— Я не думаю… — начал Ратлидж, хотя Хэмиш приказывал ему молчать.
— Вам платят не за то, чтобы вы думали. — Сам того не зная, Хильдебранд процитировал старого Боулса. — Вам платят за то, чтобы вы искали убийц. Предупреждаю, не путайтесь у меня под ногами, пока дело не будет закончено! — Он пружинистой походкой направился к своему автомобилю, стоящему у дома Трута. Глядя ему вслед, Ратлидж выругался.
* * *Едва машина Хильдебранда скрылась за поворотом на Синглтон-Магна, как по той же дороге примчалась машина Нейпиров и остановилась у гостиницы. Ратлидж решил, что Бенсон приехал за Элизабет, но вдруг заметил, что рядом с шофером сидит мужчина.
Машина остановилась перед гостиницей, и Ратлидж заметил, как Бенсон показывает пассажиру на него. Пассажир кивнул и, выйдя, направился к Ратлиджу. Он сразу узнал это лицо с холеной бородкой. В Чарлбери пожаловал сам Томас Нейпир.
Подойдя ближе, Нейпир осведомился:
— Инспектор Ратлидж?
— Совершенно верно. — Ратлидж сидел за рулем и собирался тронуться с места, но заглушил мотор и вылез из машины, чтобы пожать протянутую Нейпиром руку.
— Томас Нейпир из Лондона. Мы с вами можем где-нибудь поговорить с глазу на глаз? — Нейпир огляделся по сторонам. — Может быть, на той скамье у пруда? — Сам того не зная, он выбрал место, где Ратлидж недавно допрашивал его дочь. Уток не было; поверхность пруда была гладкой, как зеркало, и в ней отражалось небо.
Они молча направились туда. Ратлидж молчал, ожидая, что Нейпир начнет разговор. Атмосфера делалась все напряженнее, что почувствовал Хэмиш.
— Я не доверяю дураку Хильдебранду, — буркнул Нейпир. — Сегодня мне позвонил поверенный мисс Тарлтон. По его словам, один из подчиненных Хильдебранда расспрашивал его о завещании Маргарет. В нем есть пункт, который способен причинить горе многим невинным людям. А также повредить памяти самой Маргарет. Я уже говорил с суперинтендентом Боулсом; он тоже не произвел на меня особого впечатления.
Они подошли к скамье. Нейпир сел и окинул Ратлиджа внимательным взглядом.
— Похоже, вы — человек разумный. Вы ведь воевали?
— Да, — ответил Ратлидж, повинуясь жесту Нейпира и садясь на другой конец скамьи. — Воевал. — Он ответил суше, чем собирался.
— Хм… Тогда вы, наверное, поймете, что я имею в виду. По-моему, Саймон Уайет балансирует на краю пропасти… Он мой крестник, и его судьба меня очень волнует. Война едва не сломила его дух, и он до сих пор так и не может оправиться. Я не уговариваю его вернуться в политику. Мне кажется, что сейчас ему, возможно, лучше заниматься своим музеем, пока он снова не обретет почву под ногами. Дорсет — тихое, целительное место; я знаю это по себе. — Нейпир говорил отеческим, заботливым тоном. Как будто и не было разрыва, вызванного женитьбой Саймона на Авроре.
— Я все понимаю, но мне кажется, забота о крестнике — недостаточно веская причина для того, чтобы вы приехали сюда из Лондона.
— Возможно, Саймон не знает, что написано в завещании Маргарет. Некоторые его пункты требуют разъяснения. Но они не имеют ничего общего с убийством… и с личной жизнью Маргарет. Отец Саймона по доброте душевной предоставил ей заем, когда она нуждалась в деньгах, только и всего. Он не был ее любовником, просто ему казалось, что она заслужила независимость, и помог ей добиться цели. Вы не знали Маргарет, но уверяю вас, она была очень способной молодой женщиной, очаровательной…
Голос у него дрогнул, и он замолчал. Ратлидж видел, как он пытается взять себя в руки.
— Любой мужчина мечтал бы о такой дочери, как она, — тихо продолжал Нейпир. — Если бы она меня попросила, я бы сделал для нее то же самое, но она, несомненно, считала это неприличным, поскольку жила в моем доме. Такого рода соглашение повлекло бы за собой политические последствия, а она неплохо разбиралась в политике…
— Иными словами, такой поступок был бы небезопасным для вас, зато отцу Саймона ничто не угрожало?
Нейпир круто развернулся к нему:
— Не изображайте бестолковость!
— Хорошо, — кротко согласился Ратлидж. — Значит, вы не хотите, чтобы Уайет знал, почему дом завещан ему. Но дело уже от меня не зависит. Хильдебранд выписал ордер на обыск. Завтра он приедет на ферму Уайетов. Очевидно, он считает, что мисс Тарлтон убила Аврора Уайет, потому что она ревновала к ней мужа. И считала, что дом в Челси купил ей Саймон Уайет. Вероятно, она также считает, что Саймон Уайет — отец ребенка мисс Тарлтон. Вряд ли ей хотелось, чтобы его любовница жила с ними под одной крышей. — Ратлидж намеренно смешивал факты и вымысел. Ему хотелось взглянуть на реакцию своего собеседника. Скорее всего, другой возможности поговорить с Нейпиром у него не будет…
На лице Нейпира отразились потрясение и ужас.
— Откуда вам известно о… о ребенке? И почему о нем должно быть известно Авроре Уайет? Ребенок не Саймона, он тогда был на войне…
— Значит, его отца?
— Что вы, нет! Что бы вы ни думали о Маргарет Тарлтон, уверяю вас, она не…
— Тогда кто его отец? Дэниел Шоу? Вы? Ребенок мисс Тарлтон как таковой меня не интересует. Меня интересует лишь то, какое отношение он имеет к ее убийству.
— Ребенок умер… он родился мертвым! И он ни к чему не имеет отношения! — За вызывающим ответом Ратлидж почувствовал сильное горе. Острую боль.
— Мистер Нейпир, если о ребенке узнает Хильдебранд, одна женщина может попасть на виселицу. Неужели вы не понимаете, что у нее появляется мотив к убийству предполагаемой соперницы?
— Нет. Я несколько раз виделся с Авророй Уайет. За нее я не боюсь. Она умеет за себя постоять. Она умна, изобретательна и сильна. Чего не скажешь о Саймоне. Он очень раним и беззащитен. Что бы ни пытался сделать этот тупица Хильдебранд, он не прав. По-моему, Маргарет стала случайной жертвой того бедняги, которого держат в тюрьме в Синглтон-Магна. Во всяком случае, эта версия ничем не лучше и не хуже остальных. От вас же я хочу заверения в том, что мою дочь… и Саймона Уайета… не будут поливать в газетах по прихоти какого-то глупого инспектора!
— Мистер Нейпир, я не верю, что мисс Тарлтон убил Берт Моубрей. По-моему, ее убийство не было несчастным случаем. Кто-то намеренно напал лично на нее. У меня есть подозрения, что несколько месяцев назад тот же человек убил еще одну молодую женщину. Как связаны между собой эти два эпизода, я пока не могу сказать…
— Вы считаете, что в каком-то из этих убийств виновен Саймон?
— Нет, с какой стати…
— Но одно из них… или даже оба… можно свалить на его жену?
— Я пока ничего не знаю…
— Так узнайте, черт побери! Я приехал вас предупредить: я не потерплю, чтобы в связи с этим делом трепали имя моей дочери. Я сейчас же забираю ее в Шерборн. Не желаю читать в газетах ни про Саймона, ни про дом в Челси, ни про ребенка, который, возможно, родился, а возможно, и нет.
— Убийца Маргарет Тарлтон умело заметает следы, — заметил Ратлидж. — Однако поймать его можно. Но пока мы его не схватим, Уайеты окажутся в центре внимания, а возможно, даже и скандала. Я всеми силами постараюсь этому воспрепятствовать, потому что я всегда стремлюсь защитить невиновных. И все же в конце концов даже нам с вами не удается защитить всех, кого мы любим. Другая женщина, погибшая от той же руки…
— Другая женщина меня не волнует! Не давайте дураку Хильдебранду топтаться сапогами по жизни человека, которого так легко погубить — и как личность, и как подающего надежды политика. Вы меня слышите? Если хотя бы отзвуки коснутся Саймона Уайета, я буду считать вас лично в ответе за все. И тогда вам придется мириться с последствиями! Я хочу, чтобы дело раскрыли, не повредив ни Саймону, ни Маргарет. Я хочу, чтобы убийцу Маргарет повесили, но ни в коем случае не желаю, чтобы брызги грязи каким-то образом задели мою дочь. Очень советую мне поверить, инспектор! Я не из тех, кто бросает слова на ветер!
Нейпир встал и посмотрел на Ратлиджа сверху вниз. Неизвестно, что он увидел, но неожиданно сменил тактику.
— Есть еще Шоу, — хрипло сказал он. — Он любил ее во время войны и, судя по всему, до сих пор любит. Если ее не убил Моубрей, возможно, это сделал Шоу. Выясните все поскорее и раскройте дело!
* * *Глядя вслед уходящему Нейпиру, Ратлидж осознал, что кипит от гнева. Нейпир защищает прежде всего самого себя, а на остальных ему наплевать. Он сознательно принес в жертву Моубрея, он бессердечно отдал на заклание Аврору. Ну а отделаться от Дэниела Шоу он только рад. Политикам часто приходится принимать непростые решения; Нейпир привык жертвовать одним ради другого. Но он поступал безжалостно.
Возвращаясь от пруда, Ратлидж недолго тешил себя мыслью, что Маргарет убил сам Нейпир — из ревности или от злости оттого, что она отказалась продолжать отношения, которые, как она в конце концов поняла, ни к чему не приведут. Но Нейпира в Дорсете слишком хорошо знают. Даже смутные намеки о его причастности к делу способны его погубить. Вот, возможно, что движет им, а не только забота о Саймоне Уайете. Если бы он желал смерти Маргарет, он бы наверняка убил ее где угодно, только не здесь.
По той же самой причине Нейпир не мог открыто показать на публике свое горе, любовь, горечь утраты. Ему пришлось отойти в сторону и допустить, чтобы Маргарет похоронили в могиле для бедняков. Но горечь сжигала его изнутри. Возможно, он угрожал Ратлиджу из любви к ней, а не из страха за Саймона.
И тем не менее угрозы остаются угрозами, и Ратлидж воспринял их всерьез.
«Дело-то ведешь не ты, — напомнил ему Хэмиш. — Что бы там ни говорил Нейпир. Чем бы все ни закончилось, тебя тоже принесут в жертву».
«Не принесут, если от меня хоть что-то зависит», — ответил Ратлидж, заводя мотор. Он сел за руль и поехал на ферму, по пути ведя спор с Хэмишем.
«Если ты не найдешь настоящего убийцу, рано или поздно ты вернешься в больницу и будешь сидеть там, глядя в глубины своей души… Раскрой дело — не ради той женщины, а ради себя самого!»
Джимсон работал во дворе; он чинил тачку. Его узловатые пальцы ловко перебирали обод колеса. Он не поднимал головы, пока на его плечо и на старую тачку не упала тень Ратлиджа.
— Умеете вы напугать человека! — сказал Джимсон, выпрямляясь и бросая работу. — Смотрите, что вы наделали! — с горечью продолжал он и морщась, чтобы разглядеть Ратлиджа, который стоял против солнца.
— Мне нужна ваша помощь, — сказал Ратлидж. — Я не могу обратиться ни к вашему хозяину, ни к хозяйке. Скоро сюда приедут полицейские из Синглтон-Магна с ордером на обыск. Но я хочу осмотреть дом и амбар до них. Сейчас же. До того, как они сюда приедут. Вы пойдете со мной?
— Что же вы ищете? И за чем охотится полиция?
— За чемоданом, принадлежавшим убитой женщине. За красивой шляпкой. За орудием убийства.
— Тьфу! Никаких красивых шляпок вы здесь не найдете. И чемоданов тоже — во всяком случае, я их не видал. А если хотите найти орудие убийства, выбирайте! — Он жестом указал на инструменты, лежащие в пыли у его ног. — Любым из них можно убить человека.
Молоток, гаечный ключ, хомуты… Старик прав. Перед ним потенциальные орудия убийства.
Но Ратлидж покачал головой:
— Нет. Не они.
— Что тогда? — спросил Джимсон. — Тот камень? Бревно?
— Не знаю. Ладно, давайте на время забудем об орудии убийства. Чемодан! Первым делом надо найти его.
— Какой он? Миссис Уайет держит старые чемоданы на чердаке.
— Не знаю, говорю вам! Если бы знал, я бы сюда не приехал. Слушайте, Джимсон, не перечьте мне! Я должен осмотреть дом и амбар. Утром сюда приедут Хильдебранд и Трут…
— Трут?! — возмутился Джимсон. — Это мы еще посмотрим. Ладно, дверь открыта, и я все вижу отсюда. Только троньте что-нибудь, что нельзя трогать, и я сразу все пойму.
Ратлидж поблагодарил его и подошел к двери. Она не была заперта, как и в прошлый раз. Задумавшись, Ратлидж открыл ее шире и вошел в прихожую, откуда по лестнице можно было подняться на второй этаж. Слева и справа было по две комнаты, которые выходили в просторный холл. Он бегло осмотрел их, уверенный, что они не хранят никаких тайн. Под его шагами скрипели половицы, но старый Джимсон ничего не слышал. Спальня старика находилась с тыльной стороны дома, сбоку от кухни. Видимо, раньше там жила прислуга, потому что стены были оклеены обоями в розочку, а металлическое изголовье кровати расписано цветами. Лампа была прочная, как и кресло, табурет и стол. Дубовый умывальник знавал лучшие времена; зеркало помутнело от старости. На втором столике у кровати стоял кувшин с водой; рядом с ним Ратлидж увидел полочку для трубок и жестяную табакерку. Трубки были старые, видимо, ими не пользовались уже много лет, но, взяв одну из них, Ратлидж уловил запах турецкого табака.
Наверху располагались несколько спален и две ванные комнаты. В одной комнате рядом с умывальником под мраморной столешницей стояло кресло-качалка. На вешалках по обеим сторонам от умывальника висели чистые полотенца; в раковине стоял кувшин с водой. В шкафу висела одежда — в основном рабочие комбинезоны и старые мужские рубашки. Наверное, когда-то они принадлежали Саймону, но сейчас от них пахло Авророй. На полке шкафа Ратлидж увидел пару соломенных шляп; у одной поле оказалось с дырой, второе украшала пропотевшая лента.
Ему показалось, что Аврора только что вышла из комнаты… Свеча на прикроватном столике догорела до половины. Может быть, иногда она здесь ночует? Простыни были ветхими от старости, но свежевыстиранными.
В других комнатах заметно было запустение. На мебели — тонкий слой пыли, в углу под потолком паутина. Тем не менее там было вполне чисто. И заметно, что последние несколько месяцев сюда никто не заходил.
Чердак был завален старой мебелью, кожаными чемоданами, позеленевшими от старости, стульями без сидений, сломанными лампами. Стояли там рассохшиеся детская кроватка и кресло-качалка. Он заглянул в углы, за изголовья кроватей, за пустые сундуки, открыл пустые чемоданы, но ничего не нашел.
В конце концов, сдавшись, он пошел в амбар. По пятам за ним ходил кот; он терся о его брюки, когда Ратлидж заглядывал в ящик с инструментами, за штабель черепицы или в корзину, где лежали старые сапоги.
И в амбаре ничего не нашлось. Он поднялся на сеновал и стал смотреть на кучи сена. Стоит ли в них порыться? Усталый, раздраженный, Хэмиш сказал:
«Здесь ты загадку не разгадаешь…»
Ратлидж согласился с ним, и все же решил обойти хозяйственные постройки. По пути он заглядывал под перевернутые телеги. Под одной на яйцах сидела курица, которую он спугнул. Курица грубо закудахтала на него и захлопала крыльями.
Наконец, он вернулся к Джимсону, по-прежнему чинившему тачку.
— Ну что, убедились? — спросил старик. — Вы не нашли, чего искали.
— Да. — Ратлидж задрал голову и посмотрел на небо. Солнце клонилось к западу, отбрасывая длинные тени на луг и поля. Скоро совсем стемнеет. Семь или восемь коров с большим выменем смотрели на него от ворот доильного сарая; он слышал, как остальные коровы мычат, направляясь домой. Джимсон покатил тачку к амбару. Ратлидж крикнул ему «Спасибо», но вспомнил, что старик его не слышит. Он бы не услышал ни машину, ни шагов в доме ночью…
Интересно, не принимала ли Аврора здесь любовников?
Подавленный, он вернулся к машине и поехал в Чарлбери.
«Хорошо, что ты там ничего не нашел», — сказал по пути Хэмиш.
«Я был один. Хильдебранд привезет с собой с полдюжины помощников или даже больше».
У кладбища стоял Генри Долтон; он смотрел на ворон, летающих над усеченной колокольней. Вороны с криками устраивались на ночлег. Когда Ратлидж проезжал мимо, Долтон помахал ему рукой. Потом его окликнула миссис Прескотт, и Ратлидж остановил машину.
— Говорят, завтра у нас кое-кого арестуют. И инспектор Хильдебранд собирается сделать это лично. Я думала, дело ведете вы! Вы ведь приехали из Лондона.
— Нет. Дело расследует он. Меня прислали только затем, чтобы организовать поиски детей. С этим покончено. — Он чувствовал усталость; глаза щипало от пыли в амбаре и застоялой пыли на чердаке.