Хэнк крутил в руках белый цилиндр люминесцентной лампы, нюхал, взвешивал на ладони – ничем от обычной не отличается. Швец пояснил:
– После заполнения «Суперметом» стеклянную ампулу термохимически обрабатывают. После этого любая поисковая собака может нюхать только у себя под хвостом…
– Любопытно, – заметил Хэнк. – Достаточно остроумный способ…
Джангир объяснял:
***– В стандартный ящик для такой продукции входит тридцать шесть ламп. Это чуть меньше восьми килограммов «Супермета». Вы, Хэнк, сможете пустить товар по самой демпинговой цене – сорок долларов за грамм. Одна упаковка ламп будет стоить порядка трехсот – четырехсот тысяч долларов. Детали мы обговорим.
Пробная партия, которую мы хотим направить для вас, составит тысячу ящиков. Они займут объем сто сорок четыре кубометра, то есть это один большегрузный трейлер. Если вы справитесь со своей задачей, проект в целом должен принести порядка трехсот – трехсот пятидесяти миллионов долларов. Ну, естественно, за вычетом первоначальных инвестиций, которые мы уже произвели для финансирования этого проекта…
Хэнк долго молчал, потом задумчиво промолвил:
– Ну что ж, это заманчивый проект.
Джангир с еле заметной улыбкой сказал:
– В отличие от дона Корлеоне я вам сделал предложение, которое вы можете отклонить…
Хэнк криво усмехнулся:
– Я думаю, что мы зашли в наших разговорах слишком далеко. Если бы я вздумал отклонить ваше любезное предложение, вряд ли я вышел бы из этой комнаты… Которую, кстати говоря, невозможно прослушивать…
Джангир покачал головой:
– Прежде чем наши переговоры дошли до нынешней стадии, мы тоже потрудились собрать о вас кое-какие сведения. И думаем, что вас этот проект заинтересует в полной мере. Дело в том, что я.никогда не соблазняю выгодами и не пугаю своих будущих партнеров. Я ищу людей, у которых мои дела становятся их делами и превращаются в цель их жизни.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил Хэнк.
– Ничего особенного… Просто я хочу обратить ваше внимание, что наркотики – это лучший вид бартера на вооружение. Вы же интересуетесь оружием? – спросил он с нажимом.
– В какой-то мере, – уклончиво сообщил Хэнк.
– Я, к счастью, знаю, что все мусульманские войны новейшей истории – в Афганистане, Таджикистане, Боснии, Чечне – все до единой ведутся на наркоденьги. Безусловно, это самый надежный вид современной валюты.
– А вы не боитесь, генерал, что этот проект бумерангом вернется на вашу родину – в Россию? – любознательно поинтересовался Хэнк.
– Нет, не боюсь, – заверил Джангир. – История циклически повторяется, ход событий нельзя изменить или остановить, нужно найти свое место в этом потоке событий.
– Что вы имеете в виду?
– Хочу напомнить, что богатейшую Америку завоевали не регулярные армии и полицейские отряды великих европейских держав, а разрозненные банды проходимцев, жуликов, воров и мародеров. Они назывались пионеры, пираты, корсары, каперы, конкистадоры. Они все были приватирами. Теперь это очень модное слово в России. И смысл его прост – чужую собственность надо сделать личной. При-ва-ти-зи-ро-вать!
– Вы считаете, что это удел России? – с усмешкой спросил Хэнк.
– Да, конечно. Поэтому давайте сосредоточимся на наших интересах. Для нас чрезвычайно важно, чтобы мы могли контролировать весь путь товара – от завода до уличных торговцев. Если это вам по силам, вот вам моя рука. Вы согласны?
– Да, я согласен. Я доведу это до конца… – уверенно сказал Хэнк.
Выдержки из рапорта заместителя начальника отделения ФБР в Нью-Йорке Луиса Схилиро…В настоящее время в Нью-Йорке продолжают функционировать пять мафиозных семей:
1. Бонанно. Всего 130 членов. Босс -Джозеф Массино, его правая рука – Сэл Витале. Советники (consigliere): Энтони Сперо (Осужден условно), Джеймс Тартаглионе – отбывает наказание.
2. Коломбо. Всего 120 членов. Босс – Эндрю Руссо отбывает наказание.
Сегодня его замещает Джо Какаче. Советник – ВинцентАлои.
3. Гамбино. Всего 200 членов. Босс-Джон Готти в тюрьме. Заменивший отца Джон Готти-младший осужден и ожидает начала отбывания срока. Делами «семьи» управляет сегодня «капо» Питер Готти совместно с другими «капо».
4. Дженовезе. Всего от 200 до 250 членов. Босс – Винсент Джиганте – осужден. В тюрьме также находится заместитель «крестного отца» – Мишел Дженерозо. Функции босса исполняет Доминик Чирилло.
5. Лучезе. Всего 100 членов. Босс – Виктор Амьюзо – в тюрьме, за решеткой и второй человек в «семье» – Джозеф Дифиди. Роль лидера исполняет Стив Креа.
58. НЬЮ-ЙОРК. СТИВЕН ПОЛК. РАСПИСКА
Вопреки традиционным представлениям обывателей подавляющее большинство убийств совершают не гангстеры и не наемные киллеры, и даже не уличные молодые злодеи. Большинство убийств совершают в семье. Об этом говорит статистика насильственного лишения жизни по всей стране, во всем мире.
Дела эти, сложные по своему замыслу или примитивные, как удар молотком в висок, бывает зачастую чрезвычайно трудно раскрыть именно в силу заурядности мотивов и обстоятельств исполнения. Обычно их можно разгадать только за счет интуиции преследователя и неугасающего азарта ловца, который живет стремлением загнать преступника в силки. Первое большое «убийственное» дело, которое Полк расследовал, было очевидным по мотивам и неразрешимым из-за отсутствия доказательств.
Муж, Томас Миллер, очень серьезный ученый-физик из Массачусетского технологического института, маленький невзрачный мужчинка лет пятидесяти – в том самом опасном возрасте, когда жизненные позиции завоеваны, деньги и признание есть, а ощущение, что жизнь прожита мимо радости и наслаждений, подвигает на безумные поступки.
Жена, Грета Миллер, профессор акустики, поношенная кошелка, с протертой до суставов серой кожей, помешанная на науке распространения звуков и борьбе за женскую независимость.
Лаборантка на кафедре мужа – мексиканистого вида девица двадцати семи лет.
Полк совершенно не помнил ее лица, но прекрасно помнил ее удивительную попку: маленькую, тугую, с плавной подкруткой на ходу, изящным полувращением – жила она своей, отдельной от хозяйки деятельной жизнью. Видно, эта попка затмила ученому солнце, и решил он избавиться от жены, чтобы в полной мере вкусить счастья от безраздельного обладания этой волшебной попкой. Развод его не устраивал, поскольку жена, несмотря на приверженность феминистской идее, в суде разорила бы его дотла и свою женскую независимость обеспечила за счет состояния бывшего супруга.
Ученый решил эту проблему на своем уровне, поскольку ни один из традиционных способов убийства надоевшей жены ему не подходил. Кромсать жену ножиками, палить из «смит-вессона», как пьяный ковбой в салуне, топить в бассейне? Фи! Низкопробно! Оставляет следы и, возможно, свидетелей.
Он решил смоделировать нераскрываемое убийство и изготовил собственноручно забавное устройство – из черного дерева полированная коробочка размером с толстый портсигар, в которую вделан серебряный заводной ключ – что-то вроде портативной шарманки.
От поворота ключа устройство оживало, сладко шептало имя жены – «Грета», издавало чуть слышную музыку и загадочный механический шум, который создавал через резонатор механизм на батарейке «ААА».
Муж прислал ей этот музыкальный снаряд из Канады с письмом от якобы какого-то изобретателя с просьбой ознакомиться. Жена стала слушать шкатулку, доворачивая винтом спусковое устройство, пока курок не сработал, и стреляющее устройство под тяжелый патрон «мосберг» разнесло ей голову.
Вдовец-ученый был безутешен, и Полку оставалось только выразить свои соболезнования, поскольку -надо отдать вдовцу должное – с дотошностью серьезного исследователя безутешный муж учел все возможные варианты расследования и не оставил Полку никаких шансов. Только для того, чтобы по маленьким обломкам восстановить адский снаряд, экспертам ФБР понадобилось два месяца.
И вот тогда, много лет назад, Полк впервые ощутил в себе азарт охотника, жадную ярость бегущего вослед, нетерпеливое предчувствие прячущейся разгадки, волнение от выбора пути к истине. Во что бы то ни стало!
Полк все-таки изыскал эти пути и с невероятным трудом собрал доказательства, что именно Томас Миллер изготовил музыкальную стреляющую бомбу, и тот получил пожизненное заключение.
Наверное, бессонными южными ночами в Талахасси, в режимном блоке федеральной тюрьмы, страдая от духоты и бесконечности неволи, он вспоминает волшебную попку своей лаборантки, восходящую над ним, как луна, сулящая покой и утешение. Но в сон-мечту врывается со страниц сказки черт в обличье молодого феда Стивена Полка, дрожащего от азарта погони и отнимающего мечту, подсовывая взамен раздробленную голову ненавистной жены. Может быть, это и есть отмщение?
Нечто похожее на эту горячку, которая сотрясает изнутри в ожидании результата, не покидало Полка и сейчас.
Полк вспоминал, как в детстве отец нравоучительно-весело повторял ему:
– Я, как изобретатель микроскопа Антон Ван Левенгук, хочу, чтобы ты помнил – «всякий, кто хочет понять смысл тайны, должен быть всегда погружен в свои мысли»…
Вместе с бригадой Джордана, привлекая детективов из территориальной полиции, Полк под микроскопом профессиональной подозрительности изучал огромный список людей, так или иначе имевших доступ на кухню госпиталя. Толпу людей, как на сите, трясли, проверяли, перетирали, ИГ список этот постепенно уменьшался, просеивался, утрясался, и те, что остались непроцеженными на донышке полицейского решета, доставляли сейчас большие хлопоты. Эти люди, вызывающие пристальный интерес полиции криминальными страничками биографии или какими-то связями с русскими, могли навести на следы убийц Лахмана и Драпкина. Но у них у всех было надежное алиби или очень простые и убедительные объяснения, почему они не могли иметь никакого отношения к убийству на кухне госпиталя…
Полк встал, направился в коридор, налил себе из кофейной машины коричневой бурды, закурил. Вспомнил о вчерашнем разговоре с отцом. После встречи с Фрилэндом Полк хотел написать отцу большое письмо, но с каждым прожитым часом его решимость иссякала, и закончилось тем, что он позвонил вчера отцу по телефону. Слушал его старческий, хриплый, чуть дребезжащий голос, представлял себе отца в его пахнущем табаком и книжной пылью кабинете – худого, с марк-твеновскими толстыми седыми усами. К старости отец стал настолько тонок и изящен, что казалось, будто его скелет выточен из слоновой кости. Впервые в жизни Полк понял, что отец очень стар и нездоров, что он скоро умрет, и от любви и бессилия что-нибудь изменить Полку хотелось плакать.
Отец говорил:
– Сынок, ты умный парень, и надеюсь, что ты поймешь меня… Я хотел тебя избавить от многих искушений, соблазнов и ошибок… Я тебя очень люблю… Так я любил только твою мать, удивительный подарок, который сделала мне будьба… Я хотел, чтобы ты вспомнил расписку, которую ты дал своей маме…
Господи Боже ты мой! Он об этом помнил! О старой расписке!
Наверняка он хранит ее в своей потрескавшейся деревянной шкатулке среди самых ценных бумаг. Когда же это было? Полк учился тогда в школе, и мать очень сердилась и плакала – учителя жаловались на его непослушание и своеволие, на дерзкие вопросы и странные выходки.
Полк оправдывался:
– Мама, они врут! Как только они не могут ответить на мой вопрос, они говорят, что я хочу сорвать занятия! А я хочу знать правду и поступать так, как я считаю правильным. А чтобы ты не сомневалась, я выдам тебе долговое обязательство… – Он схватил со стола квитанцию из химчистки и на оборотной стороне написал: «Я, Стивен Полк, ученик двенадцатого класса школы имени Игнатия Лойолы, обязуюсь в течение следующих десяти лет стать великим человеком. Заверяю своей подписью и, если я не выполню обязательство, обещаю смириться, быть приличным мальчиком и принести тебе свои извинения. Стивен Полк».
Мать прочитала эту расписку, засмеялась и сказала со вздохом:
– Я не настаиваю, чтобы ты стал великим человеком, мне это не нужно. Стань хорошим человеком, мне этого будет вполне достаточно…
Это было так давно, это было просто старой Шуткой, Полк забыл о ней. Он не стал великим человеком. И никогда им не станет. Да и не очень-то хотелось. Просто жил как жил. А отец помнил.
И вчера Полк сказал отцу:
– Не думай об этом, старик. Мне сказал Фрилэнд, что ты все делал в жизни не так, как другие. Ты и это сделал не так. Но все, что ты делал, меня устраивает… Я тебя люблю… Сейчас у меня очень трудное время, но недели через две я закончу все это и приеду к тебе. Я должен поехать в Россию, но перед этим я прикачу к тебе. Возьму отпуск, и будем жить, как когда-то. Будем ходить на рыбалку. Поедем на лодке, возьмем палатку, будем жить с тобой на озерах… Я тебе обещаю. Ты будешь меня дожидаться?
– Да, – сказал отец. – Я тебя всегда дожидаюсь…
И голос его не дребезжал, он стал еще глуше, мягче – может быть, от подступивших слез.
Раздался телефонный звонок. Полк снял трубку.
– Я хочу поговорить со старшим специальным агентом Стивеном Полком, – сказали с характерным нью-йоркским акцентом.
– Я у телефона.
– Здравствуйте, мистер Полк! С вами говорит подполковник Ордынцев, руководитель оперативно-розыскной бригады Министерства внутренних дел России.
Полк бесконечно удивился:
– Слушаю вас…
– Мне передали ваш запрос относительно Леона Бастаняна, исчезнувшего в Москве.
– Да, я отправил запрос третьего дня и, честно скажу вам, не ожидал, что вы так быстро откликнетесь…
– Ничего удивительного!. – засмеялся в Москве человек с нью-йоркским акцентом. – Нас это интересует, поскольку мы занимаемся этим вопросом сами.
– По крайней мере у нас теперь будет непосредственная связь и возможность обменяться информацией. Я очень рад этому… – искренне сказал Полк и, не удержавшись, спросил:
– У вас замечательный английский. Откуда?
– Я провел детство в Нью-Йорке, учился в школе в Ривер-дэйле. Мой отец работал в Штатах…
– Ага, понятно, – сказал по-русски Полк и предложил:
– В таком случае мы с вами можем говорить и по-русски, и по-английски. Моя мать – русская, и я с детства знаю русский язык…
– Ну, тогда дело сладится, – засмеялся на другом конце провода, на другом континенте, через океан Ордынцев. -Дело Бастаняна, считайте, в шляпе. Мы еще до вашего запроса всерьез искали Бастаняна. Как я понял, вы и раньше обращались сэтим же вопросом…
Полк мгновение помолчал и медленно сказал:
– Я не обращался ранее ни с какими запросами. Тот рапорт, о котором вы говорите, единственный…
– Да? – удивился Ордынцев. – У меня создалось впечатление, будто этот вопрос давно курсирует между нашим и вашим руководствами. В принципе это не важно… Мы будем заниматься этим делом очень рьяно…
59. МОСКВА. ГОСТИНИЦА «РЕНЕССАНС»
В школе, обучая недорослей азам электричества, показывают живописный опыт: магнит подносят к рассыпанным металлическим опилкам, и вокруг полюсов образуются концентрические круги из железных крошек. Сейчас в гостинице «Ренессанс» наблюдался феномен сыскной поляризации взаимных интересов.
Арчил Мамия прошагал в номер, не заглядывая в портьерскую. Жилье, видимо, было снято им на постоянной основе или он отправился в номер, где когда-то жила Тойоточка, и возник вокруг него первый круг наблюдения.
Дуся Пронина не разгуливала между бутиками, кафе и развлекательными точками в вестибюле – более неуместной фигуры в этих шикарных местах придумать было невозможно. Дуся нырнула в какую-то глухую дверь с табличкой «Персонал» и через минуту вернулась в роскошную жизнь вестибюля с метлой в руках и белым пластиковым ведром. На свои очень негустые волосики Дуся прицепила носовой платок с кружевным уголком – потрясающе фирменная наколка получилась.