Но Марк решил отбросить всяческий обмен любезностями и сразу перейти к сути дела.
— Нет, — отрезал он, закрыл за собой дверь и пошел следом в обставленную с безупречным вкусом гостиную. — Я не ради чая сюда пришел.
Мелани проследила взглядом его путь к бежевому кожаному креслу. Какая все-таки сексуальная походка! По правде говоря, ей давно уже было ясно, что все в этом мужчине, начиная от взгляда и кончая самым незаметным движением руки, носит оттенок именно этого свойства. Вот он удобно устроился в кресле, пристально посмотрел на нее. И она тут же вспомнила, что на ней нет бюстгальтера и груди свободно оттопыривают трикотаж спортивной рубашки.
Соски под его испытующим взглядом сразу же напряглись, и Мелани с раздражением отругала себя за влечение к этому человеку, способное встать на пути принятого ею решения.
— Если ты пришел сюда за сексом, Марк, — заявила она, скрестив руки на груди, — то сегодня у тебя неудачный день. Этого, как, впрочем, и любых иных отношений между нами, больше не будет...
— А вот Фрейд заметил бы, что ты только что оговорилась, Мелани.
Подобное замечание несколько пошатнуло ее уверенность.
— О чем это ты?
— Проблема в том, что это месячных у тебя какое-то время не будет.
Мелани буквально разинула рот, а гордо скрещенные руки безвольно упали...
Марк вздохнул с облегчением! Он был прав, у него получилось: она действительно беременна!
Внезапно весь страх исчез. Он испытывал только безграничную радость, гордость и любовь. Она этого еще не предполагает, но из него получится хороший отец. И замечательный муж, стоит ей только захотеть.
— Мне понятна твоя реакция, — осторожно заметил он. — Но тебе не о чем беспокоиться. Я пришел сказать, что, если ты в положении, я никогда не оставлю ни тебя, ни ребенка и сделаю для вас все возможное.
Мелани по-прежнему молчала.
— У тебя же правда задержка? — аккуратно поинтересовался он.
Она моргнула, покачала головой, словно пытаясь привести в порядок хаотично разбросанные мысли.
— Ничего не понимаю, — сказала она и нервно поднесла руки к волосам, а потом прижала их к сердцу. — Как это тебе в голову пришло, что я беременна?
— Я должен кое в чем признаться. Один раз на острове у нас порвался презерватив.
Мелани охнула от изумления:
— Так вот оно что! Я думала об этом, пытаясь найти объяснение. Почему же ты мне ничего не сказал?
— Не хотел тебя волновать раньше времени. Когда это случилось, предпринимать что-либо было уже поздно, кроме как бежать к врачу за таблеткой. Но я подумал, что ты не захочешь к этому прибегать. Я ведь не ошибся, Мелани? Неужели ты приняла бы такое решение?
По ее глазам было видно, что этот вариант ею даже не рассматривается. Пошатываясь, Мелани добралась до соседнего кресла и бессильно упала в него.
— Когда это случилось?
— В ту самую среду.
Она нахмурилась, вспоминая.
— После ужина в ресторане?
— Нет, днем, за несколько часов до этого.
Морщинка между ее бровями обозначилась резче.
— Вот откуда взялся твой вопрос о том, не собиралась ли я забеременеть в медовый месяц. Ты пытался выяснить вероятность того, что я могу зачать от тебя?
— Да, — признался Марк.
— Должно быть, ты места себе не находил от волнения. Ты же этого совсем не ждал.
— Говоря начистоту, я нисколько не волновался.
— Но это же безумие! Ты говорил, что не хочешь быть отцом.
— Я и сам удивляюсь, но, как только понял, что это вполне возможно в ближайшем будущем, идея мне приглянулась.
— Приглянулась? — воскликнула Мелани сначала с удивлением, а потом с гневом. — Как же это похоже на вас, мужчин! Идея ему приглянулась! Ребенок это не прихоть. Это реальность, смысл твоей жизни навсегда, серьезная ответственность!
— А ты думаешь, я так не считаю? — парировал он, тоже повышая голос. — У меня было гораздо больше времени обдумать, какую ответственность я возлагаю на себя, становясь отцом твоего ребенка. И мысль эта мне по-прежнему нравится. Да будет тебе известно, я принял твердое решение сделать так, чтобы ты забеременела, когда узнал, что вероятность этого пятьдесят на пятьдесят!
Слово не воробей... Марк успел произнести эту тираду за несколько секунд и лишь потом осознал свой промах. Мелани и без того нелегко смирилась с мыслью о своей «нечаянной» беременности, и не стоило так осложнять ситуацию подобным признанием. Он искренне хотел убедить ее, что будет очень рад ребенку, и уже начал зарабатывать очки, а вот теперь безрассудно поставил все на кон. То, что он сделал на острове из сугубо романтических побуждений, теперь могло трактоваться по-всякому и иметь непредсказуемые последствия.
— Что ты сделал? — Мелани требовала ответа, сама, конечно, обо всем догадываясь по виноватому выражению его лица. — Марк, не может быть...
— Ну, я... я...
— Значит, это действительно так! Ты занимался со мной любовью без предохранения! И предварительно напоил меня, чтобы я ничего не заметила! Ты все это сделал намеренно.
— Знаешь, я... — Он чувствовал себя идиотом, не способным пробубнить ни слова.
— Да как ты мог так поступить без моего согласия?! Как посмел даже предположить, что у тебя есть на это право! Что же ты за человек?
Мелани в гневе вскочила на ноги. И это заставило его наконец-то вновь заговорить.
— Я человек, который безумно влюблен в тебя! — проревел он в ответ, тоже вскакивая с кресла. — Пойми, нельзя смириться с мыслью, что твоя любимая женщина собирается забеременеть от какого-то донора! Тогда как ты сам хочешь иметь от нее детей и собираешься на ней жениться! Мне кажется, ты меня тоже любишь, но боишься в этом себе признаться или опасаешься пока доверять мне. Не бойся, у тебя нет для этого причин. Там, на нашем острове, я понял, что хочу быть рядом с тобою всю жизнь.
Мелани не сводила с него глаз. Ее лицо отражало смятение, властвующее над ее душой. Тут можно было увидеть и страдание, и недоверие... Но над этими чувствами уже расправила свои крылья тень появившейся надежды.
— Любовь — это не только секс, Марк.
— Я знаю.
— Хорошо. А знаю ли это я сама? Иногда грань между страстью и любовью так расплывчата, что ее почти невозможно различить. Я так часто мечтала о настоящей любви, но сердце мое неизменно оказывалось разбитым. Самые красивые мечты разлетались вдребезги.
— Мне вполне понятен твой страх, поскольку после случая с Кейт я сам боялся любви. Но, оказывается, жизнь без нее ничего не стоит. Даже твой Джой в конечном итоге это понял. Ладно, если тебе трудно произнести слова признания, давай это сделаю я за нас обоих. Слушай: мы любим друг друга, и никто из нас не может отрицать этого... Я пока что не осмеливаюсь просить твоей руки. Но умоляю позволить мне быть хотя бы частью твоей жизни и жизни нашего ребенка.
Глаза Мелани напоминали прозрачные голубые озера. Но вдруг они потемнели, ее лицо сморщилось, и она, согнувшись, схватилась за живот.
— Что... что с тобой, Мелани? Тебе плохо?
— Нет, ничего, Марк. Немного схватило внизу, со мной такое бывает. Прости, мне нужно в ванную.
— Подожди, что значит «бывает»? Может быть, тебе нельзя двигаться, давай я отнесу тебя в кровать и вызову врача!
— Пожалуйста, не суетись, эта боль мне знакома... — Она дошла до ванной и скрылась за дверью.
Марк почти физически ощущал состояние Мелани, но не знал, прислушаться ли к тому, что она сказала, или предпринять какие-то самостоятельные действия. Пусть любимая видит его спокойным, уверенным в себе. Тогда у нее не останется сомнений в том, что на него можно положиться.
— Мелани, как ты там? Почему так долго? — И, не услышав ответа, мягко, но с не вызывающей сомнения решимостью в голосе потребовал: — Дорогая, открой, пожалуйста, не вынуждай меня разнести все это по кускам!
Вдруг дверь ванной комнаты распахнулась, и он как сквозь сон услышал голос Мелани:
— Волнения были преждевременны, у меня начались месячные. Так что нет никакого ребенка, — произнесла она с трудом и разрыдалась.
14
— О Марк! — плакала Мелани, и слезы текли по ее щекам.
Ему пришлось на время забыть о собственном разочаровании, чтобы в несколько шагов преодолеть разделяющее их расстояние и заключить любимую в объятия.
— Все будет хорошо, милая, — пробормотал он, прижимая к себе ее, содрогающуюся от рыданий. — Вся жизнь впереди. У нас будет ребенок, вот увидишь. Ну же, не надо плакать. Знаешь, как говорят: если у тебя что-то не получилось, не теряй надежды и попробуй еще раз!
Но эти слова не могли ее утешить. Она продолжала сотрясаться в плаче. И ему показалось, что сердце у него разбилось вдребезги. Ясно было, что причина ее страданий не сводится только к нежданно нагрянувшим месячным. Разочарования в ее душе накапливались долгие годы, и именно сейчас произошел взрыв безысходного отчаяния, который был неизбежен.
Она едва держалась на ногах, поэтому ей пришлось опереться на Марка, и тот взял ее на руки и отнес в спальню. Решив не раздевать ее, он просто сдернул с постели покрывало и бережно положил ее на простыни. И перед тем, как накрыть Мелани лоскутным одеялом, стащил с ее ног кроссовки.
— Не уходи, не оставляй меня одну! — попросила она, когда он заботливо поправлял одеяло.
— Не бойся, я с тобой, — сказал Марк. — Хочу принести тебе чего-нибудь горячего.
— О, милый... — всхлипывала Мелани, и слезы текли по ее лицу, — не надо. Я просто хочу, чтобы ты не отходил. Обними меня. Мне спокойнее, когда ты меня так держишь.
Марк вздохнул. Теперь он и не мог просто так уйти. Ведь она остро нуждалась в нем сейчас, но не как в любовнике, а как в близком человеке.
В одежде, лишь сбросив ботинки, он устроился рядом с ней. Сейчас это не могло повлечь за собой никаких бурных интимных действий. Они лишь прильнули друг к другу и долго целовались. Потом его пальцы принялись поглаживать ее грудь, в то время как правая рука женщины ласкала его спину. И когда возбуждение достигло пика, Марк слегка отодвинулся от Мелани и лишь продолжал держать в своей руке ее маленькую хрупкую ладошку. Этот невинный жест принес им покой и умиротворение.
— Я очень тебя люблю, — прошептала Мелани и свернулась калачиком.
Марк погладил ее волосы.
— Спасибо, милая.
— И стану твоей женой, — добавила она, — конечно, если ты этого все еще хочешь.
— Сейчас хочу еще больше, чем раньше.
— Но прежде чем мы поженимся, я обязательно забеременею от тебя. Давай в следующем месяце снова попытаемся?
— Я весь в твоем распоряжении, дорогая.
Мелани прижалась к нему еще сильнее, и Марк вдруг почувствовал, как слезы навернулись ему на глаза. Он слишком сильно ее любил, и слишком много она для него значила.
Потом она уснула, обняв его. А он все думал об их будущем.
— Мне бы хотелось, чтобы завтра ты пообедала с моей матерью, — сказал Марк на следующее утро.
Мелани убрала волосы с лица и внимательно посмотрела на него.
— Милый, ты думаешь, я ей понравлюсь?
— Она тебя непременно полюбит.
— Ты уверен? Меня это немного беспокоит. Ведь ты принадлежал только ей в течение долгого времени. Она, наверное, в тебе души не чает.
Марк рассмеялся. Мать всегда считала его трудным ребенком, а потом и вовсе неуправляемым подростком. В шестнадцать лет он решил, что будет кинооператором. Но неожиданно увлекся фотографией и снимал все подряд, дни напролет щелкая старым «кодаком», оставшимся от отца. Потом часть гаража забрал под фотомастерскую, потеснив при этом их семейную машину. А через два года, уже будучи самостоятельным молодым человеком, он решил жить отдельно. Снял дешевую квартирку в мансарде и тут же превратил ее в ателье, где можно было работать всерьез. Туда сразу же друг за другом потянулись девицы, мечтающие завоевать подиум, и молодые друзья-коллеги, готовые в табачном дыму и парах спиртного беседовать ночь напролет о профессиональных проблемах. Появлялись там и менеджеры из рекламных агентств, чтобы соблазнить начинающего профи серьезными предложениями, сэкономив при этом на гонораре...
И мать была рада, что он наконец встает на ноги, ничем ее саму не стесняя.
— Поверь мне, Мелани, она у меня не такая, как все. У нее своя жизнь, свои друзья, свои увлечения. Она хочет, чтобы я женился и хорошо устроился лишь для того, чтобы больше не беспокоиться обо мне. И, безусловно, обрадуется внукам. Кстати, у тебя все еще продолжаются месячные?
— Да, я вообще не понимаю, что происходит. Раньше такого никогда не было. Все продолжалось несколько часов, а потом прекратилось.
— А вдруг ты ошиблась?
Внутри у Мелани все похолодело. Она не думала об этом и теперь не знала, радоваться ей или огорчаться.
— С какого срока можно определить беременность?
— Пожалуй, с трех-четырех недель, но если делать анализы, то раньше.
— Вчера было как раз две недели и один день. Я думаю, тебе стоит зайти к врачу.