— Какую фамилию?
— Не знаю. Но если адрес в Анахайме ложный, тогда и фамилия, скорее всего, такая же. Есть у ДТС программное обеспечение, которое позволит найти в базе данных такое же лицо, как на водительском удостоверении Кравета?
— Это Калифорния, парень. ДТС не может содержать в чистоте придорожные туалеты.
— Иногда я задаюсь вопросом: а если бы «Невероятный Халк» пользовался большим успехом и продержался на Ти-Ви на несколько лет дольше, может, Jly Ферриньо стал бы губернатором? Вот было бы здорово.
— Думаю, я бы доверил наш штат Jly Ферриньо.
— Он говорит, что доверяет Ферриньо, — сообщил Тим Линде.
— Я тоже, — кивнула она. — В Ферриньо есть человечность.
— Она говорит, что в нём есть человечность.
— Вероятно, потому, что ему пришлось перебороть глухоту и дефекты речи, чтобы стать актёром.
— Если бы Лу Ферриньо был губернатором, штат не обанкротился бы, в придорожных туалетах поддерживалась бы чистота, а ДТС располагал бы программным обеспечением, позволяющим находить одинаковые лица. Но, раз уж он не губернатор, есть какой-нибудь другой способ определить, не получил ли Кравет водительское удостоверение на другую фамилию?
— Я об этом думал, пока ты говорил о Лу Ферриньо.
— Считай, что ты произвёл на меня впечатление.
— Я также почёсывал Зою за ушами, как она любит.
— Да ты у нас многостаночник.
— Есть один вариант. Может сработать. Держи аккумулятор мобильника заряженным, и я с тобой свяжусь.
— Жду, святой ты наш.
— Святой? — спросила Линда, когда Тим отключил связь.
— Санто означает «святой». Иногда мы зовём его «Наш Святой».
— Мы?
Тим пожал плечами.
— Друзья.
Пока Тим разговаривал по телефону, Линда повернула в Санта-Ану. Они находились в десяти минутах езды от адреса регистрации «Шеви», где могли найти Кравета.
— Ты и Санто вместе через что-то прошли, — не унималась Линда.
— Мы знаем друг друга с давних пор.
— Да, но вы через что-то прошли.
— В одном колледже мы не учились. Вообще не учились в колледже.
— Я и не думала про колледж.
— И это не экспериментальные однополые отношения.
— Я абсолютно уверена, что однополые отношения здесь совершенно ни при чём. — Линда остановилась на красный свет светофора и направила аналитический зелёный взгляд на него.
— Опять ты за своё.
— О чём ты?
— Эти глаза. Этот взгляд. Когда ты так смотришь на человека, создаётся ощущение, что ты — хирург, собравшийся зашить рану.
— Я тебя ранила?
— Не смертельно.
Запрещающий сигнал светофора не менялся, Линда продолжала смотреть на Тима.
— Ладно, — смирился он. — Я и Пит однажды ходили на концерт «Питера, Пола и Мэри». Это был ад. Мы вместе прошли через этот ад.
— Если вам не нравились «Питер, Пол и Мэри», чего вы пошли на их концерт?
— Наш Святой встречался с одной девушкой, Барбарой Эллен, а она балдела от ретро-фолка.
— А с кем встречался ты?
— С её кузиной. Только один раз. Это был ад. Они спели «Волшебного дракона», и «Майк, греби к берегу», и «Лимонное дерево», и «Тома Дудли», просто не могли остановиться. Нам повезло, что мы вышли с концерта, не повредившись умом.
— Я не знала, что «Питер, Пол и Мэри» до сих пор выступают. Я даже не знала, что они живы.
— Это были имитаторы «Питера, Пола и Мэри». Ты знаешь, это как «Битломания», — он посмотрел на красный зрачок. — Автомобиль может проржаветь, прежде чем этот светофор переключится.
— Как её звали?
— Кого?
— Кузину, с которой ты ходил на концерт.
— Она была не моей кузиной. Барбары Эллен.
— Как её звали? — настаивала Линда.
— Сюзанна.
— Она приехала из Алабамы с банджо на колене?
— Я просто рассказываю тебе, что произошло, раз уж ты хотела знать.
— Должно быть, это правда. Ты не мог такое выдумать.
— Слишком уж странно, не так ли?
— Я хочу сказать лишь одно — не думаю, что ты вообще можешь что-нибудь выдумать.
— Вот и хорошо. Теперь ты знаешь... я и Пит, мы вместе прошли через тот вечер ада. Они дважды спели «Если б у меня был «Хаммер». — Он указал на светофор. — Загорелся зелёный.
— Вы прошли через что-то вместе, и это не «Питер-Пол-и-Мэри-мания», — сказала Линда, когда они проезжали перекрёсток.
Вот тут Тим решил перейти в наступление.
— А чем ты зарабатываешь на жизнь, сидя дома?
— Я — писательница.
— И что ты пишешь?
— Книги.
— Какие книги?
— Болезненные книги. Вгоняющие в депрессию, скручивающие желудок.
— То, что нужно для чтения на пляже. Они опубликованы?
— К сожалению. И критики их любят.
— Перечисли. Может, я знаю названия?
— Нет.
— А вдруг?
— Нет. Всё равно я не собираюсь и дальше их писать, особенно если умру. Но даже если и не умру, буду писать что-то ещё.
— И что же ты будешь писать?
— Что-то не такое злобное. Не такое, где каждое предложение сочится горечью.
— Эту цитату нужно поместить на обложку. «Предложения, которые не сочатся горечью». Я бы купил такую книгу, не задумываясь. Ты пишешь под именем Линды Пейкуэтт или у тебя есть псевдоним?
— Я не хочу больше об этом говорить.
— А о чём ты хочешь говорить?
— Ни о чём.
— Как скажешь.
Она искоса глянула на него, изогнув бровь.
Какое-то время они ехали молча по улицам, где проститутки обходились тем же минимумом одежды, что и Бритни Спирс, а алкаши сидели, прислонившись спиной к стене, а не валялись на мостовой. Потом попали в менее цивилизованный район, куда старались не заезжать молодые гангстеры на спортивных автомобилях или сверкающих «Кадиллаках».
Они проезжали мимо одноэтажных зданий и огороженных проволочным забором складских дворов, мимо скупок чёрного и цветного металла, где наверняка скупали и многое другое, мимо спортивного бара с закрашенными черным окнами, где под спортом могли понимать петушиные бои, пока наконец Линда не остановила «Эксплорер» у пустыря.
— Согласно номерам на соседних зданиях, «Шеви» зарегистрирован именно здесь.
Дощатый забор отделял от улицы заросший сорняками участок земли.
— Что теперь? — спросила Линда.
— Давай поедим.
— Он сказал, что найдёт нас раньше, чем ты думаешь, — напомнила она Тиму.
— Наёмные убийцы любят бахвалиться."
— Ты многое знаешь о наёмных убийцах, так?
— Они представляются такими крутыми, вот, мол, пришёл большой плохой волк. Ты сказала, что не ела. Я тоже. Давай пообедаем.
Они поехали в Тастин, район среднего класса. Здесь алкоголики пили свою отраву в барах, а проститутки, появляясь в публичных местах, не оголялись, как попдивы.
Ресторан-кафетерий, который они выбрали, работал круглосуточно. В зале пахло беконом, картофелем-фри и хорошим кофе.
Они сели в кабинке с окном, из которого могли видеть «Эксплорер», оставленный на стоянке, автомобили, проезжающие по улице, и луну, молчаливо тонущую во внезапно набежавших облаках.
Она заказала чизбургер с беконом и картофелем- фри, а также оладью с маслом, чтобы съесть, пока будет готовиться все остальное.
После того как Тим заказал чизбургер с беконом и майонезом и попросил как следует прожарить его картофель-фри, он повернулся к Линде.
— При такой фигуре, как у тебя, я не сомневался, что ты закажешь только овощной салат.
— Точно, мне следовало щипать аругулу, чтобы пребывать в отличном настроении и не мучиться из- за того, что я толстая, когда завтра какой-нибудь террорист превратит меня в пар, взорвав атомную бомбу.
— Разве в таком кафетерии может быть аругула?
— В наши дни аругула есть везде. Её найти легче, чем венерическую болезнь.
Вернулась официантка с рутбиром для Линды и черри-колой для Тима.
Автомобиль свернул с улицы, проехал мимо «Эксплорера». Остановился в дальнем конце стоянки.
— Ты наверняка поддерживаешь себя в форме. Какие ты делаешь упражнения, чтобы поддерживать форму?
— Я размышляю.
— Размышления тоже сжигают калории?
— Если думать о том, как разваливается мир, сердце можно легко разогнать до ста тридцати ударов в минуту и часами поддерживать такой ритм.
Фары только что заехавшего на стоянку автомобиля погасли. Из кабины никто не вышел.
Принесли оладью с маслом, Тим наблюдал, как ест Линда, пил черри-колу и жалел, что не заказал оладью себе.
— Если тебе это кажется свиданием, тогда твоя личная жизнь более жалкая, чем моя.
— Такое ощущение, что у нас свидание, не так ли?
— Если тебе это кажется свиданием, тогда твоя личная жизнь более жалкая, чем моя.
— Я не гордый. Мне приятно обедать с девушкой.
— Только не говори мне, что именно так ты уговариваешь девушек пойти с тобой на свидание. И твой фирменный трюк: «За тобой охотится киллер, так что пойдём со мной».
Даже к тому времени, как принесли бургеры и картофель-фри, из автомобиля, остановившегося в дальнем конце стоянки, никто не появился.
— Свидание нынче — дело непростое, — продолжил Тим. — Найти кого-то, вот я про что. Все хотят говорить об «Американском идоле» и Пилате.
— А я не хочу слушать, как парень рассказывает, от какого дизайнера у него носки, и делится своими планами насчёт будущей причёски.
— Парни об этом говорят? — с сомнением спросил он.
— И насчёт того, в каком салоне ему убрать волосы с груди. А когда он наконец решает, что пора перейти к главному, у тебя уже давно пропало всякое желание.
Расстояние и темнота не позволяли Тиму увидеть, кто сидит в автомобиле. Возможно, какая-то парочка просто ссорилась перед поздним обедом.
После непринуждённой беседы и сытной еды Тим сказал:
— Мне понадобится твой пистолет.
— Если у тебя нет денег, я заплачу. Нет никакой необходимости стрелять, чтобы выбраться отсюда.
— Может, такая необходимость и возникнет.
— Ты про белый «Шеви» на автомобильной стоянке?
— Как я понимаю, писатели очень наблюдательны, — в голосе Тима слышалось удивление.
— Я этого не замечала. Как он нас нашёл? Этот сукин сын засёк нас у пустыря? Должно быть, оттуда и ехал следом за нами.
— Я не вижу номерной знак. Может, это и не он. Просто похожий автомобиль.
— Да, может. Может, это «Питер, Пол и Мэри».
— Я бы хотел, чтобы ты ушла первой, через кухню и чёрный ход.
— Именно это я обычно и говорю на свидании.
— За кафетерием — переулок. Поверни направо, добеги до конца квартала. Там я тебя заберу.
— Почему мы оба не можем уйти черным ходом, оставив твой внедорожник?
— Без автомобиля шансов у нас нет. А кража автомобиля только удвоит наши проблемы.
— Так ты собираешься пойти и застрелить его?
— Он не знает, что я видел его автомобиль. Думает, что для нас он — человек-невидимка. Если я выйду один, он решит, что ты в туалете. Так что ты выиграешь время.
— А что он сделает, когда ты уедешь без меня?
— Может, придёт сюда, чтобы найти тебя. Может, поедет за мной. Не знаю. Мне понятно только одно: если мы выйдем через парадную дверь, он нас вместе и пристрелит.
Обдумывая его слова, она жевала нижнюю губу.
До Тима вдруг дошло, что он очень уж пристально смотрит на её губу. Когда поднял глаза, увидел, что она наблюдает за его взглядом.
— Если хочешь, могу пожевать её за тебя.
— Если ты не собираешься его пристрелить, почему я не могу взять пистолет с собой? — спросила она.
— Я не собираюсь стрелять первым. Но если он откроет огонь, мне бы не хотелось оказаться в ситуации, когда я смогу отбиваться, только швыряя в него ботинки.
— Мне очень нравится этот маленький пистолет.
— Обещаю не сломать его.
— Ты знаешь, как пользоваться пистолетом?
— Я не из тех, кто заливает грудь воском, чтобы выдрать волосы.
С неохотой она подвинула к нему сумочку.
Тим положил сумочку на сиденье рядом с собой, огляделся, дабы убедиться, что никто из редких посетителей или официантка не смотрит на него, выудил из сумочки пистолет и сунул под гавайскую рубашку, за ремень.
Взгляд Линды вдруг стал не таким острым, как прежде, у Тима создалось ощущение, что она увидела в нём что-то новое и в значительной степени переменила отношение к нему.
— Они открыты двадцать четыре часа в сутки. Мы можем просто сидеть и ждать, пока он уедет.
— Мы можем сказать себе, что его здесь вовсе и нет, что это кто-то другой, не имеющий к нам никакого отношения. Мы можем сказать себе, что ничто и никто не мешает нам выйти через парадную дверь. Многие так бы и поступили.
— В 1939 году так бы поступило гораздо меньше людей.
— Жаль, что твой «Форд» — не настоящая машина времени.
— Я бы туда вернулась. С удовольствием. Джек Бенни на радио. Бенни Гудман выступает в Императорском зале отеля «Уолдорф-Астория».
— Гитлер в Чехословакии, в Польше... — напомнил он ей.
— Я бы всё равно туда вернулась.
Официантка спросила, будут ли они заказывать что-то ещё. Тим попросил принести чек.
Из белого «Шеви» так никто и не вышел. Лишь редкие автомобили проезжали по улице. Облака полностью закрыли луну.
Когда официантка принесла чек, Тим уже приготовил деньги, чтобы расплатиться и оставить на чай.
— В переулке поворачивай направо, — напомнил он Линде. — Беги до конца квартала. Я буду ехать на запад.
Они выскользнули из кабинки. Она положила руку на его предплечье, и на мгновение он даже подумал, что она поцелует его в щеку. Но Линда отвернулась.
Под ремнём пистолет холодил живот.
Глава 12
Когда Тим Кэрриер миновал стеклянную дверь и вышел из кафетерия, весь воздух, казалось, вытянуло из ночи, оставив вакуум, которым он, понятное дело, дышать не мог.
Вдоль улицы под набирающим силу ветром гнулись королевские пальмы, показывая тем самым, что воздух никуда не делся.
При второй попытке воздух наполнил лёгкие, и Тим понял, что он в порядке, готов к схватке с любым противником.
Его паралич был вызван не страхом перед киллером, а боязнью перед тем, что обязательно бы началось после того, как он покончил бы с Краветом.
Долгие годы он успешно избегал внимания других людей. Но теперь всё могло перемениться.
Изображая беззаботность, не выказывая ни малейшего интереса к «Шеви», Тим прямиком зашагал к «Эксплореру». Сел за руль, а когда лампочка в салоне погасла, тут же устремил взгляд на подозрительный автомобиль.
С этой, более выгодной позиции он видел человека за рулём, серое пятно его лица. Расстояние и сумрак не позволяли разглядеть более мелкие подробности, вот Тим и не мог сказать, сидит ли за рулём тот самый мужчина, которому он отдал в таверне десять тысяч долларов.
Он вытащил пистолет из-за ремня и положил на пассажирское сиденье.
Завёл двигатель, но не зажёг ни фары, ни подфарники. На самой малой скорости поехал к кафетерию, словно собирался забрать Линду у дверей.
В зеркало заднего обзора увидел, как водительская дверца «Шеви» открылась. Из кабины вылез высокий мужчина.
«Эксплорер» приблизился к кафетерию и медленно покатился параллельно зданию. Расстояние между внедорожником и мужчиной из «Шеви» всё сокращалось. Шёл мужчина, опустив голову, словно погруженный в собственные мысли.
Когда он вышел из тени под свет фонарей автостоянки, стало ясно, что рост и комплекция у него, как и у киллера, с которым Тим пообщался в таверне «Зажжённая лампа».
Тим остановил внедорожник, придавив педаль тормоза, вроде бы дожидаясь Линды, но на самом деле чтобы заставить своего противника как можно дальше отойти от «Шевроле». Однако он понимал, что тянуть очень уж долго нельзя: киллер мог внезапно ускориться, подбежать к «Эксплореру» и застрелить его в водительском кресле.
В сорока ярдах по прямой находился выезд со стоянки. Тим выжидал, возможно, чуть дольше, чем следовало, потом включил фары, нажал на педаль газа, и внедорожник рванулся к улице.
Судьба, как обычно, решила подложить свинью, и на улице, до того пустынной, вдруг появились автомобили, целых три, которые мчались с запада на предельно разрешённой скорости.