– За мной приехал сэр Гаррик, чтобы отвезти к герцогу Генриху. Не спрашивай, с какой целью, ибо я сам не знаю. Поскольку герцог осведомлен о моей преданности королю, уверен, что он не замышляет зла. Сэр Гаррик – человек благородный. Если я сумею оказать небольшую услугу будущему королю, не нарушая при этом клятвы верности нынешнему, нам это совсем не повредит, малышка. Герцог Генрих известен как человек чести, так что вряд ли он просил меня приехать ради каких-то низких целей.
– Интересно, что ему нужно, – медленно протянула Эльф. – Если никто, кроме тебя, не сумеет справиться с поручением, ты, несомненно, заслужишь благодарность герцога, а это впоследствии будет полезным нашему сыну.
Она уже пеклась о своем ребенке, как подобает заботливой, но честолюбивой матери.
– Кажется, у герцога совсем маленький сын! Может, в один прекрасный день Симон будет служить ему при дворе, и если они вырастут вместе, станут добрыми друзьями! Какая чудесная возможность для твоего наследника, Ранульф. Если услужишь Генриху, наше будущее обеспечено!
Ранульф де Гланвиль потрясение уставился на жену. Он и не подозревал об этой стороне ее натуры! Родила всего несколько часов назад и уже устраивает будущее сына, мечтает о величии и славе! Непонятно, то ли радоваться, то ли бояться этой совершенно неизвестной ему женщины, ставшей его женой.
– Простые рыцари редко оказывают сильным мира сего услуги, заслуживающие такого щедрого вознаграждения. Мое имя не столь знатное, чтобы король позволил принцу Уильяму дружить с нашим отпрыском.
– Никогда не знаешь наверняка, – возразила Эльф. Ранульф обескураженно хмыкнул. Его жена не из тех, кто легко расстается с мечтами.
– Вероятнее всего, герцог Генрих, незнакомый с местностью, просит здешних лордов проводить его по округе. Меня послали в Эшлин, потому что поместье стоит на границе Англии и Уэльса, Герцог – великий полководец, Элинор, и, вероятно, опасается, что, когда взойдет на трон, валлийцы начнут опустошать страну. Другой причины моей поездки, думаю, не существует.
Он поднялся и, нагнувшись, легонько поцеловал жену в .губы.
– У тебя был трудный день, Элинор. Поспи немного, чтобы набраться сил. Завтра тебе придется кормить сына.
– Ты навестишь меня перед отъездом? – с тревогой спросила Элинор. – Не уезжай, не попрощавшись, Ранульф. Ты должен присутствовать на крещении Симона.
– Обязательно, – пообещал он и вышел.» В» комнате появилась Вилла и, вынув из колыбели Симона, поднесла матери.
– Ма говорит, что лучше уже сейчас попробовать дать ему грудь. Молоко еще не пришло, но молозиво полезно для ребенка.
Эльф попыталась сесть и, устроившись поудобнее, развязала шнуровку камизы.
– Как это делается? – допытывалась она у Виллы, когда Симон схватился ручонками за ее грудь.
– Суньте ему в губы сосок, госпожа. Остальное он знает и сам, – сообщила Вилла. – Ма сотни раз так поступала.
Прижав к себе сына, Эльф потерлась соском о маленький ротик Симона. Тот немедленно приоткрыл губы и с поразительной силой вцепился в нежную плоть.
– Пресвятая Дева! – охнула Эльф. – Совсем как отец! И, немедленно сообразив, что высказалась вслух, побагровела, но Вилла хихикнула. Эльф зачарованно наблюдала, как малыш яростно сосет, красный от усердия. Голубые глазки на миг скользнули по ней.
– Да, – прошептала она. – Я твоя мать, Симон Хьюберт. Никогда не думала, что стану держать у груди младенца. Видишь, как все получилось.
В комнату ступила Орва.
– Ах, вы уже кормите! Прекрасно. Он настоящий великан, госпожа. Приложите его ко второй груди, чтобы вызвать приток молока. День-другой, и он у нас будет сыт и доволен.
Эльф переместила протестующего младенца, и он немедленно вцепился во вторую грудь с такой же энергией. Глазки его стали медленно закрываться, головка вдруг склонилась набок, и Симон мирно засопел. Орва взяла ребенка, уложила в ясли и наказала дочери не отходить от новорожденного, пока ее не сменят.
– В монастыре сейчас трое воспитанниц и две послушницы, – сообщила она госпоже. – Настоятельница обещала, что они по очереди станут дежурить у постельки нашей крошки, чтобы мы тоже могли поспать. Вы голодны, госпожа.
– Устала, – пробормотала Эльф.
– Тогда спите, – велела Орва. – Все спокойно, все хорошо, слава Господу нашему и его Пресвятой Матери.
Глава 12
Сэр Гаррик Талиферро и Ранульф де Гланвиль добрались до города Вустера два дня спустя. Прелестное местечко, расположенное на восточном берегу Северна, Вустер имел долгую и славную историю. К удивлению Ранульфа, оказалось, что герцог остановился в замке епископа. Вустер сильно пострадал, когда войска Матильды сожгли его пятнадцать лет назад. Но не весь город был уничтожен, и даже когда армия короля Стефана пять лет назад осадила его, многие дома уцелели, а разрушенные были вновь отстроены. Собор сохранился, если не считать одной башни, которую позже восстановили.
Поскольку приезд герцога держался в тайне, никаких официальных церемоний, разумеется, не ожидалось. Ранульфа ввели в небольшую обшитую панелями комнату, где в очаге ярко горел огонь, прогоняя сырость июньского утра. Генрих Анжуйский приветствовал рыцарей скупой улыбкой.
– Добро пожаловать, сэр Ранульф.
Ранульф низко поклонился, с неприятным чувством осознал, что возвышается над герцогом едва ли не на голову, и попытался неприметно ссутулиться, но тот, заметив его усилия, только рассмеялся.
– Не получится, – прохрипел он странным сипловатым голосом, – ниже все равно не станешь. Клянусь, такие гиганты редко рождаются в наше время. Я вполне удовлетворен своим ростом и, кроме того, не так глуп. И если бы оскорблялся при виде каждого высокого рыцаря, нажил бы бесконечное множество врагов.
Мужчины уселись лицом друг к другу в кресла с высокими спинками и мягкими сиденьями.
– Мне нужна твоя помощь, Ранульф де Гланвиль, – начал герцог. – Король Стефан не в себе. Потеря любимой жены и моего злосчастного кузена Эсташа подорвала его силы и сломила дух. Он более не интересуется делами государства и потерял желание жить. Вряд ли он когда-либо оправится. Мне сообщили, что ему недолго осталось ходить по этой земле. По всей видимости, к концу года я взойду на английский трон. Церковь одобрила меня как помазанника Божия, и весь наш род имеет полные права наследования. Но я опасаюсь, что непокорные английские бароны затеют новые, выгодные им распри, чтобы вдоволь половить рыбку в мутной воде, как в те времена, когда моя мать и Стефан боролись за господство. Я должен немедленно вернуться в Нормандию, чтобы присматривать за владениями, как моими, так и жены, найти достойных людей, которые станут править моим имением, когда я надену английскую корону. Вернувшись осенью, я привезу с собой жену и сына, чтобы показать мою будущую страну королеве и наследнику. Надеюсь, их появление поможет предотвратить мятеж. Я прошу тебя вернуться в Нормандию со мной. Никто не должен знать о моих планах относительно Алиенор и Уильяма. Ты должен сохранить это в секрете, ибо именно тебя я выбрал для сопровождения моих жены и сына.
– Меня? – удивился Ранульф. – Господин, но ведь эта огромная честь подобает знатному лорду. Я же всего-навсего простой рыцарь с небольшим поместьем, и, несмотря на все значение Эшлина для английских королей, у меня даже титула нет, хотя я и обещал поклясться вам в верности.
Блестящие серые глаза пристально смотрели на Ранульфа.
– Ты считаешь себя недостойным такого поручения, но я выбрал тебя именно по тем причинам, которые ты перечислил. Я желаю, чтобы моя семья прибыла в Англию тихо и без всякой помпы. Знатному лорду такое не по плечу, и, кроме того, любой барон посчитает, что, получив под свою опеку моих жену и сына, он тем самым приобретает власть надо мной. Я такого не допущу! Ты же человек честный. Я знаю, что могу тебе доверять, Ранульфде Гланвиль. Королева должна всюду появляться рядом со мной. Как только она и мой сын будут здесь, я сумею их защитить. Но путешествие крайне опасно. Когда я через несколько дней вернусь в Нормандию, ты поедешь в кортеже моих рыцарей и станешь одним из многих. Никто ничего не заподозрит, тем более что всем известно о болезни короля Стефана. Подумают, что ты открыто перешел на мою сторону теперь, когда власть короля слабеет. – Но тут герцог, заметив расстроенное лицо Ранульфа, участливо спросил:
– Что-то случилось?
– Моя жена Элинор всего два дня назад разрешилась нашим первенцем. Она гостила у друзей в монастыре Святого Фрайдсуайда, когда настало ее время. Я заехал туда по пути к вам, господин, навестить ее и нашего сына и обещал, что сам заберу их домой, в Эшлин. Если я поеду с вами, как сдержать данное жене обещание?
– Разве у тебя нет оруженосца, который мог бы проводить даму с ребенком? – с некоторым раздражением осведомился герцог.
– Господин, я уже говорил, что владения мои весьма невелики. Пока я не женился, у меня не было средств содержать оруженосца. По-моему, куда меньше бросится в глаза, если я отправлюсь в Нормандию один, и никто не обратит на меня внимания. Подумаешь, очередной рыцарь, желающий попасть в милость к будущему государю.
– Это ваш первенец, говорите?
– Да, – невольно улыбнулся Ранульф. – Симон Хыоберт. Родился в День святого Хьюберта, как сказали добрые монахини. Элинор показалось, что это имя пристало настоящему мужчине.
– А ты любишь жену, Ранульф де Гланвиль? – хмыкнул герцог. – Я страстно влюблен в Алиенору. Она была французской королевой, но Людовик, с его монашескими повадками, сумел дать ей всего двух дочерей, а потом добился развода на основании якобы близкого родства. Глупец! Лишился таких богатых поместий! А его новая жена, Констанция Кастильская, родила ему третью дочь, в тот же год, как моя Алиенора принесла сына. Я обожаю ее! Ты любишь Элинор?
– Да, господин, – тихо признался Ранульф, хотя и не той особе, что похитила его сердце. – Она должна была стать монахиней, но брат ее умер и оставил Эшлин. Она само совершенство, господин мой. Никогда не думал, что такой старый, закаленный в битвах воин, как я, женится, да еще на такой чудесной девушке.
– Меня уверили, что Стефан протянет это лето, – заметил герцог Генрих. – Даю тебе месяц уладить дела, а потом отправляйся в Нормандию, ко Дню святого Суитена. Поезжай в Барфлер, а оттуда – в Руан. Я повезу туда жену и сына, чтобы представить матери. Там ты присоединишься ко двору. Рад, что ты любишь жену, Ранульф. Однако позаботься и о моей семье и благополучно доставь ее в Англию. Как только окажешься в Нормандии, мы обсудим, каким маршрутом им лучше ехать.
Ранульф поднялся и низко поклонился будущему королю:
– Готов вам служить, милорд.
– Только никому не говори, кроме разве что жены, если, разумеется, она не из сплетниц, – предупредил герцог.
– Понимаю, – кивнул Ранульф и вышел из маленькой комнаты в коридор. Там никого не было.
Он направился к конюшне, где нашел свою лошадь в просторном стойле. Отстегнув пояс, на котором висел меч, Ранульф отложил его в сторону, лег на вязанку соломы и заснул. Пробудил его узкий луч света, проникавший в крохотную щель на стене.
– Оседлай жеребца через полчаса, – велел он конюху, убиравшему противоположное стойло, вышел во двор и плеснул на лицо воды из лошадиной колоды. Немного придя в себя, он последовал за толпой священников в парадный зал, где уже подали завтрак. На раскладных столах стояли корзины с хлебом и деревянные чаши, которые наполняли элем слуги. Ранульф, вынув небольшой каравай, отрезал ломоть сыра. Ел он торопливо и молча, поскольку кругом не было видно ни одного знакомого лица. Гаррик Талиферро куда-то исчез, но это к лучшему: не придется объяснять, чего хочет от него герцог.
Ранульф съел половину каравая и сыр, сунул остаток в сумку, на дорогу, поскольку не знал, когда представится возможность поесть в следующий раз. Допив эль, он отправился во двор. Лошадь была уже оседлана и привязана у конюшни, но конюх куда-то исчез. Ранульф вскочил в седло и отъехал.
День занимался, когда он выехал на дорогу, ведущую к Эшлину. Солнце поднималось все выше, и Ранульф остановился у быстрой речки, чтобы напоить лошадь. Потом пустил животное пастись и доел хлеб с сыром, утоляя жажду ледяной водой. Освежившись, Ранульф продолжал путь. Стоял июнь, и сумерки наступали поздно. Ранульф обрадовался, когда на вершине холма показался монастырь, в котором он ночевал по пути в Вустер. Добравшись до него, он попросил гостеприимства у привратника.
Он как раз успел к ужину, который подавали посетителям. Слуга подал хлеб, ножку вареного кролика и небольшую чашу с элем. Однако монах, распоряжавшийся странноприимным домом, сжалился над Ранульфом и принес ему еще кусок крольчатины, видя, что рыцарь голоден, что неудивительно для такого великана.
– Куда направляетесь, господин? – полюбопытствовал он.
– В монастырь Святого Фрайдсуайда, – объяснил Ранульф, благодарно кивая монаху. – Моя жена гостила там, когда у нее начались роды. Она принесла сына. – Он неспешно дожевал кусок мяса и сделал глоток эля. – Я был в Вустере, – солгал он, – когда знакомый путник передал мне новости. Теперь я еду за ними, чтобы отвезти домой, в Эшлин.
– Эшлин? Вы хозяин Эшлина? – удивился монах.
– Да, преподобный отец.
– Да ведь это совсем близко от Уэльса, а там, как я слышал, теперь неспокойно.
– Поместье хорошо защищено, отче. Стены высоки, а мои люди прекрасно обучены.
– Ничто не поможет, если урожай сожгут, а скот угонят, – вздохнул монах. – И сделают это ради удовольствия напакостить. Валлийцы – безбожные создания.
– В таком случае попрошу вас молиться за Эшлин и его людей, – расстроился Ранульф. – Вы что-то слышали в последнее время, преподобный отец?
– Они снова пустились в набеги. Пока лишь небольшие вылазки по нашу сторону границы, то здесь, то там. Особенно досаждает нам один разбойник, по имени Мэрин Ап-Оуэн. Говорят, за ним повсюду следует златовласая ведьма, столь же кровожадная, как сам он. Никому от них нет спасения. Несколько недель назад они сожгли небольшой монастырь Святой Бригитты, убили старых монахинь и обесчестили молодых, перед тем как прикончить. Бойня была ужасной. – Монах печально покачав головой. – Вам не следует путешествовать в одиночку.
– Я неплохо вооружен, – возразил Ранульф, – а кроме того, не выгляжу человеком, которого стоит грабить, отче.
– А ваша лошадь, господин?
– Верно, но Шедоу легко обгонит пони любого разбойника.
– Я буду молиться за вас, сын мой. И за Эшлин, – пообещал монах.
Ранульф с облегчением увидел, что, кроме него, в доме никого не осталось и ему не придется делить свой тюфяк с другим гостем. Он поднялся затемно, чтобы присутствовать на заутрене. Потом ему подали на удивление сытный завтрак: овсяную кашу в корке теплого каравая. Он съел всю кашу и половину хлеба, спрятав остаток в сумку. Допив сидр, Ранульф встал, положил на стол монету, поблагодарил доброго монаха и пошел за лошадью. Видя, что за животным заботливо ухаживали, он в порыве великодушия дал монаху, присматривавшему за конюшнями, еще одну монету.
Ранульф опять пробыл в пути до полудня, остановившись, чтобы напоить и накормить коня и съесть хлеб.
Сегодня он доберется до монастыря, где подадут про стой ужин. Как он мечтал о доме и вкусной еде: дымящемся кроличьем рагу в винном соусе, сочных овощах и сладком пудинге. Сыр. Сколько он пожелает! Масло. Свежее масло на теплом хлебе!
Ранульф, рассмеявшись, погнал жеребца. Кажется, он уже привык к привольной жизни владельца поместья, и трудности существования простого рыцаря ему не по вкусу.
Он не переставал спрашивать себя, уж не предал ли короля Стефана. Однако герцог Генрих не просил чего-то необычного и, уж разумеется, не подстрекал его к измене. Кроме того, Ранульф пообещал принести герцогу клятву вассала, как только тот взойдет на трон. Ранульф окажет будущему королю бесценную услугу, если привезет в страну его жену с ребенком. Чем отблагодарит его Генрих? Короли, как известно, награждают преданных слуг. И Генрих обязательно спросит, чего хочет Ранульф.
Де Гланвиль задумался. Чего же он хочет?
И внезапно он понял. Королевского повеления построить замок. Помочь защитить границу между Англией и Уэльсом. Эшлину нужен замок, но без позволения монарха это невозможно. Он постарается войти в милость к королеве, чтобы получить ее поддержку.