Вытащив стул на балкон, он просидел минут пять, глядя на море, и лишь затем, вернувшись в комнату, подошел к телефону, набрал номер, который ему дали в Москве.
– Петра Георгиевича, если можно, – попросил он поднявшую трубку девушку.
Вскоре послышался хриплый голос:
– Слушаю вас.
– Я приехал из Москвы. Привез вам привет от Владимира Владимировича.
– Понимаю, – сразу ответил Петр Георгиевич, – где вы остановились?
– В бывшей гостинице Интуриста. Мой номер...
– Я буду через полчаса, – очень невежливо перебил Дронго его собеседник, не дав ему договорить, и быстро положил трубку.
«Почему он так нервничает?» – подумал Дронго и отправился принимать душ. Ровно через полчаса он уже сидел в вестибюле гостиницы, когда появился взволнованный, лет пятидесяти человек в какой-то замызганной куртке, с растрепанными седыми волосами, в больших, с очень толстыми стеклами очках.
Дронго встал, подходя к нему.
– Вы Петр Георгиевич?
– Да, да, – рванулся к нему незнакомец, – вы мне звонили.
– Давайте сядем, – предложил Дронго, – что произошло, чем вы так взволнованы?
– Ох, молодой человек, поживете с мое! – патетически произнес Петр Георгиевич, усаживаясь в кресло и не замечая, что он старше Дронго максимум лет на десять-пятнадцать.
– Так что произошло?
– Вчера в порту была страшная перестрелка. Милиция, госбезопасность, прокуратура – все сегодня там работают. Говорят, нашли даже двоих убитых и одного тяжелораненого. Какой ужас, вы представляете, какой ужас!
– Представляю, но при чем тут вы или я?
– Вы не понимаете, – зашептал Петр Георгиевич, оглядываясь по сторонам, – стреляли в людей Руруа. Об этом говорит весь город. А вас, насколько я знаю, интересует деятельность именно этого господина.
«Где они нашли такого экспансивного помощника? – подумал Дронго. – Странно. На профессионала он не похож. А Владимир Владимирович не стал бы работать с дилетантами». Словно прочитав его мысли, Петр Георгиевич вдруг сказал:
– Я ведь всю жизнь занимался морем. Был экспертом ООН по вопросам судоходства. И тут вдруг попросили вам помочь. А как вам помочь, я даже не представляю.
– Понятно, – улыбнулся Дронго, – не волнуйтесь. Все в порядке. – Конечно, они не могли найти никого другого. В разрушенном, разорванном пространстве бывшей страны доверять кому попало было очень опасно. И тогда решили довериться просто честному человеку, посчитав, что это важнее профессионализма. Может, в этом и была своя логика.
– А кто стрелял, вы не в курсе? – спросил Дронго.
– В том-то все и дело, – загорячился Петр Георгиевич, – говорят, что в порту был целый бой. На судно Руруа напала целая банда незнакомцев. И никто не знает, кто они такие.
– А со стороны нападавших кто-нибудь убит?
– Рассказывают, что было двое раненых, но их нигде не нашли.
– А по-вашему, кто это мог быть?
– Понятия не имею, – пожал плечами Петр Георгиевич. – Какая банда осмелится напасть на судно, принадлежащее Руруа? Ума не приложу. Если он их найдет... Вы знаете, он очень жестокий человек.
– Догадываюсь.
– Нет, серьезно. Его боятся в Батуме все – от начальника милиции до ночных сторожей в порту. И вдруг выяснилось, что на его корабль кто-то напал. Убили его людей. И, что самое страшное, – похитили его груз.
– Так это самое важное, – сорвалось у Дронго. – Чего же вы мне раньше об этом не сказали? Значит, нападавшие забрали судно, принадлежащее Руруа?
– Нет, судно как раз не тронули. Но вот груз, который был на этом судне, забрали. Говорят, там было товаров на миллион долларов.
– Какой товар может быть на миллион долларов, Петр Георгиевич? – усмехнулся Дронго. – Подумайте сами.
– Вы думаете... – Петр Георгиевич испуганно оглянулся.
– Конечно. Только наркотики. Из-за них и была эта перестрелка.
– Какой ужас! Я, конечно, так думал, но не решался об этом сказать вам.
– Вы можете в нескольких словах рассказать о руководителях правоохранительных служб города? Основные черты и фамилии.
– Да, обязательно. А вы будете записывать. Ох, простите, я, кажется, сказал глупость! Плохой из меня шпион. Значит, так: начальник милиции города Шервашидзе, ему под пятьдесят, перевели из Кутаиси. Говорят, очень строгий, но справедливый. Ничего особенно плохого о нем сказать не могу, он здесь всего два месяца. Прокурор города Джавахишвили здесь уже пятый год. Очень хороший человек. Мягкий, добрый. Со всеми старается ладить. Ни с кем не ссорится. При Гамсахурдиа он был заместителем прокурора и вел себя очень достойно. Ему пятьдесят три года. Я знаю точно, потому что его младший сын ходит в школу с моей дочерью. Наконец, руководитель местной службы госбезопасности Отар Пагава. У него мать из Тбилиси, говорят, родственница самого Сигуа. А отец местный. Пагава работает здесь второй год, приехал из Тифлиса. Аккуратный, внимательный, старается особенно не выделяться. Но при нем на границе тоже навели относительный порядок, хотя у пограничников есть свой собственный начальник – Нодар Хиникадзе, выпивоха, лгунишка и бабник. Простите, что я так говорю, но Хиникадзе знают во всех ночных кабаках нашего города. Он иногда привозит с границы целую группу людей и гуляет с ними до утра. Об этом все знают, но молчат, предпочитают не связываться. Хиникадзе, говорят, лучший друг Руруа. Но может, это только слухи, я точно не знаю.
– А кто, по-вашему, мог напасть на корабль Руруа? Есть в городе влиятельные люди, способные встать у Руруа на пути?
– Ой, не знаю таких! Может, и есть, но мне лично не известны. Хотя, если подумать... Таких смельчаков быть не может. Иначе Руруа их в порошок сотрет, кровью умыться заставит. Нет, таких быть не может. Не местные это сделали, вот что я вам скажу.
– Понятно. Если у вас кто-нибудь спросит про наш разговор, скажете, что рассказывали мне о Батуми, о его акватории, о фауне окрестных мест. Договорились?
– А это зачем?
– У вас могут узнать про меня, про нашу встречу. А мне не хотелось бы подставлять вас.
– Спасибо. Что-нибудь еще?
– Ваше здоровье. Значит, вы говорите, Хиникадзе близкий друг Шалвы Руруа. Это точно?
– Самый близкий, – уверенно ответил Петр Георгиевич, – об этом говорит весь город.
– Спасибо. Вы нам очень помогли. До свидания.
Он встал, протягивая руку. Петр Георгиевич был явно смущен.
– Может, вам надо еще что-нибудь узнать?
– Нет, больше ничего. Вы и так дали много ценной информации.
Петр Георгиевич гордо поднял голову, блеснули стекла очков. Он крепко пожал руку Дронго и уже более уверенно пошел в сторону выхода.
«Этот номер оказался пустышкой», – с огорчением подумал Дронго.
И в этот момент услышал за спиной красивый женский голос.
– Вы не могли бы угостить меня сигаретой?
Женщина произнесла эту фразу на безупречном английском, и он стремительно обернулся.
Глава 12
Дача, на которой была убита Семенова, только условно могла быть названа дачей. На самом деле это был небольшой, видимо, в прошлом сторожевой домик, состоящий из одной комнаты и кухни. Семеновой он достался по наследству, там проживал ее отец. Судя по всему, небольшой домик раньше был частью имения, которое снесли в начале пятидесятых при расширении этого участка. Тогда же здесь началось массовое дачное строительство. А сторожку просто передали отцу Семеновой. Теперь Чижов и Михеев стояли в комнате, молча наблюдая, как работают эксперты, пытающиеся обнаружить отпечатки пальцев.
– Видимо, ничего не найдем, – сказал Малышев, эксперт-дактилоскопист, – никаких отпечатков пальцев здесь нет. Все чисто.
– Работал профессионал, – выдавил Михеев сквозь сжатые зубы.
Сигарету он перед этим выплюнул.
– Убирают нежелательных свидетелей, – наклонился над убитой Чижов, – опять выстрел в сердце. Видимо, убийца стоял совсем близко, посмотрите, какая рана.
– Да, – согласился присевший на корточки рядом с ним следователь местной прокуратуры, – стреляли всего один раз.
Он пытался не выдавать своей радости, но в душе, конечно, торжествовал. Это преступление поручат расследовать приехавшим из столицы Михееву и Чижову, увязав его с первым делом. Таким образом, он автоматически выбывал из расследования столь серьезного преступления.
А Чижов, стоявший рядом с ним, думал о том, как они ошиблись, не проверив еще в ту ночь, кто именно проживал в гостинице и на сколько дней был оплачен счет за его проживание.
– Почему мы не обратили внимания на ее слова? – спросил он Михеева. – Никогда себе не прощу.
– Почему не обратили, – спокойно возразил Михеев, доставая новую сигарету, – я обратил внимание прямо в тот вечер. Поэтому и сказал насчет девочек. Был убежден, что она врет. Поставляла девочек богатому клиенту. Но, узнав его имя, сразу понял, что этого быть не могло. Слишком дешевые девочки были у нее для Мосешвили, тот с такими просто не стал бы связываться. Но тогда все закрутилось, не до нее было. А когда вспомнил, вот видишь, уже поздно... Это, конечно, моя ошибка.
Но я не думал, что она может быть замешана в таком преступлении. Самое интересное здесь, что она действительно могла не знать убийцу. Просто ее попросили пойти в номер «люкс» именно в определенное время. И вся ее беда была в том, что она знала, кто именно попросил. Вот за это ее и убрали.
– Думаете, не найдем никаких следов? – спросил Чижов.
– Не найдем, – Михеев жевал сигарету, не обращая внимания, что сигарета сломалась, – мотивов видимых нет, ничего не взяли. Явно действовал наемный киллер. Нужно выходить на его хозяев. А убийцу мы, конечно, не найдем. И будет на нас с тобой висеть нераскрытым еще одно преступление.
Чижов огорченно махнул рукой. Похоже, Михеев был прав и в этот раз.
– Ко мне на кладбище подходил один из людей Хотивари. Важей зовут. Спрашивал про кольцо. Я сказал – у нас.
– Пусть придут, – Михеев наконец выбросил сигарету, – оформлю изъятие, вернем после завершения следствия.
– Они, по-моему, его и не очень хотят. Просто искали, думали, убийца снял.
– Хм, – недовольно пробурчал Михеев, – такой дурак был бы этот убийца, если бы польстился на это колечко. Его же сразу можно тогда вычислить. Нет, и там, и здесь действовал профессионал, может, даже один и тот же. Хотя это вряд ли. Убийца Мосешвили давно ликвидирован – в этом я не сомневаюсь, уж очень значительная фигура был покойный. За тобой не следят?
– Ходят, – показал на окно Чижов, – сразу трое ездят буквально по пятам.
– У меня такой же эскорт, – сообщил Михеев, – понять их можно. Вместе с нами ищут убийцу. Для них это преступление как вызов, пощечина. И ответить на него они хотят сообща.
– Обыск на даче Мосешвили делать будем? – спросил Чижов.
– Для чего? Там уже все перевернули его люди. Там тоже есть неплохие профессионалы. Мы ничего не найдем, а просто разозлим своих подопечных. А это сейчас глупо, – подумав, ответил Михеев.
В город они возвращались в автомобиле Чижова. Чуть поотстав, мягко шли две машины с боевиками Хотивари. Те даже не особенно скрывались. Их задача была вести следователя и начальника уголовного розыска, докладывая о каждой их встрече. Мафия хотела нанести свой удар раньше, чем преступники попали бы в руки закона. И потому откормленные, мордастые ребята Хотивари так нагло, в открытую следили за Чижовым и Михеевым. Правда, последний несколько раз уходил от своих преследователей, заставляя ребят рыть землю от бешенства, когда они не могли понять, куда делся их подопечный.
– Получается, что мы только выжидаем, – горько заметил Чижов, – когда они уберут очередного свидетеля.
– Не совсем. – Михеев хотел достать сигарету, но затем, передумав, положил пачку в карман. – Дело в том, что мы пока не знаем, кто это «они». Те, кто идет за нами следом, – нет. Эти сами ищут убийцу. Тогда кто? Ты понимаешь, здесь важно сыграть на их противостоянии, на их конфликтах. Мосешвили был очень известным человеком, и убрать его могли только с согласия кого-то из самых важных, самых значительных преступных авторитетов города. Любой, отдающий такой приказ, должен был по меньшей мере представлять себе, что такое Михо для города. Но почему Мосешвили оказался в ту ночь один, без охраны, без своих людей в гостинице? Почему он заказал такси? С кем он собирался встретиться в Шереметьеве? Вот вопросы, на которые мы должны искать ответы. Тогда и организаторов убийства сможем легко вычислить. Это не просто внутренние разборки, Женя, здесь все куда серьезнее. Кто-то решил изменить саму систему получения доходов, потеснив группу Мосешвили. А такие вещи кончаются серьезными разборками. Если они даже получат намек, я имею в виду людей покойного, кто это мог сделать, – разборки начнутся мгновенно. И тогда мы уже будем не нужны. Здесь скорее прибавится работы моргам, хотя, думаю, и трупов будет не так много. Люди просто будут исчезать без следа.
– Мрачная перспектива. – Чижов посмотрел в зеркало заднего обзора. – Идут нахально, ничего не боятся.
– А чего им бояться? Документы у них в порядке. Закона они не нарушают. Скорее наоборот, являются твоими своеобразными телохранителями. Если кто-то решит, что мы зарвались, и попытается нас убрать, они этого не допустят – можешь быть уверен. Им важно, чтобы мы остались в живых и нашли хоть какой-то след в этом деле. Вот тогда они сразу отвалят от нас и пойдут по следу гораздо быстрее, чем все наши службы.
– А обыск в «Ампексе» тоже не проводить?
– Там – обязательно. Прямо завтра же и выписывай санкцию на обыск. Я тоже поеду с ребятами. Там может быть много интересного, независимо от результатов расследования. Ты меня подвези на работу, я немного посидеть хочу, подумать. Может, вспомню о старых знакомых, проверю кое-какие связи. На нас с тобой уже два убийства подряд, и никакого просвета.
Чижов повернул автомобиль в сторону УВД. Высадив Михеева и заметив, как одна из машин преследователей мягко затормозила метрах в ста от здания милиции, он резко вырулил на противоположную сторону и дал сильный газ. Машина преследователей, мгновенно набрав скорость, повторила его маневр, словно указывая на бесперспективность всяческих выкрутасов.
К дому он подъехал, когда было совсем темно. Оставив машину на стоянке, он раздраженно хлопнул дверцей и отправился к своему дому. Здесь, на тихой, незаметной улочке Москвы, фонари давно уже не горели.
Он шел, глядя под ноги, размышляя о словах Михеева, когда внезапно увидел троих стоявших перед ним ребят. Они преграждали ему дорогу в темном проходе, ведущем к его дому.
– Закурить не найдется? – спросил один, высокий, противный, с писклявым, может, простуженным голосом.
– А когда я скажу, что не курю, будете бить, что гордый? – усмехнулся Евгений.
– Ты смотри, – просипел второй, – все знает. Да нет, бить не будем. Снимай куртку и часы. И можешь проваливать.
– Ребята, поздно уже, – попросил Чижов, – а я сильно устал. Давайте по-мирному разойдемся.
– Ты гляди, какой шустрый, – сказал второй. У этого вообще был голос сифилитика. Может, оттого, что они все время проводили на открытом воздухе. Хобби у них было, конечно, своеобразное.
– Снимай куртку, – сказал первый. Пока в руках у них ничего не было.
Спорить больше не хотелось.
– Я следователь прокуратуры, ребята, – уставшим голосом сказал Чижов, – идите по домам. Поздно уже.
– Знаем, какой ты следователь. Давно бы пушку предъявил, если бы имел. А на понт ты нас не бери. Мы не из пугливых, – сказал второй, – нам все равно, откуда ты. Сымай, говорю, куртку. – В руках у него блеснул нож.
«Придется драться», – огорченно подумал Чижов.
И в этот момент за его спиной раздался чей-то уверенный голос:
– Не торопись, салага.
Он обернулся. В проходе за его спиной стояли двое из его постоянных сопровождающих, высокие здоровые ребята, очевидно, спортсмены. Один был темноволосый, возможно, грузин. Второй говоривший был блондином.
– Ты кто такой? – разозлился «сифилитик». – Уходи отсюда.