Глава 19. Первоапрельские радости
Вчера и третьего дня я не ночевал дома, так как сделал неожиданный визит моей милой Лили. Знаешь ли, милый дневник, третьего дня было первое апреля. Его называют днем апрельских дураков. Мальчики все время говорили о том, что они собираются сделать, но я был тих, как сова, а папа говорит, что совы ужасно много думают.
Джонни сломал себе ногу, и потому было ужасно скучно, а мне до смерти хотелось позабавиться. Все говорят, что в городе очень скучно, если Жоржи не проказит; но я возвращаюсь к первому апреля.
У нас в городе построили новую городскую ратушу после того, как сгорела старая, и повесили колокол, который очень громко звонит, если где-нибудь пожар. Итак, вечером я хорошо поужинал и, сунув еще в карман добрый кусок свадебного пирога, решил спрятаться под скамейку, пока заседало общество трезвости и держал речь какой-то неприятный на вид человек. Я подарил одному мальчику свой перочинный ножик и кусок пирога, чтоб он спрятался вместе со мною.
Нам было очень весело, когда сторож потушил свечи и запер ворота.
Я слышал, что мама всю ночь не ложилась, и это было очень глупо с ее стороны: она должна была знать, что со мной ничего не случится. Мы ждали и ждали, пока, наконец, не заснули; потом я проснулся и шепнул приятелю: «Билли, теперь пора, уже почти светло. Пойдем».
Мы ощупью добрались до веревки за лестницей, и потянули ее изо всех сил, точно весь город горел. Все выскочили из своих постелей и поспешно стали одеваться. Мы слышали, как они бегали и кричали: «Где это?» «Ты видишь?
О, как это было смешно! В десять минут все улицы были полны народа, как во время манифестации. Сторож, едва успев надеть сапоги, как сумасшедший, прибежал наверх. Было уже совсем светло, так что он мог нас видеть, и остановился с разинутым ртом, точно мы были устрицы. Я спросил его, разве он не знает, какой сегодня день, а он так рассердился, что стал меня трясти, пока голова у меня не зазвенела, как погремушка.
Но молодой мистер Сприггс, адвокат, засмеялся и сказал сторожу: «Ну, старина, отпустите мальчиков и не обращайте внимания. Право, мальчуганы, вы весь город надули! Что касается меня, то я мирюсь с вами».
Тогда все пошли домой заняться своим туалетом[38], в особенности мисс Гэнкс, случайно позабывшая свои вставные зубы. Я пошел домой с папой, который меня совсем не бранил, а за завтраком Бесс сказала: «Жоржи, ты, наверное, очень голоден, так как очень рано встал; вот тебе несколько блинчиков».
Я очень люблю свежеиспеченные блины за завтраком и усердно принялся за них. «О, какие противные, жесткие, старые блины», – сказал я через минуту, и вся семья стала ужасно хохотать: блины были полотняные, наполненные ватой, облиты яйцом и поджарены, и наши не захотели дать мне ни кусочка чего-либо другого.
Шетландский пони
Я изо всех сил буду стараться быть хорошим. Бетти уверяет, что все зависит от старания: легко быть целую неделю хорошим мальчиком, стоит только попробовать; не понимаю только, как может она это знать – она же сама никогда не была мальчиком; однако, попробую. Живой пони с седлом и уздечкой – ради этого стоит целую неделю не шалить и не пропускать уроков в школе.
На будущей неделе я буду гордо разъезжать верхом по главной улице и навещу Сюзи в гостинице. Я составлю подробный протокол о своем хорошем поведении.
Папа и мама уехали еще вчера. Вчера я вел себя довольно хорошо. Разбил зеркало в маминой комнате, но это был только несчастный случай. Мы с Чарли играли там в мяч и закрыли дверь, чтобы не мешать Бесс. Мяч подпрыгнул довольно высоко – я намотал на него много резины с разрезанных галош Бесс, а он разбил зеркало и опрокинул бутылку с одеколоном, который разлился на новый диванный чехол; мы вышли и продолжали играть во дворе.
Бетти будет очень удивлена, когда войдет в мамину комнату. Начал накрапывать дождь, и мы отправились домой; я сказал сестре, что мы пойдем играть на чердак. Наверху было очень хорошо, но в некоторых местах не было пола, а только земля, и когда я захотел узнать, выдержит ли она меня, одно место вдруг подломилось, и весь сор полетел в пустую спальню – ужасно глупо! Штукатурка здорово запачкала ковер и шелковые одеяла.
Я ни за что бы не наступил на сор, если бы знал, что он меня не выдержит.
Наверху на чердаке был старый чемодан с письмами, я дал штук сто из них Чарли, чтобы сделать из них змея, а остальные мы сожгли в старой смешной печке, но дно у нее сломалось и огонь вывалися, однако, мы его потушили; я побежал скорее за своим кувшином для умывания и лил воду, пока огонь не потух; думаю, что все-таки получу пони. Особенного несчастья не случилось.
Мы пришли обедать, нарядившись в старые дедушкины костюмы, и Бесси пришлось их нести назад на чердак, и это было удачей: огонь, оказывается, еще не совсем потух.
Нам пришлось много возиться, прежде чем мы потушили его.
Бесс сказала, что, как хороший мальчик, я должен идти вовремя спать; я и пошел в восемь часов. Никто не поверит, что, когда я через час спустился вниз, чтобы взять себе стакан воды из кувшина в столовой – через замочную скважину я увидел телеграфиста на диване рядом с Бесс; когда я закричал: «бу-у», он вскочил, точно вообразил, что идет паровоз. Бесс встала и отворила дверь, но меня уже не было: я в столовой наливал себе воду.
Заперев дверь, Бесс пересела на другой конец комнаты.
Мои родители отсутствуют уже два дня и две ночи. Все еще стараюсь вести себя хорошо. Я просил мясника хорошенько кормить пони, чтобы тот достался мне в хорошей форме, и он обещал мне это. Не попробовать ли проехаться на нем? Сказано – сделано. Я очень поздно пришел в школу, но не скажу об этом Бесс. Я остановился у телеграфного отделения: там стояло множество людей, так как должен был подойти поезд. Я не слез с пони, а только закричал: «Здорово!»