-Я? Да ни разу не было!
-Василий Павлович, - еще тише проговорила Груня, - Правда, неудобно перед парнями.
-Прости, но на них пялиться я не буду, - хмыкнул Васька и как-то незаметно для Груньки коснулся ее ладони пальцем, проведя по внутренней стороне, - Когда, говоришь, бабушка пироги печет?
-Вы, Василий Павлович, просто невозможный тип! – сокрушенно проговорила Груня и отошла от столика.
А Васька, улыбаясь, следил за ее фигуркой. Нет, вот так сидеть и глядеть на нее издали, конечно, хорошо, но не помешало бы придумать, как утащить ее в кабинет. Хотя, была бы воля Баси, он бы и прилюдно поцеловал ее. Ему-то скрывать нечего, наоборот, хотелось показать всем и каждому, девчонка эта – его.
Пигалица, словно прочитала его мысли, обернулась и недовольно прищурилась. Что ж, вздохнул Васька, пусть работает, если хочет. Тем более и у него скопилось несколько срочных и неотложных дел, по которым не помешало бы сделать пару звонков.
Как только Барин скрылся в кабинете, Груне вмиг стало легче дышать. Пару раз она относила младшему хозяину чай с пирогом. И торчала там по тридцать-сорок минут. Не по своей воле, естественно. Василий просто не выпускал ее, шутя и дурачась. А поскольку парня в таком настроении она еще ни разу не видела, то не особо торопилась выбраться из «заточения».
Когда ресторан был закрыт, и Груня вместе с сотрудниками вышла из здания, то сразу же наткнулась на припаркованный черный Мерседес. Парни неожиданно исчезли, а Груня, вздыхая и понимая, что вся конспирация улетела к чертям, села в машину с тонированными стеклами.
-Привет! – улыбнулся водитель, - Как работа?
-Привет! – изогнула Грунька бровь, - Неплохо. Шеф, правда, со странностями. Приставучий. А в остальном все замечательно.
-Это который? – черное авто медленно тронулось с места, - Старший или младший?
-Младший, - хмыкнула Груня, наблюдая за водителем, - Старший – просто замечательный человек. А вот его единственный сын – невоспитанный и упрямый хам.
-Че сразу упрямый? – насупился Васька, - Нормальный я.
-Вась, - вздохнула Груня, - Я ведь просила, чтобы в ресторане не узнали. А ты как ребенок.
-Зайчонок, - вздохнул Васька, предполагая, что подобный разговор рано или поздно должен состояться, - Это мой ресторан. И мне плевать, кто и о чем чешет языком.
-А мне не плевать! – возразила Груня.
Во время разговора Василий уже успел преодолеть практически весь путь до дома Груни. И, включив сигнал поворота, съезжал с дороги во дворы.
- Я не могу так, когда все кругом смеются надо мной и шушукаются, - возмущалась девчонка.
-Да насрать, - вздохнул Васька.
-А мне нет! – тряхнула головой Груня, - Не мог бы ты вести себя иначе в зале в мою смену?
-Как? – Васька заглушил двигатель и барабанил пальцами по рулю, вот не нравился ему затеянный пигалицей разговор, напрягал.
-К примеру, не требовать, чтобы я обслуживала твой столик, и в кабинет ужин и обед чтобы относили парни, - предложила Груня.
-Зайчонок, не пори чушь, - хмыкнул Васька, - Ты слишком заморочилась на эту тему.
-По-другому я не умею, - отвернулась Груня к боковому окну и скрестила руки на груди, - Уж простите, Василий Павлович, я такая, какая есть.
-Угу, - вздохнул Васька, проводя ладонью по лицу, понимая, что пигалица слишком уж завелась на ровном месте.
-Мне вообще начинает казаться, что все это неправильно, - уже тише прошептала Груня, - Ошибка все.
-Чё? – вскинул голову Василий, - Ты сейчас о чем?
-Обо всем, - пояснила Груня, - Мне кажется, я не очень подхожу вам. Вернее, вообще не подхожу.
-Чет я не догоняю, - сознался Васька, сквозь прищур глаз глядяна девчонку.
-Я не знаю… я совсем запуталась, - призналась Груня, - И я устала. Мне пора идти.
-О, как, - хмыкнул Васька, чувствуя, как внутри растет гнев и отрицание происходящего, - Беги, раз уж пора.
Васька не предпринял попыток ее удержать. Только смотрел, как пигалица идет от машины к подъезду, как хрупкие девчоночьи плечи опустились и голова поникла. Долго Василий Павлович терпеть не смог. Выскочил из машины, догнал пигалицу и рванул на себя.
-Ты меня когда-нибудь доведешь до дурки, - отчаянно прорычал Барин, схватив девчонку за плечи и встряхнув разок, - Никакая не ошибка. Поняла?
Груня старательно прятала глаза, мутные от появившихся в них слез. А руки сами собой легли на плечи парня. Хотелось прижаться к его горячему и надежному телу, но не рискнула. Ведь привыкнет. Что делать потом будет-то?
Но Васька и сам уже все решил. Сам прижал девчонку ближе, заставляя уткнуться носом в шею.
-Запуталась – распутаем, - тихо говорил Васька, - дел-то на копейку.
Груня выдохнула, из груди вырвался тихий нервный смешок.
-Мне нужно время, - наконец, призналась девчонка, - Самую капельку.
-Понял, не дурак, - пробормотал Василий, - Эту неделю, так и быть. Но с понедельника прятаться я не буду.
-Две недели, - настояла Груня.
-Неделю, - не сдавал позиции Барин, - Но обещаю обедать только в кабинете. И постараюсь не пялиться. Только сразу скажу, это очень тяжко. Ты у меня такая красавица.
В ответ Груня захихикала. Вот что с ним делать, с этим Барином?
Вернуться в машину пигалица отказалась, как и поехать куда-нибудь. Идти к девчонке в гости среди ночи и тревожить бабушку – Васька не рискнул. Поэтому постояв в темноте в обнимку, Васька отправил девочку домой. Но прежде, чем она скрылась в глубине подъезда, вынул с заднего сиденья длинный тубус.
-Вот, Ваня передал, - тубус перекочевал в руки Груне.
-Марк? – переспросила девчонка с ожиданием в голосе.
-Ну, - хмыкнул Васька.
Груня поторопилась открыть тубус. Черно-белый холст приятно холодил кончики пальцев. И Груня поняла, что по-детски счастливо улыбается.
-Беги, пока не простыла, - проворчал Васька и на прощание коротко поцеловал пигалицу жарким поцелуем.
Груня торопливо скрылась в подъезде, оглянувшись уже в дверях. Васька дождался, когда в окнах третьего этажа загорится свет, и уже потом только медленно уехал.
***
Оказавшись в комнате, жадно прилипнув к окну и провожая взглядом скрывающиеся в темноте улицы красные огоньки Мерседеса, Грунька вздохнула.
Еще утром, казалось бы, девчонка нашла выход из сложившейся ситуации. И даже написала заявление об уходе. Но Василий отказал ей в весьма категоричной форме. И домой подвез, и вновь целовал, да так, что мысли до сих пор путались.
Отойдя от окошка, и сев на кровать, уже привычно нырнула рукой под подушку, Грунька вынула небольшую светло-розовую книжку, в которой между страницами она хранила все дорогие ее сердцу фотографии. На первом развороте были вклеены фотокарточки родителей, погибших вскоре после ее рождения. На втором – тетушка Нюра и бабушка – два самых дорогих и самых близких человека, вырастивших ее, две сильные и несгибаемые женщины.
Дальше шли фотографии дома, друзей, подруг, одноклассников, одногруппников. Груня вздохнула, перелистывая самодельный альбом ее памяти. Дотянулась до рюкзака и вынула небольшой конверт из его недр. В конверте были распечатаны новые фотографии, которые девчонка собиралась вклеить в памятный альбом. О том, где Груня разместит новые кадры своей жизни, долго думать не пришлось. Разворот, одна сторона которого удерживала плотную обложку, а вторая начинала альбом, пустовал. Не было надписей и рисунков. Но Грунька поняла, что именно с этой страницы она хотела бы вспоминать свою жизнь, возвращаясь к ней, когда грустно.
Вооружившись клеем, Груня тщательно смазала оборотную сторону фотографии и аккуратно прогладила ладошкой по внешней стороне. Улыбка появилась на лице девушки, когда глаза замерли на мужественном лице, на скрытой в глубине карих глаз улыбке, на коротком ежике темных волос, на крепких и властных руках, прикосновение которых она отчетливо помнила. Помнила и то, как гулко стучало ее сердце, когда незнакомец щелкнул ее камерой, поймав в объектив пару: парень обнимал девушку и смотрел на нее с мягкой улыбкой и их губы вот-вот сольются в нежном поцелуе.
Грунька вздохнула, смущенно и вместе с тем счастливо, когда вклеивала второе фото, то самое, с поцелуем.
Проводя кончиками пальцев по изображению мужчины, Груня улыбалась. Нет, ей категорически не верилось, что все это происходит с ней наяву. Вот не может такой мужчина, как Барычинский ухаживать за ней. Не может и все тут.
Отложив альбом, Груня развернула портрет от маэстро. Еще одно событие в ее жизни, которое просто не могло случиться с ней. Не в этой жизни точно. Но оно случилось. Она лично познакомилась с одним из самых талантливых фотографов современности, и более того, позировала ему. Но этот факт смазался на фоне красоты мужского тела.
Не задумываясь, как будет пояснять бабушке свой поступок, Груня аккуратно приклеила фотографию на пустую стену. С трудом холст поместился, но пришлось передвинуть кресло ближе к окну. Зато можно было лежать в кровати и любоваться мужской фигурой.
Чем и занялась Груня, наспех приняв душ и забравшись под одеяло в пижаме. Теперь, когда не было свидетелей, можно было признаться самой себе. Барычинский – сногсшибательный мужчина. Пусть хам и грубиян, но он красив, честен, справедлив и, что уж скрывать, невероятно сексуален.
Грунька, лежа в полумраке комнаты, рассматривая в отблеске ночной лампы фигуру Барина, понимала, что он ее невероятно привлекает. Каждое мгновение, когда она видела Барина, она хотела прикоснуться к нему, провести руками по плечам, шее, груди. А сейчас, когда она увидела его полуобнаженного, пусть и на фото, а не вживую, то желание потрогать и пощупать становилось почти непреодолимым.
Прижав свою подушку ближе, Грунька почувствовала, как по телу бегут странные непонятные волны, приятные, но опасные. Крепко зажмурившись, девчонка вжалась лицом в подушку.
-Засранец! – простонала она, понимая, что даже на расстоянии он уже заполучил власть над ней.
Да только Груня все еще боялась поверить, боялась, что их отношения обречены на провал, и именно поэтому собиралась сопротивляться до последнего, насколько хватит сил.
***
Следующая пара дней для Груни показались мучительными, и в то же время замечательно-прекрасными.
Барин, как она и просила, в рабочее время к ней не лез, издалека не смотрел пристально, в кабинет не звал, обедал в одиночестве. Все, как она просила. Но… Но поняла, что ей не хватает их перепалок, его пресловутого «чё» и взгляда нахальных карих глаз. Нет, Барин ее по-прежнему поджидал после смены в машине за пределами здания и отвозил домой. Даже если Василий не появлялся в ресторане, то все равно ждал Груню к концу рабочей смены. Все эти дни их прощания были долгими, страстными, неожиданно откровенными для Груни.
Васька не позволял себе лишнего, но и не останавливался на простом пожатие руки и коротком прощальном поцелуе. Стоило машине припарковаться во дворе, как что-то неразборчиво ворча, Барычинский перетаскивал девчонку на колени и зарывался руками в огненные волосы, стягивая с них смешную шапку и не слушая возражений Груни.
А потом, спустя час или два, а может быть и три, отпускал ее домой. И уже лежа в своей одинокой девичьей постели Грунька воображала, как «это» все у них случится. Поскольку опыта не было, Груня перечитала парочку откровенных романов, найденных в сети. Краснела густо, фантазировала, глядя на фотку Барина на стене, мысленно посылала ему такие же мучения, и засыпала.
На третий день девчонка решила послать все лесом. Да, ее ультиматум долго не продлился. Даже неделю она не смогла вытерпеть. Но что делать, если чувства требовали выхода, а сердце – ласки и любви.
После занятий Груня непривычно быстро мчалась на работу. Сегодня она собиралась сама принести Барину ужин в кабинет, и, если наберется смелости, то первая его там и поцелует. Без пояснений. Пусть сам все решает и понимает.
Решительно кивнув своим мыслям, Груня влетела в ресторан, переоделась. Вовчик, коротко кивнув ей и улыбнувшись, тихо велел идти к Михалычу за готовыми блюдами для VIP-кабинки.
-А Василий Павлович уже появился? – покраснев, решила спросить Грунька.
В случае отрицательного ответа девчонка готова была даже первой позвонить Барычинскому, чего зареклась никогда и ни при каких обстоятельствах не делать, глядя, как после первого «взрослого» поцелуя Василий собственноручно вбивает свой номер в ее телефон.
-Да там и сидит с гостями, - мотнул головой Вовчик, не обращая внимания на девчонку, поскольку был занят просмотром брони на вечер.
Груня улыбнулась и, расправив плечи и удобнее перехватив поднос с тремя горячими блюдами, решительно вошла в указанную кабинку.
Ее сердце пело от принятого решения, тяжесть груза сомнений больше не давила. Решив прыгнуть в водоворот чувств, Грунька осознала, насколько прекрасен мир вокруг. Да, обжигает. Пусть. Но иначе невозможно дышать полной грудью.
Дверца кабинки подалась легко. Войдя, Груня коротко поздоровалась с гостями. Да так и замерла.
-Привет! – ответила Елена Черепанова, чуть больше недели назад бывшая Соколовой, - А ты, оказывается, здесь работаешь?
Казалось бы, изумлению девушки не было предела, но в красивых глазах плясали веселые искорки.
-Да, - кивнула Груня, расставляя тарелки перед гостями и непривычно молчаливым Барином, - Здравствуй, Герасим! А я ваши фотографии почти обработала. Скоро скину на диск и отдам.
Груня, вежливо разговаривая, в основном смотрела на Василия. А тот, удостоив ее мимолетным кивком, переключил внимание на друга и его жену.
Изначально Груня решила не обращать на это внимания. Она ведь сама просила именно об этом. Да только сейчас, когда она все для себя решила, Барин ведь должен вести себя иначе. Или нет?
Спустя полчаса Груня вновь была отправлена Вовчиком к шефу, но уже в директорский кабинет, где расположился младший хозяин ресторана и Черепановы.
Груня вошла, неся перед собой чашки и чайник фирменного чая Михалыча. Открыв дверь, Груня так и застыла в дверном проеме, услышав любимый голос, в котором искрился смех и сквозили бархатные нотки, которые она так любила.
-Леночка, бросай ты этого идиота, - ласково увещевал Барычинский, - Выходи за меня? Разве он тебе еще не надоел?
-Василий Павлович, - весьма серьезным тоном произнесла Елена, - Я уже говорила, вы не в моем вкусе.
-Леночка, признайся, я ведь лучше? – не унимался Василий Павлович.
А Груня прикрыла глаза. Вот так…. И почему она не послушалась разума? Почему сердцу позволила решить все за нее?
Чашки предательски звякнули, и Груня поняла, что ее приход не остался незамеченным. Приклеив дежурную вежливую улыбку к губам, девчонка подошла к столу, спокойно, насколько позволяли едва заметно подрагивающие руки, поставила чашки, чайник, и собралась незаметно исчезнуть из кабинета, а потом, если получится уговорить Владимира – из ресторана. Душа просила убежать, скрыться, провалиться сквозь землю.
Выпрямившись и тихо пожелав приятного чаепития, Груня шагнула к двери. Не успела. Твердая рука перехватила ее запястье.
Грунька предпочла не смотреть на хозяина этой руки. В его предательские красивые глаза, которые лукаво и с озорством только что смотрели на другую. Что обычно делают в таких ситуациях? Груня не знала. Но настойчиво и аккуратно выдернула свою руку из крепкого захвата и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
Стоило деревянной преграде отсечь ее от компании, как Грунька пустилась бегом, на ходу срывая с себя фартук.
-Вова! – встретила Груня непосредственное начальство с радостью, - Мне нужно срочно уйти. Срочно!
-Беги, - отпустил Вовчик, отступая и освобождая путь девчонке.
Не успела Грунька схватить свою куртку, и, совершенно позабыв о сапожках, скрыться в переулке, в который вел черных выход ресторана, как на Вовчика наткнулся переполошенный Барин.
-Где пигалица? – потребовал ответа Васька.
- Отпросилась, - пожал плечом Вовчик.
-Какого хрена ты ее отпустил? – взревел недовольный шеф, но Вовчик предпочел проигнорировать. Ничего, пусть побегает, Барину полезнее будет и ценнее.