Адам кивает: — Я его только-только починил. — А что случилось? — Он перевернулся и вилки прогнулись. Ты разбираешься в мотоциклах?
Я подумываю, а не соврать ли, но я не в теме, и обман очень быстро выплывет наружу. — Не очень. Но мне всегда хотелось покататься.
Адам бросает на меня странный взгляд. Я пытаюсь вспомнить, как я выгляжу. Вчера я была похожа на наркоманку: кожа начала желтеть. Вечером я надела серьги, чтобы как-то с этим справиться, но утром забыла взглянуть на себя в зеркало. За ночь могло произойти все что угодно. Под его пристальным взглядом мне становится неуютно. — Слушай, — начинает Адам. — Наверно, я должен тебе об этом сказать.
По неловкости в голосе я понимаю, что за этим последует, и хочу ему помочь. — Да ладно, — перебиваю я. — У папы язык без костей. Теперь даже чужие люди смотрят на меня с жалостью. — Правда? — изумляется Адам. — Просто я давно тебя не видел и спросил у твоего брата, все ли в порядке. А он мне все рассказал.
Я опускаю глаза, смотрю на клочок лужайки передо мной, на просвет между травой и изгородью.
— Я решил, что у тебя диабет. Ну, после того, как ты упала в обморок. Мне и в голову не пришло… — Угу. — Прости. Когда он мне все рассказал, я очень переживал. — Ага. — Мне показалось, нужно сказать тебе, что я все знаю. — Спасибо.
Наши слова звучат очень громко. Они переполняют мою голову и отдаются эхом в ушах.
Наконец я говорю: — Узнав, что со мной, все обычно пугаются, как будто не могут в это поверить. — Адам кивает, словно ему это известно. — Но я же прямо сейчас не упаду замертво. Сначала надо выполнить все желания из списка.
Я и не подозревала, что признаюсь ему. Я поражена. Его улыбка удивляет меня не меньше. — Что за желания?
Я,конечно, не собираюсь рассказывать ему про Джейка и о том, как прыгнула в реку. — Ну, следующие в списке таблетки. — Таблетки? — Ага. И я имею в виду не аспирин.
Он смеется: — Я так и понял. — Подруга обещала достать мне экстази. — Экстази? Лучше попробуй грибы. — От них же глюки, да? Я не хочу, чтобы за мной гонялись скелеты. — Нет, не глюки. Скорее что-то вроде снов.
Не очень-то это утешает: сдается мне, мои сны не такие, как у других. Я оказываюсь в пустынных местах, из которых трудно выбраться. Просыпаюсь в жару, ужасно хочется пить. — Если хочешь, я принесу тебе грибов, — предлагает Адам. — Да ну? — Можно сегодня. — Сегодня? — А чего тянуть? — Я пообещала подруге, что без нее ничего делать не буду.
Он поднимает бровь: — Неслабое обещание.
Я отворачиваюсь и окидываю взглядом дом. Папа вот-вот встанет и усядется за компьютер. Кэл уйдет в школу. — Я позвоню и спрошу, сможет ли она прийти.
Адам застегивает куртку: — Договорились. — А где ты их возьмешь?
Уголки его губ медленно приподнимаются в улыбке. — Как-нибудь я тебя туда свожу на мотоцикле и все покажу.
Улыбаясь, он пятится по дорожке. Я стою, завороженная его взглядом: в утреннем свете глаза Адама кажутся бледно-зелеными.
Четырнадцать
— Как думаешь, где он их возьмет?
Зои зевает во весь рот. — В Леголенде? — предполагает она. — В городе игрушек? — Ну почему ты такая вредная?
Она поворачивается на кровати и смотрит на меня: — Потому что он урод и зануда, к тому же у тебя есть я, и мне непонятно, какое тебе дело до этого парня. Не надо было просить у него наркотики. Я же сказала, что сама все достану. — Тебя же не было. — Если мне не изменяет память, когда мы последний раз виделись, ты валялась на больничной койке! — А если мне не изменяет память, я там оказалась только потому, что ты подговорила меня прыгнуть в реку!
Зои показывает мне язык, и я отворачиваюсь к окну. Адам давным-давно вернулся, зашел на полчаса в дом, потом вышел и стал сгребать листву. Мне казалось, он уже должен был бы к нам постучаться. Может, нам нужно самим к нему выйти?
Зои подходит ко мне, и мы вместе наблюдаем за Адамом. Нагружая тачку листвой, он каждый раз роняет несколько листьев, и, подхваченные ветром, они вновь ложатся на лужайку. — Ему что, больше нечем заняться?
Я предвидела, что Зои так подумает. У нее нет терпения-она не умеет ждать. Если бы она посадила зернышко, то каждый день выкапывала бы его, чтобы посмотреть, насколько оно выросло. — Он работает в саду.
Зои испепеляет меня взглядом: — Он что, на пенсии? — Нет! — Тогда почему он не в колледже или где там еще? — Кажется, он ухаживает за мамой.
Она смотрит на меня подозрительно: — Он тебе нравится. — Нет. — Нравится. Ты в него влюбилась. Если бы тебе было на него наплевать, ты бы не знала о нем таких подробностей.
Я качаю головой, пытаясь разубедить Зои. Иначе она начнет дурачиться и сделает из мухи слона. — Ты каждый день стоишь здесь и следишь за ним? — Нет. — Наверняка да. Я у него спрошу, нравишься ли ты ему. — Зои, не надо!
Рассмеявшись, она несется к двери: — Я его спрошу, не хочет ли он на тебе жениться! — Зои, пожалуйста, не надо, ты все испортишь.
Она медленно возвращается ко мне, какая головой: — Тесса, я думала, ты знаешь правила. Никогда не влюбляйся-это смертельно! — А как насчет вас со Скоттом? — Это другое. — Почему?
Она улыбается: — Это всего лишь секс. — Неправда. Когда вы навещали меня в больнице, ты с него глаз не сводила. — Чепуха! — Это правда.
Зои всегда вела себя так, словно человечество вот-вот погибнет и все бессмысленно. Но рядом со Скоттом она становится мягче и добрее. Разве она сама этого не замечала?
Она смотрит на меня такими серьезными глазами, что я сжимаю ее лицо ладонями и целую ее. У Зои нежные губы, и от нее чудесно пахнет. Мне приходит на ум, что, наверное, так можно высосать чуть-чуть ее здоровых лейкоцитов, но не успеваю я проверить свое предположение, как она отталкивает меня: — Зачем ты это сделала? — Потому что ты вечно все коверкаешь. А теперь иди спроси у Адама, достал ли он грибы. — Сама иди.
Я смеюсь: — Пошли вместе.
Она вытирает губы рукавом и бросает на меня смущенный взгляд: — Ладно. А то у тебя в комнате чем-то воняет.
Заметив, что мы идем к нему через лужайку, Адам кладет грабли и подходит к изгороди. Он приближается, и у меня слегка кружится голова. Кажется, что в саду стало светлее. — Это моя подруга Зои.
Он кивает ей. — Я столько о тебе слышала! — сообщает Зои Адаму и вздыхает, притворяясь маленькой и беззащитной девочкой. Все знакомые парни от нее без ума. — Правда? — Еще бы! Тесса только о тебе и говорит!
Я лягаю Зои, чтобы она замолчала, но она уклоняется и встряхивает волосами. — Ты достал грибы? — спрашиваю я Адама, чтобы отвлечь его внимание от Зои.
Он лезет в карман куртки, достает полиэтиленовый пакетик и протягивает мне. Внутри лежат маленькие темные грибы. Они кажутся недозрелыми, загадочными, не совсем готовыми увидеть свет. — Где ты их взял? — Нашел.
Зои выхватывает у меня пакетик, поднимает и смотрит на свет: — Откуда нам знать, что это нормальные грибы? А вдруг они ядовиты? — Они не ядовиты, — возражает Адам. — Это не поганки и не мухоморы.
Зои хмурится и отдает пакетик Адаму: — Пожалуй, не стоит экспериментировать. Лучше мы примем экстази. — Примите и то, и другое, — советует он ей. — Сейчас грибы, а экстази в другой раз.
Она поворачивается ко мне: — Что скажешь? — Думаю, стоит попробовать.
В конце концов, мне нечего терять.
Адам уэмыляется. — Хорошо, — произносит он. — Пойдем, я вам их заварю.
Кухня у Адама чиста, как на картинке, — даже посуды на сушилке нет. Странно, до чего все похоже на наш дом, но только в зеркальном отражении. Та же планировка, так же прибранность и тишина.
Адам пододвигает мне табуретку, и я сажусь за стол. — Твоя мама дома? — интересуюсь я. — Она спит. — Она нездорова? — Нет, все в порядке.
Он включает чайник, достает из шкафчика чашки и ставит их рядом.
За спиной Адама Зои корчит ему рожу, потом ухмыляется мне и снимает пальто. — Дом совсем, как ваш, — замечает она. — Кроме заднего двора.
— Садись, — говорю я.
Она берет со стола грибы, открывает пакетик и нюхает их: — Фу! Ты уверен, что это не поганки?
Адам забирает у нее грибы и несет к чайнику. Высыпает в него весь пакетик и заливает кипятком. Зои подходит к Адаму и наблюдает через его плечо за тем, что он делает.
— Похоже, этого маловато. Ты точно знаешь, что нужно делать?
— Я пить не стану, — отвечает он. — Когда они подействуют, мы куда-нибудь поедем. Я за вами присмотрю.
Зои закатывает глаза, как будто в жизни не слышала ничего глупее. — Я уже пробовала наркотики, — заявляет она. — И нянька нам точно не нужна.
Адам помешивает в чайнике ложкой; я смотрю ему в спину. Звяканье ложки напоминает мне, как папа вечером делает нам с Кэлом какао; Адам так же тщательно перемешивает грибы. — Если мы будем дурить, ты над нами не смейся, — предупреждаю я.
Она улыбается мне через плечо: — Ничего страшного. — Нет уж, — настаивает Зои. — Ты нас не знаешь. Мы же чокнутые, мы такое можем отколоть! Тесса с этим своим списком способна выкинуть все, что угодно. — Правда? — Зои, заткнись! — рявкаю я.
Она садится за стол.
— Извини, — произносит Зои, но, похоже, ей ничуть не стыдно.
Адам ставит перед нами чашки. Над ними клубится пар, пахнут они омерзительно- картоном и сырой крапивой.
Зои наклоняется и нюхает чашку: — Выглядит, как мясная подливка!
Адам садится рядом с ней: — То, что надо. Поверь мне. Я добавил парочку корицы для сладости.
Тут Зои снова демонстративно закатывает глаза.
Она нерешительно отпивает из чашки и, скорчив гримасу, глотает настой.
— Пей до дна, — замечает Адам. — Чем быстрее выпьете, тем быстрее поймаете кайф.
Я не знаю, что будет дальше, но Адам совершенно спокоен, и его уверенность передается мне. Его голос так ясен и чист. Он велит выпить. Мы сидим на кухне, прихлебываем бурое пойло, а Адам за нами наблюдает. Зои зажимает нос и, давясь от омерзения, делает большие глотки. Я пью не спеша. На самом деле мне все равно, что есть и пить, — мне теперь все невкусно.
Какое-то время мы сидим, болтая о разной чепухе. Я никак не могу сосредоточиться. Я все жду, когда что-то случится, что-то изменится. Адам объясняет, как отличить галлюциногенные гриба: у них острые шляпки и тонкие ножки. Он говорит, что они растут группками, но только в конце лета и осенью. Сообщает, что закон не запрещает их употреблять: их можно купить в специальных магазинах. Потом, поскольку ничего не происходит, Адам заваривает обычный чай. Мне не хочется чая; я просто обхватываю чашку и грею ладони. На кухне очень зябко-холоднее, чем на улице. Я подумываю, не попросить ли Зои сходить за моим пальто, но, когда пытаюсь заговорить, перехватывает горло, как будто изнутри меня душит кто-то маленький. — А горло должно болеть?
Адам качает головой. — У меня такое ощущение, будто оно сжимается. — Это пройдет.
Но по его лицу пробегает тень испуга.
Зои сверлит его взглядом: — А ты не переборщил с дозой? — Нет! Все будет хорошо, просто ей нужно подышать.
Но в его голосе слышится сомнение. Наверняка он думает о том же, о чем и я, — что я не такая, как все, мой организм реагирует по-другому и, может, зря я попробовала грибы. — Пойдем на воздух.
Я поднимаюсь, и Адам ведет меня по коридору к двери. — Подожди на крыльце, я принесу тебе куртку.
Фасад дома в тени. Я стою на крыльце, стараясь дышать глубже и не впадать в панику. От крыльца идет тропинка к подъездной дорожке, на которой стоит машина мамы Адама. По бокам тропинки растет трава. Почему-то сегодня она выглядит не так, как всегда. Дело не только в цвете: она короче, чем обычно, и торчит, как щетина на бритой голове. Чем дольше я смотрю на дорожку, тем больше убеждаюсь, что на крыльце и на дорожке безопасно, но трава таит угрозу.
Я вцепляюсь в дверной молоток, чтобы уж наверняка не соскользнуть в траву, и в это мгновение замечаю, что в двери дырка, похожая на глаз. Все круги и завитушки в деревянной двери сходятся к этой дыре, и кажется, будто дверь соскальзывает внутрь самой себя, закручиваясь и снова раскручиваясь. Круги движутся медленно и плавно. Я долго не могу оторвать от них глаз. Потом упираюсь взглядом в дыру, но там ничего не видно; я захожу в дом, закрываю дверь и смотрю в дыру с другой стороны. Мир отсюда кажется другим; подъездная дорожка вытягивается в ниточку. — Как твое горло? — спрашивает появившийся в коридоре Адам и протягивает мне куртку. — Ты когда-нибудь смотрел сквозь эту дыру? — У тебя огромные зрачки! — замечает он. — Лучше пойдем-ка на улицу. Надевай куртку.
Это парка с капюшоном, отороченным мехом. Адам застегивает молнию. Я чувствую себя маленьким эскимосом. — А где твоя подружка?
Я недоумеваю, о ком он спрашивает, потом вспоминаю о Зои, и меня переполняет нежность. — Зои! Зои! — зову я. — Иди посмотри!
Улыбаясь, Зои приближается ко мне по коридору; взгляд ее глубок и темен, как зима. — Какие у тебя глаза! — ахаю я.
Зои изумленно вглядывается в меня: — И у тебя!
Мы таращимся друг на друга, пока не соприкасаемся носами. — Там на кухне коврик, — шепчет она. — В нем целая вселенная. — И в двери. Если смотреть сквозь нее, вещи меняют форму. — Покажи. — Извините, — перебивает Адам. — Не хочу портить вам удовольствие, но, может, вы хотите прокатиться?
Адам достает из кармана ключи от машины и показывает нам. Чудо, а не ключи!
Он оттирает Зои от двери, и мы выходим из дома. Адам наводит ключ на машину, и та приветственно пищит. Я спускаюсь с крыльца, осторожно ступаю на тропинку, предупредив Зои, чтобы она делала так же, но она меня не слышит. Она танцует на лужайке: похоже, ей хорошо. Наверно, ей все видится иначе.
Я сажусь на переднее сиденье рядом с Адамом, Зои забирается назад.
Минуту мы сидим молча, потом Адам любопытствует: — Ну, что скажете?
Но я ничего ему не рассказываю.
Я замечаю, как заботливо он касается руля, словно кормит с рук какое-то диковинное животное. — Люблю эту машину, — признается он.
Я понимаю, что он имеет ввиду. Мы сидим в салоне, словно внутри дорогих часов. — Раньше она принадлежала моему папе. Мама не любит, когда я на ней езжу. — Тогда, может, останемся здесь? — выкрикивает с заднего сиденья Зои. — Будет классно!
Адам поворачивается к ней и медленно произносит: — Я вас куда-нибудь свожу. — Он поясняет:- Я просто хотел сказать, что мама этому не обрадуется.
Зои кладет ноги на сиденье и недоверчиво качает головой. — Эй, поаккуратней ботинками! — орет Адам.
Зои тут же садится и тычет в него пальцем. — Посмотри на себя! — говорит она. — Ты похож на собаку, которая собралась нагадить там, где нельзя! — Заткнись, обрывает ее Адам, и я изумляюсь, потому что не подозревала, что он способен прикрикнуть.
Зои откидывается на спинку сиденья. — Поехали уже, чувак, — бормочет она.
Я даже не заметила, когда он успел завести машину. Двигатель дорогого автомобиля работает неслышно. Но вот мы выезжаем по дорожке из ворот, скользим мимо домов с палисадниками, и меня охватывает восторг. Эта поездка откроет передо мной новые возможности. Папа говорит, что все свои лучшие песни музыканты пишут под кайфом. Значит, со мной приключится что-то удивительное. Я верю. И возьму это с собой в повседневную жизнь. Как священный Грааль.
Я опускаю стекло и высовываюсь по пояс в окно. Зои тоже. Ветер бьет мне в лицо. Я чувствую прилив сил. Я вижу то, чего раньше не замечала, вычерчиваю контуры чужих жизней. Симпатичная девушка во все глаза смотрит на своего парня и так многого от него хочет. Мужчина на автобусной остановке причесывается; чешуйки перхоти, мерцая, облетают, словно незнакомец оставляет на земле частичку себя. Рядом с ним, осознавая тщету и краткость всего сущего, заходится в крике ребенок.
— Смотри, Зои, — говорю я.
Я указываю на дом с открытой дверью. Мелькает прихожая; мама целует дочку. Девочка медлит на крыльце. Да я же тебя знаю, думаю я. Не бойся.
Зои почти вылезла на крышу машины: забралась ногами на сиденье и снаружи заглянула ко мне в окно. Она похожа на русалку на носу корабля.