– Почему?
– Несовременно, неаппетитно, – отчеканила Юля. – Весь это нафталин уже никому не нужен! Мало ли что им хотелось играть свой классический рок-н-ролл! Кому хотелось его слушать, скажи на милость?! Кому надо – купят нормальную пластинку. «Роллингов» там или «Битлов», или «Лед Зеппелин». Тем более пиратский диск стоит копейки. Короче, сейчас не время и не место. А эти придурки до последнего на что-то надеялись.
Она вздохнула и потерла колени.
– Холодно, – заметила я.
– Сейчас протопят как следует, – Юля, не вставая, нагнулась к окну и пощупала радиатор. – А на что надеется твой друг, ты не знаешь?
– Понятия не имею, – ответила я. – К тому же мы с ним расстались.
– Из-за группы? – оживилась она.
– Да из-за всего. Так что его удачи и провалы меня уже не волнуют.
– Может, зря ты так? – спросила она. – Вдруг он прославится, денег заработает?
Я пожала плечами, продолжая рассматривать плакаты. Ими были украшены все стены студии. Мне было приятно, что я знаю практически все группы на этих плакатах, хотя… Какое это имело сейчас значение? Ведь Женя меня не экзаменовал. Я снова вспомнила эти наши смешные экзамены. И то, как он натаскивал меня в истории музыки. Как приносил домой новые и старые диски. И как мы лежали рядом на нашем раскладном диване, поставив рядом горящую свечу в рюмке, слушая музыку, сцепив руки. И чем все это кончилось.
– Ксения сказала, что твой приятель связался с какими-то крутыми товарищами, – заметила Юля, видя, что я не отвечаю. – Ты их сама-то видела?
– Да, в их собственной студии, – машинально ответила я.
– А когда это было?
– В тот вечер… – Я слегка запнулась, но вспомнила, что уж этого-то никто не просил скрывать. – Когда погиб Иван.
Юля внимательно на меня взглянула:
– А он тоже был в той студии, верно?
– Иван? Да. Тебе Ксения рассказала?
Она встала и, слегка приподняв крышку люка, прислушалась к тому, что творилось внизу. Оттуда доносились громкие голоса. Говорили все сразу, и понять ничего было нельзя. Девушка плотно закрыла крышку и повернулась ко мне:
– Ксения тут ни при чем. Скажи… Ты ведь не ее близкая подруга, нет?
Я покачала головой. Вопрос был странный, но взгляд, которым он сопровождался – еще непонятнее. Мне показалось, что Юля чего-то боится.
– Дашь слово, что ничего ей не скажешь? – почти шепотом спросила она.
– Хорошо, – в тон ей ответила я. – А что такое?
– Эта версия с проституткой на шоссе – полная фигня! – Юля подошла ко мне, и ее дыхание, пахнущее мятной жвачкой, обдало мне лицо. – Никакой проститутки он не снимал, потому что я ждала его здесь! Понимаешь? Ксении – ни слова! Мне, в общем, все равно, но будет неприятно, если она перестанет со мной здороваться!
Я кивнула, не сводя с нее глаз. Юля высказалась, но было видно, что это смелое признание не облегчило ей душу. Ее мучило что-то еще.
– Мы уже несколько дней назад договорились, что встретимся тут, – сказала она наконец. – Иван хотел позвонить Ксении прямо отсюда и сказать, что заночует у друга. Когда он звонит и предупреждает, она уже не волнуется. Я ждала его тут с половины одиннадцатого. Он так и не приехал, зато позвонил. Ровно в одиннадцать. Я давно уже была здесь и, конечно, разозлилась, что он так опаздывает. А Иван мне сказал, что задержится в студии. Я спросила, какая может быть студия в такое время? А он ответил, что не собирался задерживаться так надолго и даже уехал… А потом вернулся, потому что обдумал одно предложение.
– Предложение? – перебила я. – Чье именно? Ему сделали какое-то предложение в этой студии?
– Да, я так поняла, – кивнула Юля. – Он звонил мне прямо оттуда. Сказал, что приедет в полночь, не раньше. И что, если я не хочу ждать, то могу поступать, как мне угодно.
Она отвернулась и подошла к окну.
– У меня своя машина, – глухо продолжала она. – Конечно, я могла бы плюнуть на все это и вернуться домой. Но мне лень было садиться за руль. На улице был такой ветер, а дом уже прогрелся. Я сидела на кухне до часу ночи и ждала его. Он не приехал и больше не звонил. Потом я разозлилась и отправилась домой. Весь следующий день проспала как убитая. А вечером мне позвонили… Уж не помню, кто, Артур, кажется. И сказали, что он погиб на шоссе.
Она криво прикусила нижнюю губу и замолчала. Потом дернула плечом:
– Так что, какая уж там проститутка на шоссе!
– Почему же ты никому ничего не сказала? – не выдержала я.
– А зачем? – с вызовом спросила она. – Я же понимаю, что случилось на самом деле. Его убил кто-то другой. Может, попутчик. Он мог взять кого-то, чтобы подзаработать. Но попробуй, найди этого попутчика! А девка просто оказалась в нужное время, в нужном месте. Милиция как раз отлавливала их в ту ночь на шоссе. Кто бы его ни убил – Ивана уже не воскресить. А если бы я сказала правду…
Юля с треском распечатала пачку жевательной резинки и, сунув пластинку в рот, небрежно закончила:
– Ивана я уже и так потеряла, а если бы рассказала все, как есть, потеряла бы всех остальных друзей. И пользы от этого – никому. Так что лучше уж молчать.
Снизу донесся громкий голос, повторяющий наши имена. Юля резко повернулась ко мне и поднесла палец к губам:
– Никому, поняла?
– Никому… – скорее машинально повторила я.
В дверцу люка постучали, раздался окрик Артура:
– Вы что там делаете, девицы? Уже все готово, спускайтесь.
Юля открыла крышку, и я увидела руку, ухватившую ее за колено, обтянутое тонким чулком:
– Попалась, Голдэн Леди!
– Пошел ты! – Она тряхнула ногой, пытаясь избавиться от его хватки, но ее буквально утащили вниз. Я спустилась сама. Как я не свалилась на этой крутой лестнице – до сих пор не понимаю. Ступенек я, во всяком случае, под ногами не ощущала.
ГЛАВА 7
Я впервые присутствовала на таких своеобразных поминках, как те, что справлялись в этом бревенчатом доме, на краю поселка. Собственно, это были не настоящие поминки, ведь Ивана еще не похоронили… Но общий настрой застолья был именно таков.
Однако никто из ребят не плакал, не припоминал достоинств покойного. Здесь не было ни его жены, ни родственников. Только друзья – и они не собирались изображать безутешную скорбь. Я даже подумала, что они не так уж расстроены, но разве я могла об этом судить? Все вели себя так, будто Иван куда-то уехал, и они ждут его в этом доме, распивая бутылку за бутылкой, беспрестанно ставя диски, зажигая во дворе фейерверки. Артур не соврал – он действительно припас очень эффектные петарды и ракеты, и они оглушительно взрывались над садом. По свежим сугробам пробегали резкие синие тени, снег становился то желтым, то алым, то зеленоватым. Я стояла на крыльце, завернувшись в куртку, и смотрела, как в небе рассыпаются дрожащие огни. Юля больше не разговаривала со мной. Может быть, она уже пожалела о своем признании. Вряд ли ею владел какой-то рассчет, когда она его сделала. Скорее всего, ей просто невыносимо стало молчать, когда она снова оказалась в доме, где в ту ночь ждала Ивана. А я была почти посторонней, и она могла не опасаться, что я кому-то ее выдам. Но если она излила душу и ей стало легче, то мне, напротив, было очень тяжело.
Теперь, как мне казалось, я поняла все. Для Юли в ее рассказе самым важным моментом было, конечно, ее несостоявшееся свидание. Уж конечно, вовсе не какая-то студия, где почему-то задержался Иван. Но для меня… Иван, по ее словам, позвонил ей оттуда в одиннадцать вечера. То есть после того как он расстался со мной, парень снова туда вернулся. А уж потом отправился за город и где-то в дороге встретил свою смерть.
Я вспомнила, как мы с ним встретились в переулке. В студии мне сказали, что Иван давно оттуда ушел. Но тем не менее он никуда не уехал, а сидел в машине, явно чего-то ожидая. Или что-то обдумывая? Какое-то предложение, которое ему сделали в студии? Может быть, он бы никуда и не уехал, а поднялся туда, но мое появление нарушило его планы. Он подвез меня до дома, а затем отправился в обратный путь. Иван явно колебался, как ему поступить.
Но если он туда возвращался, Женя это знал. И он очень боялся, что я тоже знаю это. Вот откуда все эти расспросы. Вот откуда угрозы, которые пришлось выслушать Ксении. Они хотели убедиться, что никто не знал о возвращении Ивана на студию! Однако они не знали о Юле. К ее счастью, наверное…
Последний фейерверк, который взорвал Артур, взлетел криво и с шипением упал в сугроб. Юля, стоявшая на протоптанной дорожке, вздернула плечи и презрительно заметила:
– Ты уже хорош, больше не пей.
Он попросил ее оставить свои замечания при себе. Все вернулись в дом и продолжили пирушку. Я ничего, кроме чая, не пила и, может, поэтому чувствовала себя не в своей тарелке. Зато Юля, которая в гостях у Ксении не притрагивалась к водке, теперь дала себе волю. Уже через час, напившись, она принялась вытирать слезы. Рыжий парень обнял ее за плечи:
– Перестань, помнишь, что говорил Иван?
Она оттолкнула его и всхлипнула:
– Вам, разумеется, все равно! Что я, поплакать права не имею?!
– Наплачешься на похоронах. – Артур потянул к себе очередную бутылку и принялся свинчивать крышку. – А лучше всего, и там не надо. Иван же просил – если нам придется его хоронить, не устраивать никаких панихид. Кстати, нужно будет кое-что обсудить с Ксенией.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что как-то раз, когда вся группа пребывала в депрессии, парни разговорились о своих будущих похоронах. Эта тема возникла спонтанно, и каждый высказался о том, как бы ему хотелось быть похороненным. Это были своеобразные инструкции друг для друга. Марш Шопена ненавидели все поголовно, и никто не желал, чтобы именно эта мелодия сопровождала их в загробный мир. И все ребята заранее заказали себе музыку к похоронам. Иван, например, заявил, что желает услышать композицию «Криденс» – «Кто остановит дождь?». Именно с этой мелодии когда-то началось его увлечение роком, и с этими звуками он желал уйти в мир иной. Кстати, он просил, чтобы его сожгли.
Юля твердила, что Ксения ни за что не даст согласие, чтобы в крематории поставили «Криденс».
– Они и жили не по-людски, – зло возражала она, – так что я думаю, что хотя бы похоронить его Ксения захочет нормально!
– Значит, траурный марш звучит более по-людски? – возмущался Артем. – Да ты рехнулась, мать! Никогда не думал, что ты такая затхлая особа!
– Я говорю не о своих вкусах, а о Ксении!
– Ксения сама за себя скажет! – отрезал он, и Юля, вскочив из-за стола, стала взбираться вверх по лестнице, в студию. Она явно обиделась, а может, больше не было сил сидеть за столом. Я заколебалась – до рассвета оставалось еще немало времени, но если все перепьются, кто же доставит меня домой?
– Артур, – выждав минуту, обратилась я к нему. – Мне к девяти на работу. Не хотелось бы тебя затруднять, но…
– Никаких проблем, – сонно ответил он. Глаза у него были красные, взгляд усталый. – Ложись, если хочешь, наверху, а в семь я тебя разбужу.
– А ты сможешь меня отвезти? – осторожно спросила я.
По-моему, он даже не понял моих сомнений. Видно, тут было принято гонять по дорогам в пьяном виде. Что ж, дареному водителю в зубы не смотрят. Я пошла наверх и устроилась там рядом с Юлей на диване. Он оказался достаточно широким, чтобы там поместились двое, но сон ко мне не шел. Снизу доносились глухие голоса. Они то поднимались до крика, то падали до еле различимого шелеста. Потом я услышала, что внизу кто-то играет на гитаре. Юля, которую я считала спящей, вдруг резко повернулась и громко сказала:
– Ты правда считаешь, что я должна все рассказать в милиции?
– Я уже не знаю, – тихо ответила я. – Может быть, ты права, что молчишь.
– А я уже не уверена, что права. Понимаешь, что я подумала… Вдруг его убил вовсе не случайный попутчик? – неожиданно спросила Юля. – Вдруг это было преднамеренное убийство? Понимаю, звучит глупо, с него нечего было взять. Разве что бывшая жена чем-то поживится, но на нее никак не подумаешь… Черт, ну не верится мне в случайность! Ни в проститутку, ни в попутчика! Он бы справился, если бы на него напали, он бы так просто не поддался! Вдруг это было обдумано заранее? Как ты считаешь?
Я приподнялась, опираясь на локоть, и попыталась разглядеть ее лицо. Но здесь, наверху, было темно, только с улицы проникал слабый снежный свет. Я видела только смутное пятно ее лица, с глубокими провалами глаз.
– Почему ты вдруг об этом подумала? – спросила я.
– Не знаю, – прошептала она. – В последнее время он как-то тревожился… Конечно, причин у него было полно. Например, вечно не хватало денег, он залез в долги, с группой был полный завал… А играть ему очень хотелось. Но мне казалось, что в последний месяц Иван стал какой-то странный. Нервный, задумчивый. И особенно нервничал, ты уж прости, когда разговор заходил о твоем Жене.
Она рассказала мне о той вечеринке на даче, на которую мы с Женей так и не приехали. Юля очень хорошо запомнила, как удивился и даже расстроился Иван, когда позвонил Женя и неожиданно отменил наш визит.
– Он тогда сказал, что твой парень, видно, сам не знает, чего хочет. Ведь здесь был представитель одного продюсера, а Женя очень хотел с кем-нибудь познакомиться. Зато потом Иван мне рассказал, что твой парень выпросил у него телефон этого самого продюсера. Понимаешь, Иван решил, что Женя хочет действовать через его голову, чтобы не быть ему обязанным… Ну это было что-то вроде ревности…
– А зачем этот продюсер сюда приезжал? – спросила я. – У него с Иваном были какие-то планы?
– Черт его знает, я не интересовалась. Вряд ли он собирался взять группу под свое крыло. – Юля вздохнула. – Ребята совсем безнадежны, только они сами думают, что еще на что-то годятся. Ну ладно, спи. Раз ты разбежалась со своим парнем, тебя все это уже не касается.
Через некоторое время я услышала ее ровное дыхание и позавидовала ей. Какие бы мысли ее ни мучили, она все-таки уснула. А я лежала в темноте, глядя на серый квадрат окна, и ни разу не смогла отключиться. Время от времени я чиркала зажигалкой и рассматривала циферблат своих часов. И производила в уме кое-какие вычисления.
В одиннадцать вечера Иван позвонил на дачу и сообщил Юле, что задержится до полуночи, а то и дольше. Но уже в начале двенадцатого (какая оперативность!) Женя вызвал на автобусную остановку несчастного Митю, чтобы сделать внушение насчет его аморального поведения. Попутно он выяснил очень важную подробность – мы с Митей расстались сразу после презентации. Значит, Митя не провожал меня до студии, не видел Ивана… Теперь я понимала, что ревность была тут ни при чем. Напрасно я обольщалась на свой счет! Это была еще одна проверка возможного свидетеля. И это лишало меня даже слабой надежды на невиновность Жени. Иван был еще жив, а они уже вычисляли, кто сможет свидетельствовать против них. Юля не побоялась произнести слова «преднамеренное убийство», потому что ее это никак не касалось. А я… Я даже про себя пыталась избежать этих слов.
В семь я, так и не сомкнув глаз, встала и спустилась вниз. Все выглядело так, как я и предполагала. Парни без задних ног спали, кто где придется. Я с трудом отыскала среди этих неподвижных тел бесчувственного Артура и долго трясла его за плечо. Наконец он подал голос, проворчал, что уже давно не спит, и попросил чаю. Мы выехали из поселка только в начале девятого. В результате, на работу я, конечно, опоздала.
* * *Но жалеть об этом не пришлось. Где-то, на окраине Москвы Артур остановил машину, чтобы купить в киоске пива. Пиво было ему просто необходимо – опустошив банку, он заметно посвежел и наконец смог говорить. До этого у меня было такое ощущение, что его рот забит ватой.
– Где же ты работаешь? – спросил он, очумело поглядывая на часы.
– На радио, – я сказала название радиостанции. Артур одобрительно кивнул, и я впервые почувствовала некий интерес к своей персоне.
– Неплохая станция, – признался он. – Но ты ведь не ди-джей, нет?
Я скромно ответила, что собираюсь им стать. Артур присвистнул: