— А как же мистер Саймон? С ним что будет?
— Не знаю. Наверное, ничего. Хильдебранду нужен не он.
— Зачем кому-то понадобилось убивать Бетти Купер? — спросила миссис Прескотт. — Тем более знакомую Уайетов! Не понимаю. Вот что вам нужно было сказать полицейским из Синглтон-Магна. Зачем Уайетам желать ей вреда? Если не хотите, чтобы миссис Уайет повесили, а ее муж умер от горя, вы должны у них спросить!
Ратлидж покачал головой:
— Я уже спрашивал, но ответа так и не дождался. Если у вас есть какие-то предположения, с радостью вас выслушаю. И потом, никто не может сказать наверняка, что вторая жертва — Бетти Купер. Время смерти не соответствует времени ее исчезновения, миссис Прескотт, что бы вы ни говорили. Бетти ушла отсюда полгода, а не три месяца, назад.
Миссис Прескотт разволновалась; лицо у нее раскраснелось.
— Я уже вам говорила: если хотите спрятать свежий труп, закопайте его в свежей могиле! Бетти Купер хотела работать в доме у джентльмена. Мистер Саймон не мог ее нанять, у него уже была Эдит. Но вряд ли он прогнал ее с пустыми руками! Мистер Саймон не такой. Он наверняка постарался бы как-то помочь девушке, чтобы сделать приятное миссис Долтон. Вы не спрашивали его? Не спрашивали, о чем они тогда говорили?
Ратлидж посмотрел на нее в упор и неожиданно широко улыбнулся.
— Нет, — медленно ответил он. — По-моему, и никто его об этом не спрашивал.
— На вашем месте я бы не тянула, потому что завтра сюда вернется инспектор Хильдебранд с ордером!
Помахав ей на прощание, Ратлидж развернул машину и задом доехал до ворот Уайетов. У двери он встретил Элизабет; на ее лице застыло страдальческое выражение. Она схватила его за руку и потянула за собой в гостиную, захлопнув дверь.
— Ради бога, объясните, что происходит? Никто мне ничего не говорит! Аврора заперлась в своей комнате; по-моему, она плачет. Саймон тоже заперся в музее и не впускает меня туда. И мой отец приехал в Чарлбери, я видела, как он с вами разговаривал, но сюда он не пришел, прислал Бенсона и велел мне сейчас же уезжать. А во всем виноват этот сумасшедший Хильдебранд, все пошло не так после того, как сюда приезжал он! Ради всего святого, что случилось?
— Не знаю. Хильдебранд наконец убедил себя в том, что Моубрей не убивал Маргарет Тарлтон, — но в этом были более-менее уверены мы все, тут нет ничего нового. Но если ее убил не Моубрей, тогда, должно быть, убийца — кто-то из Чарлбери, понимаете? А отвезти Маргарет Тарлтон на станцию должна была Аврора Уайет.
— Аврора, — бессознательно повторила Элизабет, как будто пробуя имя на вкус. — Значит, вы утверждаете, что ее убила Аврора? Но почему?!
— Не знаю. Есть несколько версий. Похоже, после того как Моубрей отпал, главной подозреваемой стала она.
— Но Саймон… будет обвинять во всем себя! Ведь это он хотел, чтобы Маргарет стала его помощницей!
— Нет, — прямо ответил Ратлидж. — Маргарет приехала сюда из-за ваших интриг. Если бы не вы, она бы и не подумала о месте помощницы.
— А как же Шоу? — взволнованно спросила Элизабет. — Он злился на Маргарет за то, что она отказывалась с ним встречаться. Всякий раз, как я прихожу в «Герб Уайета», он не дает мне покоя. Не представляю, чтобы Аврора забила кого-то до смерти, зато Шоу вполне на такое способен! Он воевал и умеет убивать!
— Умение убивать еще не делает человека убийцей, — ответил Ратлидж. Шоу убивал врагов на войне, а это не одно и то же…
«В чем разница?» — спросил Хэмиш.
— Саймон тоже служил в армии, — продолжал Ратлидж. — Если Дэниел Шоу станет подозреваемым только из-за того, что он воевал, не следует забывать о Саймоне Уайете.
— Прекратите сейчас же! Саймон никого не убивал! И Аврора тоже… наверное! Я никогда не понимала Аврору, не знаю, зачем он вообще на ней женился! Неужели вы ничего не можете сделать? Неужели не можете выяснить, чего хочет Хильдебранд?
В дверь постучали, избавив его от ответа. Элизабет что-то произнесла еле слышно и пошла открывать.
Ратлидж со своего места увидел, как распахнулась тяжелая дверь, и заплетающийся, злой голос воскликнул:
— Я хочу з-знать, черт побери! Я хочу знать, кто ее убил!
На пороге стоял Шоу; лицо у него было белым, все тело напряглось от боли.
— Вы пьяны, вы отвратительны! Убирайтесь! — сухо сказала Элизабет, намереваясь захлопнуть дверь перед его носом. За ним была черная ночь; облака затянули остатки заката, а теперь закрывали и звезды. Где-то в саду запела брачную песню лягушка, и мотыльки летали в прямоугольнике света, который падал на лужайку. Шоу ухватился за дверь рукой, снова открыл ее и вошел. Ратлидж, быстро выйдя из гостиной, преградил ему путь.
— Идите домой, Шоу, — велел он. — Я обещал вам, что назову убийцу, как только найду его. Пока я ни в чем не уверен из-за фальстарта Хильдебранда.
— Трут сейчас хвастается в «Гербе». Они собираются произвести арест, черт вас побери! — Поверх головы Элизабет он уставился Ратлиджу в лицо. Боль в его глазах вовсе не отражала телесные раны. — Я не пьян. Я хочу знать правду!
— Подождите меня у машины, и я расскажу вам все, что мне известно, — сказал Ратлидж. — Если вы сейчас же не уйдете, мне придется арестовать вас за нарушение общественного порядка.
Шоу прикусил губу от боли и ответил:
— Я подожду здесь, на крыльце. Вряд ли я смогу дойти так далеко! — Он шагнул назад, чуть не потерял равновесие и тяжело сел на ступеньку, согнувшись чуть ли не пополам.
— Вы пьяны! — сказала Элизабет.
Ратлидж взял ее за локоть и, заведя в дом, закрыл дверь.
Обернувшись к нему, она сказала:
— Волки слетаются на добычу!
— Послушайте меня и забудьте о своих волках! Вам о чем-нибудь говорит имя Бетти Купер?
В ее глазах что-то блеснуло. Любопытство? Расчет? Ратлидж не понял, потому что из гостиной в прихожую попадало мало света.
— Если она та, о ком я думаю, она была горничной… Саймон попросил нас взять ее на службу в Лондоне. Наверное, он знал, что две молодые горничные перешли от нас к другим хозяевам.
— И он отправил ее к вам?
— Мы собирались взять ее на испытательный срок, но она так и не приехала. Не знаю, при чем здесь она! У нас нет времени!
— Когда это было?
— Почти полгода назад. Сразу после того, как Саймон вернулся из Франции и открыл дом в Чарлбери. Да какая разница? Повторяю…
— Разница есть, — возразил Ратлидж. — Если Бетти Купер не приехала к вам, куда она пошла? — И почему приняла предложение Саймона поработать у Нейпиров? Такое предложение превосходило самые смелые мечты деревенской девушки, которая мечтала переехать в Лондон. А вторая жертва погибла всего три месяца тому назад… Наверное, миссис Прескотт ошиблась. Он снова зашел в тупик.
— Откуда мне знать? В Лондон каждый день приезжают девушки, и я не могу быть в ответе за судьбу кого-то из них!
Но что, если Бетти все же уехала в Лондон, где, непонятно почему, не явилась к Нейпирам? Она провела в столице три месяца, там ей не понравилось, и она вернулась в Дорсет…
Все возможно, но неужели ее возвращение представляло для кого-то такую угрозу, что ее убили до того, как ее увидел кто-то еще? Кому могло угрожать ее возвращение? И при чем здесь Маргарет Тарлтон? Между ними нет ничего общего!
Должно быть. Не может не быть. Иначе они все ошибаются. Маргарет убил Моубрей, а убийство Бетти Купер — совершенно не связанное с ним преступление. Пока он может опираться лишь на предположение врача о том, что почерк в обоих случаях похож.
Элизабет продолжала его увещевать. Она просила его помочь Саймону, сделать что-нибудь до того, как Хильдебранд совершит серьезную ошибку.
Он положил руки ей на плечи, чтобы заставить ее замолчать, и сказал:
— Послушайте. Сейчас я должен уехать. Но завтра я вернусь раньше Хильдебранда. Устраивает вас такой ответ?
— Устраивает… — начала она, но Ратлидж уже подошел к двери и заговорил с Шоу, дав ему такое же обещание.
Шоу с трудом встал на ноги, мрачно покосился на Элизабет и неуклюже принялся спускаться с крыльца. Обернувшись через плечо, он сказал Ратлиджу:
— Сейчас я не могу с вами тягаться, но если вы к полуночи не явитесь в гостиницу, я беру дело в свои руки. Вы меня слышите?
— Слышу, — ответил Ратлидж и продолжал: — Вам помочь или вы дойдете туда сами?
— Черт побери, в вашей жалости я не нуждаюсь! Мне нужны ответы!
Ратлидж посмотрел ему вслед и подождал, пока недовольная Элизабет не закроет наконец дверь. Наверху, у окна, выходившего на дорожку, стояла Аврора и смотрела на него — он спиной чувствовал ее взгляд.
Он подошел к музейному крылу и постучал. Никто не открыл; Ратлидж толкнул дверь и вошел.
Он тщательно осмотрел все залы. И все бесполезно.
Ни в одном из них не было Саймона Уайета, хотя дверь, ведущая из музейного крыла в дом, была заперта.
Глава 25
Ратлидж стоял посреди переднего зала музея; на него со стен насмешливо смотрели маски. Тени плясали на божках с причудливыми лицами, в причудливых позах.
Хэмиш тоже как будто издевался над ним, напоминая, что Хильдебранд его опередил, что он еле тащится, что завтрашний арест он мог бы — и должен был бы — произвести сам. Только он никак не мог себя заставить.
«Ты мямля… ты потерял хватку!»
Ратлидж не мог думать, не мог собрать все кусочки воедино. Как божки на полках, он принимал причудливые позы, изгибался и скручивался, но оказывался в тупике.
Но в чем же связь — черт побери, где связующее звено? Что он упустил?!
Он вышел из музея и закрыл за собой дверь.
И где Саймон Уайет?
Он вышел из ворот и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что в тени не затаился Шоу, выжидая очередного случая схватиться с Уайетами. Вот почему он заметил шевеление среди деревьев у церкви.
Он пошел туда не спеша, почти уверенный в том, что Саймон там. Он снова не помнит себя из-за очередного стресса, который заставляет его бродить по ночам.
Он подозревает жену? Не потому ли Саймон возвращается на войну, где смерть была неминуемой и уничтожала боль, воспоминания, мысли…
Дойдя до деревьев, где тень была гуще, он понял лишь по светлому пятну одежды, что там кто-то стоит. Ратлидж не знал, что делать. Ему не хотелось пугать Саймона, а если там не Саймон, а кто-то другой, не хотелось выдавать свое присутствие.
Он медленно, тихо пошел дальше, этому он научился на фронте, но из темноты послышался голос, не принадлежавший ни Саймону, ни Шоу.
— Я надеялась, что вы придете, — сказала Аврора. — Я не могла говорить в доме, пока там Элизабет. Я не могу так подводить Саймона. И больше ему не придется за меня краснеть!
Теперь он отчетливо видел ее светлый жакет, который она накинула на темное платье, словно полупрозрачную накидку. Ее лицо казалось белым овалом с темными отверстиями на месте глаз. Подойдя ближе, он различил брови, губы, линию волос, скулы. Он почувствовал ее аромат, слабый и теплый, как ее дыхание.
— Вы знаете, где сейчас ваш муж?
— В музее. Меня он прогнал. Он очень тяжело воспринял слова Хильдебранда. Он думает, что завтра меня арестуют.
— Да. Я знаю. Но больше Хильдебранд никому ничего не говорил.
— Все уже и так все знают. Об этом позаботился констебль Трут. Я послала Эдит к миссис Дарли. Не хочу, чтобы она стала свидетельницей скандала.
Он уже собирался сообщить, что Саймон снова пропал, но, прежде чем он открыл рот, она подошла ближе, протянула руки вперед. Ему показалось, что она собирается прикоснуться к нему или положить ладони ему на плечи. Вместо ее рук его плаща коснулось что-то тяжелое и неровное. Он инстинктивно схватил то, что она протягивала, и пальцы коснулись гладкой соломы. Смутившись, он провел по ней рукой, и его прошиб холодный пот. Он понял, что у него в руках.
Шляпа. Женская соломенная шляпка. Теперь он видел ее отчетливее, и форму, и материал, и залихватски загнутые поля. И ленты, которые обмотались вокруг его пальцев, когда он повертел шляпку туда-сюда.
— Вот доказательство того, что Маргарет убила я. Вот шляпка, которая была на ней, когда она уезжала из Чарлбери. Я сохранила ее на всякий случай. Остальные ее пожитки я сожгла на ферме вместе с перьями от ощипанной курицы, которую мы ели на ужин. Эдит подтвердит, что шляпка та самая, что была на Маргарет в день отъезда. Не сомневаюсь, то же самое скажет и горничная Маргарет.
Какое-то время она молчала; молчал и Ратлидж, он понял, что не доверяет своему голосу и не может ни о чем ее спрашивать.
— Можете меня арестовать, как обещали. Только отвезите меня в Лондон. Не хочу, чтобы муж страдал, а он будет очень страдать, если завтра меня увезет отсюда Хильдебранд.
— Я не уверен, что это шляпка Маргарет… — начал Ратлидж и полез в карман за зажигалкой, которую он подобрал на войне. Одним плавным движением он откинул крышку и чиркнул по кремню. Между ними вспыхнул оранжевый язычок пламени. Он увидел ее глаза, огромные от удивления. Зрачки расширились и тут же сузились.
Он оторвал взгляд от ее лица и внимательно посмотрел на шляпку. Точно такая, как ее описывала Эдит. Если она и не принадлежала Маргарет Тарлтон, то очень на нее похожа. Ратлидж почувствовал, как к горлу подступил ком.
— Здесь, под деревьями, у меня чемоданчик. Я готова ехать, — решительно продолжала Аврора. Но ее глаза казались ему колодцами нерешительности.
Он закрыл зажигалку и убрал в карман. Хэмиш пытался его оглушить.
— Аврора… — сказал Ратлидж, перекрикивая голос в голове.
— Нет! Ничего больше не говорите. Мы должны уехать до того, как Элизабет или Саймон пойдут меня искать. Прошу вас! Мы ведь договорились, и не уверяйте, что не помните! Именно вы!
— Аврора… За что вы убили Маргарет Тарлтон?
— Расскажу по дороге в Лондон. Прошу вас, едем!
— Не могу. Я вам не верю. В чем бы вы ни признались, это не убийство. — Он повертел шляпку в руках, стараясь не обращать внимания на Хэмиша. Из последних сил он старался говорить сдержанно и отстраненно, как полицейский, который исполняет свой долг.
Но не для того, чтобы защитить невиновных, только чтобы найти виновного…
— Вы обещали! — повторила она хриплым от боли голосом.
— Послушайте! — сказал он. — Я хочу знать, где вы нашли шляпку и почему решили, что Маргарет убил Саймон.
Она ахнула и на этот раз действительно положила руки ему на плечи.
— Маргарет убила я. Я била, била и била… пока у меня не заныло плечо и я больше не могла удержать камень в руках. Я поехала обратно на ферму и замыла кровь, а окровавленную блузку оставила в комнате наверху, вместе с ее вещами — я знала, что Джимсон ни за что не вой дет ко мне! Там безопасно, туда никто не ходит!
Она говорила быстро, уверенно. Ратлидж чувствовал ее отчаяние, желание убедить его.
Отгораживаясь от Хэмиша и открываясь навстречу ее боли, Ратлидж сказал:
— Хорошо. Я вам верю. Но скажите, почему вам пришлось убить Бетти Купер? Что такого вам сделала бедная девушка? Зачем ее нужно было избить до полусмерти, а потом убить?
Аврора дернулась, и рука, лежащая у него на плече, показала ему, как будто он видел ее при свете дня, какие чувства она испытывала.
— Ах да. Так и думала, что рано или поздно до этого дойдет. Бетти была очень хорошенькая, — сказала она. — Но причина была в другом. Саймон посылал ее в Лондон, к Элизабет. Я подумала… я подумала, что Элизабет использует ее для того, чтобы вбить между нами клин. Так потом и вышло — с Маргарет. У нее появился повод приезжать к Саймону. «Кстати, насчет Бетти… хотелось бы знать, сколько ей платить… я хочу рассказать тебе о ее поведении… поговорить о ее будущем». Предлог ничтожный… и все-таки предлог!
Ратлидж молчал. Аврора продолжала тихим, дрожащим голосом:
— Я не та, за кого вы меня принимаете, Иен Ратлидж. Не нужно наделять меня добродетелями, которых у меня нет. Я француженка, я по-другому мыслю, я по-другому чувствую. Я убийца, и я обманывала вас с самого начала.
Он не видел ее лица, не мог следить за ее глазами, а руку она убрала. Но он совершенно не сомневался, что сейчас должен принять ее признание.