Харпер подалась вперед.
– Каков был общий объем деятельности года два – три назад?
– Очень большой, – сказал Лейтон. – На самом деле вас интересует, как много могли увидеть эти женщины, так?
– Так.
– Они могли увидеть очень много.
– Насколько внушительны ваши обвинения? – продолжала Харпер. – В частности, против Боба Макгуайра?
– Наши дела далеко не блестящие, – пожал плечами Лейтон. – Разумеется, доказана продажа двух пистолетов нашим агентам. Но остальные улики косвенные, и недостача денег существенно ослабляет нашу позицию.
– Следовательно, разумно предположить, что крупная рыба устраняет нежелательных свидетелей.
Лейтон кивнул.
– Абсолютно с вами согласен.
– Так кто же этот тип?
Лейтон снова потер глаза.
– Мы понятия не имеем. У нас даже нет полной уверенности, что этот тип вообщесуществует.Пока это только предположение. Гипотеза.
– Никто ничего не говорит?
– Ни слова, черт побери. Мы усиленно задаем вопросы вот уже два месяца подряд. У нас в руках двадцать человек, и все упорно держат язык за зубами. Похоже, этот тип здорово их запугал.
– Судя по тому, что нам о нем известно, это страшный человек, – согласилась Харпер.
В кабинете наступила тишина. Только барабанная дробь дождя в стекла.
– Если он существует, – наконец произнес Лейтон.
– Он существует, – уверенно заявила Харпер.
Лейтон кивнул.
– Мы тоже так думаем.
– Что ж, полагаю, нам нужно узнать его фамилию, – сказал Ричер.
Ответа не последовало.
– Знаете, кажется, мне надо самому поговорить с вашим Макгуайром, – предложил Ричер.
Лейтон улыбнулся.
– Я ждал этого предложения. И был готов вам отказать. Но знаете, я только что передумал и решил согласиться. Делайте то, что считаете нужным. Чувствуйте себя как дома.
* * *Тюрьма, как это всегда бывает в местных отделениях военной полиции, находилась под землей, под приземистым кирпичным строением со стальной дверью, одиноко стоящим с другой стороны от клумбы с розами. Лейтон быстро провел к нему своих гостей. Дождь усилился, и всем пришлось поднять воротники и опустить лица, защищаясь от сырости. Подойдя к стальной двери, Лейтон нажал кнопку древнего звонка, и через мгновение дверь открылась. За ней оказался ярко освещенный коридор и стоявший в нем здоровенный главный сержант. Сержант отступил в сторону, освобождая дорогу.
Внутри кирпичные стены были выложены глазурованной плиткой. Полы и потолок из выровненного бетона были выкрашены блестящей зеленой краской. Люминесцентные лампы прятались за толстыми металлическими решетками. Массивные стальные двери были оборудованы квадратными зарешеченными окошками в верхней части. Справа имелся небольшой кабинет с развешенными на деревянной доске ключами. Большой письменный стол, нагроможденные друг на друга видеомагнитофоны, записывающие молочно-серые мелькающие картинки с двенадцати мониторов системы наблюдения. На экранах были видны двенадцать камер, одиннадцать свободных, а в двенадцатой на койке под одеялом лежала скорченная фигура.
– В «Хилтоне» все тихо, – усмехнулся Ричер.
Лейтон кивнул.
– Субботними вечерами здесь становится шумно и многолюдно. Но сейчас Макгуайр у нас единственный постоялец.
– Система видеонаблюдения создает определенные проблемы, – заметил Ричер.
– Да, но она все время выходит из строя, – ответил Лейтон.
Он склонился к изображениям на экране мониторов. Положил руки на стол. Провел правой в сторону и нащупал пальцем выключатель. Видеомагнитофоны перестали жужжать, с экранов исчез значок «ЗАПИСЬ».
– Вот видите? – усмехнулся Лейтон. – Система очень ненадежная.
– Потребуется не меньше пары часов, чтобы ее починить, – добавил сержант.
У сержанта, широкоплечего гиганта, кожа была цвета кофе. Его форменный мундир был размером с палатку. Ричер и Харпер поместились бы в нем вдвоем. А может быть, хватило бы места и для Лейтона. Сержант представлял из себя идеальный образчик военного полицейского.
– Сержант, к Макгуайру пришел гость, – многозначительным тоном произнес Лейтон. – Необязательно регистрировать это в журнале.
Ричер снял плащ и пиджак. Аккуратно сложил их на стуле. Сержант снял с доски связку ключей и подошел к внутренней двери. Отпер ее и распахнул настежь. Ричер шагнул в дверь, сержант последовал за ним. Закрыл дверь за собой и запер ее. Указал на лестницу.
– Вы первый.
Края кирпичных ступеней были стерты. Стены сверкали той же самой белой глазурью. Стальные перила были через каждые двенадцать дюймов прикреплены к стене толстыми болтами. Внизу еще одна запертая дверь. За ней коридор, потом еще одна запертая дверь. Затем небольшая площадка с тремя запертыми дверями трех камер. Сержант отпер среднюю дверь. Щелкнул выключателем, и люминесцентная лампа, погудев, залила ярким белым светом помещение размером сорок футов на двадцать. Ближайшая к двери треть представляла собой что-то вроде предбанника. Остальное пространство было поделено на четыре камеры, отгороженные массивными стальными прутьями. Прутья были покрыты толстым слоем белой глянцевой краски. Каждая камера имела в ширину футов десять и футов двенадцать в глубину. На стене напротив висели четыре видеокамеры наблюдения. Три пустые камеры были отперты. Четвертая была заперта. В ней находился Макгуайр. Разбуженный ярким светом, он уселся на кровати, щурясь и протирая глаза.
– К тебе гость, – окликнул его сержант.
В углу предбанника у входной двери стояли два высоких деревянных табурета. Сержант взял тот, что ближе, и поставил его перед камерой Макгуайра. Вернулся и сел на второй. Не обращая внимания на табурет, Ричер остался стоять, сплетя руки за спиной, молча глядя сквозь решетку. Сбросив одеяло, Макгуайр опустил ноги на пол. Он был в желто-зеленой майке и желто-зеленых трусах. Настоящий великан. Больше шести футов роста, больше двухсот фунтов веса, возраст лет тридцать пять. Могучие мышцы, толстая шея, здоровенные руки, здоровенные ноги. Коротко остриженные редеющие волосы, маленькие глазки, на бицепсах татуировка. Ричер стоял совершенно неподвижно, молча уставившись на верзилу.
– Кто ты такой, черт побери? – наконец не выдержал Макгуайр.
Его голос был под стать фигуре. Низкий, грудной. Ричер молчал. Эту тактику он отточил до совершенства еще полжизни назад. Стой совершенно неподвижно, не мигай, ничего не говори. Жди, пока твой визави перебирает все возможности.Не друг. Не адвокат. В таком случае, кто?Дождись, чтобы он начал беспокоиться.
– Кто ты такой, черт побери? – повторил Макгуайр.
Ричер отошел назад. Подошел к сержанту и что-то шепнул ему на ухо. Тот удивленно поднял брови. «Вы уверены?» Ричер шепнул еще что-то. Гигант, кивнув, встал и протянул ему связку ключей. Вышел за дверь и запер ее за собой. Повесив ключи на дверную ручку, Ричер вернулся к камере Макгуайра. Тот настороженно следил за ним через решетку.
– Что тебе нужно?
– Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня, – сказал Ричер.
– Что?
– Что ты видишь?
– Ничего, – буркнул Макгуайр.
– Ты слепой?
– Нет, не слепой.
– В таком случае, ты лжец, – спокойно произнес Ричер. – Раз ты говоришь, что ничего не видишь.
– Я вижу какого-то типа, – пробурчал Макгуайр.
– Ты видишь какого-то типа, который больше тебя размерами и который получил самые разнообразные специальные навыки, в то время как ты просиживал штаны, перебирая бумаги на своем дерьмовом складе.
– Ну и что?
– А ничего. Просто прими это во внимание на будущее.
– На какое еще будущее?
– Скоро ты все узнаешь, – успокоил его Ричер.
– Что тебе нужно?
– Доказательства.
– Доказательства чего?
– Того, насколько именно ты туп, кусок дерьма.
Макгуайр прищурился. Его маленькие глазки совсем спрятались под складками лба.
– Хорошо тебе говорить так, – сказал он. – Стоя в шести футах за решеткой.
Ричер сделал шаг вперед.
– Теперь я в двух футах от решетки. А ты все равно тупой кусок дерьма.
Макгуайр тоже шагнул вперед. Остановившись в футе от решетки, он схватился руками за прутья. Его взгляд налился злобой. Ричер сделал еще шаг.
– А теперь я в футе от решетки, как и ты. А тывсе равнотупой кусок дерьма.
Правая рука Макгуайра, оторвавшись от решетки, сжалась в кулак и стремительно распрямилась, словно поршень. Целясь Ричеру в горло. Перехватив его руку за запястье, Ричер уклонился в сторону, пропуская кулак мимо, а затем резко перенес свой вес назад, увлекая Макгуайра к решетке. Вывернув ему руку, Ричер шагнул влево, заламывая локтевой сустав.
– Вот видишь, насколько ты туп? Я делаю еще один шаг – и у тебя сломана рука.
Макгуайр учащенно дышал, стараясь совладать с болью. Презрительно усмехнувшись, Ричер выпустил его руку. Сверкнув глазами, Макгуайр отдернул руку и покрутил плечом, проверяя, все ли цело.
– Что тебе нужно? – снова спросил он.
– Хочешь, я отопру камеру?
– Что?
– Ключи вон там. Хочешь, я отопру камеру и еще больше уровняю наши шансы?
Глаза Макгуайра превратились в узкие щелочки.
– Да, отпирай, черт побери.
Ричер вернулся к наружной двери и снял с ручки связку ключей. Быстро нашел нужный. За свою жизнь ему пришлось иметь дело с таким количеством ключей от камер, что он смог бы найти нужный с закрытыми глазами. Вернувшись к камере, он отпер решетку. Распахнул ее настежь. Макгуайр стоял неподвижно. Ричер вернулся назад и повесил ключи на дверную ручку. Остался стоять лицом к двери, спиной к камере.
– Садись, – сказал он. – Я оставил этот табурет для тебя.
Ричер ощутил, как Макгуайр выходит из камеры. Услышал шаги босых ног по бетону. Шаги замерли.
– Что тебе нужно? – в который раз повторил Макгуайр.
Ричер продолжал стоять к нему спиной. Напрягая все чувства, чтобы ощутить его приближение. Макгуайр не двигался с места.
– Задача очень сложная, – сказал Ричер. – Ты должен учесть несколько факторов.
– Каких еще факторов? – тупо переспросил Макгуайр.
– Фактор первый: я лицо неофициальное, понятно?
– И что это значит?
– А ты сам подумай.
– Понятия не имею.
Ричер обернулся.
– Это означает, что я не военный полицейский, не гражданский полицейский, вообще никто.
– Ну и что?
– А то, что на меня нет никакой управы. Меня нельзя подвергнуть дисциплинарному взысканию, лишить пенсии и так далее.
– Ну и что?
– А то, что если после разговора со мной ты до конца жизни будешь ходить на костылях и пить через соломинку, мне никто ничего не сможет сделать. И здесь нет никаких свидетелей.
– Что тебе нужно?
– Фактор второй: что бы ни грозил сделать с тобой тот тип, я могу сделать гораздо хуже.
– Какой еще тип?
Ричер усмехнулся. Макгуайр стиснул кулаки. Могучие бицепсы, широкие плечи.
– А сейчас начинается самый тонкий момент, – продолжал Ричер. – Ты должен полностью сосредоточиться. Фактор третий: если ты назовешь мне его фамилию, этот тип отправится до конца дней своих в одно место. Если ты назовешь его фамилию, он до тебя не доберется. Никогда, понятно?
– Какая еще фамилия? Что еще за тип?
– Тот, которому ты отстегивал половину прибыли.
– Никакого такого типа не было.
Ричер покачал головой.
– Это мы уже прошли, хорошо? Нам известно, что такой человек существует. Так что не вынуждай меня стучать тебя головой по стене. Перейдем к главному.
Макгуайр напрягся. Задышал часто. Затем немного успокоился. Расслабился, прищурился.
– Так что думай хорошенько, – снова заговорил Ричер. – Ты боишься, что если выдашь того типа, то попадешь в дерьмо. Но это не так. Наоборот, ты должен понять, что если ты его выдашь, то тебе больше ничего не будет угрожать, до конца жизни, потому что этого типа разыскивают за кое-что похуже, чем хищение армейского имущества.
– Что он натворил? – спросил Макгуайр.
Ричер улыбнулся. Жаль, что видеокамеры не передают звук.Этот человек существует.Лейтон должен был пуститься в пляс.
– ФБР подозревает его в убийстве четырех женщин. Если ты назовешь его фамилию, этого типа упрячут навсегда. И больше его ни о чем не будут спрашивать.
Макгуайр молчал. Напряженно думая. Мыслительный процесс проходил у него крайне медленно.
– И еще два фактора, – добавил Ричер. – Если ты выложишь мне все прямо сейчас, я замолвлю за тебя словечко. Ко мне прислушаются, потому что в свое время я тоже служил в военной полиции. А полицейские помогают друг другу, верно? Я добьюсь для тебя некоторого послабления.
Макгуайр молчал.
– Фактор последний, – тихо промолвил Ричер. – Ты должен понять, что рано или поздно все равно заговоришь. Это лишь вопрос времени. Выбор за тобой. Ты можешь сказать сейчас, а можешь через полчаса, когда я переломаю тебе руки и ноги и соберусь сломать спину.
– Это очень страшный человек, – пробормотал Макгуайр.
Ричер кивнул.
– Не сомневаюсь. Но ты должен правильно расставить приоритеты. То, что обещал сделать тот тип, это чисто теоретические угрозы. Все это где-то в будущем, и, как я уже говорил, этого не произойдет никогда. Но то, что обещаю сделать я, произойдет прямо сейчас. Вот здесь.
– Ты ничего не сделаешь, – буркнул Макгуайр.
Развернувшись, Ричер поднял деревянный табурет. Перевернул его и, взяв за две ножки, поднял на уровень груди. Крепко ухватился и расправил плечи. Набрал полную грудь воздуха и резко развел локти, вырывая ножки из перекладин. Перекладины с грохотом упали на пол. Перевернув табурет, Ричер схватил левой рукой его за сиденье, а правой выдернул ножку. Отшвырнул обломки, оставив ножку в руке. Кусок дерева длиной в ярд, размером и весом с бейсбольную биту.
– Теперь твоя очередь.
Макгуайр старался изо всех сил. Перевернув свой табурет, он ухватился за ножки. Бицепсы вздулись, искажая татуировки, однако все было тщетно. Макгуайр так и остался стоять, сжимая в руках целый табурет.
– А жаль, – произнес Ричер. – Я хотел уровнять наши шансы.
– Этот человек служил в спецназе, – тяжело дыша, произнес Макгуайр. – Он принимал участие в операции «Буря в пустыне». Это очень страшный человек.
– Неважно, – ответил Ричер. – Если он окажет сопротивление, ФБР его пристрелит, и на этом все кончится.
Макгуайр молчал.
– Этот человек никогда не узнает, что его выдал именно ты, – продолжал Ричер. – Полиция подстроит все так, будто он сам где-то оставил улики.
Макгуайр продолжал молчать. Ричер помахал ножкой табурета.
– Левую или правую?
– Что? – недоуменно спросил Макгуайр.
– Какую руку сломать в первую очередь?
– Его зовут Ласалль Крюгер, – прошептал Макгуайр. – Он полковник. Командующий батальоном снабжения.
Глава 25
Украсть телефон оказалось проще, чем отнять леденец у малыша, но постоянное наблюдение может свести с ума кого угодно. Тебе нужно дождаться наступления темноты. Ты собираешься действовать в последний час дежурства полицейского. Потому что полицейский все же глупее агента Бюро, и последний час дежурства лучше первого часа новой смены. Внимание притупляется. Подкатывается скука. Взгляд стекленеет, полицейский начинает думать только о кружке пива вместе с приятелями или вечере перед телевизором со своей женой. Или еще о том, черт побери, чем он убивает свободное время.
Поэтому твой промежуток ограничивается сорока минутами, скажем, от семи до семи сорока вечера. Твой план состоит из двух частей. Сначала дом, затем прилегающая территория. Ты возвращаешься из аэропорта по главной улице. Перекресток в трех улицах от дома Симеки проезжаешь прямо. Останавливаешься на площадке для туристов в двухстах ярдах дальше на север. Оттуда на восток вверх по склону Маунт-Худ ведет широкая грунтовая тропа. Ты выходишь из машины, поворачиваешься спиной к тропе и пробираешься на северо-запад по редколесью. И в конце концов оказываешься приблизительно на одном уровне с предыдущей позицией, но только на противоположном склоне, не перед домом, а за ним.