– Семья извещена? – справился Мартин Бек.
– Извещена. Нам повезло, в портфеле лежал рецепт, выписанный частным врачом, мы позвонили ему, и оказалось, он у них своего рода домашний врач, хорошо знает семью. Взялся известить родных и сделать, что понадобится.
– Ясно, – сказал Мартин Бек. – Придется их тоже опросить завтра. Дело уже к ночи, сегодня нам бы управиться здесь в доме.
Перссон поглядел на часы.
– Половина десятого. Не так уж поздно. Но ты прав. Не будем тревожить родных без нужды.
Перссон был длинный и худой, с белыми, как снег, волосами и множеством веснушек на лице, из-за которых он всегда казался слегка загорелым. Горбатый нос, тонкие губы и грациозные, размеренные движения придавали его внешности нечто аристократическое.
– Хотелось бы поговорить с Мод Лундин, – заметил Мартин Бек. – Ты сказал, с ней беседует твой сотрудник. Ничего, если я поднимусь?
– Конечно, ничего, – отозвался Перссон. – Даже хорошо. И вообще, ты начальник, твоя воля.
С улицы донеслись голоса, шум; Перссон прошел на кухню и выглянул в окно.
– Чертовы щелкоперы, – пробормотал он. – Право слово, стервятники. Пойду-ка лучше, потолкую с ними.
Он направился к входной двери, напустив на себя важный и строгий вид.
Мартин Бек повернулся к Скакке.
– А ты осмотрись пока, что ли.
Скакке кивнул, подошел к книжной полке и принялся изучать корешки.
Поднявшись по лестнице, Мартин Бек очутился в большой квадратной комнате с белым ковром во весь пол. Восемь мягких кресел, обтянутых светлой кожей, окружали огромный круглый стол со стеклянной столешницей. У стены стояла мудреная и, несомненно, очень дорогая стереоустановка; в каждом углу на полках белели динамики. Из большого окна под изогнутым потолком открывался вид на мирный сельский пейзаж: широкое поле и зеленые лесные дали.
В стене напротив окна была дверь, за которой звучали невнятные голоса. Мартин Бек постучался, открыл и остановился на пороге.
На широкой двуспальной кровати с покрывалом из белого искусственного меха сидели две женщины. Они смолкли, глядя на него.
Одна из женщин была крепкого сложения и ростом значительно превосходила другую. У нее было грубоватое лицо и темные глаза; длинные, блестящие черные волосы с пробором посередине спадали на спину.
Вторая женщина была небольшого роста, немного угловатая; из-под коротко подстриженных темных волос смотрели живые карие глаза.
– Мартин, – сказала она. – Привет. А я и не знала, что ты здесь.
Застигнутый врасплох, Мартин Бек ответил не сразу.
– Привет, Оса – отозвался он. – Я тоже не знал, что ты здесь. Перссон сказал, что наверху его сотрудник.
– А, – бросила Оса Турелль, – он не делит своих подчиненных на мужчин и женщин.
Она повернулась ко второй женщине.
– Мод, это комиссар Бек. Он руководит группой расследования убийств.
Мод Лундин кивнула, Мартин Бек ответил тем же. Он еще не совсем пришел в себя от неожиданной встречи с Осой. Пять лет назад он был почти влюблен в нее.
А познакомились они больше восьми лет назад, когда ее жениха и его самого молодого сотрудника Оке Стенстрёма застрелили в автобусе вместе с еще восемью пассажирами. Оса тяжело переживала эту смерть и в конце концов решила сама пойти служить в полицию. Теперь она была младшим следователем в Мерста.
Пять лет назад в Мальмё у Мартина Бека и Осы был мимолетный роман. Одна-единственная памятная ночь, и она больше не повторилась. Теперь он был только рад этому. Оса – симпатичная женщина и хороший товарищ по службе, но с тех пор, как он узнал Рею, его просто не тянуло к другим женщинам. Оса все еще не вышла замуж, всю душу вкладывала в работу и стала очень квалифицированным следователем.
А ведь тогда он даже мог жениться на ней… Страшно подумать: быть женатым на коллеге и ни на минуту не забывать, что ты полицейский.
– Ты, наверно, хочешь побеседовать с Мод, – сказала Оса. – Мы уже потолковали, так что я могу уйти, если хочешь.
– Да, спускайся к Перссону, – согласился он. – Ты ему там пригодишься.
Она весело кивнула и ушла.
Зная, что Оса работает на совесть и отлично умеет налаживать контакт с допрашиваемыми, Мартин Бек не собирался долго говорить с Мод Лундин.
– Вы, наверно, устали и подавлены случившимся, – начал он, – так что я не буду вас особенно задерживать. Хотелось бы только узнать кое-что о ваших отношениях с директором Петрусом. Вы давно были знакомы?
Мод Лундин заправила волосы за уши и пристально посмотрела на него.
– Три года. Познакомились на одной вечеринке, после того он несколько раз приглашал меня в ресторан. Это было весной. Летом у него намечались съемки, и он нанял меня гримершей. Потом мы продолжали встречаться.
– И сколько же всего вы у него работали?
– Только на время того фильма. Потом он долго ничего не снимал, а я устроилась в косметический салон.
– А что это был за фильм?
– Он был рассчитан только на экспорт. В Швеции не показывался.
– Название помните?
– «Любовь при полуночном солнце».
– Часто вы встречались с директором Петрусом?
– Примерно раз в неделю. Иногда два раза. Обычно он приезжал сюда, но иногда мы ходили в ресторан, танцевали.
– Его жена знала о ваших отношениях?
– Знала. Но не придавала значения, лишь бы дело не дошло до развода.
– У него были такие мысли?
– Бывали. Раньше. Но мне кажется, его устраивало существующее положение.
– А вас? Вас оно тоже устраивало?
– Ну, я не стала бы возражать, если бы он предложил мне выйти за него замуж, но, вообще-то, мы и так хорошо ладили. Он был добрый, щедрый.
– Вы не представляете себе, кто мог его убить? Мод Лундин покачала головой.
– Совершенно не представляю. Нелепо все это. Я никак не могу свыкнуться с мыслью, что его убили.
Она примолкла. Он посмотрел на нее. Не заметно, чтобы очень переживала.
– Он еще там, внизу? – спросила она.
– Нет, увезли.
– Мне можно здесь ночевать?
– Нет, мы еще не закончили работу.
Она хмуро поглядела на него и пожала плечами.
– Ладно, переночую в городе.
– Вы не заметили ничего особенного, когда расставались утром? – спросил Мартин Бек.
– Ничего. Он был такой же, как всегда. Я раньше ухожу, он не любит спешить по утрам. Иногда мы ехали в город вместе. Он-то всегда вызывал такси, а я обычно еду на велосипеде до станции и там сажусь на поезд.
– Почему же такси? Разве у него не было машины?
– Он не любил сам водить. У него есть «бентли», и он иногда садится за руль, но чаще его возит кто-нибудь другой.
– Кто именно?
– Жена или кто-нибудь из сотрудников. Иногда его садовник.
– Сколько человек работает у него?
– Трое. Один занимается финансами, другой – контрактами и сбытом, и есть секретарша. Когда идут съемки, он по мере надобности нанимает еще людей.
– А что же все-таки за фильмы он снимал?
Она ответила не сразу, потом посмотрела на Мартина Бека и нерешительно произнесла:
– Не знаю даже, как и сказать вам. По правде говоря, это были порнографические фильмы. Но на высоком художественном уровне. Когда-то он снял серьезный фильм, с хорошими актерами. По мотивам одного знаменитого романа, помнится, даже приз получил на каком-то фестивале. Да только на том фильме он почти не заработал.
– А на других хорошо зарабатывал?
– Очень хорошо. Это он купил мне этот дом. А вы бы видели его дом в Юрсхольме! Роскошная вилла, парк, бассейн и все такое.
Теперь Мартин Бек более или менее представлял себе, что за человек был Уолтер Петрус. Но ему было неясно, что за женщина перед ним.
– Вы любили его? – спросил он.
Мод Лундин поглядела на него со смешинкой в глазах:
– Откровенно говоря – нет. Но он хорошо относился ко мне. Баловал меня и не ставил мне никаких условий.
После маленькой паузы она продолжала:
– Красавцем его не назовешь. Да и любовник был не ахти какой. С потенцией у него было не все в порядке, понимаете? Я была замужем восемь лет, вот тот действительно был мужчина. Разбился на машине пять лет назад.
– Значит, вы встречались не только с Петрусом?
– Случалось. Когда попадался подходящий человек.
– И он никогда не ревновал?
– Нет. Но настаивал, чтобы я рассказывала про свои отношения с другими. С подробностями. Ему это нравилось. Я обычно присочиняла, чтобы ему угодить.
Мартин Бек пристально посмотрел на Мод Лундин. Она сидела прямо и спокойно встретила его взгляд.
– Стало быть, по сути, вы встречались с ним только из-за его денег? – спросил он.
– Пожалуй, что так. Но я не считаю себя шлюхой, что бы вы ни думали. Я нуждаюсь в деньгах. Мне нравятся вещи, которые можно за них приобрести. А женщине в сорок лет и без особого образования трудно добыть деньги другим способом. Если я шлюха, то и большинство замужних женщин шлюхи.
Мартин Бек встал:
– Спасибо за беседу, за откровенность.
– Не за что. Я всегда откровенна. Можно мне теперь ехать к подруге? Я устала.
– Конечно. Только скажите комиссару Перссону, где мы сможем вас найти.
Мод Лундин поднялась и взяла маленькую белую кожаную сумку, которая стояла у изножья кровати.
Мартин Бек проводил ее взглядом. Она держалась уверенно и спокойно. Рослая, крепкая, стройная и сильная, она, наверно, была на голову выше маленького жирного продюсера.
Он думал о ее словах насчет денег, что за них можно приобрести. Уолтер Петрус приобрел за свои деньги неплохую женщину.
VI
В окончательном заключении патологоанатома значилось, что смерть Вальтера Петруса наступила между шестью и девятью утра. Не было никаких причин подвергать сомнению слова Мод Лундин, что он был жив, когда она уходила из дому около половины седьмого. Ни Оса Турелль, ни Мартин Бек не считали ее причастной к убийству.
Конечно, тот факт, что наружная дверь была отперта, помог убийце войти в дом и застичь Петруса врасплох в ванной, но самым загадочным было, как он вообще мог подобраться к дому незамеченным. Приехал ли он на машине – вероятнее всего – или поездом, все равно казалось странным, что никто из соседей не видел его.
В дачном поселке, где все знают друг друга, во всяком случае, знают ближайших соседей и их машины, именно утром, от половины седьмого до девяти, больше всего шансов быть увиденным. В это время все на ногах, мужчины отправляются на службу, дети идут в школу, домашние хозяйки заняты уборкой или работают в саду.
Несколько дней продолжался обход той части Рутебру, которая прилегала к дому Мод Лундин, и когда были опрошены практически все, оставалось только заключить, что никто не заметил ничего подозрительного. Перссон и его сотрудники, преимущественно Оса Турелль, разрабатывали версию, по которой убийца жил по соседству, однако пока не нашли никого, кто знал бы Петруса или имел причины убивать его.
Мартин Бек и Скакке изучали личную жизнь, деятельность и материальное положение Вальтера Петруса.
Это было не так-то просто, особенно в части материального положения. Петрус явно набил руку на обмане налоговых органов, свою продукцию он сбывал за границей и, надо думать, держал немалые деньги в швейцарских банках. Не приходилось сомневаться, что он занижал свои доходы и пользовался консультацией опытных юристов. Мартин Бек в этих делах не разбирался и охотно предоставил экспертам распутывать клубок.
Акционерное общество «Петрус-фильм» помещалось в старом доме на Нюбругатан, занимая капитально переоборудованную квартиру из шести комнат и кухни. У каждого из трех постоянных сотрудников был отдельный кабинет; правда, современная конторская мебель плохо вязалась с кафельными печами, дубовыми панелями и лепными карнизами. Сам Вальтер Петрус при жизни восседал за огромным письменным столом из дорогого дерева в красивой, просторной угловой комнате с высокими окнами. Одна комната служила просмотровым залом на десять мест, еще одна – складом и архивом.
Мартин Бек и Скакке провели два утренних часа в просмотровом зале, чтобы составить себе представление о кинопродукции Вальтера Петруса. Они посмотрели один фильм целиком и отрывки еще из семи фильмов, один гнуснее другого.
Скакке поначалу смущенно ерзал в кресле, потом начал зевать. Технически все фильмы были очень слабые, и называть их, как это сделала Мод Лундин, высокохудожественными было даже не преувеличением, а явной ложью. Мартин Бек заключил, что тут она покривила душой, – или же совершенно не разбирается в этом предмете.
Актеры – если вообще можно было называть так представленных на экране исполнителей – выступали преимущественно нагишом. Расходы на костюмы явно были минимальными. Если кто-то и появлялся одетым, то лишь для того, чтобы поскорее раздеться.
Во всех фильмах фигурировали три юные девушки, когда порознь, когда вместе. Одна из них заметно смущалась и неуверенно косилась на объектив, по чьей-то команде высовывая язык, вращая глазами и извиваясь всем телом. Молодые люди, за исключением одного негра, были все рослыми блондинами. Реквизит – весьма скудный, б óльшая часть действия происходила на одной и той же старой кушетке, только покрывало менялось.
Лишь один из фильмов можно было назвать сюжетным – тот самый, который упоминала Мод Лундин: «Любовь при полуночном солнце».
Судя по всему, он был снят в стокгольмских шхерах. Героиня, пятнадцатилетняя девочка, отправилась на байдарке на остров, чтобы отпраздновать иванов день на шведский лад. В корзине у нее лежали бутылка водки, бокал, тарелка, вилка и нож, булка хлеба, салат и белая полотняная скатерть. Вынеся на берег корзину и спиннинг, она принялась неторопливо раздеваться, сопровождая этот процесс нелепыми ужимками, томными гримасами и непристойными жестами. Мотнув головой и издав глухой стон, героиня забросила блесну и сразу же извлекла из воды здоровенного дохлого лосося. Обрадованная уловом, она прыгала по камню, вскидывала ноги, вращала бедрами и выпячивала груди. Потом живо развела огромный костер из очень кстати очутившейся на берегу кучи плавника и поджарила на нем рыбу. Разостлала скатерть и налила себе водки в бокал, из какого обычно пьют шампанское. Едва она осушила бокал, как из моря появился юный голый блондин. Она пригласила его разделить с ней трапезу, они пили водку из одного бокала и закусывали лососем, который вдруг оказался копченым и аккуратно нарезанным, словно его купили в магазине самообслуживания. Наступила ночь, хотя июньское солнце стояло высоко в небе, и юная пара исполнила вокруг костра нечто вроде ритуальной пляски. После чего, взявшись за руки, отправилась на зеленый луг, подыскала подходящий стог и четверть часа предавалась любви в различных позах. В заключение молодые вместе вошли в переливающееся солнечными бликами море. Конец.
– Господи, – простонал Скакке. – Подумать только, что на таких вещах можно заработать миллионы. Как, по-твоему, во сколько обошлась Петрусу эта макулатура?
– Немногим больше того, что ушло на пленку, проявление и размножение, – ответил Мартин Бек. – Студия не нужна, реквизит минимальный, режиссуру, если можно говорить о таковой, он осуществлял сам. Оператору, конечно, заплатил, и подбросил немного денег так называемым актерам.
– Лосось, понятно, дороговат, – заметил Скакке. – Могла бы и сосиски поджарить.
Заведующий сбытом акционерного общества «Петрус-фильм» предложил показать еще какой-нибудь кассовый фильм из той же серии, например «Любовь и вожделение в Швеции» или «Три ночи с шведской Евой», но Мартин Бек и Скакке были сыты по горло и вежливо отказались. Им объяснили, что «Любовь при полуночном солнце» – один из боевиков фирмы, продан в восемь стран.
Исполнительница главной роли теперь находилась в одной из этих стран, кажется в Италии, продолжая делать карьеру. Другой девушке директор Петрус устроил контракт с западногерманской фирмой. По мнению заведующего сбытом, девчонки тем самым были щедро вознаграждены сверх тысячи крон, которые обычно получала героиня.
Мартин Бек предоставил Скакке рыться дальше в грязном белье фирмы «Петрус-фильм», а сам решил, что пора уже навестить ближайших родственников покойного. Он еще в пятницу звонил на дачу в Юрсхольме, но взявший трубку врач тоном, не допускающим возражений, сухо ответил, что госпожа Петрус не в состоянии принимать посетителей, тем более из полиции. И дал понять, что было бы возмутительной бесцеремонностью помешать несчастной вдове хотя бы в субботу и воскресенье немного отдохнуть.