— Ну да, можешь себе представить обстановочку.
— Конфликт длится по сей день?
— Папа умер.
— Ой…
— Вот так вот, мы постоянно огребаем.
Она коротко хохотнула, закурила и несколько мгновений смотрела в пространство, после чего продолжила:
— Они грызлись до самого конца, но Эдвард оставался с отцом все время, пока тот болел. Часами сидел у его постели. Думаю, они разобрались со своими отношениями. Никогда не узнаю, что они друг другу сказали. Эдвард отказывается об этом говорить, он только заверил меня, что папа ушел спокойно.
— Сколько вам тогда было?
— Мне — шестнадцать, Эдварду двадцать два. Он сразу заявил, что теперь он — глава семьи и должен меня обеспечивать. Эбби и Джек не могли ничего сделать, он забрал меня, и мы вместе переехали.
— А как он со всем справлялся?
— Понятия не имею, он учился, работал и заботился обо мне. С годами он выковал себе панцирь, защищающий его от всего и от всех.
— У него нет друзей?
— Всего несколько, и он их тщательно отбирал. Он не в состоянии кому-либо доверять. Уверен, что его предадут или бросят. Он научил меня справляться со всем самостоятельно, ни на кого не рассчитывая. Он всегда защищал меня и легко пускал в ход кулаки, когда в моем окружении попадался парень, с его точки зрения, излишне предприимчивый.
— Он вспыльчивый?
— Скорее нет, дерется, только если его достанут, — словом, из тех, кого нужно довести до предела.
— Похоже, именно это я и сделала, — пробормотала я.
Она поглядела на меня, прищурившись:
— Но ты же не боишься его?
— Не знаю, он ужасно ведет себя со мной.
Она расхохоталась.
— Ты для него, конечно, как бельмо на глазу, но не беспокойся, он человек принципов. Один из них — на женщину никогда нельзя поднимать руку. Он скорее из тех, кто всегда придет на помощь попавшей в беду барышне.
— С трудом представляю, что человек, о котором ты говоришь, — мой сосед.
Накануне своего отъезда в Дублин Джудит присоединилась к нашей с Постменом Пэтом ежедневной прогулке. Мы сидели на песке. Она снова попыталась узнать обо мне побольше.
— Ты что-то скрываешь. Что ты здесь делаешь? Не могу смириться с тем, что ни Эбби, ни мне не удалось ничего выпытать.
— Потому что нечего выпытывать. Уверяю тебя, в моей жизни ничего интересного.
Я отправилась на поиски Постмена Пэта. Он снова ухитрился сбежать. Я помчалась к коттеджам. Мне всегда было страшно, что его собьет машина или, что еще хуже, Эдвард вернется и увидит, как его собака носится где попало.
Я поймала его и тянула за ошейник, пытаясь вернуть на пляж. В этот момент к коттеджам подъехал внедорожник Эдварда. Мне хотелось наглядно доказать, что я пользуюсь у пса авторитетом, и я надежно удерживала его, не отпуская, пока к нам не подойдет хозяин. Пес устроил ему бурный прием, а Эдвард сверлил меня взглядом. Так мы и стояли, меряясь взглядами, а собака носилась от одного к другому.
Раздался пронзительный вопль. К нам летела Джудит. Она подпрыгнула и повисла на шее брата. Мне показалось, что я поймала на его лице намек на улыбку. Наконец она отпустила Эдварда. Чтобы тут же схватить за подбородок и, нахмурив брови, всмотреться в него.
— Паршиво выглядишь.
— Прекрати.
Он высвободился и повернулся ко мне:
— Спасибо за собаку.
— Не за что.
Джудит захлопала в ладоши и повернулась к нам, переводя взгляд с меня на него.
— Вот это, блин, беседа! Эдвард, тебе удалось произнести больше двух слов подряд. А ты, Диана, обычно более разговорчива.
Я пожала плечами.
— Хватит, Джудит, — зарычал Эдвард.
— Собака, угомонись!
— Эбби и Джек ждут нас.
— Дай мне хотя бы попрощаться с новой подругой.
Эдвард воздел глаза к небу и зашагал вперед. Джудит обняла меня:
— Я приеду через две недели, на рождественские каникулы. Приду к тебе, и ты мне во всем признаешься.
— Не думаю.
Я тоже обняла ее. С этой девушкой мне было хорошо.
Я стояла на пляже и смотрела, как они уходят. Джудит вприпрыжку бежала рядом с братом, ей было радостно с ним. Судя по всему, и ему с ней, насколько он вообще умел радоваться.
Глава пятая
Уже больше недели от Феликса ничего не было слышно. Приехали, теперь я вынуждена охотиться за ним. Трижды я безуспешно звонила, на четвертый раз он наконец-то ответил:
— Диана, я нарасхват!
— И все-таки здравствуй!
— Давай по-быстрому, у меня тут запарка — готовлюсь к Рождеству.
— Что ты задумал?
— Твои родители сказали, что ты не приедешь на праздники, и пригласили меня, а я отказался, потому что они опять будут пытаться наставить меня на путь истинный. Вместо этого я решил лететь на Миконос — там будет сумасшедший праздник.
— Да? Отлично.
— Вернусь — позвоню тебе.
Он повесил трубку. Я еще какое-то время держала телефон у уха. Дальше — больше. С глаз долой, из сердца вон. В том, что мои родители не настаивали на моем приезде на Рождество, ничего удивительного. Овдовевшая депрессивная дочка не вписывалась в обстановку их светского праздничного застолья. Но Феликс тоже меня бросает, и вот эту пилюлю проглотить значительно труднее.
Яркое зимнее солнце заливало гостиную — такого я здесь еще ни разу не видела, — но у меня не возникло ни малейшего желания выйти.
Приближающиеся праздники нагоняли мрачное настроение. Громкий стук в дверь вынудил меня покинуть кресло. Я открыла. На пороге — Джудит в костюме эльфа из свиты Санта-Клауса, но только очень сексуального эльфа. Она повисла у меня на шее.
— Что ты делаешь взаперти в такую погоду? Надевай сапоги и пошли.
— Спасибо за приглашение, но я не пойду.
— Ты думала, будто я позволю тебе решать? — спросила она, подталкивая меня к вешалке.
Джудит напялила на меня вязаную шапку, схватила ключи и заперла коттедж.
Она во все горло распевала рождественские песни. Сама того не желая, я начала смеяться. Джудит удалось сотворить чудо. Она заставила меня пройти пешком по всему берегу бухты и по Малларанни до самого дома Эбби и Джека.
— А вот и мы! — крикнула она, открывая дверь.
Вслед за ней я вошла в гостиную. Она отпечатала звучные поцелуи на щеках тети и дяди.
— Рада видеть тебя, Диана, — сказала Эбби, крепко обнимая меня.
Джек широко улыбнулся мне и похлопал по плечу. Для строгого следования рождественским канонам недоставало только сказок Диккенса на полке. А так все было на месте: ель в потолок, открытки с пожеланиями на каминной доске, имбирное печенье на низком столике, гирлянды разноцветных лампочек и даже вариации на тему Jingle Bells в качестве звукового фона. Всего за несколько минут Эбби и Джудит сумели сделать так, что я почувствовала себя непринужденно. Они усадили меня, Джудит протянула чашку чаю, а Эбби тарелку с печеньем, куском морковного торта и пряниками. Можно подумать, они мечтают, чтобы я растолстела. Джек смеялся, качая головой.
Вот уже два часа я присутствовала на представлении. Джудит сидела на полу и заворачивала в бумагу подарки, а потом, по мере готовности, выкладывала пакеты под елку. Эбби вязала рождественский чулок. Мое настроение никак не совпадало с царящей здесь атмосферой. Она была насквозь пропитана добрыми чувствами, но я больше во все это не верила. Когда-то я первая натянула бы островерхую шляпу и стала разбрасывать серпантин. Для Клары.
— Не теряй бдительности, — сказал мне Джек. — У них какой-то заговор, и, подозреваю, он касается тебя.
— Ну-ка замолчи, — потребовала Эбби. — Диана, через два дня Рождество, а ты не собираешься во Францию?
— Нет, не собираюсь.
Искусственная улыбка, которую я натянула, входя в дом, постепенно сползала с моего лица.
— Тогда приходи к нам, мы будем праздновать в семейном кругу.
В семейном кругу? А как насчет этого мерзкого урода Эдварда? Он тоже придет? Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как он будет веселить всех на рождественском ужине, стоило принять приглашение.
— Ну пожалуйста, я не хочу, чтобы ты оставалась одна, — настаивала Джудит.
Я собиралась ответить, но тут хлопнула входная дверь. Джудит встала и вприпрыжку побежала в прихожую. До нас донеслись звуки приглушенной беседы.
— А теперь пошли, и веди себя прилично! — услышали мы голос Джудит.
Появление Эдварда вслед за сестрой в дверях гостиной меня не удивило. Вместо того чтобы сесть, Джудит встала за Эбби, обняв ее за шею, положила подбородок ей на плечо и с улыбкой посмотрела на меня.
— Поздоровайся, Эдвард! — приказала она, не отрывая от меня глаз.
Чтобы не рассмеяться, я подняла голову и посмотрела на него. Сейчас я получу ожидаемый холодный душ. Он в упор глядел на меня, и его взгляд был жестким.
— Здравствуй, — буркнул он.
— Здравствуй, Эдвард.
Он прошел в комнату, пожал руку Джеку и встал возле камина. Уставился на огонь, повернувшись к нам спиной.
— Теперь, когда мы отдали дань вежливости, вернемся к нашему разговору, — сказала Джудит.
— Мы очень тебя просим, отпразднуй Рождество с нами, — подхватила Эбби.
Эдвард резко обернулся:
— Вы о чем? У нас здесь вроде не Армия спасения.
Его тело было натянуто как струна, и я бы не удивилась, повали из ушей дым.
— Тебе не надоело строить из себя полного придурка? — возмутилась сестра. — Мы пригласили Диану на Рождество, так что помолчи. Не нравится — обойдемся без тебя.
Между братом и сестрой засверкали молнии, они смахивали на двух бойцовых петухов. И впервые Эдвард выглядел не самым грозным из двух противников. Несмотря на удовольствие, которое я испытала, увидев, как он съежился от атаки младшей сестры, пора было положить конец поединку.
— Минутку! Полагаю, это и меня касается. Так вот, я не приду, потому что не праздную Рождество.
— Но…
— Это не обсуждается.
— Поступай, как хочешь, — сказал Джек. — Но если передумаешь, знай, что дверь для тебя открыта.
— Большое спасибо. А теперь я вас покину, уже поздно.
— Оставайся на ужин, — предложила Эбби.
— Нет, спасибо. Сидите, я найду дорогу.
Джудит отошла в сторону. Эбби снова обняла меня. Я увидела, как она осуждающе взглянула на племянника. Я чмокнула в щеку Джека, а он подмигнул мне. Потом я подошла к Эдварду, и он посмотрел мне прямо в глаза.
— Спасибо, — сказала я тихо, так, чтобы никто больше меня не услышал. — Ты только что оказал мне большую услугу. Вообще-то ты лучше, чем кажешься.
— Вали отсюда, — прошипел он сквозь зубы.
— До свидания, — произнесла я громким голосом.
Он не ответил. Я в последний раз помахала всем рукой и подошла к Джудит, которая уже стояла возле входной двери. Она смотрела, как я натягиваю пальто.
— Почему ты сбегаешь?
— Хочу домой.
— Я приду к тебе на Рождество.
— Нет. Мне лучше побыть одной. Твое место рядом с родными.
— Это все из-за моего кретина брата?
— Слишком много чести. Нет, дело не в нем. А теперь мне действительно пора. Доброй ночи. И не беспокойся за меня. — Я поцеловала ее.
Я забыла, что пришла к ним пешком. Потоки воды обрушивались на меня, было черным-черно. Я шла вперед, засунув руки в карманы и стараясь ни о чем не думать. Автомобильный гудок заставил меня вздрогнуть. Я остановилась, обернулась, но фары ослепили меня. Еще больше я удивилась, когда рядом затормозила машина Эдварда. Стекло опустилось.
— Садись.
— Это Рождество так на тебя действует? А может, ты заболел?
— Воспользуйся такси, дважды оно не приедет.
— Ладно, должен же ты на что-то сгодиться.
Я села в его машину. В ней царил такой же бардак, как и в доме. Чтобы освободить себе место, пришлось ногой сдвинуть какие-то предметы, распознать которые мне не удалось. Приборная панель была завалена сигаретными пачками и газетами, использованные бумажные стаканчики заткнуты за ручки дверей. Я и сама заядлая курильщица, но здесь от застарелого табачного запаха меня замутило. В машине царила тяжелая тишина.
— Почему ты не вернулась во Францию?
— Я там больше не чувствую себя дома, — ответила я слишком быстро.
— Здесь ты тоже не дома.
— Минуточку, так ты ради этого решил меня подвезти? Чтобы опять наговорить мне гадостей?
— Что касается тебя, единственное, что меня интересует, — дата твоего отъезда.
— Останови эту чертову машину!
Он резко затормозил. Я хотела выскочить как можно быстрее, но не могла отстегнуть ремень.
— Помочь?
— Заткнись! — завопила я.
Мне наконец-то удалось выбраться, и на этот раз настала моя очередь хлопнуть дверью у него перед носом. Ну, или дверцей.
— Веселого Рождества! — крикнул он, опустив стекло.
Не удостоив его взглядом, я зашагала по дороге.
Машина едва не задела меня, проехав по луже и облив меня с ног до головы. Детский сад. Лет двенадцать, а может, и меньше, если по уму. Но в результате он победит, потому что не просто действует мне на нервы, но еще и утомляет.
Вся дрожа, я в конце концов добралась до дому и заперлась на все замки.
Двадцать шестого декабря, в одиннадцать утра, кто-то постучал в мою дверь. Джудит. Она отодвинула меня, чтобы пройти.
— Рождество окончено!
На кухне она налила себе кофе, вернулась в гостиную и уселась на диван.
— С тобой точно что-то не так, — сказала она. — Хочу попросить тебя об одолжении.
— Слушаю.
— Каждый год я устраиваю новогодний праздник.
Я почувствовала, как бледнею. Встала, закурила.
— Хозяин паба знает меня с детства, он не может мне ни в чем отказать. Ты же видела, в Малларанни живут одни старики, и они не то чтобы продвинутые. Ну и хозяин отдает мне паб на всю новогоднюю ночь, и я делаю в нем, что хочу. Мы там такое вытворяли…
— Представляю.
— Всегда приезжают все мои приятели, и мы отрываемся по полной. Пьем, поем, танцуем на столах… А в этом году с нами будет еще и француженка.
— Правда? То есть нас в Малларанни двое?
— Прекрати, Диана. Ты не празднуешь Рождество, пусть так. Не у тебя одной проблемы с семейными сборищами. Но в новогоднюю ночь встречаются друзья, чтобы повеселиться, и ты не можешь отказать мне в этой просьбе.
— Ты слишком многого от меня хочешь.
— Почему?
— Проехали.
— Ладно. Я очень хочу, чтобы ты пришла. Но только на этот раз давай без музея ужасов.
Я нахмурилась.
— Забудь о спортивных штанах и растянутом свитере.
Она становилась такой же утомительной, как ее брат, пусть и в другом ключе. Я вздохнула и закрыла глаза, перед тем как ей ответить:
— Хорошо, приду, но только ненадолго.
— Это тебе так кажется. Ну ладно, договорились, у меня уйма дел.
Она умчалась как торнадо. А я свалилась в кресло и обхватила голову руками.
Мне удалось убедить Джудит, что я в состоянии обойтись без ее помощи. Пока еще мне по силам самостоятельно одеться, а что до советов по части наряда, я опасалась, как бы не возникло проблем со вкусом.
Я всматривалась в свое отражение в трюмо, стоящем в спальне. Мне казалось, будто я облачилась в маскарадный костюм, и все же это была именно я, которая словно заново знакомилась с собой. Я долго не отрывалась от зеркала. Выводы были очевидны: я постарела, черты заострились. Полезли морщины, и, приглядевшись, можно было различить седые волосы. А потом я подумала о Колене и решила скрыть хотя бы некоторые следы моего горя с помощью макияжа. Я нанесла темные тени на веки и густо накрасила тушью ресницы — подчеркнула свои глаза ради него. Потом автоматически закрутила волосы небрежным узлом, и несколько прядей упали на шею — он их всегда теребил. Я оделась в черное с ног до головы: брюки, топ с открытой спиной и лодочки. Мое единственное украшение — обручальное кольцо на цепочке — лежало в ложбинке груди.
Я подошла к пабу. Парковка забита, наверное, праздник в разгаре. Сейчас я окажусь лицом к лицу с множеством незнакомых людей. Мне придется разговаривать, улыбаться, а это выше моих сил.