– Дверца может закрыться, – напомнила я, кивая на открытый проем.
– Уже не закроется, – сказал Виталя. – И у нас в штате свои кулибины есть. А вообще гениально придумано.
Мы с Пашкой спустились и увидели четыре лежащие на полу фигуры – это если не считать мумию с длинными светлыми волосами. В первое мгновение я не поняла, почему тут целых четыре тела. Или банкир успел еще пленников в подземелье усадить? Потом узнала двух незадачливых охранников, которых напугала в виде привидения.
Пашка быстро заснял подземелье и тела, затем молодцы Ивана Захаровича вытащили мужиков наружу и занялись вытаскиванием добра, которое быстренько погрузили по фургонам.
Все четверо надышавшиеся газа были живы. Не знаю уж, что там пускал банкир, но вещество оказалось несмертельным. Возможно, помогал открытый лаз, из которого поступал приток воздуха. Или Глинских все-таки не хотел их убивать?
По приказу Ивана Захаровича Балаева и француза отправили к знакомому врачу, который не задает лишних вопросов, а двух охранников просто вынесли на улицу и разместили в находящемся неподалеку скверике на скамейке. Пусть потом объясняются с начальством. Несколько человек Сухорукова, отправленные по подземному ходу, нашли там ящики с оружием, ход опять закрыли и заставили каким-то старым шкафом.
Затем нас с Татьяной отвезли домой и велели отсыпаться.
– А Балаев? – спросила я.
– Он даст тебе интервью после того, как мы с ним побеседуем, – пообещал Иван Захарович.
– Я смогу его показать в понедельник?
– Зависит от Балаева.
Франк Ли в очередной раз приехал в Россию. Следующая их встреча с Иваном Захаровичем состоялась в расширенном составе. Присутствовал также Балаев. Он кричал, что лично посадит Николя в погреб. Обещал совершить над ним всяческие виды насилия. Как и над неизвестной ему бабой, пустившей газ в подземелье. У Сухорукова были более конструктивные предложения. Франк Ли сказал, что его люди смогут вытянуть из кого угодно любую информацию, не принося внешних увечий. Они знают месторасположение болевых точек на организме. После воздействия на них человек готов продать душу. А внешне организм остается в первоначальном виде.
Вскоре они приступили к допросу Николя. Француз тут же заговорил – только бы его оставили в покое и не били. Правда, во время допроса с пристрастием Николя не выдал всего, что знал. Он говорил много и связно – благо что в подземелье у него была масса времени, чтобы продумать и мысленно отрепетировать свой рассказ. Сейчас главное – чтобы не изувечили. И чтобы эти мучители поверили: он сообщил все, что знал. Он боится боли. И только бы отпустили! А уж кузену во Франции он покажет… Пусть платит ему за моральный ущерб. И за то, что Николя никому не сказал, где спрятаны драгоценности. У них еще остается шанс до них добраться. Только пусть на этот раз в Россию едет братец. С Николя достаточно.
Бабу, к великому сожалению Балаева, не нашли. Ни он, ни Николя даже не успели ее рассмотреть. Но точно не Алла Николаевна. Кто это мог быть?!
* * *Члены банды Ганса Феллера, находившиеся в России, разделились на две группы. Одна осталась в Петербурге, вторая отправилась в провинцию.
А вдруг что-то удастся найти? Хотя главным побудительным мотивом был совсем не поиск кладов.
* * *Высокая женщина разговаривала с мужчиной, едва достигавшим ей до плеча. Убеждала его съездить в деревенский дом. Он отказывался. Она не успокаивалась. Наконец он махнул рукой – и они отправились в путь. Она всегда умела убедить его сделать то, что ей нужно. И он всегда в конце концов соглашался.
Он взял с собой оружие – опять же по ее настоянию. Хотя очень не хотел. Ему, в отличие от нее, доводилось бывать у Хозяина.
Глава 21
С Балаевым мы встретились в понедельник пополудни на Литераторских мостках. На его могилке, где он позировал рядом с собственным овальным портретом. При свете дня поражали его глаза – два уголька. Черноволосый (с сединой) смуглокожий мужчина с волевым подбородком, к счастью, не стал вести себя со мной, как восточный хан. Сказывалось долгое проживание в Питере. Балаев рассказал о том, как Глинских отравил его газом и держал в подземелье. В каком – Балаев не уточнял. Сказал просто, что ему удалось бежать. Подземелье мы с Пашкой решили не показывать – чтобы не отвечать на ненужные вопросы органов. Ведь и за помощью к мафии Татьяна обратилась потому, что не хотела рассказывать даже моим хорошим знакомым из милиции о незаконном проникновении в чужое жилище.
Вечером того же дня в программе, посвященной паранормальным явлениям, наш корреспондент Ленька Измайлов, специализирующийся по таинственному и непознанному, брал интервью у двух известных мне охранников, рассказывающих свою версию случившегося.
Они утверждали, что по месту основной работы в ночь с субботы на воскресенье в три часа ночи услышали завывание привидения. Поскольку они работали в старом здании, в центральной части Питера, то не особо удивились. У нас же в городе ходят легенды о всяких призраках. Кто-то видел убитого императора Павла, появляющегося в окнах Инженерного замка, почему бы и в их здании не проснуться призраку? Спал себе сто лет, если не двести, и вдруг проснулся, услышав про какую-то очередную реформу жилищного хозяйства. Испугался, что реформаторы и до него, несчастного, доберутся. Решил действовать, пока не поздно.
Охранники, смелые и отважные мужчины, поставленные на страже имущества нескольких фирм, отправились проверять вверенную им территорию. И тут на них прямо из стены выпрыгнуло привидение, держа под мышкой отрубленную голову. Чью – мужчины, к их великому сожалению, не поняли. Но если органы где-то обнаружат труп без головы, то пусть знают: голову сперло гадкое привидение и утащило в неизвестном направлении. Может, это мутант? Помесь обычного с вампиром? Ведь радиация же…
Когда один из охранников попытался скрутить привидение, чтобы сдать его компетентным органам – ведь влезло же на чужую территорию, – оно плюнуло на него розовой слюной.
– Впервые слышу про такое, – заметил Ленька.
Охранник тут же продемонстрировал ведущему и зрителям уже подсохшие пятна на своей фирменной одежде. Ленька пообещал через своих знакомых провести анализ состава вещества.
– И что случилось потом? Куда исчез призрак?
Тут охранники как-то стушевались. Заявили, что ничего не помнят – видимо, привидение их загипнотизировало.
– А где вы пришли в себя? – спросил Ленька.
Как выяснилось, в вытрезвителе, куда охранники были доставлены патрульной машиной. Ленька взял интервью и у одного из сотрудников вытрезвителя, в котором когда-то гостил сам (как и ряд других журналистов нашего холдинга), и тот авторитетно сообщил, что следов алкогольного опьянения в крови поступивших к ним обнаружено не было. Все признаки свидетельствовали об отравлении газом.
Однако у него были сомнения, выпускать двух мужиков на свободу или не выпускать, поскольку несли они такую ахинею, что их следовало бы отправить в психушку. Но догадались позвонить Леньке Измайлову, и тот примчался на место, поговорил с пострадавшими, снял место происшествия, там обнаружилось, что шкаф сам переместился в другое место, закрыв люк, люк вскрыли, ничего внутри не обнаружили, охранников отпустили. Поскольку в здании, которое они охраняли, ни у одной из фирм ничего не пропало, их с работы не выгнали. Доказательством их версии были высохшие розовые пятна на полу в подвале и свидетельства милиционеров из патрульной машины, обнаруживших мужиков мирно спящими на скамеечке в скверике в обнимку, причем без верхней одежды. Менты, по их собственному признанию, приняли их за пьяных гомиков.
Органы же с новой силой заинтересовались Глинских и «убийством» Балаева, который тоже вознамерился разыскать Виктора Анатольевича и предъявить ему кое-какие претензии. Конечно, Балаев не стал делиться с органами всей информацией, но обещал оказать материальное содействие в поимке Виктора Анатольевича, а поймавшим выдать премии в свободно конвертируемой валюте.
Глинских в понедельник на работе не появился. Никто из сотрудников банка понятия не имел, где шеф. Он никого не предупредил, что в понедельник не придет. Более того, у него было назначено несколько важных встреч. Клиенты остались очень недовольны.
Андрюша вместе с двумя другими сотрудниками Управления отправился к особняку, куда пригласил и нас с Пашкой.
Дверь нам открыла женщина лет сорока пяти, довольно приятной наружности. Только вид у нее был какой-то обалделый. При нашем появлении она, правда, вздохнула с облегчением и призналась, что только что ломала голову над вопросом, звонить в милицию или не звонить. До хозяина она дозвониться никак не может.
– А что случилось? – спросил Андрюша уже в холле. В нем, пожалуй, все было, как и в день убийства модели Ольги.
– Следуйте за мной, – предложила женщина и повела нас наверх.
На втором этаже к нам присоединилась молодая горничная, имевшая такой же вид, как и кухарка.
Андрюша и его коллеги, посещавшие банкирский особняк и раньше, тихо присвистнули.
– Следы взлома есть? – спросил Андрей. – Вы заметили что-нибудь необычное, когда сегодня вышли на работу?
– Одно окно на первом этаже разбито. И окна в столовой открывали, хотя обычно этого не делается…
Андрей попросил женщин сделать опись исчезнувшего добра (если они в состоянии вспомнить, что где висело или стояло). Мы с Пашкой засняли разгромленный особняк. Вечером в «Криминальной хронике» показали старые кадры и новые – одних и тех же комнат.
В тот же день коллеги Андрея проверили, не покидал ли Виктор Анатольевич Глинских пределы родной страны. Но никаких сведений не обнаружили. Если и покинул, то под чужим именем.
В данном случае я, признаться, больше надеялась на возможности крестного отца Ивана Захаровича и господина Балаева, который считал месть святым делом. Тем более если они объединят усилия…
* * *Через день Сухоруков пригласил нас с Татьяной к себе в загородный особняк. Сказал, что за нами приедет Виталя. Просил одеться прилично. Будут гости. Мы хотели выяснить, кто, но из Ивана Захаровича никакую информацию не вытянешь, если он не желает ее открывать.
Я попросила прислать кого-нибудь вместо Лопоухого, но Иван Захарович объявил, что Виталя уже в пути. Конечно, мы в очередной раз поругались. Мы с Татьяной, видите ли, не оценили жертвенность Витали во время моего спасения. Мы ее вообще не заметили.
– А кто окно разбил, чтобы вы газом не надышались?!
– Да мы и сами могли бы что-нибудь кинуть, – заметила я. – У нас с этим легко.
Татьяна, чтобы пресечь диспут, заметила, что Витале своими подвигами следует хвастаться перед девушками, которые еще не знают его так, как мы, и столько, сколько мы. Девушкам пусть хоть про штурм Зимнего рассказывает, про установление диктатуры пролетариата и партизанскую деятельность на оккупированной фашистами территории. Те во что угодно поверят, в особенности юные особы, которые раньше видели только прыщавых юнцов и пили дешевое пиво.
– Для восемнадцатилетних дурочек ты, Виталя, на своем джипе яркая звезда на небосклоне, – заметила я. – Но нас с Татьяной уволь от своих чар.
– Да я не буду вас очаровывать, даже если мне за это заплатят! – рявкнул Лопоухий.
– А чем же ты занимаешься всю дорогу? – удивились мы.
Лопоухий матюгнулся и замолчал.
Первым в особняке Сухорукова встретили Балаева (конечно, после охраны), который облобызал меня, как блудную дочь, вернувшуюся к отцу, потом облобызал Татьяну, которую называл спасительницей. Обо мне говорил, что я очень скрасила часы его вынужденного досуга в подвале. Этакая подруга дней суровых и голубка, только юная.
Я попросила Балаева рассказать, как в подземелье оказались охранники и, главное, как они объяснили свое появление. Во время интервью на кладбище мы не успели все обсудить.
По словам Балаева, он внезапно услышал, как из лаза доносится мужской мат. Испугался за меня. Приблизился. К его великому сожалению, фонарика у него не было, приходилось полагаться на слух. Однако фонарик оказался у мужиков. Балаев вскоре заметил мелькающий в глубине лаза луч. Приготовил пару подсвечников потяжелее. Ими и встретил мужиков. Первого – когда тот вывалился из лаза, второго силой вытащил, когда тот уже собрался дать деру. Но поскольку взрослому мужчине по лазу было сложно ползти, не то что разворачиваться в нем, Балаев справился. Быстро связал их остатками платьев графини, осмотрел в свете их же фонарика, потом допросил по очереди. Успокоился, узнав, что я успешно выбралась, а значит, следует в самое ближайшее время ждать подмогу.
На вопрос охранников, кто он такой, ответил, что свежий труп, и рассказал про свои недавно состоявшиеся похороны и намерение в самое ближайшее время воскреснуть.
Затем вытащил кляп изо рта Николя, и тот стал вещать прибалдевшим охранникам о своих правах на особняк. Называл себя его истинным владельцем. После встречи со мной в виде привидения несчастные решили, что попали в параллельный мир. Неудивительно, что их из вытрезвителя хотели направить в психушку. В особенности если они там рассказали всю правду.
А затем со скрипом и шипением открылась дверь. Балаев хотел броситься на банкира, но притормозил, увидев незнакомую женщину. Ему в лицо тут же ударила струя газа. Больше Балаев мне ничего сказать не мог. Только благодарил за спасение.
– С меня – поездка на Багамы, – прошептал он и подмигнул мне.
Затем нас с Татьяной и Балаевым проводили в гостиную, где мы с соседкой просто застыли на пороге. За столом сидели трое китайцев в одинаковых черных костюмах и белых рубашках. У них также были совершенно одинаковые галстуки и золотые булавки. Нам с Татьяной они показались на одно лицо. Нет, пожалуй, у одного в волосах было больше седины.
Китайцы дружно встали и дружно поклонились. Мы с Татьяной невольно сделали то же самое. Тут появился Иван Захарович и представил всех собравшихся друг другу. Как хлебосольный хозяин, он предложил вначале хорошо покушать в русских традициях (ведь мы находимся в России, хотя и представляем разные национальности), а потом уже обсуждать дела, результат которых может оказаться выгодным для всех собравшихся.
Мы покушали, разговаривая на английском. В основном о красотах города на Неве и его окрестностей. Дом Ивана Захаровича с прилегающей территорией впечатлял больше, чем летние резиденции русских царей. Я, правда, не исключала, что кое-что из этих резиденций перекочевало в особняк крестного отца. Потом поговорили о Фаберже и оставшихся после него изделиях, вспомнили прадеда убитого ювелира Аркадия Зиновьевича Мильца и пожалели, что в современной России, к сожалению, не осталось мастеров такого класса.
Когда подали кофе с коньяком, перешли к делу.
Нам с Татьяной сообщили, что из известного мне француза Николя после допроса с пристрастием выкачали всю информацию. Из сказанного следовало, что графы Беловозовы-Шумские свои сокровища теряли дважды – во время наступления войск Наполеона и перед революцией семнадцатого года.
– Ничего не нашлось? – не утерпела я.
– Всплыло одно кольцо, про которое ты слышала, – сказал Иван Захарович. – Это из того, что было потеряно перед революцией. Его делал прадед Аркадия Зиновьевича, его носили на оценку Аркадию Зиновьевичу. Лично Глинских. Пока больше ничего.
Далее Иван Захарович сообщил, что богатства, спрятанные от большевиков, должны были дожидаться наследников в известном мне подземелье. Виктор Анатольевич Глинских до подземелья добрался. По всей вероятности, случайно. Украсил свой дом самыми ценными экспонатами. Кое-что продал. Остальное оставил лежать до лучших времен. Продавал – или менял на другие – через художественную галерею известной мне Аллы Николаевны, с которой был знаком давно и к которой часто обращался за консультацией.
– Вы с ней разговаривали? – спросила я.
Иван Захарович поведал собравшимся, что Алла свет Николаевна в настоящий момент находится в Париже на международной выставке, на которую отбыла в четверг на прошлой неделе. Именно поэтому она и не присутствовала на пышных похоронах господина Балаева, к настоящему моменту воскресшего. Пока с ней поговорить не удалось. На выставку она собиралась давно, и в ее отбытии нет ничего странного. Вернуться должна завтра.