«Может, он выходец из России? – подумал Фрезер. – Немцы обычно говорят на русском языке с чудовищным акцентом, а этот очень хорошо, только маленькие паузы выдают его желание подумать. Или вспомнить подходящее слово. Да, скорее всего он выходец из России. Сейчас в Германии много таких людей».
– Понимаю, – сказал он, – когда вы сможете ко мне приехать?
– Прямо сейчас, – сказал Фогель, – назовите ваш адрес, и я приеду через пятнадцать-двадцать минут. В каком вы отеле?
– «Кемпинский отель Атлантик», это на берегу реки, – сказал Фрезер, собираясь продиктовать точный адрес своему собеседнику. – Я знаю, – быстро перебил его Фогель, – какой номер?
– Триста пятый, – обрадовался Фрезер. Пусть этот немец сам тащится под дождем.
– Через двадцать минут. Я как раз оставил свой автомобиль внизу, у дома, не стал отгонять его на стоянку. У меня в руках будет журнал «Гонг». Надеюсь, вы меня узнаете.
– Прекрасно, я жду вас внизу, в вестибюле.
Фрезер положил трубку и посмотрел на часы. Снова поднял трубку и, набрав номер ресторана, попросил принести ему пару сандвичей. Он достал из мини-бара бутылочку коньяка, раскрыв ее, плеснул янтарную жидкость в бокал, стоявший на отдельном столике. Попробовал коньяк. Приятное тепло растеклось по всему телу. Через минуту принесли сандвичи, Фрезер подумал, что его новое задание не столь сложно, если ему удастся сегодня договориться с Фогелем.
Через восемнадцать минут не любивший опаздывать англичанин надел галстук, пиджак и, спустившись в вестибюль, приготовился ждать Фогеля. Тот появился через три минуты, и англичанин порадовался его пунктуальности. Это в дальнейшем избавляло его от ненужных волнений и хлопот, связанных с необязательностью его будущего клиента. Фогель был высокого роста, худой, с короткой стрижкой «под ежик», с острым носом и острым взглядом.
– Добрый вечер, – подошел к нему англичанин, кивая, – вы очень пунктуальны, герр Фогель. Может, мы пройдем в бар? – предложил Фрезер.
Фогель кивнул, соглашаясь. В баре было тихо и почти безлюдно. Звучала спокойная, мягкая мелодия. Фрезер не любил шумных баров и криков молодых людей. Они сели за столик в углу, и Фрезер спросил гостя:
– Что вы любите пить?
– В час ночи? – взглянул на часы Фогель. – Ничего. Может, пива, но не больше.
– Тогда два пива, – попросил бармена Фрезер и перешел к делу: – Вы предлагали некий товар нашему представителю в Бонне.
Он не стал уточнять, что американский коммерсант, к которому обратился Фогель, на самом деле являлся обычным английским бизнесменом и другом американского консула. Он рассказал обо всем в посольстве Великобритании, а уже оттуда через военного атташе информация попала в разведку, очень заинтересовавшуюся подобным предложением.
– Да, – нервно сказал Фогель и замолчал, ожидая, когда отойдет бармен, поставивший на их столик две большие кружки с пивом и тарелочку с сухариками.
– Ваши условия?
– Пять миллионов долларов, – ответил Фогель и, отпив немного пива, еще тише добавил: – Наличными.
– Это очень большие деньги, – осторожно заметил Фрезер, – сначала мы должны убедиться в качестве товара.
Фогель усмехнулся, покачал головой.
– При таких сделках обычно не обманывают. Но мы готовы показать вам часть материала, чтобы вы убедились. Я думаю, англичане или французы заплатили бы больше. Не говоря уж о русской разведке, которая дала бы любую сумму, не задумываясь.
– А почему в таком случае вы не продаете эти материалы им? – спросил Фрезер.
– Нет, – покачал головой Фогель, – им они ни к чему. Нам гораздо приятнее в качестве компаньонов по сделке видеть вас, чем русскую разведку.
«Он не может сказать, что они просто боятся русских, – понял Фрезер, – боятся, что те обнаружат документы и насильно заберут их».
Впрочем, он не стал ничего комментировать. Его и без того устраивало такое положение дел, при котором Фогель считал его представителем американской разведки и готов был продать любой материал.
– Когда я смогу посмотреть ваши документы? – спросил Фрезер.
– Прямо сейчас, – улыбнулся Фогель. – Я принесу вам несколько копий отдельных документов, которые мы сделали. Вы деловые люди и должны все проверить, поэтому я подготовился к вашему вопросу.
Он допил пиво и встал из-за стола, намереваясь пройти к автомобилю. Фрезер поднялся следом, бросив на стол двадцатимарковую бумажку.
– Вы не боитесь оставлять такие документы в машине? – спросил он.
– Там нет ни одной конкретной фамилии. Просто некоторые факты биографий отдельных политиков, чьи имена мы просто вычеркнули из копий. Вам достаточно лишь взглянуть на эти документы, чтобы оценить в полной мере стоимость товара.
– Значит, там не только сведения на агентуру Москвы, – понял Фрезер, – там и компрометирующие материалы на видных политиков, которые в нужный момент можно использовать. Чем еще могла заниматься специальная группа КГБ? Конечно, они готовили и такие документы.
Фогель миновал вестибюль отеля и вышел на улицу. Фрезер шел следом, но не стал выходить наружу, видя, как усиливающийся дождь бьет косыми струями по стеклянным витринам.
Фогель уже подбегал к своему автомобилю, когда вдруг споткнулся. Именно так решил Фрезер. Он споткнулся. А затем отлетел назад. Теперь сомнений не оставалось – в Фогеля стреляли. Фрезер толкнул зазевавшегося швейцара, выскочил на улицу и побежал к упавшему. Тот был еще жив.
– Документы, – прошептал Фогель, – документы в машине.
И опустил голову. Фрезер положил его на асфальт и бросился к машине. Одного взгляда внутрь было достаточно, чтобы понять: здесь кто-то поработал, кто-то успел побывать до того, как они вышли из отеля. Какой-то неизвестный знал об их встрече.
– Черт возьми! – закричал Фрезер, не обращая внимания на дождь, хлеставший по его голове, шелковому галстуку и костюму. – Черт вас всех возьми!
Из отеля уже подбегали люди. Слышалось завывание полицейской сирены.
– Я все видел, сэр, – сказал один из работников отеля по-английски, – они стреляли из темно-синего «Ауди». К сожалению, я не успел разглядеть номер, но машину запомнил хорошо.
– Нужно помочь раненому, – сказал Фрезер, возвращаясь к лежавшему на асфальте Фогелю.
– Боюсь, что ему уже трудно помочь, сэр, – осторожно сказал швейцар, бережно опустивший голову Фогеля на мокрую мостовую.
Фрезер наклонился, чтобы увидеть, куда попала пуля. Стрелял, без сомнения, настоящий профессионал. Два выстрела, и оба почти точно в сердце. Еще чудо, что Фогель прожил несколько секунд.
– Мы вызвали полицию и все им расскажем, – заверил его кто-то стоявший рядом.
– Да, конечно, – кивнул Фрезер, выпрямляясь и направляясь к отелю.
Он поднялся в свой номер. Недопитый фужер коньяка стоял на столике. Фрезер выпил коньяк и вдруг с размаху бросил фужер в зеркало. Зазвенело стекло. Он еще раз выругался. Как все нелепо получилось! Но кто мог знать, что их встреча окончится таким роковым образом?
Утром он позвонил Страусу.
– Говорит Фрезер, – сказал он, с трудом подбирая слова на своем родном языке. – Встреча сорвалась. Посредник убит.
Он хотел еще что-то добавить, но не вымолвил больше ни слова, лишь терпеливо ждал, что ему скажет Страус.
– Возвращайтесь в Лондон, – приказал тот, – нам нужно решить, что делать дальше.
Глава 18
На этот раз задача, которую предстояло решить Дронго и его напарнику, казалась менее сложной. Потапчук помнил адрес, по которому Игнат Савельев проживал в Москве. Оставалось только установить через адресный стол, что отчество Игната действительно Арсеньевич. А теперь требовалось узнать отчество отца Игната Савельева.
Вечером он связался с Хургинасом и узнал, что дипломат в последний месяц никому не звонил в Германию и к нему никто не приезжал. Коллеги указывали на его замкнутость в последние дни. Сообщив эти данные, Хургинас поинтересовался:
– Зачем это вам нужно?
– Просто мне казалось, что у него имеются связи с Германией, – уклонился от более конкретного ответа Дронго.
– Не хотите говорить? – понял Хургинас.
– Пока не хочу. Я веду расследование так, как считаю нужным, и собираюсь выдать вам лишь конечный результат, – довольно недипломатично заявил Дронго.
На другом конце Хургинас повесил трубку, не попрощавшись. Он явно обиделся на подобный тон. Дронго чуть поколебался и тоже положил трубку. Через час из другого конца города он позвонил в Киев, в Министерство внутренних дел.
– Я хочу вам сообщить, – сказал Дронго, – что под Киевом в своем доме был убит бывший сотрудник КГБ Лозинский. Его тело находится… – Он подробно описал, где они с Потапчуком оставили тело, стараясь уложиться в одну минуту, и затем повесил трубку.
Когда он вышел из телефонной будки, Потапчук спросил его, слегка нахмурившись:
– Вы звонили в Киев?
– Да.
– Я так и думал. Наверное, рассказали им, где оставили труп?
– А вы разве сами не хотели этого сделать?
– Хотел. Но теперь нас начнут искать как убийц. Без трупа у них не было доказательств, теперь будут.
– В любом случае я не мог молчать, – твердо ответил Дронго, и больше они эту тему не затрагивали.
В адресном столе, куда они обратились, искали довольно долго, но выдать справку по Арсению Савельеву отказались, пока им не сообщат его отчество и год рождения. Но именно этих главных компонентов, нужных для более полной информации, они не имели. Уставшие, они возвращались вечером в гостиницу, куда Дронго за определенную плату прописал и своего напарника. Ему, правда, выделили номер на другом этаже, но это не имело значения. Главное, Потапчук не появлялся у себя дома, где его могли найти сотрудники ФСБ.
– Что делать дальше? – спросил помощник, когда они вечером уселись в буфете гостиницы, намереваясь поужинать. – Мы использовали все методы и, кажется, зашли в тупик.
– Никогда не прекращайте поисков, – посоветовал Дронго, – вы ведь «ликвидатор», вашим главным качеством должно быть терпение.
– Какое, к черту, терпение, если мы ничего не найдем! – вспыхнул Потапчук.
– Завтра поедем в Подольск, – предложил Дронго, – постараемся что-нибудь обнаружить там.
– При чем тут Подольск! – отмахнулся Потапчук и вдруг замер, глядя на Дронго. – Вы думаете, там…
– Конечно. Архив участников войны. Если два брата Савельевых действительно вместе воевали, то мы можем легко выяснить, кто служил с Арсением Савельевым – Игорь или Савелий. Как звали его родного брата. У них там полный архив на всех участников войны. Тем более родители обоих не погибли и не пропали без вести, а вернулись с фронта живыми.
– Вы гениальный человек, – восхищенно сказал Потапчук, – находите выход из любой ситуации.
– За свою гениальность я потребую дополнительных процентов, – засмеялся Дронго. – Идемте спать, завтра нам рано вставать.
На следующее утро они выехали в Подольск. Потратили весь день, но зато уже к пяти часам вечера знали, что во время войны воевало девять тысяч триста двадцать пять Савельевых, из которых больше половины погибли. Среди них Арсениев Савельевых – всего сорок два человека. А в частях, где они служили, находилось еще несколько Савельевых. Но только в одном случае совпало так, что оба офицера, служившие в танковом полку, были Савельевыми. Их звали Арсений и Савелий, разница в их возрасте – всего два года. И у обоих одинаковое отчество – Николаевич. Сразу несколько повторяющихся совпадений указывали на то, что они наконец нашли правильный ответ. Брат Игната Савельева, полковник ВВС Советской Армии, служил в Западной группе войск в должности начальника штаба дивизии. Именно его отец Савелий Савельев и прошел всю войну со своим братом Арсением Савельевым. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений.
– Честно говоря, я думал, это будет отец контрразведчика, – признался Потапчук.
– Я тоже, – кивнул Дронго, – но нужно учитывать и то обстоятельство, что ваш Савельев не стал бы доверять особисту, даже если это его двоюродный брат. Поэтому летчик меня больше устраивает. Психологически все более правильно.
В гостиницу они возвращались на пригородном поезде, усталые, но довольные. В грязном вагоне ехало довольно мало людей, и каждый сидел, погруженный в собственные раздумья. Внимание Дронго привлекла молодая девушка, сидевшая с парнем у окна. Они возвращались откуда-то вместе, тихо беседовали, почти не касаясь друг друга. В руках у обоих были футляры от скрипок. Они говорили о чем-то интересном. Его внимание привлекла редкая красота девушки, большие раскосые глаза, длинная коса, правильные черты лица. Она все время улыбалась, и Дронго поймал себя на грустной мысли, что давно не видел подобной чистой улыбки.
Внезапно в вагон вошла компания подвыпивших парней. Шесть человек, и все навеселе. Проходя мимо пассажиров, они галдели, задевали женщин, толкали мужчин. Около молодой пары они остановились.
– Ты смотри, – сказал один из них, явно любуясь девушкой, – скрипачи попались.
– Они не скрипачи, они виолончелисты, – поправил другой, более грамотный.
– Да нет, скрипачи, – пьяно икнул первый, в потертой кожаной куртке, – давай попросим их, пусть сыграют.
– Пошли, – предложил третий, высокий, в светлом пальто, – зачем они нам нужны.
– Нет, пусть сыграют, – заупрямился вожак, – видишь, как они отворачиваются от нас. Мы им не нравимся.
– Хулиганы, – громко сказала какая-то женщина.
– Тише, тетя, – обернулся к ней вожак, – а заодно и всех прошу помолчать. Сейчас для вас состоится бесплатное представление. Кто не хочет слушать, прошу добровольно покинуть вагон. Кто хочет, пусть сидит и не вякает. А вы, музыканты, играйте, – приказал парень, наслаждаясь своим положением.
Ребята молчали. Дронго нахмурился, но сидевший рядом Потапчук покачал головой: не советовал вмешиваться.
– Не надо, ребята, – сказал парень, спутник девушки, попытавшись встать. Но его силой посадили на место. Вожак схватил его за плечо.
– Ты мне не советуй, что надо, а что не надо. Это я буду решать. Ты лучше молчи, пока тебя не трогают.
– Оставь их, Андрей, это бандиты, – с презрением сказала девушка.
– Ах, мы еще и бандиты! – подошел к ней вожак. Он посмотрел на приятелей, и те услужливо подвинули вырывавшегося парня на край скамьи. Вожак сел рядом с девушкой, тесно прижав ее к окну. Видимо, он сказал ей что-то очень грязное, так как девушка вдруг вскочила и ударила его по щеке.
– Бандит! Дрянь! Мразь! – повторяла она сквозь слезы, уже не надеясь, что вмешается кто-то из пассажиров.
Окружавшие вожака ребята загоготали. Они тоже получали удовольствие и от собственного куража, и от бессилия людей, находившихся в вагоне. Какой-то мужчина попытался встать, но жена с причитаниями уцепилась за него, заставив его остаться на месте.
– Ты за своим мужиком последи, – загоготал один из хулиганов.
В этот момент из их рук вырвался Андрей. Он вскочил, оставив скрипку на сиденье.
– Вы негодяи и трусы, – громко сказал он. – Шестеро на одного нападаете. Боитесь один на один.
– Что? Что он говорит? – раздались голоса уже готовых ринуться на него ребят, но вожак поднялся на ноги.
– Подождите, парни, сейчас мы с ним поговорим.
– Милицию нужно позвать, – нерешительно предложила пассажирка, но было уже поздно. По знаку вожака один из приятелей побежал к двери, перекрыв ее. Другой встал у противоположной, отрезая выход.
– Смотри, детка, – вожак сильно дернул девушку, – сейчас мы с твоим ухажером посмотрим, кто из нас трус.
Андрей стоял, поправляя очки. Хулиганы расступились, оставляя его один на один со своим вожаком. Тот шагнул к Андрею.
– Сейчас посмотрим, скрипач, на что ты годишься, – гнусно улыбаясь, сказал он Андрею. А тот, вдруг размахнувшись, сильно ударил его в лицо. Вожак полетел на пол. Его приятели опешили.
– Ну вот и все, дурак, – сказал вожак, поднимаясь, – теперь вам обоим крышка. Твою бабу мы все по очереди делать будем, у тебя на глазах. А потом тебя порежем.