– Папа говорит, что там вполне приличная река, Юза, кажется, называется, – Елизавета Евгеньевна чувствовала, что говорит неубедительно, но поделать с собой ничего не могла. Ее муж, уходя утром на работу, взял с нее обещание, что она уговорит Алену поехать в деревню. А как уговаривать, если у самой все против? Не хочет она ехать в эту Рождественку, никак не хочет!
Алена, поняв, что мать сама не рада предстоящему отдыху, решила, что нужно говорить на эту тему только с отцом. Махнув рукой, она вышла из родительской спальни.
У них была огромная квартира. Такая, что новый человек мог плутать по коридорам, пытаясь найти выход, часами. Как им удалось приобрести такое жилье, Алена толком не знала. Просто в один прекрасный момент они переехали из обычной блочной хрущевки в этот дом. Алена, конечно, предпочла бы жить в элитном доме на набережной, с охранником на первом этаже, паркингом под домом и теннисным кортом под самой крышей. Если уж появились такие деньги, то зачем реанимировать старые стены, когда можно купить новые? Все ее друзья из гимназии жили в таких домах. А отец перевез их в эту бестолковую квартирищу с балконом, на котором вполне можно устроить танцпол. Единственное, что ей понравилось, что теперь у нее две комнаты сразу: личная гостиная, как она ее окрестила, и личный будуар. Круто! Но зато у ее сестры Ларисы комнат было три и в отдельном коридоре. И своя туалетная комната. Аленины же апартаменты выходили в общий холл.
Алена не то, чтобы не любила сестру, но особенного тепла в их отношениях не было никогда. Она всегда завидовала Стаське, которую старшая сестра обожала. Правда, разница между ними была всего два года. А у нее с Ларисой целых пять лет. Ей, Алене, семнадцать, а Ларке уже двадцать два. И она не замужем. Алена никак не могла понять, почему? Лариса была красавицей. «На нее больно смотреть» – сказал однажды Жорка, захлопнув открытый все время, пока он ее разглядывал, рот. Она только молча кивнула. На Ларку пялились все знакомые мужчины, даже папины друзья, давно и прочно женатые. Алену же никто не замечал. Вежливо так бросали «хорошенькая девочка» и отворачивались в поисках ее сестры. Лариса была не похожа на отца, да и, слава Богу! Конечно, для мужчины не важна внешность, но папа уж очень непривлекательный. Сколько раз мама пыталась заставить его сходить к стилисту, поменять прическу, имидж в общем. Но он упорно стригся налысо и носил джинсы и простые футболки под пиджак. Дикость какая-то. Да еще этот его живот! Хоть бы в тренажерный зал сходил, что ли! И тут не пропрешь! Мама говорит, что он ленив, как тюлень. Она его так и называет в разговорах с подружками – «мой тюлень». Как смешно! Ха – ха!
А Лариса, вероятно, похожа на свою мать. Правда, Алена никогда не видела даже ее фотографию. Отец говорит, что все альбомы потерялись. Как это так может быть? Вообще, при ней не обсуждается, куда делась папина первая жена. Говорили, что она умерла, когда Лара была еще младенцем. И Лариса, похоже, ее совсем не помнит. Алене ее даже жалко, потому, что с ее матерью у Ларисы отношения, как говорят, не сложились. Не любит ее Лариса, да и мама к ней никак не относится. Это она однажды так и ответила на вопрос своей знакомой «как ты относишься к его дочери?». «Я к ней не отношусь», – отрезала она равнодушно. Именно так и есть, то есть никак. Поэтому Алене сестру и жалко. Если бы Лариса не была такой отстраненной! Никогда не знаешь, что у нее на уме. Бывает, на дикой козе не подъедешь, а бывает – улыбается ласково. И даже слушает ее, Алену. В такие моменты Алене хочется сделать для сестры что-нибудь приятное. Кстати, а Лариса поедет с ними в деревню? Интересный вопрос!
Алена быстро набрала на телефонном аппарате, стоящем на низком столике, две двойки – номер родительской спальни. Когда-то отец, устав от бесконечных криков домочадцев на тему «подойдите к телефону хоть кто-нибудь!» установил дома мини – АТС. Теперь между всеми помещениями была связь. У Алены – «21», в спальне – «22», у Ларисы – «23» и так далее. Удобно и прикольно.
Наконец она услышала долгожданное «Алло».
– Мама, а Лара с нами едет? Как это так? Так нечестно! Ну и что, что будет приезжать, жить-то она будет здесь, в человеческих условиях, а мы там, в этой дыре! Да ну вас! – Алена отключилась и швырнула трубку в кресло. По большому счету ей было наплевать, поедет ли сестра с ними, но обидно другое: ей приказывают, а Ларка сама решает! Алена понимала, что и разговор с отцом ничего не даст. Если тот решил, то будет так.
Ну, что ж! Нужно будет постараться, чтобы ему очень быстро захотелось домой. И она очень постарается!
Глава 5
Борис Никитич Махотин встал из-за стола и потянулся. Все, намеченное на сегодня, он выполнил. Вот, что значит – последний день перед отпуском. Он усмехнулся. Как они все переполошились! Когда узнали, что вожделенный пляжик с золотым песочком им придется променять на бережок маленькой речушки, а пятизвездочный отель – на деревянную хибару! Ну, созорничал он! Уж очень захотелось расшевелить это рафинированное семейство. А то привыкли: зимой – Таити, летом – Греция, Испания. А Рождественка на Юзе не устроит? И никуда они не денутся, поедут. Он сказал, и точка. Лизка, наверняка сейчас уже успокоилась, решила, что он и сам долго не выдержит на деревенских хлебах. Ба! Как это он не подумал: а есть-то они там что будут? Супермаркета со всяческими деликатесами в деревне отродясь не было, сельпо в основном торгует водкой и селедкой. Или он от жизни отстал? Может там, как в городе, все в упаковочках и нарезанное? Вот и посмотрим. Лизавета точно к плите не встанет. Махотин аж рассмеялся в голос, когда представил себе свою жену в переднике и с ухватом в руке.
Почему с ухватом? А в деревне ж в печке варить можно! Прямо внутри. Говорят, каша и щи просто сказочные получаются!
Это еще на фирме никто не знает, что он Грецию на Рождественку променял! Узнают-то-то шуму будет. Он уедет, а они в курилке будут обсуждать эту тему: как это так их босс сплоховал. Может уже того, с головой проблемы? Может, работу другую пора начинать подыскивать? Махотин окончательно развеселился.
– Светик, деточка, принеси чайку напоследок, – крикнул он зычно. Вот и выражается он почти по-деревенски. Входит, так сказать, в образ.
Светочка – веточка, как ее звали сотрудники за необычайно стройный стан, качаясь на высоченных каблуках, внесла мельхиоровый поднос. «Ну, красота неземная мне досталась в секретарши!» – подумал Махотин: эту красоту подогнала ему жена Лиза, руководствуясь принципом от наоборот: зная, что Махотин любит женщин в теле, что б с попкой порядок и грудки покруглей, она в каком-то модельном агентстве отрыла эту анемичную девицу с фигурой плечиков для одежды. Махотин тогда только улыбнулся тихонько: ему по барабану было, кто его будет кофием поить: любовница у него была не там, где Лизавета думала, а сидела в банке, в окошечке, где обслуживалась его фирма. Очень удобно – поехал в банк, а там и!.. Времени на это много не надо: квартирка для встреч была снята неподалеку. Никаких тебе ухаживаний, цветов и ресторанов: получил удовольствие от молодого тела – вручил подарок. Все.
«Удочки бы прикупить, не забыть. И еще лодчонку резиновую. В этой Юзе, говорят, рыба стаями плавает. А что! Забавный отпуск может получиться!» – настроение у Махотина поднималось все выше по мере того, как он строил все новые планы.
Единственное, что его смущало, да и то совсем чуть – чуть, это – дочь Алена. Собственно, из-за нее он и придумал этот отпуск. Совсем она становилась похожей на мать, ничего вокруг не замечает, кроме собственной персоны. А ей среди людей жить! Вот и решил он ее погрузить в естественную среду. Да и Лизавета по его прикидкам должна на время перестать штукатуриться, а то он уже и не знает, какая она, жена его, в натуральном виде.
– Борис Никитич, среди почты был конверт без обратного адреса, посмотрите?
– Давай, тащи, – он сыто откинулся в кресле.
Светочка протянула ему письмо и, развернувшись на ковровой дорожке, как ее учили в модельном агентстве, пошла к выходу. Махотин повертел конверт перед глазами, словно удивляясь: тот был старый, еще советских времен. Аккуратно обрезав левый край, он вынул тонкий тетрадный листок. Развернув его, он тупо уставился на написанную кривыми буквами строчку. Фраза «ОНА ЖИВА» вдруг поплыла перед его глазами. Махотин схватился за горло, рванув другой рукой вырез футболки. «Нет, только не это. Только не сейчас. Это шутка. И я убью того, кто так глупо со мной пошутил», – он довольно быстро взял себя в руки, засунул листок обратно в конверт, надел пиджак и, на ходу тыча одним пальцем в кнопки сотового телефона, быстрым шагом вышел в приемную.
– Я сейчас подъеду. Скажи куда. Нет, срочно. Сама поймешь, почему!» – почти крикнул он в трубку раздраженно. Прощально кивнув Светочке, Махотин толкнул ногой дверь приемной.
Светочка, уже привычная к постоянным резким перепадам настроения начальника, даже не шелохнулась на своем стуле.
– Счастливого вам отдыха, Борис Никитич, – заученно – вежливо бросила она ему вслед и облегченно вздохнула: босс отбыл, можно и потихоньку сваливать. Мыслями она уже была на свидании, до которого дозрел таки ее нынешний кавалер. Трудно раскрутить уже прочно занятого папика, но, как показывает практика, ничего невозможного нет!
Глава 6
На стенах висели рожи. По – другому Лариса никак не могла назвать эти уродливые псевдо – африканские маски, разукрашенные яркими фосфорицирующими красками. Бар мог бы претендовать на оригинальность, если бы не это «псевдо». Бамбук из пластика, пальмы в кадках с пластиковыми же листами и кокосами, крокодил с навечно застывшей в оскале пастью под прозрачным полом, имитирующим водоем. Даже покачивающаяся на лиане макака, у которой был неестественно красный зад, вызывала только раздражение. Лариса никогда не могла понять, почему Всеволод, у которого даже пуговицы на рубашке были изготовлены по индивидуальному заказу, всегда назначает ей встречи в подобных заведениях. И никогда не показывается с ней ни в «Ауре», ни в «Русской охоте». Дело было явно не в деньгах: цены в этом афро – баре были заоблачными, да и Сева мог бы при желании купить бар целиком. Ларисе думалось, что он просто не хочет ее знакомить со своими друзьями. Но она не понимала, почему. Бог ее красотой не обидел, он ее наградил. Лариса знала это, но относилась к этому дару спокойно. Кто-то талантливый художник, кто-то спортсмен, а она – красавица. Но вот странность – ее никогда не влекло ни на подиум, ни на конкурсы красоты. Она еще в школе влюбилась в математику, потом поступила в Университет и в этом году получила диплом. Правда, с работой вышел облом. Ну не нужна сейчас никому прикладная математика. Да и Лариса за годы учебы поостыла. И работать, если честно, совсем не хочется.
Лариса еще раз оглянулась на вход в зал. «Что-то Севка не торопится. Вот возьму и уйду!» – подумав так, она даже не пошевелилась. Странные у них какие-то отношения. Про любовь и речи не идет. Он просто смотрит на нее голодными глазами, шустро выпивает заказанный кофе, кидает на стол купюры и тащит ее к выходу. Целоваться они начинают уже в машине под урчащий двигатель и завистливые взгляды охранника при стоянке. Дома у него – секс, очередная выпитая им чашка кофе, которого он, как она поняла, за день поглощает немерено, торопливый поцелуй при прощании и – до следующего свидания. В лучшем случае – через день, бывает, что Лариса не видит его неделями. Ничего о нем и никаких вопросов о ней. И почему-то не унизительно. Чувствует Лариса себя прекрасно, встреч не загадывает, ничего особенного не ждет. Ни страданий, ни лишних телодвижений, ни восторгов.
Лариса опять посмотрела на дверь. И тут же резко отвернулась. «Этого только мне не хватало!» – она подняла руку с зажатой в ней салфеткой, к лицу, пытаясь таким образом закрыться. В баре хоть и полумрак, но на каждом столике стоит небольшой светильник, а ей не очень хотелось, чтобы отец ее заметил.
Махотин, выхватив взглядом пустой столик в углу, тут же направился прямо к нему. «Что за дыра! Рожи какие-то, аллигаторы под ногами!» – встречу в этом баре назначал не он. Заметив в дверях подтянутую фигуру жены, он привстал на стуле и помахал ей рукой.
«Вот и мачеха подгребла. Что это еще за секретное совещание?» – Ларису вдруг непонятно почему обуял страх. Она всегда считала, что жена отца если не дура, то просто недалекий человек. Отец жил с ней, в этом она была уверена на все сто, только из-за отца Елизаветы, который много что в этом городе мог. Кстати, старик неплохо относился к ней, Ларисе, делая ей подарки порой более дорогие, чем родной внучке Алене. Надевая ей на шейку очередную безделушку, он всегда с удовольствием ее оглядывал и восклицал: «Ах, хороша!». Ларису уже лет с четырнадцати перестал обманывать этот отнюдь не родственный взгляд.
Она увидела, как отец протягивает какой-то конверт мачехе.
Елизавета Евгеньевна спокойно развернула листок.
– Ну и чего же ты так переполошился, Боря?
– Ты не понимаешь? Если это правда, и она каким-то образом осталась жива, то рано или поздно она захочет встретиться с дочерью.
– И что?
– А то, что многие до сих пор думают, что это я виноват в ее смерти.
– А это не ты? – Елизавета Евгеньевна с насмешкой посмотрела на мужа.
– Не начинай опять! Все уже проверено твоим отцом двадцать пять раз. Какого черта опять чушь порешь? – он досадливо махнул рукой.
«Да, эмоции у папочки через край. А Лизка спокойная, как скала. Что же все – таки случилось?» – Лариса уже забыла, что сидит в этом баре не просто так, а ждет своего любовника. Вздрогнув от голоса, раздавшегося над самым ее ухом, она подняла глаза на стоявшего около ее столика Всеволода.
– Прости, опоздал, – он скорчил забавную рожицу, которая вроде бы должна была изображать раскаяние.
– А, пустяки… – отстраненно ответила она, глядя на отца и мачеху. Сева сел напротив и загородил Ларисе обзор. «Все равно ничего не услышу!» – подумала она и улыбнулась любовнику.
– Ларек, ты мне ничего не хочешь сказать? – он все же заметил, что его подруга чем-то озабочена.
– Вон там видишь: мой отец и мачеха. Сижу, гадаю: что они здесь делают?
– За тобой следят? За твоей нравственностью, то бишь?
– Не смеши меня. Этим двоим явно до меня нет никакого дела.
Всеволод, наконец, обернулся, чтобы посмотреть на отца своей любовницы. Уж кем – кем, а родственниками своих подруг он интересовался в последнюю очередь. Мужика он точно никогда не встречал. А вот женщина! Женщину он последний раз видел буквально с полчаса назад. И ни где-нибудь, а в офисе человека, от которого сейчас зависела его, Всеволода, безбедная жизнь. Этот человек мог при желании раздавить отнять у него бизнес в семь секунд, но почему-то пока не делал этого. Всеволод всю последнюю неделю жил, как на вулкане, в любую минуту ожидая его звонка. Сегодня, не выдержав, поехал к нему сам. Ждал в приемной, развлекая секретаршу анекдотами, но Крестовский так его и не принял. Это могло означать только одно: он отдаст его дело другому. Тому, кто еще недавно готов был ему, Всеволоду, пятки лизать. Чиновничьему сынку. Тупому, но послушному, тихому, но угодливому Лавруше, которого он, Всеволод, научил всему, что умел сам.
– Сева, ты слушаешь меня, нет? Что ты так на мою мачеху уставился, нравится?
Всеволод в недоумении посмотрел на Ларису. Ее мачехе было хорошо за сорок, хотя, спору нет, выглядела она шикарно. Но его никогда не влекло к перезрелым красоткам.
– На фига она мне сдалась! Слушай, пойдем отсюда, а?
– Я б ушла, только видишь, отец как раз лицом к двери сидит.
– И что? Подойди, поздоровайся. Я выйду первым, ты чуть позже.
– Не хочу. Начнутся расспросы. Он в жизни не поверит, что я в этой дыре просто случайно оказалась.
Всеволод вдруг задумался. Идея, которая посетила его, была проста до безобразия. Он должен познакомиться с этой женщиной. И через нее подобраться к Крестовскому. А представить его ей может только Лариса. На правах, скажем, потенциального жениха.