Я не хотела, но какой выбор у меня был? Я взяла сумку и отправилась на улицу в сторону «Пряного рая». Я вернулась через десять минут с карри, который я даже не хотела.
Адам сидел в офисе, но его рыцарство не позволило ему начать без меня. Упаковка с рыбой и картошкой лежала закрытой у него на коленях. Как только он увидел меня, он тут же залез в нее. Я стала выкладывать карри на розовую тарелку.
Адам смотрел на свою рыбу. Она выглядела неаппетитно. Но холодая рыба с картошкой редко выглядит аппетитно.
Я съела кусочек еды, а потом просто стала возить ее по тарелке, время от времени съедая что-то, когда я чувствовала, что Адам смотрит на меня, что, к сожалению, было не очень часто. Кокосовое молоко и луковый уксус явно были плохой вкусовой комбинацией. Той комфортной тишины, которой мы наслаждались, больше не было. Я знала — он усердно думает, пытаясь понять, что делать дальше.
— Я уезжаю через три дня, — сказал он, откусывая картошку, но потом сморщился и бросил ее назад в открытый лоток. — Ты, естественно, не передумаешь и не поедешь со мной. Думаю, тебе бы понравилось.
Это было не просто приглашение. По его осторожному взгляду я поняла — это тест. Я вытерла уголок рта розовой салфеткой и покачала головой. Мне нужно было, чтобы Адам уехал один. Если он этого не сделает, мне будет очень трудно осуществить то, что я задумала.
Он отставил еду, встал и подошел ко мне.
— Пожалуйста, не надо, Корина.
Я сделала вид, что не поняла.
— Я не собираюсь реветь, — сказала я весело и попыталась радостно улыбнуться. Не удалось. Улыбка повисла на губах, словно на нитке.
Адам взял тарелку из моих рук и поставил ее на стол позади меня.
— Я сказал тебе, что не нужно вести себя со мной вот так. Не надо быть той девушкой со мной.
А это и есть корень проблемы. Потому что мне нужно было быть той самой девушкой с Адамом. Только так я могла остаться невредимой. И если он не хотел такую меня, то, возможно, ему не нужна никакая я. Я подняла подбородок.
— Я такая, какая есть, Адам. И если уж кому и знать, какая я, то тебе.
Лгунья. Трусиха. Два этих слова звенели у меня в ушах, когда я наблюдала за тем, как Адам переваривает мои последние слова.
Где-то на столе прозвучала сирена. Мой телефон. Сейчас у меня на звонке стояла песня «Эта девушка не может иначе» из одноименного фильма Джейн Мэнсфилд, полицейская сирена, и все. Я больше никогда не пропускала звонки, но других это сводило с ума.
Я схватила его, радуясь возможности несколько секунд не смотреть на Адама, но, когда я увидела, кто звонит, тут же переключила на голосовую почту. Адам уставился на меня.
— Это был Николас, — сказала я небрежно, при этом внимательно наблюдая за его реакцией. — Он все-таки не такой идиот. План сработал. Он приглашает меня на ужин в субботу вечером.
Я получила больше, чем хотела. По-моему, Адам не произнес ни звука, но он выглядел так, словно зарычал «Корина»…
Я закрыла телефон и улыбнулась ему.
— Даже Николас подчинился мне в конце концов. Значит, нет мужчин, не поддающихся дрессировке.
Кроме Адама.
— Прекрати, Корина.
Думаю, мое лицо было не настолько невинное, как я хотела. Возможно, потому, что внутри меня все казалось в четыре раза тяжелее обычного.
— Что ты имеешь в виду?
Он отвернулся. Наверное, ему было противно смотреть на меня. Если честно, мне тоже.
— Я знаю, что ты делаешь.
Больше врать не было смысла. Адам знал, Николас — это диверсия. Он встал, нависая надо мной, потому что я осталась сидеть, между нами было всего несколько дюймов. Достаточно близко, чтобы протянуть руку и прикоснуться к нему, если бы я была достаточно глупа. Достаточно слаба.
Мягкие пальцы взяли меня за подбородок и потянули наверх, и мне пришлось посмотреть на него. И тогда слезы потекли по щекам, падая на шею, каждая новая вслед за предшественницей. Лицо Адама смягчилось. Словно что-то открылось в его глазах, и я могла заглянуть глубоко внутрь, увидеть все же драгоценные качества, для которых я была слишком слепа все эти годы. Сила. Храбрость. Лояльность. Все то, чего не было во мне.
Я знала — мои чувства к нему были ясно написаны на моем лице, потому что я увидела искры надежды в его глазах. Я не могла позволить ей жить. Я напрягла челюсть, и упала последняя пара слезинок. Я закрыла все свои ставни и оттолкнула его, даже не пошевелившись. Даже не дыша.
Он отступил, все еще шокированный, и я поняла — до этого момента он не предполагал, что может быть что-то кроме «долго и счастливо с тех пор» для нас, даже если я буду упираться и кричать, когда он будет затаскивать меня в это будущее. Тот свет, приветливый свет, который всегда был в его глазах для меня, потух и исчез.
В эти выходные что-то действительно было убито. И убийцей была я.
Я поняла, что вся та власть и полный контроль, к которым я всегда стремилась, на вкус оказались далеко не такими сладкими, как я предполагала. На самом деле от них мне становилось дурно.
Теперь и ставни Адама захлопнулись. Он взял свои ключи от машины, зажал их в кулак и последний раз строго посмотрел на меня. Я знала, эти окна больше никогда не откроются. По крайней мере, для меня. Я почти заплакала, когда мысль о том, что они раскроются для другой девушки, пришла мне в голову, но я сдержалась.
Адам повернулся и ушел. Прочь из магазина и прочь из моей жизни. Я осознала — где-то глубоко в подсознании я глупо надеялась, что рано или поздно он простит мне этот день. В конце концов, я просто была самой собой. Винтажной Кориной. Раньше он всегда прощал мне это. Но, когда я добежала до дверей и, раскрыв их, увидела, что он уезжает, я поняла — этого не случится. Я зашла слишком далеко.
Я стояла не шевелясь и едва дыша, впиваясь ногтями в ладони. Сейчас было самое подходящее время для того, чтобы вокруг меня заиграли скрипки, окутывая меня сладостной и печальной мелодией, заставляющей сердца истекать кровью, но я сделала еще одно открытие: в таких моментах не было ничего романтичного.
Совсем ничего романтичного.
В семь часов вечера в субботу за мной заехал лимузин. Он отвез меня через реку, проехал по лондонским дорогам и остановился возле эксклюзивного маленького ресторана в Вест-Энде. Меня привели к столику, где меня ждал Николас.
Он встал, когда я подошла, и поцеловал мне руку. Если бы это сделал кто-то другой, то этот жест выглядел бы неискренне, но он действительно обладал всеми этими очаровательными и естественными манерами.
— Вы выглядите потрясающе, — сказал он, отодвигая для меня стул.
— Спасибо.
Я хорошо выглядела. Однако я не надела красное платье. Я выбрала маленькое черное платье в стиле Одри Хэпберн и заколола волосы наверх. Николасу нравились чуть застенчивые кокетки, а мужчинам нельзя позволять считать, что у них есть хоть малейший контроль над тем, что делает девушка. Помада была ярко-красной, разумеется, но я колебалась, когда выбирала туфли.
Я просмотрела огромное количество разных стилей и оттенков красного с нижней полки своего шкафа, и перемерила целую кучу, но они все не подошли. В конце концов я заехала в магазин и одолжила черные замшевые вечерние туфли с бантиком на носке. Но я настолько привыкла носить только красную обувь, что каждый раз, когда я смотрела на свои ноги, мне казалось, что что-то не так.
То есть, как вы догадались, я вернулась к начальному плану после того, как Адам ушел.
Ладно, сразу после того, как Адам ушел, я поплелась домой, съела две упаковки шоколадного мороженого «Дьявольская дива», посмотрела три черно-белых фильма и до утра ревела в подушку. Но это было целых пять дней назад, и, несмотря на то, что я повторяла свой ритуал еще две ночи, я смогла заставить себя встать и продолжить жить. И выполнять план.
В конце концов, у меня был хороший план.
Адам прав: я готова для чего-то более серьезного, чем дрессировка щенков. Я готова для серьезных отношений. С кем-то вроде Николаса. С кем-то, кто считал, что эта девушка веселая, яркая и полная энергии. С кем-то, кто не мог видеть сквозь головокружительный парад горошка.
Только…
Мы ели восхитительную еду и болтали при свете свечей, а я смотрела на своего Идеального Мужчину и не могла не замечать множество глупых мелочей.
Веер морщинок по бокам его глаз, например. Они появлялись нечасто, а когда появлялись, то не заставляли меня таять. Конечно, глаза были совсем не такие. Слишком чистые. Слишком голубые. И никакого нахального блеска, из-за которого уголки моих губ поднимались, нравилось мне это или нет. И мне очень хотелось перегнуться через стол, расстегнуть верхнюю пуговицу его рубашки и немного растрепать его волосы. Иногда совершенство бывает таким однообразным.
Я вздохнула. Я слишком придиралась, да?
Глубоко внутри я знала почему. Глубоко внутри я пыталась сказать себе об этом. Но ближе к поверхности я снова отмахивалась от этого, как будто мысленно затыкала уши пальцами и пела «ля-ля-ля».
Николас наполнил мой стакан шампанским, которое было раз в сто лучше, чем то, что я обычно покупала в магазине на углу.
— Корина?
— Мм?
— Все в порядке?
Я сверкнула своей улыбкой в стиле Мэрилин:
— Совершенно.
Он посмотрел за свое левое плечо.
— Кажется, вы очень заинтересованы чем-то позади меня. Что-то не так с рестораном? И вы все время вздыхаете.
— Нет… — Я активно покачала головой. — Ресторан замечательный. Я не смотрела на что-то конкретное…
По крайней мере, в этом элегантном окружении. Но я не собиралась признаваться в мысленном слайд-шоу, которое меня и отвлекало.
Улыбка Адама, когда он украл еще один кисло-сладкий шарик.
Его лицо рядом со мной, когда он поправлял ужасные черепаховые очки.
Его взгляд, когда я пела любимую мамину песню.
— Я все-таки опоздал, да?
Я попыталась отрицать это, но слова не шли. Они, без сомнения, растворились в опьяняющих пузырьках винтажного шампанского. Николас, будучи джентльменом, больше ничего не сказал. Он был очарователен и интересен, когда мы заканчивали ужин, внимателен и забавен во время кофе и в лимузине по дороге домой. Поцелуй в щеку, который он подарил мне на прощание, был определенно платоническим.
Я стояла, вставив ключ в замок, и наблюдала за тем, как лимузин исчезает в звездной ночи. Я несколько раз вздохнула. Я чувствовала себя как Золушка, только наоборот. Я пошла на бал только для того, чтобы потом смотаться с тыквой. Нет, это было нечестно по отношению к Николасу. Он полностью оправдывал все мои ожидания.
Просто он был не моей тыквой, и не важно, как сильно мне бы этого хотелось.
Я любовалась великолепным пейзажем: множество островов и гор, настолько плотно покрытых лесами, что только узкая полоса бледной желтизны на краю воды нарушала зелень окружения. Я повернулась, чтобы посмотреть на другую сторону, не желая упустить ни малейшей детали, и поняла, что мы, должно быть, приближаемся к месту назначения. Вместо того чтобы объезжать один из островов, мы двигались прямо к нему.
Это был не обычный отель. И не кривой деревянный шалаш у дерева, который я ожидала увидеть. Нет, это… это было скорее похоже на экзотическую сказку.
Вдоль берега, над водой, располагались деревянные домики с красной черепицей на крыше. Из середины грозди зданий выступала дорожка, ведущая к главному зданию. Лодка причалила возле лестницы, которая, как я догадалась, вела к стойке регистрации, и остальные пассажиры стали выгружаться.
Я зашла внутрь здания и направилась прямо к широкому блестящему столу регистрации. Молодая женщина в опрятном красном пиджаке без воротника улыбнулась мне. Я откашлялась.
— Я ищу Адама Конрада. Он строит…
— А, да, мистер Конрад. Я попрошу кого-нибудь отвести вас к нему.
Она дважды хлопнула в ладоши, и из ниоткуда появился парень в такой же униформе и жестом показал мне следовать за ним. Я шла следом, слушая его комментарии об отеле, его истории, фауне и флоре острова и о том, как все были рады постройке безопасного для окружающей среды отеля на острове. Я просто кивала, идя за ним по лабиринту проходов, соединяющих домики, и наконец мы пришли на сушу, на шелковый белый берег, и направились в джунгли, в ту секцию, которая еще не была открыта для гостей.
Через несколько минут мы остановились перед деревянным мостом, натянутым через небольшое ущелье, который вел к еще одному деревянному домику. Но если все остальные дома были сделаны в малайском стиле, то этот имел современный вид.
Мой гид указал на мост и кивнул, а потом пошел в сторону океана.
Я вздохнула и аккуратно поставила ногу на мост. Он не покачнулся и не дернулся, и я пошла быстрее. Навес из листьев высоко над головой пропускал бледный золотой свет. Я знала, что джунгли были одинаковыми круглый год, но для меня все казалось свежим и недавно выросшим, готовым расцвести.
Когда я дошла до дома, то поняла, что это была еще одна зона регистрации. Из этой точки мосты и дорожки расходились в разные стороны, в деревья. На этот раз за стойкой не оказалось вежливой молодой женщины в красном, но был строитель в грязной рабочей одежде.
— Я ищу Адама Конрада, — сказала я.
Он кивнул и указал на дальнюю правую дорожку.
— Спасибо.
Я снова пошла, и на этот раз дорожка повела меня вверх на дерево к платформе, окружавшей один из больших стволов. От этой платформы шли еще две дорожки. Куда теперь?
Я посмотрела назад на мужчину, и он снова указал мне направо. Я смотрела на свои ноги, поднимаясь все выше, но через несколько шагов остановилась и громко вдохнула.
Земля исчезла подо мной. Внизу я видела ручей, бегущий через равнину в океан. Там был даже маленький водопад, окруженный папоротником. Я медленно покачала головой в изумлении, но, когда подняла голову, я замерла. Передо мной была самая красивая вещь, которую я когда-либо видела. Целая деревня домиков на деревьях, разбросанных здесь и там по джунглям, большие и маленькие, соединенные паутиной веревочных мостов, платформ и дорожек.
Каждый домик был расположен недалеко от главной дороги, и по ней можно было добраться по нескольким ступенькам. У некоторых было всего несколько ступенек, другие обвивались вокруг деревьев, словно спиральная лестница.
Вдалеке раздавались голоса, и я пошла на звук, ища свое воскресное утро.
Главная комната домика была великолепна. Даже несмотря на то, что эта часть комплекса еще официально находилась в стадии строительства, оно явно подходило к концу, потому что комната была полностью меблирована и декорирована. В центре стояла большая кровать, покрытая белым хлопком, окруженная столбиками из темного дерева. Стены тоже были белые, и, хотя такое сочетание цветов могло бы показаться скучным, желто-зеленый свет, проникавший в комнату из окружающих джунглей, делал ее свежей, чистой и гостеприимной.
Я почти бесшумно дошла до середины комнаты и огляделась.
— Адам?
На мгновение я слышала только шуршание тонких занавесок, но потом снаружи раздался скрип, и я поняла, что на краю комнаты был балкон, соединяющий комнату с джунглями.
И тут я увидела его. Адама. Он стоял у деревянных перил и смотрел в бесконечную листву. Я подошла к двери, бесшумно наступая на полированный деревянный пол. Но, когда я вышла на балкон, я специально стала топать, чтобы обозначить свое присутствие.
Адам повернулся и раскрыл рот. Его лицо выглядело иначе. Морщины стали глубже, и под глазами были синяки.
Я ужаснулась — это я сделала это с ним.
Я думала, что понимаю, какую боль причинила ему, но до этого момента я не знала.
— Привет, — сказала я, и сердце чуть не выскочило из груди.
Я не могла выдержать его взгляд. По глупости я думала, что смогу увидеть в его глазах прежнюю теплоту, но ее не было. Никогда не думала, что коричневый цвет может быть таким холодным и неприветливым. Но я и не могла не смотреть на него. Казалось, мы не виделись несколько месяцев. Лет. Но, наверное, так и было. Я всю свою жизнь не видела Адама Конрада. Я была слишком глупа, труслива и эгоистична.