У него и так немало было отложено на черный день. Или черный год. Или черное столетие. Но не хотелось оставлять ничего. Самому было не потянуть. Не перегнать большую часть богатств куда хотелось. Требовался, по крайней мере один помощник. Лучше двое. К кому пойти за помощью, как не к родственникам?
– Послушай, Андрей, – обратилась я к приятелю, который и рассказывал мне про откровения банкирши, – но ведь вроде бы банкир Глинских был в не очень хороших отношениях с двоюродными сестрой и братом? Тем более после того, как Гриша отправился в места не столь отдаленные…
Андрей усмехнулся:
– Это сам банкир говорил. И его родственники. А ведь сказать можно что угодно. Что выгодно. Нет, Юля, на самом деле они были в нормальных отношениях. И кому можно доверять, как не родственникам? Которые прекрасно понимают, что их материальное положение зависит от тебя?
Виктор Анатольевич поделился мыслями с двоюродной сестрой. Она и без него знала про наезды чеченцев. В банке, как и в любой организации, новости распространяются довольно быстро. Сотрудники обсуждали ситуацию. Всех, естественно, волновала их будущая судьба. Останутся ли они работать в этом заведении или не останутся? Если останутся, то с каким жалованьем и обязанностями? Кто станет начальником? Всех в большей или меньшей степени устраивала работа у Глинских. Идеальных вариантов не бывает, но этот все считали неплохим.
Сестра почин брата перекинуть деньги клиентов за рубеж поддержала и стала подумывать перебраться туда с семьей. Или, может, не перебираться? Брат сказал однозначно: мотать нужно всем. Если он исчезнет, родственникам не поздоровится. Тем более если речь идет о чеченцах. Сестра согласилась.
– И кто переводил средства? Ведь это же нужно было сделать единовременно? Знать коды доступа…
– Какие проблемы с кодами? – удивился Андрюша.
– Ах да, не подумала… Один – самый главный банкир, вторая – его кузина.
– И начальница международного отдела. Сестрица ведала связями с иностранными партнерами.
– Так…
– А муж у нее – программист.
– Дальше можешь не объяснять. Только один вопрос: а бабки где?
– Вот этого выяснить не удалось. Может, пока… Может, не удастся никогда… Нам. Как насчет других заинтересованных лиц… Не мне тебе объяснять.
– Гриша Петров знал про операцию?
Андрей кивнул. По его словам, сестра стала готовить и его к отъезду. Гриша не возражал. Ему в принципе было все равно, где жить. Может, даже лучше за границей. Ведь многие наши люди почему-то думают, что там доллары на деревьях растут.
Про банкирские богатства Гриша знал – в смысле про подземелье. И регулярно получал денежки и от брата, и от сестры. На жизнь. За что время от времени оказывал им услуги… не совсем законного характера.
– Это в смысле убить?
– Погоди, – сказал Андрей.
Виктор Анатольевич обнаружил ход в подземелье случайно – как мы и предполагали. Он обнимал девушку (в дальнейшем найденную нами в подземелье) и прижимал ее спиной к камину. Внезапно раздались скрежет и шипение. Они оба отскочили от камина. И увидели, как открывается проем во тьму, из которой дохнуло холодом. Девушка в ужасе закричала. Банкир стоял, пораженный. Потом сказал девушке, чтобы подождала, и отправился на поиски фонарика. Пока искал, вдруг снова услышал скрежет и шипение, потом резкий крик своей спутницы. Она кричала в ужасе. Когда вернулся – девушки нигде не было, а камин стоял незыблемо, как и раньше. Криков больше не доносилось, хотя он и пытался ее звать.
Глинских плюхнулся в кресло, обхватил голову руками и задумался. В мистику он не очень верил. Но что думать? На девушку набросились призраки? Чудовища, живущие в подземелье под домом? Или это открывался вход в преисподнюю, которая заглотила ее?
Банкир в тот вечер решил ничего не предпринимать, как и в несколько следующих. Просто напился. Когда его кто-то спросил про девушку, которая в последнее время сопровождала его на различные мероприятия, он пожал плечами и сказал, что дал ей от ворот поворот. Как и многим раньше. Куда она подевалась? А он-то откуда знает? Он не следит за судьбой своих бывших любовниц. Поскольку банкир не был замечен в отправлении бывших любовниц на тот свет, наоборот, щедро одаривал их на этом (вроде как давал выходное пособие), больше с расспросами к нему никто не лез. Может, девушка решила уехать домой? (Она была иногородней). Может – за границу. Тем более раскручивавшее ее имя агентство пускало фишку о том, что красотка когда-то там летала на летающей тарелке. Так что народ какое-то время даже обсуждал, не улетела ли она отсюда к едрене фене. Насколько известно сестре банкира, девушку вроде бы никто особо не искал. Шуточки про летающую тарелку помнит – и все.
А потом Виктор Анатольевич рассказал о случившемся сестре. И спросил совета. Его разбирало любопытство: что в подземелье? Обращаться к начальнику службы безопасности не очень хотелось. Зачем посвящать постороннего человека в тайны? С которых – не исключено – можно что-то поиметь.
Как-то поздно вечером сестра приехала в особняк Глинских с мужем-программистом.
– Кстати, а подземелье они нашли до начала проблем с чеченцами или после?
– До. Примерно за три года. Я проверил, когда исчезла та девица. И как раз тогда банкир вдруг активно заинтересовался антиквариатом – как стали говорить в городе. До этого он интересовался просто потому, что ему по статусу положено. А три года назад украсил свой особняк предметами старины. До этого там, конечно, тоже что-то было. И покупалось в основном через Аллу Николаевну и ее художественную галерею.
Но галеристка часто впаривала «новым русским» вещи, сделанные под старину. У нее на подхвате имелось немало талантливых мастеров, великолепно работающих под старину. Один писал в стиле какой-нибудь известной школы, другой – другой школы, третий – третьей, а один парень потом очень умело пускал трещинки по всему полю – причем узкие и едва заметные, а иногда и более. Такие трещинки на самом деле образуются на старых полотнах – при воздействии внешних факторов на покрывающие холст краски. Ведь невозможно постоянно сохранять одинаковую температуру и влажность. А если картина неправильно хранилась? Что часто и случалось. Вот вам и трещинки. И холст умелец очень здорово надрывал. Алла Николаевна, в частности, впарила несколько таких картин «старых мастеров» банкиру. Он ими украсил стены. По одной в комнатах для приема гостей.
И только после обнаружения подземелья его особняк превратился в мини-музей, производивший неизгладимое впечатление на тех, кто в нем побывал. Все купленное у Аллы банкир отдал ей назад.
Но до этого еще оставалось время. И Андрюша вернулся к рассказу об обнаружении подземелья.
Втроем – сам банкир, его двоюродная сестра и ее муж – принялись за поиски кнопки. К тому времени с момента исчезновения девушки прошло больше недели. Наконец кнопка на изразце была обнаружена и послышались скрип и шипение. Вход в подземелье открылся. Банкир осветил проход мощным фонариком, однако вниз никто спускаться не решился.
Девушка лежала на голой земле и не шевелилась. Банкир позвал ее, она не откликнулась. Как потом решили сообщники, она умерла от разрыва сердца. И вообще дело было зимой, а она – в легком платье, без еды, воды… Вообще причин смерти могло быть несколько.
– Надо бы спуститься вниз… – робко произнес тогда Глинских.
– Ты ни к чему не прикасался, когда дверь поехала назад? – спросил муж его кузины.
Виктор Анатольевич покачал головой и напомнил, что он тогда вообще находился в кухне – искал фонарик.
– Может, она сама к чему-то прикоснулась? – высказала предположение сестра.
Это показалось наиболее вероятным, однако сообщники решили, что вниз должен идти один человек. Двое других все-таки знают, что он там, и знают, где кнопка. Кинули жребий. Выпало идти сестре.
Она призналась оперативникам, что в жизни не испытывала такого страха, несмотря на фонарик в руке, которым освещала дорогу. Она увидела множество каких-то ящиков, сундуков, коробок… Однако не успела рассмотреть содержимое – послышались скрип, шипение. Дверь закрылась.
Она рванула по лестнице наверх и стала ждать, когда ее выпустят.
Выпустили быстро. Как только раскрылась дверь, она выскочила из подземелья. Ей потребовалось выпить водки, чтобы прийти в себя.
Муж-компьютерщик задумался. На что реагирует механизм? Срабатывает через определенное время? Пожалуй, нет. Ведь они долго стояли перед открытым входом, обсуждая ситуацию. А в предыдущий раз дверца закрылась быстро. Значит, механизм реагирует на присутствие человека. Может, ты нажимаешь на что-то, спускаясь по ступеням, и начинается отсчет времени. Про датчики, реагирующие на тень (как в метро), наверное, во времена создания двери еще не слышали. По всей вероятности, тут должна быть только механика. Значит, следовало найти нечто, отключающее закрывание двери.
Где этот механизм? А шут его знает…
Вообще-то механиком по образованию был Гриша. Недоучившимся, но, надо отдать ему должное, он всегда ремонтировал в доме все бытовые приборы. Решили: нужно подключать к делу Григория, тем более тому все равно особо делать нечего, а так от него будет хоть какая-то польза семье.
Компьютерщик обещал пошарить в Интернете. Там вполне может оказаться какая-то информация о старом особняке и связанных с ним тайнами. Может, господа графы гноили в подземелье крепостных? Может, тут когда-то работали фальшивомонетчики? Может, скрывались беглые каторжане? Версии высказывались самые разнообразные.
Через некоторое время собрались в расширенном составе: к трем сообщникам добавился Гриша Петров, которого ввели в курс дела и показали, как действует механизм. Муж двоюродной сестры банкира выудил из Интернета информацию о пропавших в свое время сокровищах семьи Беловозовых-Шумских, однако совсем в другом месте – на пути к Москве во времена Наполеона.
– А может, те сокровища и не пропали? – высказал предположение банкир. – Графы просто запустили утку? Может, они все раскопали?
В любом случае в подземелье лежало много добра. И это добро хотелось оттуда вытащить на свет божий.
Гриша принялся за работу. Работал в основном вечерами и ночами, когда банкир отпускал прислугу и когда в доме находился кто-то из посвященных в дело родственников – чтобы выпустить его из подземелья, если он там застрянет. Застревал несколько раз, однако застревал подготовленным – всегда спускался вниз тепло одетый, с термосом и какой-то едой.
Наконец Григорий нашел механизм, отключающий закрывание двери.
– А Николя говорил… – открыла рот я.
– С какой стати Николя было говорить вам правду? Он же знал про лаз, которым хотел воспользоваться в одиночестве, а потом вернуться за сокровищами? Конечно, такого отключающего механизма не могло не быть. Как бы Беловозовы-Шумские перетаскали вниз все добро? Каждый раз открывая дверь? Неудобно. И ведь в самом деле кто-то из семьи мог там остаться…
Так вот, как только стало возможным беспрепятственно спускаться в подземелье и выходить из него, Глинских с родственниками принялись за изучение содержимого ящиков и сундуков. Наверх решили добро не таскать – хотя бы чтобы не привлечь внимание прислуги, поэтому спускались в подземелье и обследовали все там. Глинских также пришла в голову мысль сделать подземные камеры. Он лелеял мысль посадить в них перед отъездом кое-кого из своих врагов. Решетки ставил Гриша.
– А кто оценивал добро? Алла?
– Нет, – покачал головой Андрюша. – Аллу Глинских решил не посвящать в дело. Он вообще не собирался кому-либо рассказывать про подземелье. Но она – баба ушлая. И так ему покоя не давала, увидев картины на стенах особняка. Откуда все это свалилось на банкира? Она даже свое расследование проводила, правда, безрезультатное. У Аллы свет Николаевны на подхвате не только художники, работающие под «старых мастеров», у нее есть и бритоголовые мальчики, которые в случае необходимости могут и паяльник в задницу вставить и не испытывать при этом угрызений совести. Алла свет Николаевна моральными принципами никогда не страдала, и банкир знал об этом. Поэтому Алла в качестве оценщика отпадала. К счастью для банкира, она ему паяльник в задницу вставлять не решилась – прикинув все за и против.
– Но ей же что-то пришлось сказать после того, как Глинских обвешал весь дом картинами и уставил статуэтками, канделябрами и прочим? Тем более, как я понимаю, Алла Николаевна знакома со всеми людьми в Питере, занимающимися антиквариатом.
Андрюша усмехнулся:
– После того как галеристка заинтересовалась происхождением коллекции банкира, он тут же припер ее к стенке «старыми мастерами». К тому времени он уже знал, что это подделка. И, конечно, сделал вывод, что Алла свет Николаевна не ему одному их впарила и этот бизнес оставлять не намерена. Спросил: «Хочешь дальше заниматься своим делом? Занимайся. И не лезь туда, куда не просят». Алла свет Николаевна такой язык понимает очень хорошо. Хотя, конечно, любопытство не давало ей покоя. Но язык она прикусила.
– Так кто же это все оценивал?! Я склонна доверять мнению Балаева. А он уверенно заявлял, что все самое ценное – наверху, в подземелье остались самые дешевые картины и безделушки. И подпорченные.
– Тут помог Гриша, – пояснил мой приятель.
Григорий Петров сказал, что родители одной его одноклассницы – искусствоведы. Какие-то там то ли кандидаты, то ли профессора, он никогда в это не вникал. Живут бедно. Но! Эти люди лучше будут нищими, но честными. Воровать не умеют, не могут. Моральные принципы им не позволяют. Преподают в каких-то вузах, подрабатывают в музеях, едва сводят концы с концами. У них две дочери. Старшая работает на трех работах (а по специальности тоже искусствовед), младшая – бывшая одноклассница Григория. Хотя девушке и внушали с детства, что нужно жить бедно, но честно, ей явно хочется жить богато, но нечестно. Пытается стать моделью, но, как известно, без спонсора у нас это трудновато, независимо от природных данных.
– А родители в милицию не побегут? – забеспокоился банкир.
Григорий предложил провести вначале работу с дочерью или даже дочерьми, старшая там вроде бы мать-одиночка и деньги ей очень даже требуются. Девочки, как считал Григорий, смогут объяснить родителям, что если есть возможность – нужно зарабатывать деньги, а моральные принципы засунуть подальше.
– Это?..
– Ты правильно догадалась. Родители Ольги и Александры. Одним условием со стороны банкира было: не трепать языком, что видели банкирскую коллекцию. Да Ольга с Александрой это и сами понимали. И родителям объяснили.
– И родители все посмотрели?
– Да, – кивнул Андрей. – Правда, им про подземелье не сказали. Для них добро вытаскивалось наверх.
Среди оставленного в подземелье Беловозовыми-Шумскими было много барахла. В любом доме хранится много барахла, которое просто жалко выбросить. Графы почти все перетащили в подземелье. Ничего не хотели оставлять большевикам. Барахло, но свое. Самые ценные вещи были запрятаны дальше всего, причем хранились в окружении хлама. На всякий случай. И упакованы были тщательно для длительного хранения в не самых лучших условиях. Возможно, родители Ольги и Александры спокойно отнеслись к представленной им коллекции (которую, как сказал им банкир, он взял оптом в счет долга одного человека), потому что основная ее часть никакой художественной ценности не представляла. Более того, как они проверили по каким-то там каталогам, ничто из этих предметов искусства не было украдено ни из каких музеев. Их совесть была чиста. Да и дочери регулярно капали на мозги.
Родителям заплатили указанную цену, но также следовало дать что-то дочерям. Младшую, Ольгу, банк сделал своей стипендиаткой, и она стала совмещать карьеру модели с получением высшего образования, которое теперь крайне сложно получить бесплатно, по крайней мере, в Питере. Александре просто дали денег – чтобы не задавала лишних вопросов.
А потом Глинских как-то заприметил Ольгу, которая подрабатывала моделью. Ольга к тому времени перекрасилась в блондинку и отрастила волосы. Глинских как раз любил длинноволосых блондинок. У Ольги к тому же была отличная фигура.