– Я хочу поговорить со всеми тридцатью четырьмя, – вмешался Лукас. – Сразу со всеми. Со всей группой. И пусть придет представитель от профсоюза.
– Зачем? – спросил Вулфолк.
– Я скажу им, что хочу узнать о том, что случилось с пистолетом, и, если кто-то признается, я его не выдам. И в этом случае начальство прекратит внутриведомственное расследование, и на этом все кончится. Я им скажу, что если никто не захочет со мной побеседовать, то мы перевернем все вверх дном и рано или поздно найдем того, кто это сделал, и тогда предъявим этому сукину сыну обвинение в соучастии в убийстве, а потом засадим в «Стиллуотер».
Андерсон покачал головой.
– На месте этого парня, я бы на это не пошел.
– У тебя есть что-нибудь убедительное? – спросил Даниэль.
Дэвенпорт кивнул.
– Думаю, что да. Я опишу, как будет проходить дознание, скажу, что я не буду объяснять им их права, так что даже если против них и возбудят дело, то это будет не более чем ловушка для преступника, а потом дело закроют. Я думаю, все можно устроить таким образом, чтобы этот человек согласился.
Андерсон и Даниэль переглянулись. Андерсон пожал плечами.
– Стоит попробовать. Это сразу бы продвинуло расследование. Я организую все ближе к вечеру и постараюсь собрать как можно больше людей. Четыре часа устроит?
– Хорошо, – сказал Лукас.
– Вся информация должна стекаться ко мне в офис, я посажу здесь девушку, которая будет сводить все воедино. Каждый, кто работает с этим делом, получит папку, куда будет вкладываться вся информация, – проговорил Андерсон. – Мы изучим абсолютно все, что знаем об этих людях. Если существует хоть какая-нибудь связь или закономерность, мы ее обнаружим. Каждый вечер все должны знакомиться с вновь поступившими материалами. Если вы что-нибудь заметите, сообщите мне. Мы внесем это в папку.
– Что мы уже имеем? – спросил Лукас.
Андерсон покачал головой.
– Немного. Личные данные, всякого рода прикидки. Первой была Люси Белл, официантка, девятнадцати лет. Вторая – домохозяйка, Ширли Моррис, тридцати шести лет. Третья – художница, которая оказала ему сопротивление, Карла Руиц. Ей тридцать два года. Четвертая – агент по продаже недвижимости Льюис, ей сорок шесть. Одна из них замужем, другие нет. Одна, Карла Руиц, разведена. Агент по продаже недвижимости вдова. Официантка была панком и увлекалась рок-н-роллом. Дама-агент ходила на концерты классической музыки со своим приятелем. Вот так обстоят дела. Единственное, что их объединяет, это то, что они женщины.
Все задумались.
– Какой интервал между убийствами? – задал вопрос Лукас.
– Первое убийство было совершено четырнадцатого июля, второе – второго августа, между ними прошло девятнадцать дней; нападение на Руиц произошло семнадцатого августа, через пятнадцать дней после Моррис; затем была Льюис, тридцать первого августа, спустя четырнадцать дней, – проинформировал Андерсон.
– Промежутки укорачиваются, – заметил один из полицейских.
– Да. Такая тенденция наблюдается. Если только это один и тот же человек, – подчеркнул Вулфолк.
– Если убийства начнут совершаться чаще, преступник будет не так тщательно к ним готовиться, – добавил кто-то из полицейских.
– Это необязательно. Может быть, он их подбирал за полгода вперед. Возможно, у него целая картотека, – сказал Андерсон.
– Есть еще какая-нибудь версия относительно дат? – спросил Лукас.
– Вот что интересно, все они произошли в будние дни: в четверг, во вторник, в среду и еще раз в среду. Ни разу в выходной.
– Не очень-то убедительная закономерность, – заметил Даниэль.
– А что женщины? – продолжал спрашивать Лукас. – Все высокие? У всех большая грудь? Что?
– Они все миловидные. Это мое мнение, но думаю, что оно верное. Все темноволосые, три из них брюнетки – Руиц, Льюис и Белл, последняя красила волосы в черный цвет. У Моррис были темно-каштановые волосы.
– Ха! Половина женщин в городе блондинки или светловолосые, – оживился один из детективов. – Это уже кое-что.
– Таких предположений можно сделать уйму, но нужно быть осторожными и всегда помнить о том, что это могут быть всего лишь совпадения. И все же ищите закономерности, – проговорил Андерсон. – Каждый день приносите свои папки, и я буду давать вам свежие материалы. Читайте их.
– Как лаборатория? Что они там делают, заснули, что ли? – спросил Вулфолк.
– Они делают все, что в их силах. Исследовали клейкую ленту, которой преступник связывал свои жертвы; теперь просеивают весь тот мусор, который собрали пылесосом; обшаривают все в поисках отпечатков. Пока толком ничего не нашли.
– Если хоть одна из этих папок попадет к журналистам, то кому-то очень не поздоровится, – добавил Даниэль. – Все поняли?
Все дружно закивали.
– Не сомневаюсь, что некоторая утечка информации все же будет, – продолжал Даниэль. – Но никто, никто не должен ничего говорить о тех записках, которые убийца оставляет на месте преступления. Если обнаружу, что кто-то проболтался журналистам об этих записках, я узнаю, кто это сделал, и выгоню сукина сына к чертовой матери. До сих пор никто о них не знает. Уверен, на нас будут оказывать давление. На всех нас. Я попытаюсь уберечь вас от этого, но, если этот мерзавец убьет еще хоть одну женщину, репортеры наверняка захотят побеседовать с вами по отдельности. Мы будем как можно дольше избегать этого. Если же настанет момент, когда нам все же придется давать интервью, то мы пригласим юрисконсульта, который будет вам советовать, что говорить, а что нет. Интервью должно быть заранее согласовано со мной. Договорились? Всем понятно?
Все снова закивали.
– Хорошо. Тогда – за работу. Лукас, задержись на минутку.
Когда остальные полицейские вышли, Даниэль прикрыл дверь.
– Я хочу, чтобы ты выступил в качестве неофициального источника информации для прессы, поставляя им те сведения, которые мы сочтем необходимым им предоставить. Ты, как бы случайно, обронишь в разговоре с кем-нибудь из газетчиков или тележурналистов то, что нам нужно, и скажешь, что новость поступила из хорошо информированного источника. И, когда все остальные бросятся ко мне за подтверждением, тут уж я сам справлюсь. Не возражаешь?
– Ладно. Буду скармливать информацию журналистам направо и налево. Самая большая проблема заключается в том, чтобы они не вычислили, что я один даю сведения.
– Так придумай что-нибудь. Ты здорово умеешь это делать. А нам нужен неофициальный доступ в средства массовой информации. Это единственный способ заставить их нам поверить.
– Мне бы не хотелось кого бы то ни было обманывать, – сказал Лукас.
– Мы решим этот вопрос, когда возникнет необходимость его решать. И, если тебе нужно будет прижечь кому-нибудь пятки, ты это сделаешь. Все обстоит слишком серьезно, и нам вовсе не до шуток.
– Ладно.
– Ты договорился о встрече с художницей?
– Да. Сегодня днем. – Лукас посмотрел на часы. – Сейчас мне уже пора заканчивать дела, а к четырем часам я вернусь. Ну, побегу.
Даниэль кивнул.
– Чувствую, трудно нам придется с этим делом. Отдел по расследованию убийств вряд ли поймает преступника. Разве что если им очень повезет. Мне нужна помощь, Дэвенпорт. Разыщи этого мерзавца.
* * *Оставшееся до встречи время Лукас провел, заглядывая в бары, газетные киоски и парикмахерские, звоня из телефонов-автоматов. Он переговорил с шестью торговцами наркотиками в возрасте от четырнадцати лет до шестидесяти четырех и тремя их клиентами. Он побеседовал с двумя букмекерами, с престарелой четой, с несколькими охранниками, с одним нечистым на руку полицейским, с индейцем из племени сиу и с пропойцей, который, как подозревал Лукас, убил двоих, но они этого заслуживали. Всем им он передал одно и то же: «Некоторое время я буду отсутствовать, но надеюсь, что меня не забудут, потому что я обязательно вернусь».
Его беспокоило то, что ему пришлось заморозить свою сеть. Он относился к своим уличным осведомителям, как к саду, который надо постоянно обрабатывать с помощью денег, угроз, обеспечения неприкосновенности и даже дружбы. Иначе начинают пускать ростки сорняки.
* * *Днем Лукас позвонил Андерсону, и тот сказал, что назначено совещание.
– На четыре часа?
– Да.
– Я загляну к тебе до начала совещания. Поговорим.
– Хорошо.
Он обедал в «Макдоналдсе» на Университетской авеню. Рядом с ним сидел оборванец, который все время клевал носом и наконец заснул, уткнувшись физиономией в жареную картошку. Прыщавый парень за прилавком наблюдал за бродягой, полуприкрыв глаза, как может смотреть шестнадцатилетний подросток, который многое уже повидал и которому все это неинтересно.
Студия Руиц, расположившаяся в помещении склада, находилась в десяти минутах ходьбы отсюда. Это было обветшалое прямоугольное кирпичное здание с окнами, какие обычно бывают в промышленных постройках, походившими на грязные шахматные доски. Единственный лифт предназначался для перевозки грузов. Им тоже управлял подросток с бесцветным лицом и отсутствующим взглядом. Лукас проехал на лифте до пятого этажа, нашел дверь Руиц и постучал. Не сняв с двери цепочку, Карла Руиц выглянула в щелочку. Он показал ей золотой значок.
– А где роза? – спросила она.
Лукас одной рукой держал значок, а в другой у него был портфель.
– Да вот забыл. Кажется, у меня должна была быть роза в зубах, правильно?
Лукас улыбнулся. Она слегка улыбнулась в ответ и сняла с двери цепочку.
– Я в ужасном виде, – проговорила Карла, открывая дверь.
У нее были овальное лицо и чудесные белые зубы, прекрасно сочетавшиеся с ее темными глазами и черными волосами до плеч. На ней была свободная крестьянского покроя кофта и яркая мексиканская юбка. Глубокая рана на лбу от удара пистолетом все еще не зажила и представляла собой багровый рубец с потемневшим рваным краем. Синяки вокруг глаз на одной половине лица превратились из сине-черных в зеленовато-желтые.
Войдя в помещение, Лукас положил значок в карман. Когда она закрыла дверь, он указательным пальцем за подбородок поднял ее лицо вверх и внимательно осмотрел его.
– С синяками все в порядке, – произнес он. – Как только они начинают желтеть, значит, скоро исчезнут. Через неделю от них ничего не останется.
– Зато шрам останется.
– Посмотрите, – сказал Лукас, указывая на шрам у себя на лице. – Когда это произошло, у меня вся физиономия была разворочена. А теперь осталась только полоса. Ваша будет еще тоньше. Сделайте прическу с челкой, и никто ничего не заметит.
Внезапно поняв, что они стоят слишком близко друг от друга, Руиц сделала шаг назад, обошла Лукаса и направилась в студию.
– Со мной уже раз шесть беседовали, – заявила она, дотрагиваясь до шрама на лбу. – Я думаю, что тема исчерпана.
– Ничего страшного, – успокоил ее Лукас. – Я работаю не совсем так, как остальные. Мои вопросы будут немного отличаться.
– Я читала о вас в газетах. Там говорилось, что вы убили пять человек.
Дэвенпорт пожал плечами.
– Я этого не хотел.
– Не много ли? Отец моего бывшего мужа был полицейским. Так вот он за все время службы ни разу ни в кого не выстрелил из пистолета.
– Что я вам могу сказать? – отозвался Лукас. – Я был на такой службе, где это случается. Если сотрудник полиции в основном занимается расследованием краж со взломом или убийств, то он может за все время так ни разу и не выстрелить из пистолета. Если же человек работает в области наркобизнеса или игорного дела, то здесь совсем иная картина.
– Ладно.
Она вытащила из-под стола табуретку и жестом предложила ему сесть, а сама села по другую сторону стола.
– Что вас интересует?
– Вам не страшно? – спросил он, положив свой портфель на стол и открыв его.
– Не знаю. Мне сказали, что он проник внутрь, подобрав ключ, поэтому хозяин дома вставил новые замки. Полицейский, который здесь был, сказал, что они хорошие. Мне установили телефон, и у меня есть специальный сигнал в службу спасения 911. Я просто должна сказать «Карла», и сюда срочно прибудут полицейские. Участок находится на другой стороне улицы. Все в нашем доме знают, что произошло, и обращают внимание на посторонних. Но, знаете ли, я не чувствую себя в полной безопасности.
– Думаю, что он не вернется, – успокоил ее Лукас.
– Другие ко… другие полицейские тоже так говорят, – подтвердила она.
– Можете называть нас копами[3], – разрешил Дэвенпорт.
– О'кей.
Она улыбнулась, и он снова восхитился ее ровными белыми зубами. Она была не то чтобы красивой, но необыкновенно привлекательной.
– Ведь я единственный свидетель. И это меня пугает. Я теперь почти не выхожу из дому.
– Мы думаем, что он просто ненормальный, – сказал Лукас. – Ненормальный в квадрате, отличающийся от обычных ненормальных. Кажется, он умен и хитер. Осторожен. И не теряет над собой контроля. Мы считаем, что он вряд ли вернется сюда, потому что таким образом он подвергнет себя риску.
– Мне он показался просто чокнутым, – сказала Карла.
– Так расскажите об этом. Что он делал, когда набросился на вас? – начал спрашивать Лукас. Он быстро пролистал свой экземпляр всех бесед, проведенных с ней сотрудниками отдела убийств полиции Сент-Пола и Миннеаполиса. – Как все произошло? Что он говорил?
В течение сорока пяти минут он осторожно провел ее через каждое мгновение нападения, двигаясь вперед и снова возвращаясь назад, пока каждая мелочь не была обсуждена. Пока она говорила, он наблюдал за ее лицом. Наконец она остановила его.
– Я больше не могу, – проговорила Руиц. – У меня были ночные кошмары. Я не хочу, чтобы они повторились.
– Я тоже этого не хочу, но я хотел вернуть вас к тем событиям, чтобы вы заново их пережили. А теперь я попрошу вас еще об одном. Подойдите сюда.
Он закрыл свой портфель и передал его ей.
– Вот то, что вы купили в магазине. Пройдите от двери мимо столба.
– Я не мо…
– Идите! – рявкнул Дэвенпорт.
Она медленно подошла к двери, потом повернулась и обхватила руками портфель. Лукас спрятался за столб.
– А теперь идите мимо. Не смотрите на меня, – проговорил он.
Она пошла, детектив выскочил из-за колонны и обхватил ее рукой за горло.
– А-а!
– От меня пахнет так же, как и от него? Да?
Он несколько ослабил руку.
– Нет.
– Как? Как от него пахло?
Она повернулась к нему, его рука продолжала лежать у нее на плече.
– Я не… от него пахло каким-то одеколоном.
– От него пахло потом? Он вспотел? У него была чистая одежда или от него воняло?
– Нет. Может быть, что-то вроде одеколона после бритья…
– Он ростом с меня? Сильный?
Дэвенпорт крепко прижал ее к своей груди, она уронила портфель и начала сопротивляться. Некоторое время она боролась, а потом вдруг расслабилась. Лукас еще сильней сжал ее.
– Черт! – воскликнула женщина.
Она снова начала сопротивляться, тогда он отпустил ее. Карла оттолкнула его, ее глаза расширились, она рассердилась.
– Не делайте этого! Отойдите от меня!
Женщина явно перепугалась.
– Он был сильнее меня?
– Нет. Слабее. У него слабые руки. Когда я расслабилась, он тоже расслабился. И тогда я ударила его по ноге.
– Где вы этому научились?
– Меня научил мой свекор. Он обучил меня некоторым приемам самозащиты.
– Подойдите сюда.
– Нет.
– Да идите же, черт бы вас побрал!
Все еще испуганная, она неохотно шагнула вперед. Ее лицо было бледным. Лукас снова поставил Карлу к себе спиной и обхватил ее рукой за горло.
– А теперь, когда он схватил вас, он сказал что-то насчет того, чтобы вы не кричали, а то он вас убьет. Он именно так говорил?
Дэвенпорт крепче сжал руку и приподнял женщину так, что ее ноги почти повисли в воздухе, затем проговорил хриплым голосом:
– Только крикни, и я тебя убью.
Руиц снова задергалась.
– Думайте! – приказал Лукас.
Он отпустил ее и слегка оттолкнул от себя. Потом отошел к самой двери. Широко распахнув глаза, Карла обеими руками держалась за горло.