Увлекшись чтением, он не сразу понял, что кто-то зашел в комнату, и очнулся только тогда, когда его окликнули буквально на ухо:
- Данила, пора обедать!
- Ага, сейчас, дочитаю, - пробормотал парень в ответ, но книгу из его рук выдрали самым наглым образом.
- Обедать, быстро, - строгий голос Олега заставил возмущенную тираду замереть на губах. – Потом можешь читать дальше, а сейчас подъем, мыть руки и бегом на кухню. Если будешь пай-мальчиком, принесу тебе еще Агату Кристи.
Угрюмо насупившись, Муращенко поднялся, поправляя сползший халат, и направился выполнять приказ хозяина дома, однако в дверях кухни резко затормозил - здесь пахло жареной печенью. Если на морепродукты у него была аллергия, то печень Данила с детства терпеть не мог. Причем любую, как бы ее ни готовили. К горлу тут же подкатила тошнота, так что он, резко развернувшись, сломя голову кинулся в туалет, чуть не сбив с ног Олега.
Рвало его недолго, просто нечем было, зато Вяземский проявил себя заботливым человеком: он поддерживал Данилу, не давая ему упасть, а когда тошнота отступила - умыл и помог добраться до постели.
- Приляг, я принесу тебе бульон. С чего такая реакция? Может, это таблетки…
- Нет, - Муращенко покачал головой, – печенку с детства не перевариваю. Даже запах ее ненавижу.
- Да? Странно, Дина ее очень любит, насколько я помню.
- Я раньше тоже любил, пока на спор не съел килограмма два этой... гадости.
- Выиграл?
- Что?
- Спор выиграл?
- Да. Динка отдала мне свою Барби.
- И зачем она была тебе нужна? - Олег удивленно приподнял брови.
- Ни за чем. Просто это была любимая игрушка сестры, а я поставил на кон свою порцию мороженого. Только после печенки мне было так плохо, что все мороженое и так досталось ей.
- Понятно. В таком случае сразу озвучь, что еще ты не ешь.
- Все ем, кроме печени и морепродуктов. А еще я спиртное практически не употребляю. Пьянею слишком быстро.
На этом разговор завершился. Олег принес обещанный бульон, который Данила безропотно выпил. Затем ему было разрешено вновь вернуться к недочитанной книге, пока сам Вяземский устроился работать в своем кабинете. Увы, но на этом неприятности того дня не завершились. Через четыре часа трель дверного звонка заставила Данилу вздрогнуть. Еще через минуту он услышал голоса, а потом Олег позвал его, попросив выйти.
В коридоре, у входной двери, стояли люди, которых Муращенко здесь совсем не ожидал увидеть. Нет, Динке, хоть она и была той еще заразой, он обрадовался, а вот стоявшие за ее спиной мужчина и женщина...
- Мам? Пап? - Данила перевел удивленный взгляд с родителей на сестру, а потом на Олега и снова на родителей. - А-а... что вы здесь?..
Мама, тяжело вздохнув, сделала пару шагов к сыну и обняла его.
- Как же мы могли не приехать, когда наш сын пострадал? Мы хоть и... черствые, но родители.
Даниле тут же стало нестерпимо стыдно за слова, брошенные когда-то в момент ссоры. Он обнял мать и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Рядом тут же оказался отец, обнявший жену и сына, а счастливо взвизгнувшая Дина тут же повисла на них, заставив брата болезненно вскрикнуть.
- Динка, зараза, тише ты. У меня ребра треснутые и рука в гипсе.
И тут всех одновременно прорвало: Дина начала рассказывать, как ей позвонила соседка Данилы с рассказом, что его убили; мама, плача, спрашивала его о самочувствии, а отец распекал сына за то, что тот влез в очередную неприятность.
- Ни минуты покоя от вас с сестрой нет. А все твои глупые принципы и убеждения. Все, немедленно домой, - закончил свою речь мужчина, выразительно взмахнув рукой, и в коридоре повисла гнетущая тишина. Дина, зная характер отца, умолкла, испуганно глядя на Данилу. Брат хоть и выглядел хрупким парнем, но характером пошел явно не в маму, не смеющую перечить главе семьи. Данила даже открыл рот, собираясь отстаивать свою независимость, как голос подал Олег:
- Кхм, прошу прощения, но Данила пока останется у меня. Я обещаю, что позабочусь о нем. А раз вы здесь, то я хотел бы воспользоваться ситуацией и попросить у вас разрешения ухаживать за вашим сыном. Он мне очень нравится.
- Как ухаживать? - у отца семейства на лице было написано такое удивление, что Дина прикрыла рот ладонью, скрывая смех.
- Очень просто: кино, конфеты, ужин и все вытекающее отсюда. Клянусь, что без разрешения Данилы я не предприму ни одного действия. А сейчас предлагаю пройти в гостиную, у нас как раз ужин готов. За столом все и обсудим.
Данила с удивлением смотрел на Олега, фактически не давшего отцу и рта раскрыть. Бизнесмен оказался человеком хватким: он не только быстро и вкратце рассказал свою биографию, но и успел заверить родителей, что их сын в надежных руках и что в обиду его больше не дадут.
- А как же те пятеро? - тут же попытался взять разговор в свои руки отец.
- О них можете больше не волноваться. Данила не захотел писать на них заявление, но я уже позаботился о том, чтобы они никому больше не смогли причинить вред.
- Ты их?.. - ахнула Дина, испуганно выронив вилку.
- Конечно нет, зачем мне неприятности с законом. Я с ними просто побеседовал. По-мужски. Они все осознали, раскаялись и больше так не будут.
Олег говорил это, а Данила видел, как в его глазах разгораются хищные огоньки - именно так он выглядел, когда отдавал парню распоряжения относительно своей "свадьбы". "Вот что значит крутой бизнесмен с мертвой хваткой", - подумал Муращенко, отводя взгляд. Олег и тогда, и теперь добивался желаемого с невероятным умом и упорством, вызывающими восхищение. Неожиданно Данила понял, что это ему... льстит. Еще ни один человек не добивался его внимания с такой настойчивостью. Да что там, его вообще никто и никогда не добивался, а сам он инициативу не проявлял, боясь нарваться на непонимание и полное неприятие.
Ужин закончился легким десертом, после чего мужчины, за исключением Данилы, вышли покурить, а женщины отправились на кухню, чтобы выведать у домработницы секрет поданных им деликатесов. В результате мама уходила из дома Вяземского с парой рецептов в руках, Дине достался солидный кусок оставшегося торта, а отец, стоя в дверях, пожал Олегу руку, выражая благодарность за сына. От всего увиденного у Данилы даже голова закружилась. Всего пару часов в обществе бизнесмена - и его родители буквально готовы плясать под дудку этого человека. Невероятно.
- Я вас провожу и дам распоряжение, чтобы вас отвезли домой, - тут же проявил благородство Олег, после чего обернулся к Даниле. - А ты выпей лекарство и ложись спать. Мне еще поработать надо будет немного.
Парень согласно кивнул, попрощался с родителями, а потом... почти бегом устремился на кухню. Чтобы полностью довериться Олегу, ему не хватало пары ответов. Один из них он и собирался получить прямо сейчас.
- Мария Сергеевна, извините за нескромный вопрос, но у Олега Сергеевича в телефоне есть очень странный абонент, обозначенный как... "сука", - затараторил Данила, врываясь на кухню. - Вы не знаете, кто она?
- Конечно знаю, - кивнула домработница, вытирая посуду, прежде чем поставить ее на полку. - Невеста бывшая. Они когда встречались, ее отец помог фирме Олега Сергеевича удержаться на плаву, только до брака дело не дошло. Невеста оказалась в постели с другим, а потом еще пыталась шантажировать Олега ребенком и отца своего натравила. Хорошо, что к тому времени он уже не нуждался в помощи. С тех пор он очень придирчиво выбирал себе пассий, так что я очень удивилась, когда он привел в дом… Дину.
- Дину?
- Да. Она же ветреная, хотя и не такая злобная сука, как эта Аэлита.
- Аэлита?
- Да, ее отец был страстным поклонником Толстого, вот и обозвал дочь, как сумел. Теперь эта дрянь все время тут вертится, денег требует, рассказывая всем, что только благодаря их семье бизнес Олега Сергеевича процветает, а вот они разорились. Поначалу он давал, жалел, видимо, ведь они действительно оказались у разбитого корыта, а потом перестал. Очень уж аппетиты у этой золотой рыбки непомерные.
- Да, прямо акула.
- Точно, - вздохнула Мария Сергеевна.
В это время Олег вернулся, поблагодарил домработницу и отправил ее отдыхать, а сам достал из нижнего шкафчика бутылку коньяка и довольно щедро плеснул себе в первую попавшуюся чашку, даже не утруждаясь поиском подходящей посуды. Тут бы получить ответ на второй, самый важный вопрос, но Данила, неожиданно даже для себя, заговорил о другом:
- Олег, зачем тебе понадобился весь тот цирк со мной – я уже понял, а где ты язык выучил?
- Учитель у нас хороший был в школе, - немного подумав, Вяземский налил себе еще коньяка, а потом полез в холодильник за лимоном, – интересно рассказывал, вот и заинтересовал. Я даже не думал, что язык может мне когда-нибудь пригодиться, но учил охотно. Мы даже спектакли ставили. Представляешь, Шекспир в оригинале? Ну, почти в оригинале. Перевирали мы его безбожно, но кое-что все же в голове отложилось. Потом, когда попал в армию, я о языке и не вспомнил, пока не попался случайно: переводил ребятам одну песню, когда старшина вошел. Он услышал, а тем же вечером меня вызвали в кабинет нашего ротного. Оказалось, что у него фильм есть, который перевести надо было.
- Перевел? – Данила сидел как на иголках, очень уж ему эта история собственную службу напомнила.
- Ага, перевел. Несмотря на то, что фильм был на немецком, которого я не знал, - Олег заливисто расхохотался. – Там переводить нечего было, одни охи и вздохи, зато смотреть можно было не отрываясь.
Данила тут же понял, о чем речь, и покраснел, отводя взгляд. Вяземский прервал смех и немного наклонился вперед, словно хищник, почуявший добычу.
- Что, тоже приходилось переводить немецкую порнушку? Да-а, ничего в этой жизни не меняется. Ладно, топай спать, а мне еще поработать надо. Таблетки выпил?
- Угу, - кивнул Данила и ушел к себе, только воспоминания о былом не дали заснуть. Очень скоро он почувствовал, что ему нужна разрядка, но, вот беда, левая рука оказалась плохим помощником в этом деле. Через некоторое время он уже тихо постанывал, судорожно двигая кулаком, в котором был зажат ноющий член. Вспотевший и тяжело дышащий, Данила ничего не слышал и не замечал, так что рука, легшая поверх его пальцев, сжимающих член, оказалась полной неожиданностью.
- Не получается? Я помогу, - тихо прошептал Олег, мягко отстраняя его руку. Желание получить разрядку было так велико, что Данила сдался. Ребра немного ныли, как и рука, ведь действие таблеток кончилось, а новые он так и не выпил, но Олег был так настойчив и осторожен, что вскоре парень совсем забыл о боли, позволяя и отдаваясь.
Чужие пальцы сжали член, мягко, но настойчиво поглаживая, а затем двинулись, вознося к звездам. Муращенко невольно застонал, разводя колени. Пальцы Олега сразу же нырнули между ягодиц, находя звездочку входа и описывая его по кругу, слегка надавливая, но не проникая, пока другая рука яростно надрачивала истекающий смазкой член. Еще несколько секунд - и Данила разрядился с громким криком, пачкая семенем пальцы Олега и собственный живот.
Когда дыхание немного восстановилось, он набрался смелости взглянуть в глаза Вяземского и потрясенно замер, потому что Олег, не разрывая зрительный контакт, поднес пальцы к лицу, а потом начал… вылизывать их. От увиденного бросило в жар, а опавший было член начал заинтересованно подниматься.
- Что ж ты делаешь? – прохрипел Муращенко, не в силах отвести взгляд от этих пальцев.
- Соблазняю, - так же тихо ответил Олег. – Осталось только выяснить, удачно ли.
- Удачно, - выдохнул Данила, – только… - немного замявшись, он покраснел, но все же продолжил: – Только у меня давно никого не было.
- Я буду осторожен, - пообещал Вяземский и прилег рядом, ласково улыбнувшись. – Нам же не нужно, чтобы твоя рука и ребра снова разболелись. Ложись на левый бок и ничего не бойся.
Олег сдержал свое слово и был осторожен, а когда они оба достигли наивысшей точки наслаждения, бережно отнес Данилу в душ, вымыл и вернул в постель, оставшись рядом до утра.
* * *
- Вставай, Данила, тебя ждут душ и завтрак. Потом нам надо будет поговорить о том, как будем жить дальше.
- Почему потом? Можем поговорить сейчас, - Муращенко повернул голову, чтобы встретиться взглядом с Олегом.
- Ладно, давай сейчас. Ты мне очень нравишься.
- Только нравлюсь?
- Не только, но… Я пока не готов говорить о своих чувствах так открыто, как тебе хочется.
- Боишься? – насмешливо фыркнул Данила, хотя и сам был не готов говорить о чем-то большем.
- Боюсь, - честно кивнул Олег.
- Тогда ладно. Если честно, я тоже немного… боюсь. Поговорим об этом позже. А насчет меня что? Учти, я нахлебником не буду, как только гипс снимут – работать пойду.
- В парикмахерскую?
- В салон, - привычно поправил Данила, чувствуя, как в груди противно заныло от страха: а вдруг повреждение не даст ему полноценно восстановить руку? Куда ему тогда деваться? Кому он будет нужен, разве что... - К тебе переводчиком, если что, пойду, - говоря это, Муращенко закусил губу и отвел взгляд, стараясь не выдать свое волнение, но Олег все понял и без слов.
- Так. Скажи-ка мне, сколько всего языков ты знаешь?
- Четыре: английский, немецкий, итальянский и… латынь.
- Оп-па, а латынь-то зачем?
- Да я… - Данила замялся. – Понимаешь, в детстве как-то увидел по телевизору Рим и Ватикан, вот и загорелся. Очень хотелось там побывать, а как без языка?..
Смущенный парень выглядел до того мило, что Олег невольно потянулся к нему за поцелуем. Когда же воздуха стало не хватать, он отстранился, облизнувшись, словно сытый кот.
- Поедешь. Обязательно поедешь. Вот на каникулах вместе и поедем.
- На каких еще каникулах?
- Летних, естественно. Поступишь на иняз, а там и до каникул недалеко. Надо только в оставшееся до поступления время подтянуть программу школьную, чтобы ЕГЭ сдать. О деньгах не думай, потом все отработаешь.
- Мне? Учиться?
- Именно учиться. Что скажешь?
- Скажу… хорошо, попробуем, - Данила почувствовал, как улыбка растягивает его губы.
- А что тут пробовать? Тут делать надо! Ты какой язык еще хотел бы выучить?
- Арабский, - не задумываясь выпалил Муращенко.
- Хорошо, возьмем репетиторов, а потом будешь переводить у меня контракты с арабскими шейхами.
- И чем ты с ними торговать будешь? - рассмеялся Данила.
- Нефтью, алмазами, ну и что там еще у них есть... в общем, потом разберемся. А сейчас завтрак, после которого я приглашаю тебя на прогулку. Хочешь в кино, парк, ресторан или еще куда?
- Это уже будет свидание, - вновь рассмеялся Муращенко.
- Значит, свидание. Ну что, пойдешь?
- Пойду. В кино. Сто лет там не был.
- Вот и ладно. Пойдем в кино. Сейчас позвоню и закажу билеты на самый длинный сеанс и обязательно на последний ряд.
- Места для поцелуев? А может, не надо?
- Надо. И не надейся отвертеться, раз сам согласился, иначе применю санкции.
- Я уже испугался и дрожу, - Данила веселился вовсю, он так давно не был столь счастлив, что, кажется, старался за один день наверстать упущенное, а легкие поцелуи Олега, утешающие "испуганного", давали понять, что впереди у него еще много подобных мгновений.
Вместо эпилога
- Приняли! Олег, меня приняли! – Данила, радостно смеясь, повис на шее Вяземского.
- Я знал, что так будет. Не зря же я тебя так люблю.
- Любишь? – прошептал Данила, потрясенно затаив дыхание. За то время, что они жили вместе, Олег много чего говорил, но так открыто признавался в любви впервые.
- Очень люблю.
- И я тебя очень.
Двое мужчин целовались, наплевав на все, кроме своих чувств, а люди шли мимо. Кто-то кривился, не понимая, как можно так себя вести; кто-то улыбался, радуясь за тех, кто нашел свое счастье в жизни; а кто-то остался равнодушен, потому что своих проблем было выше крыши, куда уж тут о чужих думать.