Когда Артем пришел из ванной, Юля сидела в гостиной на диване с этим своим неотразимым выражением лица озорной девчонки, живыми, блестящими темными глазами, и демонстративно держала в руках все пульты.
– Чур, я выбираю. Сначала пробежимся по всем каналам, потом по три минутки по каждому новому диску из тех, что я покупаю, и после... если уж совсем будет невтерпеж, – тогда один мультик и «Иван Васильевич». Хорошо?
– Конечно, – он сел рядом с ней, притянул ее к себе, вдохнул теплый, родной запах и подумал, что был просто болен в последнее время. Как будто зараженная кровь отравляла мысли, угнетала, лишала его сил. Вот сейчас он, наконец, отдохнет, расслабится, вернется к себе и своим любимым. Мама ставит его синюю тарелку, красиво раскладывает ломтики мяса и гарнир, пахнет горячим хлебом из хлебопечки...
– Юля, давай к столу, – говорит Ирина Ивановна. – Потом будете смотреть, все остынет.
– Да я сейчас что-нибудь найду... ой, смотрите...
Артем мельком взглянул на экран телевизора, сначала не понял, что там... В кадре увидел комки мерзлой земли, снег, чьи-то фигуры, лопаты. И что-то, очень похожее на тело человека на растянутом брезенте... Это длилось максимум несколько секунд. Но он разглядел маленькую босую ногу. Резко встал.
– Юля, выключай. Давай поужинаем без этих ужасов.
– Сейчас-сейчас, – проговорила Юля, – вот только дослушаю.
«Тело неизвестной, которую вы видите на оперативной съемке, было найдено в лесополосе на 15-м километре, – говорил невысокий плотный человек уже в кабинете над титром «А. Онищенко». – Сейчас мы ожидаем заключения экспертизы. По подозрению задержан некто Сидоров, который находился на месте захоронения с лопатой в руках...» – Артем выключил телевизор и в замешательстве остановился посреди комнаты. Нет, он явно не выздоровел, он не в состоянии владеть собой. По сути – таких репортажей по телевизору немало. Это разные случаи, другие трагедии, не имеющие отношения к тому, что он видел. А даже, если то... Ну, что поделаешь. Пусть разбираются. Вот кого-то задержали. Артем попытался улыбнуться.
– Юль, извини, просто я так устал, так хотел отвлечься от всего... ну, не в тему это... Потом как-нибудь узнаешь, чем это закончилось. Они всегда возвращаются к своим сюжетам.
– Да, конечно. Все нормально, – Юля бодро встала с дивана, пошла к столу, но в ее быстром взгляде, брошенном на него, Артем прочитал недоумение и даже тревогу. Наверное, показалось.
Артему удалось проглотить большую часть содержимого своей тарелки, хотя это было очень нелегко. Он даже обрадовался, когда зазвонил Юлин мобильник, лежащий на пианино. Можно на время прекратить изображать голод.
– Да, – удивленно говорила Юля. – Я узнала вас, Роман... Вообще-то нет, я не могу сейчас ничего обсуждать. Я дома, с семьей, мы ужинаем... Позвоните, пожалуйста, мне завтра на работу. Куда приехать? Зачем? Ну, мы же вроде обо всем договорились. Я сначала делаю первоначальный план, эскизы... Да, вы говорили про свои идеи, но я все учту в рабочем порядке... Извините, больше не могу обсуждать это сегодня.
Артем внимательно посмотрел на Юлино взволнованное, покрасневшее лицо, встретился с ее растерянным взглядом и постарался спокойно спросить:
– Это тот самый твой заказчик? И чего он хотел? Куда и когда ты должна ехать?
– Я никуда не должна ехать, – с горячностью сказала Юля. – Ну, не понимает человек. Я видела дом, теперь у меня работа в офисе, за компьютером...
– Они все сейчас такие, – вмешалась Ирина Ивановна. – Хозяева жизни – каждый сам по себе. Для них все – обслуга, раз они платят.
– Да, – торопливо согласился Артем и встал из-за стола. – Что-то мне жутко спать захотелось. Я пойду лягу, а? Вы без меня кино посмотрите.
– Ты здоров? – озабоченно взглянула на него мать. – Может, температуру измерить?
– Да нет у меня никакой температуры. Просто недосып...
В спальне он, не зажигая света, лег в постель, накрылся одеялом с головой. Хорошо бы действительно сразу уснуть. Провалиться в сладкую, бездумную глубину. Может, попросить у мамы таблетку снотворного? Но начнутся расспросы, встревоженные взгляды... Нет, он сейчас не хочет видеть ни мать, ни Юлю. Он желает побыть совершенно один... Артем вспомнил, как маленьким мальчиком иногда просыпался среди ночи, подходил к окну, отодвигал тяжелую штору, смотрел на узенький полумесяц или на полную луну и тихонько шептал: «Пусть завтра случится что-то хорошее». И всегда случалось... Артем взглянул на задвинутую штору и почувствовал жуткий, липкий страх. Где-то там осталась хрупкая убитая девушка, которой помочь мог только он. Где-то бродят ее убийцы, узнать которых может только он. Задержан какой-то человек с лопатой... Один из них? Но почему один? Когда это было? Где? Может, надо было дослушать?
Дверь спальни тихо открылась, вошла Юля с подносом, зажгла ночник рядом с кроватью, села на краешек.
– Тем, ты же не спишь. Посмотри.
На подносе стояла чашка горячего чая с лимоном, тарелочка с куском вкусно пахнущего яблочного пирога. Его любимого, с ванилью и корицей.
– Я вообще-то пытался уснуть, но что-то не получается. Давай сюда шарлотку.
Он проглотил два куска и поставил поднос на столик.
– Юля, а этот Роман где живет?
– Дом на Рублевке построил. Живет в Москве, вроде недалеко от нашего офиса, ну, так он сказал сейчас, я адрес не спрашивала.
– То есть он хотел, чтобы ты к нему домой приехала?
– Ну да, идеи у него какие-то... Ты чего, Тем? Ревнуешь, что ли? К нему?! Ой, какой ужас! Ты что!
Юля его затормошила, стала целовать губы, нос, глаза, как она это любила делать – быстрыми, легкими поцелуями...
– Конечно, ревную, – попытался улыбнуться он. – Вон как у вас там. Клиенты, трусы в сумках. Ну, шучу я, шучу, ты же задушишь меня сейчас. Слушай, Юль, мне выспаться нужно, сходи, попроси у мамы таблетку снотворного, скажи, что тебе. Соври, что голова болит. А то меня она вопросами и советами замучает.
– Да я просто пойду и возьму в аптечке. Действительно, выпей.
Она принесла таблетку, он проглотил ее, запил чаем.
– Засыпай, – нежно сказала ему Юля. – Я передачу одну досмотрю и тоже приду.
Он с тоской посмотрел ей вслед. Сейчас ему уже не хотелось оставаться одному. Он прикрыл глаза, стал ждать, когда подействует таблетка... Черт, этот Роман живет недалеко от Юлиного офиса, потому и выбрал их фирму. Может запросто ходить через парк... Нужно узнать его адрес. Что это даст? Он просто посмотрит на него сзади. Еще раз. Как следует. Если Роман постоянный заказчик Юлиной конторы, значит, знаком и с Любой. Вдруг они приятели с Любиным мужем, и именно тот привел его в эту контору... Два человека, очень похожие на тех из парка, действительно могли оказаться там вместе в ту ночь...
Таблетка подействовала плохо. Она не увела Артема в мягкий теплый сон. Он метался в поту между сном и воспоминаниями, в мозгу засели кадры телепередачи... Артем в ужасе открыл глаза. Он в ловушке.
Когда Юля легла рядом с ним, он нашел ее ладошку и крепко сжал. Она никогда не узнает, что он в этот миг цепляется за нее, как за соломинку.
– Не спишь? – Юля прижалась к нему. – Тогда я посплетничаю. Этот Роман, что мне сегодня звонил... В общем, он и есть тот клиент, после которого Люба трусы в сумке привезла. Представляешь?
– Ох, нет. Просто ужас с этими трусами.
Глава 13
Сергей неторопливо пил черный крепкий кофе из белоснежной тонкой фарфоровой чашки и молчал, как садист. Ну, может он немного отдохнуть после тяжелой работы. Взгляд клиентки, плотной, крепкой женщины средних лет в дорогущем брючном костюме цвета топленого молока, просверлил ему висок. Он безмятежно посмотрел на нее:
– Стесняюсь спросить, Елена Васильевна: а сигару мне можно?
– Бери, Сережа, сигару, выпей коньяку, только прекрати издеваться. Рассказывай. И, главное, показывай.
– Ну, раз вы позволили, я выпью, покурю, потом покажу... Какая прелесть, просто райский аромат... Вы с таким видом ко мне приблизились... Я не разбудил в вас зверя? Рассказываю, хотя вы в общих чертах все уже слышали. Была длинная ночь, лютый холод... Она вышла утром из машины, чтобы мне первую помощь оказать.
– Какую помощь?
– Первую. Ну, как в песне: «Ко мне подходит санитарка, звать Тамарка, давай-ка рану первяжу...»
– Ты что, опьянел уже?
– Да нет. Я действительно был ранен, в километре от вашего особняка. Мою машину остановили менты, забрали мою девушку, нанесли вот этот порез. Включу, кстати, это в счет.
– Какие менты, какая девушка? Ты с ума сошел? А... Это ты там цирк такой устроил? Ну, молодец. Вписывай свою царапину. Ну, дальше!
– Добрая женщина, умелые, заботливые руки... Вы извините меня, конечно, но она ничего. Я примерно такую видел когда-то в кино про Джеймса Бонда. У вашего Вадима Петровича... Ладно, не туда меня занесло, все понял. Сейчас покажу.
Елена Васильевна впилась острым взглядом в монитор, сжав от волнения руки в кулаки.
– Слушай, я ее первый раз вижу. Я думала, это Нинка, жена Боброва, или Алиска Федорова. Но этой точно рядом с ним никогда не было. Ты распечатал фотки?
– Вы собираетесь их на столбах клеить – «сообщите кто это за вознаграждение»? Или просто будете знакомым и прохожим показывать?
– Ты у нас самый умный, как мне, дуре, такой достался? Парочку фоток мне оставишь, я рассмотрю получше. Остальные тебе пригодятся. Сколько тебе дней нужно, чтобы узнать все про нее?
– Позвоню.
– За то, что сделал, сейчас рассчитаться?
– А вы какого ответа ждете?
– Хорошо... Вот. Бери, пиши расписку в получении, иди, работай.
– Я спать сейчас еду.
– Хорошо. Иди спи.
Сергей поднялся и с сомнением уставился на возбужденное лицо клиентки с бледно-голубыми глазами и крючковатым носом.
– Вы в порядке, Елена Васильевна? Выглядите, как перед прыжком в безумство или преступление.
– Я в порядке. Я должна подумать, решить, как лучше... Слушай, чего ты ко мне привязался? Иди!
Сергей по дороге проехал несколько супермаркетов: дома у него в лучшем случае был батон полузасохшего хлеба да пачка пельменей в холодильнике, но желания остановиться ни разу не возникло. Конечно, приятно чувствовать, что у тебя в кармане сумма, с которой можно позволить себе купить и то, и другое, и третье... Но не попрется же он ради этого в магазин, чтобы убивать время, ползая по залу с тележкой, стоять в очереди в кассу, тащить пакеты. Нет, сегодня он точно перебьется. Сергей меланхолично представил себе другую ситуацию: он возвращается домой, а там его – ну почему нет – жена ждет. Могла бы у него уже быть жена. Ну, к примеру, такая платиновая блондинка с карими глазами. Он приходит, а в его квартире стоят вазы с гиацинтами (он понятия не имел, что это такое), элегантная жена целует его в щечку, накладывает свежую повязку на порез, красиво сервирует стол. Ну, там первое, второе, третье, мороженое, компот, дыня – предел воображения! Надо все это вдумчиво жевать, нахваливать, общаться, потом еще общаться... О, нет! Лучше пельмени. На этой оптимистичной ноте Сергей подъехал к дому, вошел в квартиру, глубоко вздохнул. Степной волк должен жить один, жизнь без своей норы для него мука. До утра столько времени... Своего времени... Он будет сидеть, лежать, бродить по квартире, ничего не делать, есть, спать, не думать о том, к чему приступать с утра. Сергею стало так хорошо, что он полез за мобильником, чтобы выключить его. Не успел. Раздался звонок.
– Сергей? – спросил незнакомый, но очень специфический голос. – Из СИЗО звонят (ударение на первом слоге). С вами говорить будут.
– Слушаю.
– Сергей, – он с трудом узнал голос утреннего знакомого Николая Ивановича. – Ты узнаешь? Это я, Сидоров... Ты извини, вот помог парнишка тебе позвонить. У меня такое... Он мне глаз повредил, ухо разбил... Я... – Николай Иванович всхлипнул. – Он хочет, чтоб я в убийстве сознался. Сережа, я боюсь его...
– Я понял. Завтра вас найду. Дайте трубку контролеру... Как ваша фамилия?
– Сержант Иваньков.
– Спасибо, Иваньков, за помощь. Просьба: срочно вызывай к нему врача: сильные боли, сердечный приступ, шепни, чтобы в больничку забрали. Скажи, Земцов просил. Он действительно просил. Утром на допрос Сидорову нельзя. Должен под капельницей лежать или что там еще. Когда выполнишь, позвони, скажешь, какой врач дежурит, дай ему мой телефон. Я утром найду вас обоих, рассчитаемся. Будешь доволен. Делай.
Сергей пометался по квартире, откровенно и с удовольствием матерясь, потом набрал телефон Земцова.
– Да, – зевнул тот в трубку. – И чего тебе надо среди ночи? Я в отпуске, у мамы в Дубне. Спать мы уже легли.
– Привет. Знаю. Кто там за тебя? Какая-то мамзель.
– Ну, Маша Осипова. Хорошая девушка. А в чем дело?
– Позвони ей с утра. Дело очень серьезное. Следак один твой – Онищенко – невиновного человека прессует по поводу признания в убийстве.
– А. Ну, он дурак. Настолько, что мечтает стать генералом. Но я из-за него отдыхать не брошу, не надейся. Даже вникать не стану.
– Да я сам вникну. Пусть эта Маша не мешает, а лучше – поможет.
– Нет, ну ты так вопрос ставишь. Она занимает сейчас мое место и сама принимает решения...
– Слушай, не морочь мне голову. Позвони ей с утра, скажи, кто я, и что дело серьезное.
– Да позвоню, какой ты без меня нервный. А как вообще дела в частном сыске? Бугра своего накрыл на супружеской измене?
– Накрыл.
– Почем?
– Потом скажу, еще не все готово для победы. Но финотчет тебе представлю по дружбе.
– И финотчет представишь, и все, что надо, поставишь...
– Слав, ты действительно спать хотел? Или сказал это от нечего делать? Я вообще-то с ног валюсь. Пока. До созвона.
– Ну, пока, – разочарованно ответил Слава.
Глава 14
Сергей открыл дверь кабинета руководителя отдела по расследованию убийств Вячеслава Земцова через пятнадцать минут после начала рабочего дня. У окна спиной к нему стояла высокая, стройная женщина с коротко стриженными белокурыми волосами и курила у приоткрытой фрамуги. Спина была идеально прямая, в развороте плеч, в манере держать голову на тонкой изящной шее Сергею почудилось высокомерие привлекательной женщины в мужском коллективе. Не хватало еще, чтоб выпендриваться начала. Времени мало. Он кашлянул.
– Можно войти?
– Да, входите, – отрывисто и четко произнесла девушка, повернувшись к нему.
– Я Сергей Кольцов, частный детектив, вам Земцов должен был позвонить.
– Я знаю вас. Еще по генпрокуратуре. Нас туда посылали на стажировку. И тут видела...
– Да? – удивился Сергей. – Как я мог вас не заметить...
– Я здесь недавно. Только, пожалуйста, не надо рассказывать, как вы восхитились бы, заметив меня. Я и так в курсе, что должна вам помочь. Слава звонил. Только не знаю, как это сделать. Дело, что ли, у Онищенко силой выдирать? Он тут работает дольше, чем я.
– Но вы сейчас – руководитель.
– На месяц... Ладно, неважно. Так в чем там дело? Слава ничего мне не объяснил.
Сергей сел и начал рассказывать, с интересом наблюдая за тем, как меняется выражение лица Марии Осиповой. Небольшие светло-голубые глаза то были холодными, как льдинки, то теплели, то темнели в зависимости от ситуации. А лицо у нее совсем юное, круглое, лоб широкий и ясный. «Не дура точно», – осторожно подумал Кольцов.
Выслушав его, она набрала номер по внутреннему телефону и произнесла: «Толя, зайди ко мне, пожалуйста». Онищенко вошел минут через десять косолапой походкой, с озабоченным выражением лица встал перед столом, за которым сидела Маша.
– В чем дело? По телефону не могла сказать? Мне некогда. У меня сейчас допрос.
– Садись. У тебя есть время. Ты вчера допрашивал Сидорова, свидетеля по делу найденного тела девушки, и он сейчас в больнице. То есть допроса не будет.
– Чего-чего? Он тут мне прикидываться будет? Щас позвоню, его из этой больнички в целлофане доставят.
– Да нет, Толя, информацию у врачей я получу. Распоряжение Вячеслава Михайловича. Если очень нужно, он тебе позвонит, самолично скажет.
– Че это вы задумали? Дело у меня отобрать? Запахло раскрытием, так ты тут подолом стала мести? Не выйдет!