Сгущались сумерки, но сражение не прекращалось. Прижатые к реке русские полки дрались с остервенением. В их рядах находились Багратион, Ермолов, Раевский.
Решив разделаться с горсткой храбрецов, на них поскакали закованные в латы кирасиры. Но на помощь подоспели казаки. Действуя пиками, они били всадников по шлемам, сбрасывали их, тяжёлых и неповоротливых, с коней.
Русская армия потеряла в сражении около десяти тысяч человек, французы — двенадцать.
Несмотря на поражение, русские войска показали в этом деле мужество, стойкость и отвагу. Один из английских наблюдателей доносил своему правительству: «Мне недостаёт слов описать храбрость русских войск. Они победили бы, если б только одно мужество могло доставить победу. Офицеры и солдаты исполняли свой долг самым благородным образом. В полной мере они заслужили похвалы и удивление каждого, кто видел Фридляндское сражение».
А потом был отход армии к Тильзиту, и бригада Раевского находилась в арьергарде, отражая многочисленные атаки конницы Мюрата.
В ночь на 7 июня русская армия перешла Неман. Едва арьергард ступил на правый берег, как мост запылал. Французские конники бросились было к нему, но не смогли проскакать через огненную завесу.
Позже, когда в Тильзите было подписано перемирие и французские военачальники встретились с русскими, маршал Мюрат похвастался, что он был в числе первых вышедших к Неману:
— Я даже попытался пронестись по мосту через огонь.
— А жаль, что этого не случилось, — посочувствовал ему генерал Раевский. — Мы бы имели лишнего пленника.
Тильзит
До последнего времени Неман считали рекой мира. Пять лет назад после завершения Русско-прусско-французской войны на реке был заключён мир. Русская армия тогда сражалась в союзе с Пруссией против Франции. Война для союзников сложилась неудачно, в жестоких сражениях у Прейсиш-Эйлау, Веллау, Гутштадта, Фридлянда они потерпели поражение. Когда войска подошли к Неману, Наполеон вдруг предложил заключить мир. Александр — император российский — и прусский король выразили согласие.
Местом заключения мира был избран приграничный Тильзит. Наполеон пожелал придать этому событию необычайную торжественность, которая подчёркивала бы могущество европейского владыки.
Так как граница проходила посередине реки, он приказал соорудить на Немане плот с двумя павильонами из белого полотна. Больший павильон с коврами и роскошью предназначался для монархов, меньший — для их свиты. На фронтонах павильонов были выведены огромные буквы: А — со стороны России, N — со стороны Тильзита, где находились французы. Вензель прусского короля Фридриха Вильгельма отсутствовал.
Против плота у берегов были причалены лодки с гребцами, которые должны были доставить монархов к месту встречи. В ожидании появления Наполеона Александр расположился в недалёкой корчме.
Дальнейшие события с детальными пояснениями описал историк Шильдер, известный своим четырёхтомным сочинением о жизни и деятельности российского императора Александра Первого. Будучи свидетелем происходящего, он изложил наблюдаемое во всех подробностях:
«Флигель-адъютант торопливо отворил дверь корчмы и сказал: «Едет, ваше величество». Государь хладнокровно и нимало не торопясь встал со своего места, взял шляпу, перчатки и со спокойным лидом вышел обыкновенным шагом из комнаты.
Взоры всех устремились за Неман. Наполеон с пышным конвоем нёсся верхом между двух рядов своей Старой гвардии. Гул восторженных приветствий и восклицаний гремел вокруг него и доносился до нашего берега.
Оба императора вступили в лодки в одно время. Государя сопровождали цесаревич Константин Павлович, генерал Беннигсен, барон Будберг, князь Лобанов-Ростовский, генерал-адъютанты граф Ливен и Уваров. С Наполеоном находились: Мюрат, Бертье, Бессьер, Дюрок и Коленкур.
Когда обе лодки отчалили, величие зрелища, ожидание событий мировой важности взяли верх над всеми чувствами...
Наполеон стоял в лодке впереди своей свиты особо и безмолвно, со сложенными на груди руками, как его представляют на картинах. На нём был мундир Старой гвардии и лента Почётного легиона через плечо, а на голове та маленькая историческая шляпа, форма которой сделалась известной всему миру. Причалив к плоту несколько ранее императора Александра, Наполеон быстро взошёл на него и поспешил навстречу государю. Соперники подали один другому руку, обнялись и молча вошли в павильон...
«Я ненавижу англичан не менее вас, — было первым словом императора Александра, — и готов вас поддержать во всём, что вы примете против них».
«Если так, — ответил Наполеон, — то всё может быть улажено и мир упрочен...»
В дальнейшем разговоре Наполеон постарался внушить государю, что он был жертвою своих союзников, что он ошибается, покровительствуя немцам, этим неблагодарным и завистливым соседям, и поддерживая интересы жадных купцов, являющихся представителями Англии...
Затем Наполеон стал восхвалять поразившие его под Аустерлицем, Прейсиш-Эйлау и Фридляндом доблесть и храбрость русских войск; он находил, что солдаты с обеих сторон сражались как истинные титаны и что соединённые армии России и Франции могут господствовать над миром, даруя ему благоденствие и спокойствие...
Льстя Александру, Наполеон продолжил: «Мы скорее придём к соглашению, если вступим в непосредственные переговоры, отстранив министров, которые нас нередко обманывают или же не понимают; мы вдвоём в один час более подвинем дело, чем наши посредники по прошествии нескольких дней. Между вами и мною никого не должно быть. Я буду вашим секретарём, а вы будете моим».
Первое свидание продолжалось час и пятьдесят минут.
Уступая настойчивым просьбам Александра, Наполеон согласился допустить на плот на следующее свидание прусского короля.
Затем императоры представили сопровождавших в свите генералов. Подойдя к Беннигсену, Наполеон вспомнил сражения под Прейсиш-Эйлау и Фридляндом, где тот командовал русскими войсками, и сказал: «Мы уже встречались с вами, генерал, и я нашёл, что вы были иногда злы!»
В свою очередь Александр весьма лестно отозвался о маршалах Мюрате и Бертье, признав их достойными помощниками полководца Наполеона».
Тут же было оговорено, что город Тильзит будет разделён на две половины: французскую и русскую. В каждую назначат своего коменданта. Александр пожелал, чтобы в город ввели первый батальон Преображенского полка. Им командовал граф Михаил Семёнович Воронцов.
— Прислуживать Бонапарту не желаю, — заявил офицер.
— Какому Бонапарту? Император повелел отныне именовать его Наполеоном. И не иначе, — изрёк комендант.
— Это всё равно: что Наполеон, что Бонапарт. Он — враг России, если не сейчас, то будет, — упорствовал граф Воронцов и заявил, что неожиданно заболел, а нездоровому нести гарнизонную службу не положено.
Вместо первого батальона Преображенского полка было назначено другое подразделение.
Позже, по заключении мира в Тильзите, состоялась встреча императоров с представителями российских иррегулярных войск[22]. Не скрывая удивления, Наполеон смотрел на воинов странной наружности.
— Вы кто? — спросил он одного.
— Башкир, — ответил тот, прищурив рысьи глаза.
— А вы?
— Калмык, — ответил стоявший рядом скуластый воин.
— А вы?
— Татарин.
— А это их оружие? — указал Наполеон на лук и колчан со стрелами. — Оно, кажется, пошло от гуннов?
— В войне, ваше величество, и дубина хороша, когда защищаешь родную землю, — ответили ему.
Тут выступил Платов и с ним группа казаков. Атаман обратился к императору Александру:
— По вашему повелению представляю казаков из рода Иловайских.
— Ах, да! — вспомнил Александр об отданном накануне приказе. — Сколько же их? Семь братьев? И все из одной семьи?
— Так точно! Сыновья генерала от кавалерии Дмитрия Иловайского.
Наполеон и прусский король с удивлением смотрели на происходящее. Переводчики им объясняли.
Александр подошёл к стоявшему в шеренге справа генерал-майору:
— Вы кто?
— Иловайский второй, Павел Дмитриевич!
— Какого года рождения?
— Одна тысяча семьсот шестьдесят четвёртого.
— Стало быть, вам уже сорок три года. А вы? — спросил император стоящего рядом, тоже генерала.
— Иловайский третий Иван Дмитриевич. — И, не ожидая очередного вопроса, доложил: — Сорок лет недавно исполнилось.
— Полковник Иловайский восьмой Степан Дмитриевич, — ответил третий и назвал возраст.
— Подполковник Иловайский девятый Григорий Дмитриевич, двадцать семь лет, — отрапортовал четвёртый.
— А вы? — указал Александр на левофлангового юнца.
— Есаул Иловайский четырнадцатый! Пётр!
— Сколько же тебе лет?
— Шешнадцать!
Довольный произведённым впечатлением, Александр произнёс:
— Вот какие у меня служат воины — семь сыновей у отца, и все воюют. С такими только и вершить ратные дела.
Наклонившись к прусскому королю, он сказал негромко:
— Потерпите. Мы своё воротим.
Тогда же Наполеон имел беседу с атаманом Войска Донского Платовым.
— Велико ли ваше войско? — спросил он его.
— Оно, ваше величество, что Дон: не вычерпать его ни ковшом, ни ведёрцем, — ответил атаман.
В конце встречи Наполеон достал из кармана золотую табакерку со своим портретом на крышке и протянул её Платову:
— Просил бы вас в знак искреннего признания принять эту скромную вещицу.
В ответ Платов протянул Наполеону лук и колчан со стрелами:
— А вас я прошу принять это оружие. Его стрелы летят не столь далеко, как пули, но благодаря твёрдой руке, острому глазу и преданному родине сердцу метко поражают врага.
Против шведов
Не успела завершиться война с Наполеоном в Прибалтике, как в Петербурге заговорили о войне со Швецией. Стремясь обезопасить Петербург и установить контроль над Финским заливом, правительство России намеревалось овладеть территорией Финляндии, входившей в состав Швеции.
С этой целью у границы Финляндии был сосредоточен двадцатичетырёхтысячный корпус генерала Ф.Ф. Буксгевдена в составе 5-й дивизии Н.А. Тучкова, 21-й дивизии П.И. Багратиона и 17-й дивизии Н.М. Каменского. Шведские войска в Финляндии насчитывали девятнадцать тысяч человек, и, кроме того, значительные силы представляли резервные части, находившиеся в глубине территории.
В ночь на 8 февраля 1808 года русские войска перешли границу и развернули наступательные действия. Они велись по трём направлениям. На правом фланге 5-я дивизия Тучкова, идя на Куопио, должна была отрезать путь отхода на север финляндской группировке. В центре 21-й дивизии Багратиона следовало выйти на побережье Ботнического залива и перерезать неприятельские войска на две части. На левом фланге вдоль побережья Финского залива на Гельсингфорс наступала 17-я дивизия Каменского.
Движение войск на указанных направлениях происходило успешно. В 5-й дивизии особенно удачно действовал отряд генерала Николая Николаевича Раевского. Проявив смелый манёвр, отряду удалось овладеть Христианштадтом и Вазой.
В связи с новым неожиданным назначением генерала Тучкова его место освобождалось, и в командование вступил генерал Раевский. Ему подчинялись полки: Севский, Калужский, Белозерский, Петровский, Великолукский, Пермский и Могилёвский; части егерских полков: 12, 23, 24 и 26-го, а также два эскадрона лейб-казаков.
Зима стояла суровая: морозная и снежная. Полкам приходилось пробиваться по глубокому снегу, доходившему местами до роста человека.
У одного из хуторов шедший впереди дозор натолкнулся на неприятельский заслон.
Егеря попытались было ворваться во вражеское расположение, но едва они бросились вперёд, как перед ними с грохотом стали валиться на дорогу огромные сосны, преграждая путь.
— Братцы!.. Братцы!.. Выручай!..
К попавшим в беду бросились на помощь, но по ним открыли стрельбу засевшие на деревьях вражеские стрелки.
Занятый неприятелем рубеж как бы седлал дорогу: его левый фланг скрывался в дремучем, с навороченными валунами и буреломом лесу, через который нельзя было пробиться, правый же обрывался у глубокого ущелья, уходившего к озеру. Саму дорогу преграждал завал из могучих деревьев. За ними засели облачённые в белые балахоны невидимые и меткие стрелки.
Командовавший дозором был из молодых неискушённых офицеров.
— Без пушки тут не обойтись, — высказался он не очень уверенно.
— А что это даст? — возразили ему. — Картечью врага не достать, мешает завал, а фугасными ядрами бить в снег — напрасная затея.
Примчался верхом на коне генерал Раевский. Покинув седло, он направился к дозорным. Старший с лычками унтера доложил обстановку.
У Николая Николаевича было правило: в сражении с принятием решения не спешить. Прежде чем объявить его, он узнавал мнение других.
Выслушав унтера, генерал приказал вызвать сюда казачью сотню. Когда объявился хорунжий, он велел ему обойти неприятельский рубеж с фланга, со стороны озера:
— Лед крепкий, надёжный, коней выдержит. Зайдёте поглубже и ударите по неприятелю с тыла. А мы вас отсюда поддержим пушками.
Подобравшись незамеченными, казаки внезапно ворвались в хутор. Однако противник не впал в панику, вступил в бой и яростно сопротивлялся. Но его атаковали с фронта егеря, проделав в завалах проходы.
Теснимый с двух сторон, неся потери, враг отступил. Часть его бежала в лес, несколько человек были пленены.
После жаркой схватки дивизии удалось вышибить шведов из города Кумо, а затем занять Бьернеборг. Командуя передовым отрядом, Раевский отлично справился с заданием: 6 марта он занял Нормарк, а 12 марта русские солдаты ворвались в Христианштадт. Оставив в городе небольшое подразделение, генерал Раевский повёл преследование отступавших к Вазе шведов. Через пять дней он занял и этот город.
Когда кончилась весенняя распутица, прибыло подкрепление. Генерал Буксгевден произвёл переформирование вверенных ему войск: создал три корпуса. Раевский с семью тысячами солдат представлял первый корпус, сосредоточенный у Гамле-Карлеби, вторым корпусом такой же численности командовал Барклай-де-Толли. Корпус сосредоточили в районе Вильманстранда и Нейшлота. Остальные силы, около шестнадцати тысяч человек под начальством графа Каменского и князя Багратиона, расположились в обороне морского побережья.
Раевский и Барклай должны были наступать с корпусами на запад, тесно взаимодействуя с отрядами. Шведский главнокомандующий Клингспор ожидал высадки русских десантных отрядов на Аландских островах. Действия отрядов Раевского он принял за начало десантной операции, атаковал их превосходящими силами и сам предпринял высадку шведов в тыл русских войск.
Корпус попал в очень тяжёлое положение, однако его командир, генерал Раевский, проявил полководческий талант, и почти весь неприятельский десант вместе с начальником десанта — адъютантом шведского короля — был взят в плен.
Летом в штаб корпуса прибыл для координации действий наступающих корпусов генерал Каменский. Это был сын выдающегося русского фельдмаршала Михаила Фёдоровича Каменского. Николай Михайлович проявил себя как блестящий, подающий надежды молодой генерал.
С его прибытием боевые действия стали носить характер смелых и решительных операций. Последовал ряд победоносных сражений, в которых участие генерала Раевского приобрело новые полководческие черты. В сражениях у Карстула, Перхе, Лаппо шведские войска потерпели тяжёлые поражения.
23 августа возглавляемый Николаем Николаевичем отряд совершил смелый обходящий манёвр, в жестоком сражении нанёс шведскому отряду существенный урон и принудил его к отступлению.