металлическую проволоку, забралась на другой бетонный блок и принялась оглядывать море людей.
Оранжевой бейсбольной кепки нигде не было видно. Клодель нетерпеливо переводил взгляд то на ближайший перекресток, то на меня.
– Идите, – сказала я. – Я продолжу наблюдать.
Он двинулся сквозь толпу в том направлении, которое я ему указала. На Сен-Катрин людей прибавилось, и через несколько минут я уже потеряла Клоделя из вида. Его поглотила движущаяся масса. Буквально минуту назад он был отдельным человеком, а теперь – каплей в море.
Я пристально вглядывалась в толпу, пока очертания перед моими глазами не начали расплываться, но ни Шарбонно, ни Сен-Жака не видела. Через некоторое время в конце Сен-Юрбен появилась патрульная машина с сине-красными мигающими огнями, медленно врезавшаяся в толпу людей. Мало кто обращал на нее внимание. В какой-то момент я увидела оранжевое пятно, но оно оказалось двигавшейся в моем направлении и попивавшей "Доктор Пеппер" девицей в костюме тигра.
Солнце нещадно палило. У меня в висках стучало, ссадина на щеке начала покрываться тонкой корочкой. Я продолжала осматривать народ, не желая сдаваться до возвращения Клоделя и Шарбонно, хотя и сознавала, что все это бессмысленно. Сегодняшний день, наверное, потешался над нашими потугами. Сен-Жак ушел.