Подобные этим высказываниям Вера могла слышать не только от своих родителей, но и от других репатриантов среднего и старшего возраста.
Она уже себя приучила не реагировать на них, потому что это было дороже себе, переубедить эту категорию людей не представлялось возможности, хотя можно было напомнить, что все они приехали уже в очень развитую с шикарной инфраструктурой страну.
Быстро накрыли стол, и Вера с удовольствием отвела душу, наслаждаясь своими любимыми с детства Новогодними традиционными блюдами, кушая с аппетитом холодец, салат оливье и фаршированную рыбу.
Отец в гордом одиночестве выпил три рюмочки водки за Новый год, за будущего внука или внучку и напоследок за всё хорошее, потому что четвёртой рюмки ему уже не полагалось, мать убрала бутылку со стола:
— Хватит тебе Коля уже квасить, завтра на работу.
И уже к дочери:
— Ты упомянула, что была сегодня у гинеколога. Что он тебе сказал, может быть уже узнала пол ребёнка?
— Нет, пол ребёнка пока не выяснила, но меня записали на УЗИ, через две недели станет известно.
Врач сильно меня ругала, упрекала за излишние перегрузки, от которых я чувствую постоянную усталость, головокружение и общую слабость, пугала выкидышем и возможными послеродовыми осложнениями, потому что у меня очень низкие гемоглобин и давление.
— Коля, ты слышал, что она рассказывает, я тебе говорила, этот инвалид изведёт её в конец, взвалил, негодяй, всю домашнюю работу на эти хрупкие плечи, а у неё, кроме этой никому не нужной беременности, как не говори, последний курс института и защита диплома…
Вера волевым усилием подавила в себе, готовый выплеснуться гнев и спокойно, как только смогла, ответила.
— Мамочка, довожу до твоего сведенья — мой муж нанял нам домработницу, ко мне будет приходить женщина убирать и готовить пищу.
Замечу, чтобы к этому больше никогда не возвращаться — моя беременность — дар божий, и мы с мужем с радостью ждём нашего первенца!
Сейчас, прошу вас меня извинить, но, мне уже пора домой, скоро должен Галь с работы вернуться, а нам необходимо многое с ним обсудить в связи с моим посещением гинеколога.
Вера поднялась на ноги и вскинула сумочку на плечо.
Родители тоже встали из-за стола и разрумянившийся от выпитого папа завершил визит дочери очередным возмутившим её вопросом:
— Верунечка, а, что твоего мужа держат на этой работе из жалости или за его былые заслуги?
К удивлению пожилых людей, девушка вдруг разразилась гомерическим хохотом.
— Ой, папочка, права была врач, могу раньше разродиться, только не от низкого гемоглобина, а от смеха.
Это же надо такое придумать, из жалости его держат в ШАБАКе…
И Вера снова залилась хохотом.
Увидев растерянные лица родителей, волевым усилием прервала свой смех больше похожий на истерику.
— А, на счёт былых заслуг, где-то ты прав, но его не держат за них на работе, а учитывают и полагаются на него, как на опытного оперативника, потому что борьба с террористами во многом напоминает борьбу с наркоманией и часто они где-то пересекаются, так мне Галь говорил.
Чмокнув для приличия на прощание отца с матерью, она вышла из квартиры с высоко поднятой головой, сама невольно, от своих последних слов, загордившись мужем.
Вера вела машину и с горечью думала о недопустимом превратном мнении родителей о её Гале.
Ну, почему, почему они считают его каким-то человеком второго сорта и кроме его тяжёлого недуга, приписывают ему всякую ерунду.
Они явно считают, что я сошлась с любимым парнем из жалости или, того хуже, позарившись на мнимое богатство.
Нет слов, Галь не бедный человек, но после покупки квартиры, никакими оставшимися крупными сбережениями у них уже не пахло.
Да, ему полагается приличная пенсия, в связи с тем, что получил увечье во время выполнения особого задания на службе и какие-то есть у него льготы, включая на машину, но разве это богатство…
Сейчас он вышел на работу и будет получать не малую зарплату, но ведь у меня пока одни только расходы, а скоро родится ребёнок, а на него такие сумасшедшие растраты.
Бог даст, через год выйду на работу, но от этого их материальный уровень не очень-то улучшится, ведь и расходы увеличатся, надо будет оплачивать частный садик, няню и прочее…
На парковке под их домом увидела машину Галя и обрадовалась, муж уже явился с работы, а ей нужно так о многом с ним переговорить.
Галь встретил Веру настороженным взглядом:
— Веруш, ты, почему не отвечаешь на мобильный, я уже весь переволновался?
— Ой, совсем забыла, как выключила телефон в поликлинике, так и не включила.
Прости, мой хороший.
Вера нагнулась над мужем и нежно поцеловала его в губы:
— Ой, ещё раз, прости, от меня пахнет чесноком, я ведь заезжала к родителям и угощалась холодцом.
Галь рассмеялся:
— А мне что-нибудь вкусненькое привезла?
— Знаешь, нет, мама предлагала, но я не захотела возиться с этими коробочками и баночками.
Вера лгала во спасение, разве она могла признаться мужу, какого не высокого мнение о нём её родители, что они даже не удосужились передать ему благодарность за новогодние подарки, не говоря уже о кусочке торта.
— Галюш, будешь яичницу, а хочешь, я тебе пиццу разогрею в микрогале?
— Если тебе не трудно, сделай мне кофе и бутерброд с сыром, мне этого будет достаточно, а лучше быстрей расскажи о посещении врача и своих родителей.
— Сейчас, мой хороший, парочку минуточек подожди, всё приготовлю и доложу в лучшем виде.
Вера отошла на кухню и пока делала бутерброд и кофе, тщательно обдумывала свой будущий рассказ о двух темах не приятного содержания для слуха любимого мужа.
Про родителей она ограничилась кратким повествованием о вкусном праздничном обеде, и, лукавя, об их радости от неожиданной вести о будущем внуке или внучке, а также, кривя душой, выразила ему от их имени благодарность за подарки.
А, вот, в рассказе о посещении гинеколога пришлось, как следует поднапрячься, чтобы окончательно не расстроить мужа, но он всё равно принял даже облегчённую версию о её самочувствии настороженно и выказал своё волнение:
— Я тебя умоляю, не геройствуй, в данном случае это ни к чему, ведь речь идёт о здоровье, и в первую очередь, твоём, а будешь ты здорова, то и ребёнок будет в порядке…
— Ай, Галюш, я же себе не враг, буду теперь больше бывать на воздухе, пить соки, кушать фрукты и овощи, главное, поменьше нервничать, а, как можно чаще получать заряд положительных эмоций.
Галь сделал очередной глоток кофе и улыбнулся.
— Кстати, о положительных эмоциях, мама звонила, приглашала нас к себе, провести вместе ближайшие выходные.
Вера захлопала в ладоши.
— А все съезжаются?
— Не знаю, приедут ли все, но точно знаю, что пригласили всех.
— Если честно, мы с тобой большие свиньи, уже больше месяца не наведывались в мошав, а ты ведь знаешь, как я люблю твою маму.
— Ага, ещё скажи, что и моего отца!
— Зря ты иронизируешь, я к нему отношусь нормально, это он постоянно меня поддевает и цепляется ко всяким мелочам!
— Глупенькая, это ведь любя, я же вижу с каким восхищением он смотрит на тебя, даже иногда слегка ревную.
Вера вслед за Галем рассмеялась.
— Ой, Галюш, совсем забыла тебе рассказать, вчера разговаривала по телефону с Олегом и его женой — поздравляла их с Новым годом…
— Как они поживают, что у них нового?
— Не знаю, мы не успели обсудить с ними их семейные дела, ограничились только поздравлениями, но я тебе не об этом хотела поведать.
Вера забрала у мужа пустую чашку и тарелку из-под бутерброда.
— К большой моей радости, Олег пригласил меня вечером тринадцатого января, посетить одну известную русскоговорящую поэтессу, которая живёт здесь не далеко, в Тель-Авиве.
Галь молчал, никак не реагируя на её слова.
— Так, вот, они в этот день целой группой поэтов приезжают из Ашкелона посетить её салон, и Олег хочет, чтобы я тоже приняла участие в их встрече.
Вот, я и ставлю тебя в известность, что в этот вечер буду занята.
Галь продолжал хранить молчание.
— Ну, чего ты молчишь, вижу, что тебе это не нравится, но я же не иду на свидание к чужому мужчине или в сомнительную компанию, ты ведь знаешь, что для меня значит поэзия и, как я страдаю отсутствием общения с коллегами по перу?
— Веруш, на какое число у тебя назначено УЗИ, я что-то выпустил дату из виду?
Вера поняла, её муж крайне недоволен последним её заявлением, не хочет он, чтобы она уходила по вечерам без него в чуждые для его восприятия компании, но решил всё же смириться, но даёт понять, что для него это только временное отступление.
— Пятнадцатого мы узнаем пол нашего ребёночка, уже через две недели.
Скажи на этот раз с полной ответственностью — кого ты больше хочешь, мальчика или девочку?
— Тебя, моя красавица, и при том, не откладывая дело в долгий ящик.
— Нет, хитрец, отвечай по существу или я до родов оставлю тебя сексуально голодным.
— О, Веруш, это уже шантаж и провокация, но ладно, я смирюсь, и поддамся на твои угрозы — мне всё равно, кто будет первым, я хочу несколько детей, а, чтобы не было споров, давай двойню — сразу мальчика и девочку.
Вера шутливо зажала мужу рот.
— Нет, мой хороший, я тебе не курица-несушка, хватит нам одного ребёночка, с ним вон какая морока, хоть бы удачно доходить до срока.
Галь высвободил рот.
— Веруш, ну, согласись хотя бы в будущем на двоих…
Вера вновь рассмеялась.
— А не будешь хмуриться, когда я заговорю о поэзии и о встречах с людьми, с которыми меня связывают общие интересы?
— Знаешь жена, ты сегодня только, то и делаешь, как шантажируешь и провоцируешь мужа, но я тебе прощаю все твои изощрения и только замечу — могла бы хоть для вида и меня позвать с собой, ведь мои друзья, коллеги и родственники стали и твоими приятелями, а я у тебя, как инородное тело, видимо стесняешься…
— Дурачок! Какой ты у меня дурачок!
Слёзы брызнули из глаз Веры.
— Никогда, слышишь, никогда, не говори таких вещей, просто мои родственники не очень хорошо относятся ко мне самой и поэтому эту нелюбовь легко перенесли заодно и на тебя.
Среди студентов нашего университета у меня нет настоящих друзей, и я с ними никуда не отлучаюсь, потому что все эти годы была рядом с тобой, прости, что напоминаю.
А, что касается моего предстоящего визита на встречу поэтов, то я просто хочу пощадить твоё время, терпение и душу, понимая, насколько тебе там будет не интересно среди стопроцентного общения на русском языке.
Какой ты у меня глупенький, скажешь тоже, стесняюсь, чтобы ты знал, хозяйка этого салона, как и ты, находится в инвалидной коляске, и Олег сказал, что она ещё привязана к диализу.
От отпора Веры Галь оторопел и даже сразу не нашёл слов, что ей ответить.
Долго смотрел серьёзным взглядом на вытирающую ладонями слёзы жену, а затем, протянул в её сторону руку и она, не противясь, подошла к нему.
Он с улыбкой потянул к себе на колени Веру и губами начал снимать слёзы с её ресничек и щёк.
— Веруш, ты даже представить не можешь, как я тебя люблю!
Вера всхлипнула.
— И хочешь поцеловать меня даже после того, как я ела чеснок?
— И не только один раз, и не только в губы…
Загадай желание…
Только не в серьёз.
Разочарование —
Не причина слёз.
Что б надежды тайные,
Радость с юных лиц
Не сменить печальною
Россыпью с ресниц.
Загадай желание…
Улыбнись, пустяк.
Сбудется желанное,
Значит надо так.
Неудачи облачком
Проплывут пускай…
По теченью лодочку
К счастью запускай…
Глава 16
Утром тринадцатого января машина Галя затормозила на стоянке, прилегающей к невзрачному зданию на старой улице Тель-Авива.
Привычным уже движением он распахнул дверь автомобиля, опустил кнопкой на панели подъёмники съехал на своей коляске, служившей ему также водительским сиденьем, на площадку парковки.
Уложив кейс на колени, проверил в карманах ключи, документы и прочую мелочь, нажав на брелоке соответствующую кнопочку, затворил дверь машины и покатил к подъезду ведомства, ставшим ему с недавних пор любимым местом работы.
Миновав охрану, перекинувшись с молодым сотрудником несколькими ничего не значащими словами, на лифте поднялся на четвёртый последний этаж и поздоровался с симпатичной секретаршей, уже несколько дней работающей в его приёмной.
Он обменялся с девушкой доброжелательными улыбками, и, заехав в свой кабинет, занял привычное место за громоздким столом, на котором стояли телефонный аппарат, пресс-папье и в аккуратной рамочке фотография жены.
Сбоку на специально оборудованном столике находился компьютер, и парень уверенным движением нажал кнопку, оживив своего верного помощника.