— Уверяю вас, миссис Морган…
Мать Уэнди смерила их обоих яростным взглядом, и он понял, что ему лучше заткнуться.
— Не лезь в это дело, — сказала Уэнди отцу. Впервые за много лет она чувствовала, что мать действительно ее слушает. Повернувшись к Мэриан, она продолжила как ни в чем не бывало: — Я больше не бунтующий подросток. Я взрослая женщина. У меня есть любимая работа. Может, я и не вышла замуж за перспективного политика и не бью баклуши в кресле вице-президента «Морган Ойл», зато я добилась успеха в том, чем занимаюсь. Многие люди гордились бы такой дочерью, как я.
— Дело не в том, что мы тобой не гордимся, — начала ее мать, — но…
— Разумеется, «но». Всегда есть «но».
Мэриан, разделывающая курицу, не обратила внимания на ее слова и продолжила:
— Но тебе всегда доставляло удовольствие бросать вызов твоему отцу. Если я хоть на минуту поверю, что брак с Джонатаном и воспитание Пейтон — это то, что тебе нужно…
— Это действительно так.
— …что это не очередной твой бунт, я поддержу тебя. Я знаю тебя как облупленную. Если Мема, дядя Хэнк или твой отец скажут, что небо голубое, ты соберешь исследовательскую комиссию, чтобы научно доказать им, что это не так.
Уэнди недоуменно покачала головой, не зная, как ей защититься от нападок матери:
— Похоже, ты не слышала ни слова из того, что я сказала.
— Тебе не убедить меня в том, что это не просто вызов, брошенный всем нам. — Ее мать подбоченилась. — Все, кроме тебя, в нашей семье считают, что Пейтон должны растить Хэнк-младший и Хелен. У тебя есть хотя бы одно логическое объяснение тому, почему ты так хочешь воспитывать этого ребенка?
Джонатану надоело слушать этот бессмысленный спор. Подойдя сзади к Уэнди, он обхватил ее руками и спокойно произнес:
— Полагаю, именно в этом все дело? Все в семье, кроме Уэнди. И Битси. Битси не хотела, чтобы ее брат и его жена воспитывали ее дочь. Разве ее последней воли не должно быть достаточно при решении этого вопроса?
Мэриан прищурилась и выпятила подбородок:
— Ты не был знаком с Битси. Ей было хорошо, только когда она причиняла нам неприятности. Я знаю, о покойных плохо не говорят, но вам обоим не приходило в голову, что Битси назначила Уэнди опекуном Пейтон только для того, чтобы спровоцировать внутрисемейный конфликт?
Почувствовав, как Уэнди напряглась в его объятиях, Джонатан крепче прижал ее к себе и сказал:
— Да, я не был знаком с Битси, но я знаю Уэнди. Уверен, что из нее получится замечательная мать.
Несколько секунд Мэриан пристально его изучала, словно ища признаки его убежденности в этом, затем кивнула:
— Хелен, жена Хэнка-младшего, видит в бедной малышке только средство личного обогащения. Пейтон — это их с Хэнком шанс получить больший кусок имущества Мемы. Хелен будет бороться с вами за этого ребенка.
— У Хелен трое собственных сыновей, и я бы не назвала ее хорошей матерью, — сказала Уэнди. — Если бы она не отправила их в интернат сразу, как только они стали для этого достаточно взрослыми, я бы, возможно, смотрела на ситуацию с Пейтон по-другому.
— Будьте готовы к войне. Когда речь идет о деньгах, Хелен похожа на свирепого бульдога, вцепившегося в кость.
— Может, это и так, — ответил Джонатан, — но Хелен сейчас здесь нет, а у нас есть неделя, чтобы убедить Мему в том, что мы будем для Пейтон лучшими родителями.
Мэриан хмыкнула:
— Не думайте, что Хелен этого не поняла. Запомни мои слова, девочка, — обратилась она к Уэнди, — ты должна быть рада, что мы сами к вам приехали. Возможно, это твой единственный шанс убедить Мему, что вы действительно счастливая любящая пара, какой хотите казаться.
На свете было мало вещей, которые могли напугать Джонатана. Он считал себя человеком здравомыслящим. Беспричинные страхи — это удел маленьких детей, а не взрослых мужчин.
В девятнадцать лет он целый час продержал на руке тарантула, принадлежавшего его приятелю, чтобы преодолеть боязнь пауков. В двадцать три года, когда уже был заработан его первый миллион, он три недели учился дайвингу в Австралии. Эта поездка помогла ему справиться с беспричинной боязнью акул и перестать беспокоиться, что его компания разорится, если он не будет посвящать ей двадцать четыре часа в сутки.
Итак, он бросил вызов своим страхам и победил их. Но тогда какого черта он в субботу около полуночи сидит на кухне с отцом и дядей Уэнди, пьет скотч двадцатилетней выдержки и уже несколько часов слушает их рассказы о техасской политике?
Братья Морган оказались компанейскими и интересными людьми. Он не идет спать только по этой причине. То, что Уэнди сейчас спит в его постели, здесь ни при чем.
Он боится оказаться с ней наедине, но понимает, что сейчас это неизбежно. В довершение всего он никак не может выкинуть из головы слова ее матери. После того как он всячески старался заверить Уэнди, что преследовал корыстные цели, почему его так беспокоит, что ею могли двигать нечистые помыслы? Он этого не знал. Ему было неприятно сознавать, что их брак — это лишь очередной вызов, который она бросила своим родным. Еще больше его пугало, что в случае неудачи она быстро потеряет к нему интерес.
Его охватила паника, когда Хэнк поднялся, допил залпом остатки своего скотча и сказал:
— Джонатан, я ценю твое гостеприимство, скотч у тебя отличный, но завтра я буду жалеть, если выпью еще.
Тим тоже встал:
— Если я напьюсь, Мэриан утром сдерет с меня шкуру.
Джонатан протянул ему графин:
— Вы уверены, что больше не хотите?
— Ну…
Хэнк хлопнул своего брата по плечу:
— Мы его задерживаем.
— Не напоминай мне, — проворчал Тим.
— Хозяин дома не должен развлекать двух старых болтунов, если в спальне его ждет молодая жена.
Джонатан не смог сдержать улыбку. Он обнаружил, что ему нравятся родственники Уэнди. Он знал, что она находит их слишком надменными и требовательными, но их острый ум и простая манера держаться подкупали. Кроме того, чем дольше он находится с ними, тем больше вероятность того, что Уэнди заснет до его прихода.
К сожалению, ему не удалось их больше задержать. Держась друг за друга, братья пошли спать. Джонатан поморщился, когда по дороге они натолкнулись на старинный сервант, стоящий рядом с кабинетом, в котором спала Мема. К счастью, она не проснулась.
Подождав до тех пор, пока они не исчезли в коридоре наверху, Джонатан выключил свет и не спеша последовал за ними. Днем они с отцом Уэнди перенесли колыбель в его спальню и поставили в детскую матрас для Хэнка, так что она снова превратилась в комнату для гостей.
Он тринадцать лет жил один, и у него никогда не ночевало в доме сразу шесть человек. Возможно, ему следует купить дом побольше, но даже дюжина гостевых спален ему не поможет. Всякий раз, когда у него будут гостить родственники его жены, ему придется спать с ней в одной комнате.
Поняв, что нет смысла тянуть время, Джонатан вошел в свою спальню. К его глубокому разочарованию, Уэнди не спала. Она сидела на кровати, прислонившись к груде подушек и вытянув свои стройные ноги с маленькими изящными ступнями. Пейтон спала у нее на животе, посасывая палец. Торшер был включен. В руке Уэнди держала его электронную книгу.
Подняв глаза, она робко улыбнулась и прошептала:
— Прости, что взяла без спроса твою книгу. Пейтон уснула, и я, боясь ее разбудить, не стала искать свою.
На ней была белая майка и шорты с логотипом «Черепашек-ниндзя». Джонатан не мог понять, как у столь миниатюрной женщины могут быть такие длинные ноги. Их кожа была кремовой и гладкой, на крошечных ноготках поблескивал ярко-фиолетовый лак. Затем его взгляд упал на ее руки. Они были тонкими, но мускулистыми. Удивительно, но за то время, что они проработали вместе, он ни разу не видел ее в одежде без рукавов.
Его охватило странное волнение. Он вдруг представил себя сидящим рядом с ней на кровати и стерегущим ее сон. Мысль о том, что ему было бы достаточно просто на нее смотреть, привела его в ужас. Физическое влечение — это полбеды. Он пять лет успешно с ним справлялся. Но что ему делать с этим новым чувством, он не знал. Внезапно огромная спальня показалась ему слишком маленькой.
— Ты злишься на меня? — спросила Уэнди, виновато улыбаясь.
— За что? — прошептал он, подойдя ближе.
— За то, что я без разрешения позаимствовала твою книгу. — Она нажала на кнопку, и экран погас. — Я даже не подумала, что вторгаюсь в твою частную жизнь.
— Все в порядке.
— Ты уверен? Ты выглядишь раздраженным.
Слава богу, она не поняла, что он сейчас испытывает на самом деле.
— Пустяки. Это всего лишь книга.
Затем он машинально подошел к той половине кровати, на которой обычно спал. К той, на которой сидела Уэнди.
— Тебе было трудно уложить Пейтон спать? — спросил Джонатан, снимая часы и кладя их на прикроватный столик. Затем его взгляд упал на обручальное кольцо, и он помедлил.
— Нет, — ответила Уэнди, распрямляя плечи. — Думаю, она наконец-то привыкла к новому графику кормления. Я разбудила ее в одиннадцать, чтобы дать ей бутылочку. Она поела и…
Когда ее голос резко прервался, Джонатан поднял голову и обнаружил, что она тоже смотрит на его кольцо. Затем их взгляды на мгновение встретились. Уэнди нервно облизнула губы. Он зачарованно смотрел на нее. Между ними словно проскочил электрический разряд. Ему вдруг захотелось поцеловать ее, сделать своей.
К счастью, у нее на животе лежала Пейтон, и это удержало его от совершения глупостей.
Сняв кольцо, он положил его рядом с часами. Она снова посмотрела на кольцо, затем на его лицо и неловко улыбнулась:
— Я заняла твою половину кровати?
— Все в порядке.
— Нет, я передвинусь. Дай мне минутку. — Положив ладонь на спину Пейтон, она начала приподниматься. Пейтон зашевелилась, и она замерла.
— Положи ее посередине кровати. Она может спать здесь.
— Ты уверен?
— Абсолютно. — Пока Пейтон спит с ними в одной постели, они не наделают глупостей. Более того, на его стороне наука. — Я читал о том, что, если родители хотят, чтобы между ними и ребенком установились близкие отношения, им следует кормить его по требованию и класть спать с собой.
— Случайно, не здесь? — спросила Уэнди, помахав перед ним его электронной книгой. При этом она кокетливо улыбалась, отчего его желание усилилось.
— Думаю, мне следует лечь на полу, — пробормотал он.
— Не говори чушь.
Осторожно положив Пейтон на кровать, она перебралась на другую половину. При этом тонкая ткань шорт обтянула ее ягодицы, и в низу его живота все напряглось.
Она даже не представляет, как все серьезно.
К черту пол! Он будет спать в ванне с холодной водой.
— Я не возражаю.
— А я возражаю, — ответила она, сбрасывая на пол лишние подушки с той половины кровати, которая отныне будет ее половиной. — Когда я думаю обо всех тех вещах, которые ты сделал для меня за эти несколько недель…
— Не превращай меня в супергероя. Ты знаешь, почему я на тебе женился. — Проблема заключается в том, что он сам больше этого не знает. — Мои мотивы не были альтруистическими.
Уэнди немного грустно улыбнулась:
— Я знаю. Мои тоже. И я не собираюсь выгонять тебя из постели.
Глава 10
— Выгонять тебя из твоей собственной постели, — быстро поправилась Уэнди.
Ее щеки порозовели, и она как назло стала выглядеть еще привлекательнее.
Он хотел продолжить спор о том, где ему следует спать, но у него не было доводов.
— Я поняла, — произнесла она шутливым тоном. — Ты стесняешься своего тела.
Очевидно, она пытается скрыть собственное смущение.
— Уэнди…
— У тебя дряблая незагорелая кожа или, может, ты набрал несколько лишних фунтов? Ты поэтому застыл как статуя и не раздеваешься?
Джонатан не собирался ей говорить, почему он не раздевается. Если она до сих пор не поняла, как его возбуждает вид ее сосков, проступивших через ткань топа, это ее проблема.
— Я не буду смотреть. Обещаю, — поддразнила его Уэнди, демонстративно отвернувшись. — Теперь я тебя не вижу. Если хочешь, можешь даже выключить свет.
Закатив глаза, Джонатан выключил торшер, прежде чем начать расстегивать пуговицы на рубашке.
— Ты помирился с моим отцом? — спросила она после небольшой паузы.
— Думаю, что да, — признался Джонатан, сняв рубашку и бросив ее в сторону стула, стоящего поблизости. Затем он разулся и снял носки. — Тим не такой уж плохой.
— Да. Все, в конце концов, меняются к лучшему.
Прежде чем расстегнуть джинсы, он помедлил. Он со школьных лет спит в одних трусах. У него даже нет пижамных штанов. Завтра утром он первым делом купит себе пару. А лучше пять. Так будет надежнее.
Мгновение спустя Джонатан лежал так близко к краю кровати, что его плечо свешивалось. Несмотря на это, он все равно чувствовал ее запах, исходящий от его подушки.
Он некоторое время лежал с закрытыми глазами, зная, что Уэнди тоже не спит. Внезапно он почувствовал необходимость что-то сказать.
— Не знал, что тебе нравятся черепашки-ниндзя.
Уэнди повернулась на бок и приподнялась на локте:
— Разве они не всем нравятся?
Джонатан увидел крошечное личико Пейтон, находящееся в нескольких дюймах от него. Вдруг он вспомнил, как когда-то помогал старшей сестре кормить племянницу. Лейси сейчас, наверное, учится в колледже. Его охватила тоска, которую он обычно прятал в самом дальнем уголке своего сердца. Чтобы вернуть ее туда, он ответил:
— Нет, не всем. Многие не знают, что это был остроумный сатирический комикс, прежде чем его превратили в посредственный мультик.
— Странно, что я об этом не знала. Я фанатка подрывной литературы, — прошептала она.
— До сегодняшнего дня я бы ни за что так не подумал.
— О. — Уэнди робко пожала плечом.
— В течение пяти лет ты носила безликие строгие костюмы нейтральных тонов и скромную аккуратную прическу. Теперь я узнаю, что ты прятала за всем этим любовь к яркому лаку для ногтей и панк-року восьмидесятых годов. — Он указал кивком на ее шорты. — Не говоря уже о черепашках-ниндзя.
Уэнди нахмурилась:
— К панк-року?
— Я видел на днях твою футболку с изображением «Реплейсментс».
— Ты их узнал? — Ее глаза расширились от удивления. — Ты не похож на поклонника альтернативной музыки восьмидесятых.
— А ты еще пешком под стол ходила, когда состоялся концерт, на котором продавались эти футболки.
— Я люблю покупать вещи на аукционе и бросать вызов ожиданиям других.
— Чего еще я о тебе не знаю?
— Моим последним бунтом было устроиться на работу в «Эф-Эм-Джей», компанию, которая ищет способы экономии энергетических ресурсов и поддерживает защитников окружающей среды. Для моей семьи, у которой нефтяной бизнес, это было настоящим потрясением.
— «Эф-Эм-Джей» занимается не только этим, — заметил Джонатан.
— Да, но для нее главное — это перемены и инновации, в то время как моя семья придерживается традиционных ценностей. Знаешь, за эти пять лет, что я проработала в «Эф-Эм-Джей», у меня ни разу не возникало желания бунтовать. Я почувствовала себя на своем месте. Мне больше не нужно самовыражаться с помощью синих волос и татуировки.
— Татуировки? — Джонатан тут же пожалел о том, что переспросил. Вдруг она захочет ему ее показать. Он видел ее голые руки и ноги, но татуировки не заметил. Даже подумать страшно, где она может быть.
Уэнди мягко рассмеялась:
— Это один из моих главных бунтов.
Не успел он и глазом моргнуть, как она задрала сбоку край шорт и продемонстрировала ему рисунок в виде цветка на бедре. Ему пришлось сжать пальцы в кулак, чтобы не прикоснуться к нему. На ум пришла сотня комментариев. В конце концов, он прокашлялся и выбрал самый безобидный из них:
— Заметно, что сделано не в салоне. Красиво, но линии не слишком четкие.
Уэнди снова рассмеялась:
— Ее сделал один из моих бойфрендов. — Она подняла руки, словно хотела предотвратить критику. — Не беспокойся, инструменты были простерилизованы. После этого я неоднократно проходила медицинское обследование. Со мной все в порядке. — Похлопав ладонью по татуировке, она опустила край шорт. — Мне тогда было восемнадцать. Я только закончила первый курс и приехала домой на каникулы. Мне хотелось учиться за границей, но родители меня не отпустили. Они хотели, чтобы я продолжала учиться в Массачусетсе, а в летние каникулы работала в «Морган Ойл». Тогда я и начала встречаться с бывшим членом бандитской группировки.