– Так и есть. Я обратился к Виктору, только когда понял: другого выхода нет. Я прижат к стенке.
– Деньги принесли?
– Здесь.
– Можно взглянуть?
Летти услышала, как щелкнули дужки замков – видимо, открывали портфель.
– Надеюсь, вы не побежали в банк и не заказали там двадцать пять кусков сотенными купюрами?
– Я пошел к Виктору.
– Хорошо. Значит, завтра?
– Завтра.
– Насколько я знаю, у вас есть сын?
– Скайлер. Ему семь лет. От предыдущего брака.
– Завтра в десять куда-нибудь поезжайте с сыном. Заправьте машину, расплатитесь карточкой. Заедьте в «Старбакс». Купите себе кофе, а Скайлеру – горячий шоколад. Наденьте рубашку поярче. Пофлиртуйте с барменшей. Сделайте так, чтобы вас запомнили. Чтобы можно было точно доказать: с десяти до двенадцати вас дома не было.
– А потом домой?
– Именно.
– Вы мне скажете, что собираетесь сделать? Чтобы я был подготовлен?
– Будет естественнее – я имею в виду ваш разговор с полицией, – если это окажется для вас настоящим сюрпризом.
– Эта мысль мне понятна, но я сыграю лучше, если буду знать, что произошло. Мне так удобнее, Арнольд.
– Где ваша жена обычно принимает душ?
– Наверху, в большой ванной комнате, рядом с нашей спальней.
– Когда выходишь из ванной, туалет далеко?
– Несколько шагов.
– Вы найдете ее на полу около туалета со сломанной шеей – будто она поскользнулась, выходя из душа. Такое случается довольно часто.
– Хорошо. – Чейз выдохнул воздух. – Ладно, пусть будет так. Эта идея мне нравится. И надо сразу звонить в полицию?
– Позвоните в «девять-один-один». Скажете, что не знаете, жива она или нет, но не шевелится.
– А меня полиция не заподозрит?
– Поначалу может заподозрить.
– Мне бы этого не хотелось.
– Тогда не надо убивать жену. Это не такая безобидная и легкая операция, и не связывайтесь ни с кем, кто говорит, что это проще простого. Муж всегда стоит первым в списке подозреваемых. Но, прошу вас, поймите – свое дело я знаю очень хорошо. Будет вскрытие, но, если вы не дрогнете, смерть сочтут несчастным случаем. Дальше – чем занимается ваша жена?
– Сейчас практически ничем. Раньше работала медсестрой. А что?
– Эта информация поможет мне лучше подготовиться.
– В портфеле есть конверт, там недавняя фотография Дафны. Адрес. Ключ от дома. План расположения комнат. Все, о чем вы просили. Третье окно справа от входа я оставлю открытым.
– Мне будет нужно, чтобы вы отвлекли ее, пока я буду забираться в дом. Позвоните ей ровно в десять пятнадцать. Скажете, что не можете найти бумажник. Прикроватный столик у вас есть?
– Да.
– Скажете, что, наверное, оставили его там, попросите ее пойти и проверить. Она поднимется наверх, у меня будет время, чтобы попасть в дом.
– Мне надо все это записать.
– Нет. Ничего записывать нельзя. – Человек в черном костюме поднялся. – Что-то я притомился… Надо немножко покемарить.
Мужчины подошли к ней, и Летти поняла, что Чейз и есть загорелый тип с деньгами, которого она видела в холле.
– Имейте в виду, Чейз: после того как вы отсюда выйдете, пути назад не будет.
Летти видела, как они пожали друг другу руки, потом Арнольд открыл дверь, выпустил Чейза, вернулся в номер и запер дверь.
Он прошел мимо стенного шкафа и уселся на край кровати. Снял туфли, черные носки, помассировал стопы – и тут до Летти дошло, что он еще в куртке и сейчас он захочет повесить ее в платяной шкаф. Арнольд поднялся, снял куртку и пошел к ней.
У него зажужжал мобильник. Он достал его. Вздохнул.
– Да… Нет, все нормально.
Мужчина расстегнул ворот своей хлопчатобумажной рубашки.
У Летти затряслись руки.
– В цветочек, Джим. – Он положил куртку на туалетный столик и повернулся к стенному шкафу спиной. – Помнишь, мы об этом говорили? – Его брюки упали к лодыжкам, за ними последовали яркие трусы. Он переступил через них, забрался на кровать и лег на спину; ноги чуть свисали. – Нет, Джим. С нарциссами.
3Уже опоздавшая на работу на сорок пять минут, Летти вглядывалась через щель и видела, как вздымается и опускается грудь Арнольда; в остальном он лежал совершенно неподвижно и не издавал никаких звуков. Она простояла на одном месте почти полтора часа, и, хотя ей удалось снять туфли, места в шкафу не было – закрытые дверки не позволяли ей сесть или хоть как-то поудобнее согнуть колени. Последние полчаса ноги мучились от спазмов, подрагивали сухожилия.
Летти подняла свою кожаную сумку, чуть толкнула дверку шкафа – и из уголка ее правого глаза выкатилась капелька пота. Сморгнув жалящую соляную струйку, она почувствовала, как дверь поддается, складывается с легким скрипом.
Летти вышла в номер, взглянула на кровать. Арнольд лежал без движения.
Оказавшись у двери, она открыла замок и как можно медленнее повернула ручку. Щелчок дверного засова показался оглушительным. Она потянула на себя дверь и шагнула через порог.
Летти расположилась в холле, сейчас шумном и оживленном – дело шло к ужину. Сидя у камина, она смотрела, как пламя пожирает крупные поленья, и держала в правой руке мобильник; палец завис над клавишей соединения.
Позвонить Летти не решалась. Уже отрепетировала разговор три раза, но ничего не получалось. Черт, она ведь даже не знает фамилию этой Дафны, где она живет… Кто-то там из правоохранителей должен будет принять ее слова на веру, и тут ее карта наверняка будет бита. Свое подлинное имя она сказать не может, а уж о встрече с детективом лицом к лицу не может быть и речи. Как-никак, Летти три раза сидела. Общий итог – шесть лет за решеткой. Попадется на чем-то серьезном в четвертый раз – получит ярлык рецидивистки, и у судьи будет право увеличить максимально положенный ей срок в четыре раза. И смерть настигнет ее в федеральной тюрьме.
Если принять все это во внимание и говорить серьезно – какое ей дело до какой-то богатой сучки, которую хочет прихлопнуть собственный муж? Черт ее дернул зайти в номер 5212 – а так сидела бы уже в ресторане, предвкушая, как даст официанту большие чаевые, румяная от своей дневной добычи… Летти кинула мобильник в сумку. Надо просто уйти. Стереть этот разговор из памяти. В конце концов, сколько раз она грабила случайных, ни в чем не повинных людей? И ничего, бессонница по этому поводу никогда не мучила, душа никогда не страдала. Сейчас она уйдет отсюда, скажет на работе, что заболела, купит две бутылки мерло и вернется в свою жалкую квартирку. Может, прочитает несколько глав из книжки, недавно купленной на барахолке – «Нерациональное поведение: как освободиться от привычек, желаний, чувств и отношений, которые мешают тебе двигаться вперед», – и вырубится на диванчике…
А наутро ты проснешься с головной болью, коликами в желудке, дурным запахом во рту, посмотришь на себя в ветхое зеркало и возненавидишь свое отражение еще больше.
Видимо, Летти шипела достаточно громко и привлекла внимание пожилого господина, который к вечеру приоделся; он читал «Эшвилл ситизен таймс» и бросал на нее взгляды поверх газетной страницы. Она пресекла его попытки ядовитой улыбкой и поднялась, злясь на себя из-за этой вспышки ярости. Прошла несколько шагов – и все изменилось. Гнев растаял. Он уступил место приятному возбуждению. Расчувствовалась, перепугалась – как она могла об этом забыть?
В номере 5212 находится конверт с фотографией и адресом Дафны, но там же есть и портфель с 25 000 долларов наличными. Украсть деньги. Украсть конверт. Спасти жизнь.
Летти стала рыться в сумочке в поисках карточки-ключа и тут же поняла – она ее не найдет. Войдя в номер Арнольда, положила карточку на столик… видимо, там она и лежит. Летти бросило в жар. Бармен и носильщик, ее единственные контакты в этой гостинице, уже сменились. Значит, другую карточку ей не достать.
Она двинулась через холл; ей хотелось побежать, прошибить лбом стену, как-то выпустить пар…
Летти остановилась, стараясь прийти в себя, прислонилась к деревянной колонне, голова шла кругом – и тут в тридцати шагах от нее зазвенел звонок, металлические двери распахнулись, и из лифта вышел человек по имени Арнольд, одетый вполне демократично: джинсы, ковбойские сапоги, спортивная куртка. Она смотрела, как он просачивается сквозь толпу и идет к выходу из гостиницы «Сансет террас». Там Арнольд перекинулся парой слов с гостиничной девушкой, встречавшей гостей у стойки, и Летти совершенно инстинктивно пошла в его сторону, сожалея, что во время одной из ее отсидок не обучилась ремеслу карманника. Во Флюванне была женщина, которая владела этим ремеслом в совершенстве – однажды она за один день подсняла в «Диснейленде» пятьдесят бумажников. Задние карманы Арнольда были скрыты под его синей курткой, но выпуклостей не видно, да и какой разумный человек будет держать бумажник в заднем кармане? Внутренний карман куртки – это другое дело, но вытащить бумажник оттуда – на это нужны особый талант и особая отвага. Нужно практически столкнуться с объектом и действовать руками молниеносно и точно. На такое она не способна.
Арнольд отошел от стойки и прошагал через холл в бар, где забрался на стул и стал ждать, когда его обслужат.
4Летти просочилась мимо какой-то яркой пары и сквозь толпу подобралась к бару. Место слева от Арнольда оказалось свободным, и она забралась на табурет, а кожаную сумку опустила на пол. Она узнала запах его парфюма, но в его сторону не повернулась. Предпочла понаблюдать за барменом, который стоял к ней спиной и готовил коктейль – судя по всему, холодный чай «Лонг-Айленд», – подливая жидкость из четырех бутылок одновременно в полулитровый стакан со льдом.
Арнольд потягивал «Курс лайт»[1] из бутылки с длинным горлышком, теребя пальцами этикетку. В его руках было что-то завораживающее, и Летти, чуть скосив глаза, внимательно смотрела на них.
Прошло пару минут, но бармен так и не подошел к ней принять заказ, и Летти достаточно громко вздохнула, хотя на самом деле сочувствовала парню. Клиентов в баре было хоть отбавляй, и бармен трудился в поте лица.
Она взглянула на Арнольда – вряд ли тот заметил, что женщина рядом с ним находится в затруднении. Погружен исключительно в свой мир, как и все остальные…
Поэтому она вздрогнула, когда он заговорил:
– Бармен.
Арнольд произнес слово негромко, но было в его голосе нечто, не позволявшее проигнорировать его оклик. Бармен оказался перед ним мгновенно, будто ему было велено выйти из строя.
– Повторить?
– Может быть, примете заказ у дамы?
– Извините, я не знал, что она с вами.
– Она не со мной. Но разве она не имеет право что-то выпить, пока кубики со льдом не растаяли?
От бармена внятно повеяло холодом, типа «со мной шутки плохи», и Летти даже подумала: а не тянул ли он срок в тюрьме с режимом средней строгости? Она узнала этот жесткий взгляд. Однако его глаза спасовали перед взглядом клиента, сидевшего справа от нее, и метнулись в ее сторону, словно столкнулись с чем-то невероятным, более жестким, чем они сами, – и уступили, признав поражение.
– Что будете пить?
– Мартини «Серый гусь», чуть-чуть воды и оливку не из банки.
– Сейчас сделаем.
Сейчас или никогда. Летти повернулась к Арнольду, а тот уже повернулся к ней. Кончики ее ушей снова вспыхнули – она впервые могла его разглядеть. На вид лет сорок. Чисто выбрит. Темные волосы, консервативная стрижка. На шею из-под воротника выползла татуировка: нечто вроде эротического пальца, сжимавшего его шею. Зеленые глаза излучали даже не жесткость, а нечто потустороннее. То ли это была уверенность в себе, то ли наглость, но при других обстоятельствах (а может, и при этих) Летти вполне могла бы таким сильно увлечься.
– Вы просто спаситель, – сказала она.
Он чуть улыбнулся.
– Делаю, что могу.
Летти включила свою обезоруживающую улыбку «на крайний случай», которую приберегала для полицейских, которая помогла ей без потерь выбраться из гостиничного номера в Вегасе.
– Я – Летти.
– Арни.
Она пожала ему руку.
– Летти – это сокращенное от…
– Летиция. Жуткое имя, сама знаю.
– Почему, мне нравится. Такое не услышишь каждый день.
Бармен поставил перед Летти мартини и подтолкнул новую бутылочку пива Арнольду.
– Угощаю, – сказала она и потянулась к сумочке.
– Не выдумывайте. – Арнольд полез в карман куртки.
– Вообще-то, – вмешался бармен, – это с меня. Извините, ребята, что заставил ждать.
Летти подняла бокал за ножку и чокнулась с горлышком бутылочки Арни.
– Ваше здоровье.
– За новое знакомство.
Они выпили.
– Вы откуда? – спросил Арнольд.
– Сюда перебралась недавно.
– Симпатичный городок.
– Вполне.
Летти уже чувствовала, что разговор вот-вот зависнет и зайдет в тупик.
– Должна кое в чем признаться, – сказала она.
– В чем же?
– На самом деле, не стоило бы. Подумаете, что я ужасная.
– Я уже подумал, что вы ужасно клевая. Вперед. – С этими словами он толкнул ее плечо своим, и этот контакт пришелся ей по вкусу.
– У меня здесь свидание вслепую.
– И что? Вы его продинамили?
– Нет, но у меня поджилки трясутся. Не хочу с этим связываться.
– Вы должны были встретиться с ним в холле?
– Прямо здесь, в баре. И что-то струхнула. Вас увидела. Я плохой человек, сама знаю.
Арнольд засмеялся и допил остатки первой бутылочки.
– Откуда вы знаете, что я – не он?
– Господи, так это вы?
Он поднял брови, словно нагнетая напряжение. Потом сказал:
– Нет, но, вполне возможно, этот бедолага где-то тут бродит и ищет вас. Он знает, как вы выглядите?
– В общих чертах.
– И вы хотите спрятаться от него со мной. Верно?
Летти стряхнула с лица выражение недовольной пай-девочки.
– Если это не очень обременительно. Не скажу, что я до жути остроумная и общительная, но за следующий круг заплачу.
Она отпила мартини и взглянула на него поверх ребра бокала, чувствуя кончиком языка обжигающий привкус водки и оливкового сока.
– Есть предложение получше, – сказал Арнольд.
– Какое?
– Если нам нужно продать товар с гарантией – окончательно сбить вашего кавалера со следа, – вам есть смысл со мной пообедать.
5За прекрасным ужином они вдохновенно врали друг другу. Летти стала учительницей английского в старших классах школы и жаждущей успеха писательницей. Каждый день она встает в четыре утра и три часа пишет, а потом едет на работу; уже написала пятьсот страниц (через один пробел) о мужчине, очень похожем на кинозвезду, и вот благодаря такой внешности он пытается пробиться на Бродвее, а потом взять штурмом и Голливуд; в общем, такая вот трагикомедия.
Арнольд рассказал, что работает на филантропа в Тампе, штат Флорида. В Эшвилл приехал, чтобы посмотреть, что представляет собой некая научно-исследовательская контора, которая обратилась к ним за финансированием, побеседовать с ее директором.
– А чем именно они занимаются? – спросила Летти после того, как официант поставил перед ней бифштекс, налил ей бокал вина, и она стала кромсать мясо, получая удовольствие и от ресторанного бифштекса средней прожарки, и от импровизированного трепа Арнольда насчет биоинформатики и приложений для борьбы с онкологией.
Они уговорили две бутылки шикарного бордо, на десерт поделили шоколадный фондан, а потом взяли по рюмочке коньяка и устроились на кушетке возле камина в холле. Летти к этому времени успела пропустить три мартини, свою порцию вина (больше бутылки) – и вот теперь «Реми Мартен», который оказался прекрасной лакировкой. Где-то в душе звучал сигнал тревоги: смотри как бы добыча не ускользнула. В остальном ее мучил вопрос: быстро ли носильщик, который везет тележку с багажом к лифтам, сможет достать ей травки и, если достанет, клюнет ли на эту удочку Арнольд?
* * *В тусклых металлических дверях лифта она видела свое с Арнольдом искаженное отражение. Он поцеловал ее в шею, обвил своими изумительными руками ее талию, которую она по пьяному делу не удосужилась подтянуть.
Пошатываясь, они вышли на пятом этаже, и когда Летти поняла свою ошибку – она инстинктивно повернула к северному крылу в направлении номера 5212, будто уже там бывала, было уже поздно.
* * *– Мне надо признаться еще кое в чем, – сказала Летти, пока Арнольд изучал содержимое мини-бара.
– В чем?
– Я не рыжая.
Он глянул над открытой дверкой и увидел, как Летти стаскивает парик.
– Ты огорчен, – сказала она.
Арнольд поднялся, закрыл дверку мини-бара носком ботинка и поставил бутылки с пивом на столик, рядом с карточкой, которую Летти оставила здесь четыре часа назад. Затем неторопливыми, размеренными шагами приблизился к ней, совсем вплотную, так что пряжка его ремня уперлась ей в пупок.
– Ты огорчен? – пробормотала она.
Арнольд погладил ее каштановый ежик, провел пальцами до самой шеи. Ей показалось, что его руки сжимаются вокруг ее горла, сонная артерия пульсирует под нажимом. Летти подняла голову. Зеленые глаза. Подозрение. Похоть. Она качнулась на каблуках. Он положил руки ей на талию, переместил их на округлости ее бедер, правую руку опустил ниже спины и прижал к себе.