Час от часу не легче! Евгений почувствовал, что еще немного, и он придет в самое настоящее бешенство.
– Что вы имеете в виду?
– Немедленно выбросите серьгу! – завопил Ник.
– Что?
Он не в себе, – подумал Евгений. Травки обкурился, что ли?
– Вы помните серьгу с рубином, которую купили у нас в ломбарде? Умоляю вас, не жалейте денег, выбросите ее подальше! Или продайте поскорее! Избавьтесь от нее любым способом, пока не поздно! Отнесите ее куда угодно, в люк, в помойку, – только подальше от вашего дома! Вы меня слышите? Пожалейте себя, а не этот поганый кусок золота! Призрак придет за своей вещью!
Евгений не верил своим ушам. Он что, сумасшедший, этот Ник? Что он несет? Если ему мерещатся призраки, то это уже белая горячка! Но… вроде бы он не пьет.
– Вы поняли меня, Евгений? – верещал в трубку Ник. – Скажите, вы меня поняли? – его голос срывался.
– Я понял, – ответил Евгений, хотя на самом деле он ничего не понял. – У вас что-то случилось, Николай?
Но в трубке уже звучали гудки.
Евгений спросонья никак не мог сообразить, о чем шла речь. Кажется, его просили выбросить серьгу куда подальше? Что за бред? Какой-то призрак… У него с новой силой разболелась голова. Проклиная все на свете, он поплелся в гостиную. Надежды уснуть больше не было.
– Придется чем-нибудь заняться, – решил Евгений. Тревожные мысли не давали ему покоя. – Может быть, на ломбард «наехали»? Но при чем тут он, Евгений? Он всегда платил исправно, наличными, и ничего им не должен. Что же тогда? За рубином тянется криминальный «хвост»? Вполне вероятно. Камень слишком необычный, слишком дорогой и слишком загадочный. К тому же, всего один. Почему? Ведь их должно было бы быть два. Можно, конечно, предположить, что вторая серьга случайно утеряна… Но Евгений не первый день занимается ювелирными изделиями. Драгоценности такого ранга просто так не исчезают и случайно не теряются. Наверное, стоит прислушаться к словам Николая. Не зря же он ему звонил посреди ночи? Что-то за этим кроется. Выбрасывать такую вещь, конечно, смешно, но спрятать можно.
Евгению захотелось посмотреть на рубин. Он вспомнил, как, разнервничавшись, поцарапал его, и еще больше расстроился. Мало того, что у камня сомнительное прошлое, – теперь он к тому же испорчен. В принципе, его можно было бы распилить на более мелкие и, продав, вернуть себе хоть часть денег.
Он открыл коробочку с серьгой и включил специальную лампу. Рубин тут же распространил вокруг стола свое теплое розовое сияние.
– Как я мог настолько потерять самообладание, что испортил камень?
Евгений повернул рубин царапиной к свету… Совершенно гладкая ровная поверхность камня засветилась изнутри малиново-алым раскаленным ядром. Странно, а ему казалось, что царапина именно с этой стороны! Вот что значит волноваться и переживать, – уже забыл! Повернув рубин другой стороной, он увидел все то же горячее свечение, все ту же гладкую алую поверхность.
Евгений отложил серьгу и задумался. Что с ним? Провалы в памяти? Или галлюцинации? Вспомнились слова Валерии о том, что камень отравлен.
– Да нет, – отмел он дикое предположение, – что за ерунда! Даже знаменитые отравители Медичи и Борджиа [26] не использовали драгоценные камни для нанесения яда. Сколько раз он держал камень в руках, и ничего. А ведь первым делом воздействие идет на кожу.
Евгений вытер вспотевший лоб и еще раз тщательно осмотрел рубин. Прекрасный, девственно гладкий, выпуклый и яркий, он испускал какое-то магнетическое притяжение. Никаких царапин на нем не было.
– Когда я был не в себе? Тогда или сейчас?
Он так и не смог прийти ни к какому выводу.
Вален складывал снаряжение в большую спортивную сумку. Ник сидел на диване в углу, затравленно поглядывая на приготовления.
– Ну что, ты идешь со мной?
– Вален, как ты не понимаешь, что эти сокровища, даже если ты их найдешь, не принесут тебе счастья? Они не твои! Сколько людей их искали, и что? Где они теперь? Ты же читал письма, там все разложено по полочкам. Подвал не выпускает тех, кто пытается проникнуть в его тайну!
– Ну, что с тобой делать? Вот заладил – тайны, мертвецы, призрак! Почему это я не вижу ни призрака в плаще, ни девицу в белом платье? Ничего они от меня не требуют? Не угрожают? Почему все претензии к тебе? Ты можешь мне объяснить?
– Потому что… – Ник задумался. Он сам задавал себе тот же вопрос, и не находил вразумительного ответа. – Ну…
– Что «ну»? Я ни в доме у бабки, ни на развалинах поместья, ни в склепе никого не видел и не слышал! А ты весь издергался! То кто-то скрипнул, то стукнул, то стонет, то вздыхает! А помнишь, какой ты крик поднял, когда мы выходили из подземелья? Что ты орал? Призрак! Рука призрака! А оказалось, что к твоему лицу приклеилась паутина. Если бы я ее с тебя не снял, ты бы еще там рехнулся!
Ник опустил глаза. Ему стало стыдно. Он действительно орал как сумасшедший, а это была всего-навсего паутина. Вален прав: он слишком паникует. Но в подвал его просто ноги не несут.
– Вален, я не смогу. Я как подумаю… Нет! Мне и шагу там ступить не удастся. Ты что, хочешь, чтобы я умер?
– Отчего это?
– От разрыва сердца! Ну, что я могу сделать, если мне страшно? Иди один. Я тебе буду только мешать.
Вален плюнул от злости, и хотел дать Нику как следует по морде, чтобы он одумался. Но, глядя на его жалкий, испуганный вид, трясущиеся от страха руки, белое лицо, полуопущенные бегающие глазки, понял, что от такого помощника толку не будет, а вот хлопот прибавится.
– Ладно, черт с тобой, сиди и жди. К утру я вернусь. И чтобы никому ни слова! Понял?
– Понял, понял, – Ник страшно обрадовался, что ему в подвал идти не надо, и сразу воспрянул духом. – Никто от меня ничего не узнает. Клянусь! Да и кому мне рассказывать? Ну, давай присядем на дорожку!
Когда дверь за Валеном закрылась, Ник вздохнул с облегчением. Кажется, он только сейчас осознал, что на время его неприятности кончились. Он был уверен, что товарищ его детских игр ничего не найдет в злополучном подвале. Да и вернется ли он оттуда? От этой мысли Нику стало жутко. Он принялся читать молитвы, и вскоре уснул.
Утром ему показалось, что по квартире кто-то ходит.
– Это ты, Вален? – спросил он дрожащим от страха голосом, боясь вылезти из-под одеяла и посмотреть.
Никто не ответил.
– Вален! – взвизгнул Ник, – Не смей пугать меня! Отвечай, это ты? – Он начал мелко креститься под одеялом и шепотом бормотать заговоры от нечистой силы, которым его научили сердобольные старушки.
Только к обеду Ник заставил себя встать. На негнущихся ногах, вытягивая шею и готовый в любой момент сорваться с места и бежать, он обошел квартиру. Заглянул даже в шкаф-купе. Пусто. Валена не было. О том, что это могло бы значить, Ник старался не думать. Он ждал до вечера. Потом до следующего утра. Вален не вернулся.
Ник сходил в церковь, постоял там, чувствуя себя неуютно. Несмотря на жару, ему было холодно. Стуча зубами, он приплелся домой, не раздеваясь, залез под одеяло. Под вечер ему пришло в голову поискать документы Валена. Паспорт и пара каких-то бумажек лежали в серванте, там, где Вален их обычно хранил. Там же лежала и довольно большая сумма денег.
Ник сел на диван. Никаких мыслей не было. Ничего не хотелось: ни разговаривать, ни есть, ни спать, ни видеть кого бы то ни было…
Пантелеймон Аркадьевич ждал звонка от сына. Ник иногда забывал звонить, но так надолго он не пропадал. Отец забеспокоился, тем более, что в предыдущие дни голос сына показался ему, мягко говоря, не таким, как всегда.
– Задурил парень, – подумал Пантелеймон Аркадьевич. – Может, влюбился?
По дороге на работу он заехал к Нику. На звонки никто не открыл.
– Наверное, у подружки, – усмехнулся отец.
Вечером он снова заехал к Нику. Со двора было видно, что в комнате горит свет. Слава Богу! А то уже всякие мысли в голову лезть стали! Теперь он точно знал, что Ник дома и звонил настойчивее, а потом просто стал стучать по двери кулаком и кричать.
– Коля! Коля! Это папа! Открой, прошу тебя!
Стали открываться двери соседних квартир, но Пантелеймон Аркадьевич не обращал на это никакого внимания. В другое время он бы, пожалуй, подумал о том, что это неприлично, – но сейчас ему было все равно. Кто-то советовал выломать дверь, кто-то – вызвать милицию. К счастью, ни то, ни другое не понадобилось. Совершенно неожиданно дверь в квартиру открылась изнутри – на пороге стоял бледный, как стена, Ник, с пустыми глазами. Он просто рухнул в объятия отца, который с трудом дотащил его до дивана в прихожей. Соседка вызвала скорую помощь.
В больнице Ник не отвечал на вопросы, был ко всему безучастным, от еды отказывался. Пантелеймон Аркадьевич вызвал знакомого психиатра, который затруднялся поставить диагноз и посоветовал поместить парня в неврологическое отделение. Там будет и присмотр, и уход. А остальное сделает время.
На том и порешили.
В больнице Ник плакал по ночам. Он чувствовал себя виноватым в том, что никому ничего не рассказал про Валена и подвал. Может быть, ему еще можно было помочь? Хотя сам Ник в это не верил. От призрака не спасешься! Он расправился с Валеном, а теперь возьмется за остальных. А вдруг это никакой не призрак, а просто земля обвалилась в подвале? Ник слышал, что такое бывает. Тогда его привлекут к уголовной ответственности, как не оказавшего помощь в критических обстоятельствах. Про такое тоже приходилось видеть по телевизору. Куда ни кинь – Ник оказывался в самых неблагоприятных обстоятельствах. Так он сам думал. И молчал.
ГЛАВА 13
Возвратившись из Ялты, Валерия еще пару дней отдыхала, валялась в постели до полудня, читала. Приезжал Евгений, внезапно, без звонка. Привозил шампанское, конфеты, – мирился. Размолвка была забыта, он даже остался у нее на ночь.
Утром собрался, сказал, что поедет домой, выведет на прогулку Рембо, потом ему нужно в ломбард. Евгения беспокоил звонок Ника, хотя он и не признавался себе в этом. Ему захотелось поговорить с Пантелеймоном Аркадьевичем: может быть, тогда что-то прояснится.
Медленно двигаясь в потоке машин, он рассеянно смотрел вокруг, думая о своих отношениях с Валерией, о человеке у двери квартиры, о странном рубине… Внезапно его взгляд выхватил красную «Вольво», которая выкатилась из ряда и резко затормозила вплотную с машиной Евгения.
– Что он делает? – мелькнула мысль, – Так и до аварии недалеко!
Водитель с бесцветными глазами чуть кивнул Евгению и скривился одним уголком рта. Нарушая всякие правила, он сделал головокружительный маневр и, промчавшись на красный свет, исчез вдали. Евгений вытер разом вспотевший лоб. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Неужели, это тот самый водитель? Выходит, за ним следят? Евгений почувствовал себя героем боевика, которые любил иногда смотреть. Ощущение не из приятных, должен был он признаться сам себе. Как ему теперь себя вести? Ехать в ломбард расхотелось.
Впервые в жизни Евгений входил в подъезд своего дома с опаской. Выйдя из лифта, которым он воспользовался, чтобы не подниматься по лестнице, осмотрелся. Все как всегда: тихо, чисто, пустынно. Преодолевая желание поскорее захлопнуть за собой дверь квартиры, Евгений вошел, снял туфли в прихожей.
– Рембо!
Где же собака? Почему не встречает? Совсем обленился, балбес, – подумал Евгений беззлобно.
Он чувствовал себя в квартире, как чужой. Как будто он зашел в гости, где его не ждали. Расстроенный и уставший, Евгений тяжело опустился в кресло и закрыл глаза. Внутри пульсировало неприятное волнение. Он поморщился. Может, выпить сердечных капель? Или лучше коньяк? Вставать было лень. Навалилась слабость.
– Может быть, у меня начинается грипп? – подумал Евгений. – От Валерии заразился? Черт, этого только не хватало! Голова кружится, как при высокой температуре…
В комнату вошли двое мужчин, одетых в одинаковые черные джинсы и футболки. Евгений не удивился. Галлюцинации начинали становиться для него чем-то привычным. Он закрыл глаза, потом открыл. Двое стояли посредине комнаты и смотрели на него.
– Где серьга? – низким и хриплым голосом спросил один из них.
Евгений ничего не ответил. Он вдруг увидел себя как бы со стороны, мертвым и холодным, безразличным ко всему. Повсюду на светлых стенах была кровь, алая, как рубин, которым он так часто последнее время любовался…
– У меня ее нет, – ответил он, слыша свой голос со стороны, невыразительный и блеклый.
– Как это нет?! Куда ты ее дел?
– Потерялась.
Двое недобро переглянулись. Конечно же, они не поверили. Он бы тоже не поверил.
– Потерялась, говоришь? Где? Мы сходим, поищем.
– Вывалилась из кармана.
Ничего глупее он в жизни не говорил. Двое тоже так подумали. Они с трудом сдерживались.
– У него карманы дырявые, – сказал один парень в черном другому. – И что, ты не искал? – обратился он уже к Евгению.
– Искал, но не нашел.
Это их доконало. Они придвинулись почти вплотную, нависли над его головой.
– Сейчас найдешь! – голос, каким это было сказано, не предвещал ничего хорошего.
Но, как ни странно, Евгению было совершенно не страшно.
– Говори, где серьга. Проживешь подольше на полчаса.
Они его пугали, не понимая, что ему абсолютно все равно. Он, Евгений, уже был мертв. И ничто в этом мире не могло больше внушить ему страх. Ему только было жаль – этой квартиры на Кутузовском, прекрасной мебели, Валерии… Когда еще удастся встретить такую красивую женщину? Мама одна останется… Рембо…Как же так? Почему? За что?
Евгений больше не замечал этих двоих, вся сцена казалась ему дурно разыгранным фарсом.
– Ребята, у вас плохой вкус. – Это были последние слова, которые он сказал в жизни.
Он видел, как из стволов с глушителями, которые столько раз видел в кино, вырываются дым и пламя. Это выстрелы? Но почему я их вижу? Ведь я же мертв, а мертвые не могут видеть. Но он продолжал видеть, как его тело вздрагивает от попадания пуль, сползает, как на дорогой ковер, на светлые стены брызгает что-то густое и красное… Много красного… Неужели это кровь? Моя кровь?.. Господи, никогда не думал, что ее так много… Очень много красного…
Двое в черном перевернули все в квартире вверх дном. Они были в бешенстве. Все ценное, что удалось найти – деньги, антикварные вещи, немного золотых изделий, немного камешков. Все это лежало в сейфе. Сейф они открыли без особого труда, но серьги в нем не оказалось. Ее не оказалось нигде. Может быть, у ювелира был еще тайник, но они его не нашли.
– А может быть, этот лох и правда потерял ее? – сказал хриплый.
– Это ты лох, а он умел вести дела. Серьгу он скорее всего спрятал в надежном месте. Мы с тобой не смогли ее найти.
– Знаешь, что самое плохое?
– Что?
– А то, что нам никто не поверит. Решат, что мы с тобой прихватили рубин, и пытаемся выкрутиться. Я бы так именно и подумал. Надо уходить из города, хотя бы временно. А то…
Один из убийц поднял оружие и прицелился во второго.
– Ты что?
– Шутка, – ответил первый. – Которая может стать явью.
Они бросили оружие возле мертвого тела, аккуратно закрыли за собой дверь и, никем не замеченные, вышли из дома.
Поздний звонок разбудил Валерию, которая только что заснула. Она решила не вставать. но кто-то звонил и звонил.
В трубке раздались сдавленные рыдания Софьи Иосифовны.
– Женечку убили! – эту фразу она повторяла и повторяла, не в силах переключиться ни на что другое. – Женечку уби-и-ли-и! Женечку…
Рыдания переходили в истерический вой.
– Софья Иосифовна, как это случилось?
Валерии пришлось не раз повторить свой вопрос, пока она добилась вразумительного ответа. Софья Иосифовна была в гостях у приятельницы, заболталась допоздна, и решила не ехать домой, а пойти ночевать к сыну. У нее были свои ключи от квартиры Евгения, потому что она приходила туда убирать и готовить еду, а также гулять с собакой, когда хозяина не было дома.