Да она и сейчас сильная, просто сломала бедро.
– С ней все будет хорошо, – сама себе сказала Кэт.
Голос звучал вполне уверенно, вот только в глубине души у Кэт все равно оставались сомнения. Время никого не щадит, и рано или поздно случится худшее, совершенно независимо от ее желаний и готовности его принять.
Как же не хочется обо всем этом думать!
А потом ее отвлек какой-то посторонний звук в моторе. Обычно Кэт редко пользовалась своим пятнадцатилетним «шевроле», предпочитая передвигаться по Сан-Франциско на автобусе или машине своего жениха, Адама.
Разумеется, она собиралась поставить новые покрышки перед тем, как приехать к бабушке на Пасху, вот только до Пасхи еще оставалось больше месяца, и она конечно же ничего не успела сделать. Да к тому же Кэт еще надеялась, что Адам поедет вместе с ней, и она сможет не думать о покрышках еще какое-то время.
Но Кэт прекрасно понимала, что ей нужно было их поменять еще на прошлой неделе. Когда живешь лишь условно близко с восьмидесятипятилетним человеком, всегда нужно быть наготове. Вот только эта готовность как бы сама собой подразумевает смерть, и думать ей об этом сейчас совершенно не хочется.
Черт! Кэт со всей силы ударила руками по рулю.
– Только не умирай, – попросила она бабушку, хотя сейчас ее могли слышать лишь две мирно спящие в корзинке кошки, Хакстебл и Базкомбе.
– Все будет хорошо, – продолжила Кэт, стараясь придать своему голосу побольше убедительности, но кошки опять не обратили на нее внимания, впрочем, их вообще мало что волновало, кроме кошачьего корма.
– Все это ерунда, ничего серьезного, – не сдавалась Кэт, хотя таким голосом ей вряд ли бы удалось кого-нибудь убедить, а уж тем более Мэгги Невелл.
И всю оставшуюся дорогу Кэт упорно твердила одни и те же слова, пытаясь убедить себя, что если скажет их достаточно убедительно, то они станут правдой.
– Если хочешь, чтобы что-нибудь случилось, – давным-давно говорила бабушка, – то нужно просто сказать это достаточно убедительно.
И Кэт на практике убедилась, что это действует. Она хорошо помнила те месяцы, когда после убийства родителей переехала к бабушке и Уолтеру. Тогда ее переполняли злоба, отчаяние и ненависть.
Бабушка ей, конечно, сочувствовала, но все время уговаривала искать что-нибудь хорошее.
– Что хорошее? – спросила тогда Кэт.
– То, что у тебя есть бабушка и дедушка, которые любят тебя больше всего на свете, – очень убедительно пояснила бабушка.
Вот только у Кэт остались некоторые сомнения. В ее глазах любовь родителей, которых она потеряла, стоила намного больше. Но при этом она знала, что бабушка потеряла единственную дочку и зятя, да в придачу еще повесила себе на шею несговорчивого ребенка, как раз тогда, когда они с Уолтером собирались уйти на пенсию и заняться любимыми делами.
И все же Кэт старательно лелеяла свое горе и отчаяние, не желая никого к себе подпускать.
– Давай споем, – предложила бабушка, обнимая ее за плечи.
– Споем? – ужаснулась Кэт.
– Оперетта очень многому может нас научить, – кивнула бабушка, вытирая слезы.
Кэт не знала, что такое оперетта, но оттаивать не собиралась. Вот только бабушка тоже не собиралась сдаваться. Пусть у нее был и не лучший в мире голос, зато энтузиазма хватало с лихвой.
– Просвисти веселый мотив, – запела бабушка и поцеловала Кэт в нос, – улыбнись и подтянись.
Эта песенка так мало вязалась со всем случившимся, что Кэт невольно рассмеялась. И тогда бабушка обняла ее еще крепче, а потом Кэт прорвало, она поочередно всхлипывала и смеялась. Они тогда вместе всхлипывали и смеялись, и Кэт до сих пор чувствовала тепло бабушкиных рук в тот день. И теперь она хотела как можно скорее сама обнять бабушку.
– Все будет хорошо, – заверила она Мэгги утром по телефону. – И на этот раз мы не только споем, но и станцуем.
Кэт постаралась представить себе танцующую бабушку, и ей сразу же расхотелось плакать. Вот так-то лучше.
Бабушка оказалась права: чтобы тебе поверили, нужно говорить достаточно убедительно, особенно если пытаешься убедить саму себя.
А песенки ей всегда помогали. Напевая «Просвистим веселый мотив», она завела друзей в новой школе и отряде скаутов, «Покорим любую гору» помогала ей держаться в бассейне и готовить выступления в школе, а «Улыбнись» не оставляла ее все непростые подростковые годы.
Ну а в том, что с «Одним очаровательным вечером» все прошло не так гладко, стоит винить не песню, а мужчину. Она любила, но любила безответно, теперь урок усвоен.
Но все это в прошлом, теперь у нее есть Адам, который действительно хочет на ней жениться и зовет ее солнышком. Хотя порой Кэт кажется, что эта ее солнечность ему не слишком нравится.
Адам был банкиром, очень серьезным банкиром. Серьезность Кэт нравилась, да и работа в банке – не самое плохое занятие. Стабильный надежный мужчина, с которым можно, не опасаясь за свое будущее, завести семью.
А семью Кэт хотела больше всего на свете.
– Скоро мы будем дома, – заметила Кэт, обращаясь к проснувшемуся Базкомбе. Но сразу же приуныла, вспомнив, как когда-то считала, что снова поселится у бабушки, заведет семью и будет растить там детей.
Но теперь все изменилось. Она изменилась.
– Не ходи туда, – сама себе приказала Кэт.
Ведь стоит ей только прийти туда, как она сразу же станет думать о Янисе Савасе, краснеть и дрожать. Кэт захотелось прямо сейчас развернуться и поехать в Сан-Франциско, ведь последние три года ей удавалось держаться от него подальше.
Вот только на этот раз убежать не получится, ведь бабушка на нее рассчитывает. Она – взрослая женщина, так что пора забыть о всяких глупостях и песенках и вести себя соответственно.
Кэт включила радио, выбрав самую тяжелую музыку, какую только смогла найти. Обычно, собираясь к бабушке в гости, она старалась выбрать такое время, когда его не будет в городе, а еще лучше – в стране.
Вот только сейчас ей вряд ли повезет.
Бабушка сказала, что Янис отвез ее в больницу, недаром же она не могла на него нахвалиться. А еще она сказала, что пока он обо все позаботится. Вот только уточнять, что именно под этим подразумевается, бабушка не стала.
– Я знаю, что ты ему обязательно поможешь, – убежденно сказала бабушка.
От этих слов у Кэт по коже побежали мурашки. Помочь Янису? Это вряд ли.
Что бы там ни было, она сама со всем отлично справится, так чтобы ей не пришлось с ним лишний раз встречаться. Для них обоих это будет лучший выход.
– Я сказала Янису, что ты ему обязательно поможешь, – твердо повторила бабушка, не дождавшись от Кэт ответа.
Решив, что не стоит говорить восьмидесятипятилетней женщине, лежащей в больнице, то, что она действительно думает о таком предложении, Кэт выдавила из себя парочку нечленораздельных звуков, которые при желании можно было принять за согласие.
– А он не мог остаться и проследить, что у тебя есть все необходимое?
– Он только вчера вечером прилетел из Малайзии. Он очень устал, и ему нужно отдохнуть.
В ответ Кэт лишь фыркнула. Она, конечно, знала, что Янис работает, вот только куда чаще ей доводилось видеть, как он обхаживает женщин, втирает им в спину крем для загара, целует, заставляет в себя влюбиться.
А потом переходит к следующей.
Кэт судорожно сжала руль.
Бедный Янис, при таком образе жизни легко устать, вот только даже если он отправился сразу в кровать, то точно не для того, чтобы поспать.
Кэт наконец-то добралась до бабушкиного дома и заметила, что свет горит лишь в ее гостиной. Что ж, мистер Савас потрудился включить для нее свет.
Очень любезно с его стороны.
Кэт вылезла из машины и потянулась, отметив, что в этой непривычной тишине можно различить плеск волн. Потом достала кошек и отнесла их в бабушкины комнаты, потом вернулась за чемоданом и, во второй раз поднимаясь по лестнице, задумалась о том, скоро ли бабушка снова сможет по ней ходить.
И сможет ли вообще ходить.
Вот только об этом ей думать опять-таки не хотелось.
Кэт наконец-то дотащила чемодан, и кошки сразу же начали тереться ей об ноги и мяукать, выпрашивая ужин.
Кэт выудила из чемодана миски и консервы, а потом заполнила лоток, который бабушка специально завела для ее любимцев. Она как раз успела с ним закончить, когда Хакс и Баз пришли за добавкой.
– Нет уж, придется вам подождать до завтра, а пока отправляйтесь спать.
Кошки продолжали мурлыкать, но Кэт больше не обращала на них внимания. Она слишком устала и уже ничего не соображала.
Ладно, во всем плохом есть что-то хорошее, раз уж бабушка оказалась в больнице, то сегодня ей не придется спать на диване.
Кэт пошла в ванную, сняла с себя все, кроме футболки и белья, потому что у нее уже не было сил искать ночную рубашку, почистила зубы, полюбовалась покрасневшими глазами и, судорожно зевая и пытаясь не заснуть на ходу, пошла в спальню, включила свет…
И замерла на месте.
Янис, с ребенком в обнимку, крепко спал на бабушкиной постели.
Глава 2
– Янис!
Услышав собственное имя, выкрикнутое недовольным женским голосом, Янис резко проснулся и сразу же прикрыл глаза рукой от слепящего света лампы. А потом попробовал сесть и понять, где же, собственно говоря, находится. Опустив руку, Янис первым делом заметил спящего у него на груди младенца и Кэтриону Маклин, в изумлении застывшую на пороге в одном нижнем белье.
Янис тоже застыл в изумлении, ослепленный как ярким светом, так и прекрасной картиной.
– Выключи этот чертов свет, – приказал Янис, придерживая рукой завозившегося Гарри и немного сожалея, что не удастся и дальше наслаждаться этим отличным видом.
– Что? – Кэт и не подумала сдвинуться с места.
– Женщина, выключи яркий свет, – повторил Янис. Он и сам бы это сделал, но не хотел шевелиться, чтобы не потревожить Гарри. – Если ты, конечно, не хочешь, чтобы он снова заорал.
Янису хватило трехчасового концерта, и без продолжения он прекрасно обошелся бы.
И даже после того, как ему удалось немного успокоить малыша, Гарри еще очень долго тихонько всхлипывал, заставляя Яниса чувствовать острые приступы вины, хотя он-то не был ни в чем виноват. В отличие от некоторых.
А теперь Гарри наконец-то окончательно уснул, и просто так разбудить его Янис никому не позволит. Он уже подумывал о том, чтобы самому аккуратно подняться и выключить свет, когда Кэт наконец-то сделала то, что от нее требовалось. Свет погас, но Янис все еще мог различить ее роскошные формы в дверном проеме.
– Что ты делаешь в бабушкиной спальне?
А разве это не очевидно?
– Догадайся, а пока будешь гадать, потрудись закрыть за собой дверь. Как только он снова уснет, я уйду.
– А-а-а… – нечленораздельно протянула Кэт, но все-таки ушла.
Янис с радостью бы повернулся на другой бок и снова заснул, пусть даже не мог забыть соблазнительные изгибы Кэт.
Ведь Кэт обязательно вернется и тогда наверняка разбудит Гарри. И пусть отчасти Янис и хотел бы спихнуть на Кэт отчаянно вопившего ребенка, но где-то в глубине души понимал, что Гарри не заслужил такого отношения.
Янис вздохнул и, аккуратно придерживая малыша, перекатился на бок. Гарри слегка засопел, и Янис сразу же неподвижно замер.
А тут еще дверь немного приоткрылась, и Кэт шепотом спросила:
– И как?
– Проваливай! – сквозь зубы выдохнул Янис и, убедившись, что Гарри снова крепко спит, начал осторожно подниматься, как вдруг что-то непонятное плюхнулось на кровать.
– Что за…
Пушистая морда ткнулась ему в плечо, и Янис на ощупь определил, что она принадлежит кошке. Но откуда здесь взялась кошка?
А, черт. Теперь он вспомнил. Двигаясь все так же осторожно, Янис наконец встал, сгреб кошку в охапку и направился к двери.
И как раз успел увидеть, как Кэтриона Маклин торопливо застегивает на себе шорты. Даже жаль, что ему сегодня больше не придется любоваться этими длинными обнаженными ногами, ведь он так хорошо их помнил. Слишком хорошо, ведь лишние сложности ему сейчас явно ни к чему, а эти ноги и обтянутая футболкой соблазнительная грудь несут в себе одни лишь сложности.
Неохотно подняв взгляд, Янис заметил, что Кэт пристально на него смотрит, так что ему не оставалось ничего, кроме как закрыть за собой дверь и отдать ей кошку.
– Твоя?
– Моя, – ответила Кэт, зарываясь лицом в пушистую шерсть.
Вот и замечательно, пока она держит зверушку на руках, Янису не видно роскошную грудь под футболкой.
– Что ты здесь делаешь? Ты и… и… твой ребенок? – Кэт с трудом выдавила из себя этот вопрос.
Черт! Неужели она решила, что это его ребенок?
– Это не мой ребенок.
– Тогда где ты его взял?
– Здесь его кроватка.
– Что?
– Здесь его кроватка, сама, что ли, не видела?
– Я как-то не обратила внимания, увидела тебя и… – Кэт неопределенно махнула рукой в сторону спальни.
– Гарри.
Кэт молча уставилась на него. Потом беззвучно открыла и снова закрыла рот, перед тем как все-таки сумела выговорить:
– Г-Гарри?
Она явно начала обо всем догадываться.
– Гарри.
– Не может быть… – прошептала Кэт, покачав головой и недоуменно переводя взгляд со спальни на Яниса и обратно, еще крепче прижимая к себе кошку. Вот только кошке такое вольное обращение явно не понравилось, так что она вывернулась из рук хозяйки и убежала прочь. Вот так всегда, такова уж кошачья натура. И именно поэтому Янис предпочитал собак. – Сын Мисти?
– Он самый.
Янис наблюдал, как на лице Кэт сомнение сменяется усталым принятием неизбежного. Что ж, похоже, она придерживается о Мисти того же мнения, что и он сам.
Приятно сознавать, что они хоть в чем-то сходятся во мнениях.
– А где сама Мисти? – спросила Кэт, оглядываясь по сторонам, как будто надеясь, что она может оказаться в этой же комнате.
– В Германии.
– Что? Ты шутишь?
– А как тебе кажется?
Янис посмотрел ей прямо в глаза, и через пару секунд Кэт отвела взгляд и покачала головой.
– Бог ты мой, – выдохнула она.
Что ж, похоже, и неукротимая Кэт может устать и показать свое человеческое лицо, которое обычно старается спрятать под бесстрастной маской. Янис невольно вспомнил тот день, когда она открыла ему свои самые сокровенные мечты, а он просто повернулся к ней спиной и ушел.
Ему об этом думать совершенно не хотелось, да и ей, видимо, тоже. Похоже, Кэт поняла, что Янис догадался о ее чувствах, и упрямо скрестила руки на груди.
– Ну так и что он тут делает? Да еще с тобой?
– Твоя бабушка согласилась с ним посидеть.
– Пока Мисти слетает в Германию? – подозрительно уточнила Кэт.
– Да, судя по всему, его отец живет именно там.
– И почему она не взяла Гарри с собой?
– Мэгги сказала, что отец Гарри еще не знает, что у него есть сын.
– Значит, она полетела туда, чтобы обо всем ему рассказать, – простонала Кэт. – Что ж, даже если она ничего и не добьется от своего мужчины, то, по крайней мере, сможет пару дней отдохнуть от ответственности.
– Пару недель, – поправил Янис.
– Что?
– Не кричи, а то опять его разбудишь.
К немалому удивлению Яниса, Кэт послушно замолчала и, сжав губы в тонкую линию, принялась его разглядывать. А Янис разглядывал Кэт, как и всегда гадая, что же такого он в ней нашел. Ее нельзя было назвать красавицей, да и к его любимому типу женщин она тоже не относилась. Обычно он предпочитал невысоких фигуристых блондинок с длинными прямыми волосами. Тогда как угловатая Кэт была практически с него ростом, а ее ярко-рыжие волосы, россыпи веснушек, зеленые глаза и едва заметная щербинка между передних зубами совсем не располагали к постельным утехам. Но почему-то Янис отчаянно хотел ее с той самой минуты, как увидел.
До сих пор хотел.
Вот только это его совершенно не радовало.
Меньше всего на свете ему хотелось надолго к кому-либо привязываться. И пока это ему неплохо удавалось. Только вот постоянно приходилось терпеть надоедливые расспросы женщин, раз за разом пытавшихся выяснить, что же с ним такого случилось в прошлом, что он теперь не может завести серьезных отношений.