Рэйн задрожала в его руках, и он усмехнулся, нежно целуя ее шею.
— Что ты делаешь?
— Пользуюсь ситуацией.
Он обвил руки вокруг ее талии и прижал ее к себе.
— То, что произошло в ванной, было не самым разумным решением, — сказала Рэйн, не пытаясь, впрочем, высвободиться из его объятий.
— Может, и нет, но это было неизбежно.
Внезапно дом наполнился детским криком.
— Насколько я понимаю, свободное время для взрослых закончилось? — вздохнул Макс.
Рэйн отстранилась от него и направилась к лестнице. Взявшись за стойку перил, она обернулась:
— Возможно, его не следовало и начинать.
Макс понимал, что она просто говорит то, что ей в данной ситуации представляется правильным. Но он-то помнил, как она вела себя в его объятиях, когда он сжимал, целовал, касался ее. Все ее защитные барьеры в тот момент исчезли — она просто отдалась ощущениям.
Через монитор Макс слышал, как Рэйн успокаивает ребенка. Из нее вышла замечательная мать. Интересно, если бы она приехала к нему в Лос-Анджелес, у них к этому моменту уже была бы семья? И каким был бы их ребенок?
Он заглянул в кухню. На сушке для посуды были аккуратно расставлены бутылочки, рядом расположилась банка с детским питанием, в углу гостиной стояла сложенная коляска, а у окна — детские качели. Он вспомнил свое безупречное жилище в западном Голливуде. Да уж, вряд ли весь этот яркий пластик подойдет к черно-хромовой гамме, которую тщательно подбирал дизайнер интерьеров.
Рэйн спустилась на первый этаж, прижимая к себе Эбби. После их недавней близости вид женщины с ребенком на руках заставил сердце Макса дрогнуть. Но что он мог поделать? Он не хотел играть с ней в дочки-матери, не хотел, чтобы его затянуло в этот безумный мир натуральной еды, излишне приветливых коз и грязных подгузников.
Чего он хотел, так это выбраться из Ленокса сразу же, как только закончится курс лечения его мамы, и начать с Бронсоном Дейном работу над фильмом, который должен вывести его карьеру на новый уровень. И все же с каждой минутой его все больше и больше влекло к Рэйн.
— Пойду подброшу еще дров в камин в спальне. Не возражаешь, если я приму душ?
Он смотрел, как Рэйн одной рукой качает Эбби, а другой смешивает детское питание. Да, эта женщина просто рождена быть матерью. Сердце снова предательски заныло.
— Конечно нет, — ответила она. — Можешь оставить одежду на кровати, я ее быстренько постираю. В душе есть еще один халат. Он большого размера и теплый, думаю, ты вполне можешь поносить его пару часов.
— Э… хорошо. Спасибо.
После душа он позвонит маме, чтобы узнать, как она, и спросит ее про ремонтников. Скоро должны появиться снегоуборочные машины. Наверняка ему недолго осталось здесь сидеть.
— Ни слова!
Рэйн пришлось закусить губу, чтобы удержаться от комментариев, смеха или даже улыбки. Хотя последнее ей не удалось.
— В душе не было никакого халата! Я не догадался посмотреть заранее, а потом было уже поздно — ты утащила всю мою одежду.
Макс стоял в дверях босой, в шелковом халате с цветочным рисунком, который едва сходился на его широкой груди. Полы ему приходилось стягивать обеими руками, чтобы спрятать самое сокровенное.
— Может, я убрала тот халат, — пробормотала Рэйн, сдерживая смех. — Но, по крайней мере, хоть какая-то одежда у тебя пока есть, а скоро постираются твои вещи.
Глаза Макса превратились в щелки.
— Ты специально это сделала.
Теперь уж Рэйн не могла не рассмеяться:
— Да уж, хотелось бы мне быть такой предусмотрительной. Нет, клянусь, у меня на двери висел большой белый халат. Я могу поискать его.
Она отправилась было на поиски, но Макс схватил ее за руку.
— А что делать, если она начнет плакать? — спросил он, бросив взгляд на Эбби.
Рэйн посмотрела на девочку, которая улыбалась, разглядывая плюшевых мишек, подвешенных к верху качелей.
— По-моему, плакать она не собирается. К тому же, как выяснилось ночью, ты прекрасно справляешься с детьми.
Она быстро отыскала халат и вернулась в гостиную. Макс не сдвинулся ни на дюйм. Его взгляд был прикован к малышке.
— Можешь переодеваться. Обещаю, Эбби не будет подсматривать.
Макс перевел глаза на Рэйн. Потом спокойно сбросил шелковый халат на пол, выставив на ее обозрение свое идеальное мускулистое тело. Также не торопясь и ни капли не смущаясь, он надел новый халат.
Да, похоже, Макс прекрасно осведомлен о том, как он красив.
— Кажется, снег стал потише, — произнес он, подходя к окну. — Какие у тебя планы на День всех влюбленных?
Рэйн усмехнулась.
— День всех влюбленных? Мы с Эбби планируем устроить праздничный ужин из козьего молока и конфет.
— Вообще-то я серьезно. У тебя нет никаких планов?
— Ты думаешь, что я переспала бы с тобой, если бы через два дня собиралась на свидание с другим?
Макс шагнул к ней. В халате он выглядел забавно, но при этом все равно соблазнительно.
— Раз у нас обоих нет планов, мы могли бы придумать что-нибудь.
Рэйн отступила на шаг назад, выставив перед собой руки, чтобы он не мог до нее дотронуться.
— Подожди-ка, Макс. Мне не нужен спутник на День всех влюбленных. То, что произошло между нами, — просто способ снять напряжение и забыть о прошлом. И больше ничего.
— Разве старым друзьям нельзя вместе поужинать в ресторане и хорошо провести время?
Поужинать в ресторане? Секс — это одно, но пойти туда, где люди могут увидеть их вместе…
До официального удочерения Рэйн не могла позволить себе ни одного неверного шага. А Макс Форд очень известный актер, и кто-нибудь непременно обратит на них внимание.
— Бывшие любовники разгуливают по городу, мэр которого — мой отец? Э, нет. — Обычно она ненавидела работу своего отца, но сейчас этот факт был очень уместен. — К тому же День всех влюбленных не особенно для меня важен.
— Потому что у тебя нет парня?
— Потому что это просто обычный день. Мне не нужен романтический праздник, чтобы вспоминать о том, чего у меня нет.
Она отвернулась, не желая, чтобы он увидел какой-то глубокий смысл в том, что она сказала… или не сказала. Пожалуй, она еще никогда не получала приглашения на свидание в День всех влюбленных из жалости. Лучше провести этот день одной, чем с кем-то, кто просто проходил мимо и решил, что должен уделить ей толику своего внимания.
А секс не в счет. Она сама этого захотела, с единственной целью — снять напряжение между ними.
Рэйн поднялась:
— Мне надо отнести дрова наверх, прежде чем пойти в душ.
Макс тоже встал и положил руку ей на плечо:
— Я сам отнесу.
Рэйн смотрела, как он удаляется от нее в этом нелепом халате, и не знала, то ли смеяться, толи плакать.
— Пойду посмотрю, как там твоя одежда, — сказала она ему вслед.
Потом остановила качели и вытащила из них Эбби.
— Тебе так повезло, что ты не понимаешь, что происходит. Хочешь совет? Никогда не становись взрослой.
Глава 9
Сдерживая стон отчаяния, Макс слушал, как мама без устали расписывает прекрасную возможность, которая была бы идеальна для него и притом помогла бы городу. Все бы выиграли в этой ситуации. По крайней мере, по ее мнению.
— Сейчас самое время, — заявила она ему.
Подходил к концу второй день, снег прекратился, но все улицы были засыпаны, и машины по-прежнему выглядели как небольшие сугробы.
— Мам, я люблю театр, ты же знаешь, но ты так поздно мне об этом сказала. — Он сжал в руке трубку и отвернулся от окна спальни. Он специально поднялся сюда: для него было лучше выдерживать некоторую дистанцию между ним и Рэйн.
Когда она вышла из душа и он увидел капли воды на ее коже, ее шелковистые влажные волосы, это только усугубило его влечение. Ему требовалось срочно уйти от нее, но в воздухе витал ее жасминовый запах, и Максу было очень трудно сосредоточиться.
— Сынок, — продолжала мама, — премьера спектакля только первого апреля. У тебя почти два месяца на репетиции. А идти он будет всего неделю, так что ты успеешь вовремя вернуться в Лос-Анджелес.
Она была права. И ему действительно нравился Шекспировский театр в Леноксе. Там началась его карьера. Там он встретил Рэйн.
— Хорошо, — сдался Макс. — Пусть кто-нибудь пришлет мне пьесу. Надо хотя бы разобраться, во что меня втягивают.
Элиза издала радостный вопль:
— Я знала, что мы можем на тебя рассчитывать! Благодаря тебе мы сумеем собрать денег для театра. Там надо делать ремонт, а это дорого стоит. Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь!
Повесив трубку, он взглянул на часы и обнаружил, что Эбби пришло время ложиться спать. Рэйн с девочкой на руках он встретил на лестнице.
— Прости. Я тут занял комнату. Не хотел помешать.
— Ничего.
Она сделала шаг по направлению к спальне, но Макс удержал ее:
— Может, спустишься вниз поговорить со мной, когда она уснет?
Рэйн пристально посмотрела на него.
— Просто поговорить, — торопливо добавил он. — Мне сейчас очень надо поговорить с другом.
Ее взгляд смягчился, плечи расслабились, а лицо озарилось нежной улыбкой.
— Хорошо, скоро спущусь. Мне кажется, с обогревателем в гостиной теперь достаточно тепло. Давай встретимся там.
Максу казалось, что где-то в промежутке между беготней от кур и коз и сексом на трюмо в ее ванной между ним и Рэйн возникло что-то новое, что-то более глубокое, чем раньше. Возможно, в нем просто говорило желание, но он совсем не был в этом уверен.
В любом случае он все еще хотел узнать, что же, черт возьми, случилось тогда, пятнадцать лет назад.
Макс направился в кухню и заглянул в холодильник, однако нашел там только козий сыр и еще какой-то сомнительный провиант. Если он останется здесь еще на какое-то время, то, пожалуй, похудеет.
Он привык к икре, стейкам, изысканной кулинарии. Да что уж там, сейчас подошел бы и хотдог, но Рэйн вышвырнет его на мороз, если он хотя бы заикнется о мясе.
Через несколько минут она спустилась вниз:
— Ну, так в чем дело?
— Я говорил с мамой. Она спросила, не хочу ли поучаствовать в спектакле, пока я в Леноксе.
Рэйн какое-то время продолжала смотреть на него, потом отвернулась, вымыла детские бутылочки, аккуратно расставила их на сушилке. Макс ждал, но она молчала. Так же не торопясь, она собрала с пола игрушки, аккуратно сложила в углу комнаты. И ни слова.
— Ничего не хочешь сказать? — не выдержал он.
— У меня был тяжелый день, Макс, и мне надо успеть поспать, пока спит Эбби.
— Почему ты это делаешь? Почему просто убегаешь, когда тебе что-то неприятно? Всегда.
Он перегородил ей дорогу к двери. В этот раз ей не удастся увильнуть.
— Я думала, мы решили не возвращаться к этой теме, — сказала она. — Если уж говорить о бегстве, возможно, тебе стоит подумать о себе?
— Я никогда не бегу, Рэйн. Это не я испугался.
В то же мгновение ее ладонь звонко шлепнула по его щеке. Макс удивленно уставился на Рэйн.
— Испугался? — гневно бросила ему в лицо она. — Да ты понятия не имеешь, как мне было страшно, когда ты уехал. Тебе совершенно невдомек, через что я прошла, так что не смей говорить мне о бегстве и страхе!
Макс потер горящую щеку и посмотрел в ее наполнившиеся слезами глаза:
— Что случилось, Рэйн? Что произошло много лет назад, если сейчас ты так бурно реагируешь?
Она смахнула слезы и отвернулась, качая головой:
— Разговоры о прошлом ничего не изменят.
Макс схватил ее за плечи:
— Помнится, сегодня днем ты была дружелюбнее. Даже не думай отрицать, что нам было хорошо вместе.
— Ты ничего не понимаешь, да? — спросила Рэйн, вырываясь из его рук. — Ты здесь случайно, Макс. А у меня здесь жизнь, ребенок, который зависит от меня. Я надеялась, что секс будет просто способом хорошо провести время и не затронет моих чувств, но вышло иначе. А когда ты сказал о театре, это стало последней каплей: меня тут же унесло в тот день, когда мы познакомились.
Макс слушал, и, когда на последних словах ее голос дрогнул, его сердце сжалось в отчаянии. Теперь он себя ненавидел. Как он мог расстроить ее, как он мог уехать тогда! Он был в бешенстве от того, что судьба швырнула его обратно в ее жизнь — так внезапно, что ни один из них не смог справиться с нахлынувшими эмоциями. Между ними было слишком много всего: злость, обида, предательство.
— Послушай, — мягко сказал он, глядя в ее влажные глаза. — Я заговорил об этом не затем, чтобы сделать тебе больно. Я просто хотел поговорить с другом. Несмотря на прошедшие годы, я все еще тот же, Рэйн.
— Тот же? — прошептала она. — Человек, в которого я влюбилась, разделял мои мечты. Человек, который был для меня самым дорогим существом на свете, никогда бы меня не обидел — с ним я была в безопасности.
— Обидел тебя? — переспросил Макс. — Думаешь, я не был обижен? Ты меня игнорировала, Рэйн. Я так много сил потратил, чтобы все подготовить к твоему приезду. Снял маленькую квартирку с балконом и не мог дождаться, чтобы тебе ее показать.
Рэйн отстранилась от него:
— Что? Но… Я ждала, когда ты со мной свяжешься.
Сердце Макса гулко забилось.
— Но я звонил! Я звонил каждый день. Твоя мама говорила мне, что тебя нет дома. В конце концов она призналась, что ты не можешь собраться с духом, чтобы сказать мне, что начала встречаться с другим.
По бледным щекам Рэйн покатились слезы.
— Она солгала!
Макс ошеломленно смотрел, как в ее глазах растет сомнение. Он сам никак не мог осознать услышанное. Все эти годы он был уверен, что Рэйн его просто бросила, но теперь, видя ее изумление, понял, что они оба жестоко ошибались.
— Ты ничего не знала, да? — прошептал он.
Он не мог решить, что было ужаснее — то, что Рэйн не отвечала на его призывы, или то, что кто-то помешал исполнению их мечты.
— Нет. — Она широко раскрыла глаза. — Ты хотел, чтобы я приехала?
Макс шагнул вперед, сокращая расстояние между ними.
— Я не мог дождаться возможности увезти тебя отсюда, Рэйн. Мне было так тяжело оставлять тебя здесь.
— Я постоянно видела твои фотографии с женщинами в журналах, а когда ты так и не позвонил, я решила…
Макс закрыл глаза, не в силах смотреть, как ее лицо исказилось болью, которую он невольно причинил.
Почему он поверил ее матери? Почему не боролся? Позднее раскаяние вызывало в его сердце чувство вины, каждую частичку которой он заслуживал. Он сам разрушил свое счастье, когда не стал добиваться исполнения самой главной мечты в своей жизни.
— Когда я не смог с тобой связаться, я подумал, что сделал неправильный выбор, что мне не следовало уезжать. Я хотел вернуться. — От сдерживаемых эмоций его голос звучал глухо. — Но вместо этого пустился во все тяжкие. Меня не волновало, что со мной станет.
— И ты попал в аварию через какое-то время после того, как уехал. — Рэйн говорила громко, будто сама с собой. — Шрам на твоем плече, должно быть, оттуда?
Макс кивнул:
— Я был так зол на тебя за твое молчание!.. Господи, сможешь ли ты меня простить?
Рэйн улыбнулась сквозь слезы:
— Мы оба стали жертвой, Макс. Нечего прощать. Мы знаем, кто во всем виноват.
В душе Макса быстро разгоралась злость, а вслед за ней — бешенство и обида.
— Неужели твои родители были настолько против того, чтобы мы встречались?
Рэйн вытерла мокрые щеки:
— Мама даже предлагала отдать мне отложенные деньги раньше, чем планировалось, если я брошу тебя и начну встречаться с каким-то мальчиком, который собирался изучать право и надеялся в будущем стать сенатором. — Она помолчала. — Что же мы будем делать?
— Тебе надо вызвать своих родителей на разговор.
Рэйн кивнула:
— Они украли у меня все. Ты был всей моей жизнью, Макс.
Смогут ли они преодолеть наконец те препятствия, которые постоянно вставали у них на пути? Но если двигаться дальше вместе, то куда? У него своя жизнь в Лос-Анджелесе, а у нее здесь работа, ребенок…
Эбби. Он уже не мог представить себе жизни без Рэйн и ее дочери, но не упустили ли они свою последнюю возможность?