— Что же вы испугались, как девственница в первую брачную ночь, княгиня Арнар? С вашим-то опытом подобное поведение выглядит лживым притворством!
Но Кати молчала, не в силах высказать в ответ ни слова.
— Проходите, — радушно предложил Ян, — можете прилечь!
— З-з-зачем? — Катарина невольно отступила от него на шаг.
— Ложитесь, — в голосе императора прозвучала неприкрытая ирония, злость и вместе с этим грусть, — Не буду скрывать, я не раз имел возможность оценить преимущества данной постели, но как выяснилось, ее хозяйка мечтала лицезреть в ней вас, княгиня!
Вскинув голову, Катарина впервые посмотрела на императора, и в ее вопросе был вызов:
— Это она вам сообщила?
Ян оценил. И упрямство, и ярость, и желание что-то скрыть… Горько усмехнувшись, он прошел к стене, и нажав на секретную панель несколько минут ждал, пока стена отъедет в сторону, открывая нишу с одной единственной книгой. Кати не сдержала вздоха облегчения — она опасалась, что письма уже нашли.
— Ожидали увидеть нечто иное? — догадался император. — Не стоит скрывать облегчения, промелькнувшего на вашем лице, ведь самое интересное содержится именно в этом потрепанном… личном дневнике!
И вольготно разлегшись на постели бывшей любовницы, Хассиян демонстративно раскрыл страничку с закладкой, видимо уже не раз им прочитанную.
— Ну же, княгиня, — пытливый взгляд и ироничная усмешка, — вам ли смущаться подобного? Смелее, проходите, присаживайтесь. Кровать мягкая, — он пошевелился, показывая насколько мягкая, — не смущайтесь. Вам ли смущаться, княгиня Арнар?
Катарина несмело подошла, неловко присела на край постели, невольно отметив розовое, расшитое золотыми нитями покрывало, и уже ожидая чего-то похуже насмешек Его Величества.
— Итак, приступим, — радостно возвестил Хассиян, — я уже многое прочитал, но вам зачитаю мой любимейший отрывок, готовы?
Ей не оставалось ничего иного, как кивнуть в ответ на его ожидающий взгляд.
— «Сегодня я увидела ее, — хорошо поставленным голосом приступил к чтению император, — она действительно достойна внимания. Я с предвкушением наблюдала за ее метаниями в поисках посланника. На милом, по-детски невинном личике Кати читался откровенный страх. О, боги, какая преданность семье, мой белокурый демон была абсолютно права! Катарина бросилась через дорогу, не озаботившись собственной безопасностью и приняв за посланника развратного моряка, смело направилась к нему. Премилое зрелище — растерянная девушка, и пылающий вожделением мужчина. Это было бы так забавно, если бы не вмешавшаяся зверюга… Ненавистный Харан! Надеюсь, на этот раз мне удастся его отравить!»
Бледная Катарина на этом моменте испуганно вскрикнула.
— Невероятно, — поспешил отметить данный факт Хассиян, — вы демонстрируете столь искренние переживания, что я даже склонен поверить в вашу заботу о Харане. Но, продолжим.
Он подвинул подушку, ложась удобнее и закинув ногу на ногу, возобновил чтение:
— «Катарина идеальна… Невероятное сочетание наивности и ума, слабости и внутренней силы, целомудрия и притягательности… Малышка не просто привлекает, она притягивает своей не испорченностью, и это после стольких приключений на любовном фронте: Дариан, мой белокурый демон, князь Арнар и даже, возможно, герцог Ларише… воистину богатый список тех, кто желал и получал желаемое… И все же она осталась столь чиста и наивна, что вожделение и жажда заставить милую Кати стонать от страсти, едва не лишили рассудка. Жаль, бесконечно жаль, что Катарина вызывает интерес не только у меня… Завтра увижу ее вновь, на этот раз лишь издали, и все же…»
С громким хлопком захлопнув дневник, император и его внимательный взгляд, явно требовал реакции от девушки. Катарина молчала. Смотрела в темные глаза без страха, и без чувства вины или раскаяния.
— А вы нравитесь мне вот такой, спокойной и сидящей на постели. Навевает некоторые мысли, — протянул Хассиян.
— Желаете присоединиться к тем, кто желал и получил желаемое? — с вызовом спросила Кати.
Лицо императора дернулось, и едва он заговорил и намека на прежнюю веселость не наблюдалось:
— Я желаю знать, как получилось, что моя любовница… имела собственных любовниц! — Он продолжал лежать в расслабленной позе, но Катарина видела плохо скрываемую ярость. — Вы можете себе представить, чтобы женщина… Женщина, княгиня Арнар, вступала в интимную связь с женщиной??? И все что здесь описывается, — он бросил дневник и тот, упав рядом с Кати, открылся на середине, — это вожделение, страсть, интимные подробности, то как она соблазняла очередную… Это невыносимо читать мне, тому, кто свято верил, что любим!
Катарина невольно вчиталась в неровные строки, покраснела и тут же отвернулась, не желая даже прикасаться к тому, что хранило столь грязные подробности.
— Вам противно? — обратил внимание на ее реакцию Ян.
— Более чем, — Кати все же протянула руку и брезгливо закрыла дневник, — но мне жаль вас, я понимаю, как неприятно вам быть обманутым человеком, которому вы доверяли.
— Более чем, — задумчиво ответил император. — Но это было бы лишь неприятным воспоминанием для меня, как для мужчины, если бы не ставило под удар безопасность моей империи.
Катарина опустила глаза, она понимала, о чем он, понимала, что к виновным Хассиян причислили и ее:
— Многие? — тихо спросила девушка.
— Судя по данному творению, — Ян небрежно указал на дневник, — более двух десятков, но… суть в том, что трое из семи в дневнике не фигурируют… Это наталкивает на более чем неприятные размышления. И вот тут мы подходим к вашему появлению! Что вы здесь делаете, княгиня Арнар?
Катарина судорожно вздохнула, задумалась, затем произнесла:
— Это единственный ваш вопрос ко мне?
— Нет, — его испытующий взгляд казалось, вторгался в ее мысли, — кто такой «Белокурый демон»?
На этот раз Кати внимательно посмотрела на императора, а затем вспомнила слова собственной матери по поводу Алиссин и горькая усмешка искривила красивые губы.
— Разве ее имя не упоминается в дневнике?
— Нет, — невозмутимо признался Ян.
— И леди Мертеи не выдала? — недоверчиво поинтересовалась Катарина.
— Нет, — Хассиян скрестил руки на груди, внимательно разглядывая свою столь удивительную собеседницу.
Кати улыбнулась и поднялась. Как хотелось сейчас произнести имя той, что вызывала столь противоречивые чувства в ее душе — Алиссин! Ненавистная, и в то же время та, к которой девушка испытывала благодарность, смешанную с чувством долга.
— Боюсь… — Кати обняла плечи руками, понимая, что этими словами подпишет свой смертный приговор, — боюсь, и я не в силах вам помочь…
Хассиян продолжал лежать на постели, пристально разглядывая девушку. Его слова, произнесенные совершенно спокойно и даже несколько лениво, заставили Катарину осознать весь ужас своего положения:
— Княгиня Арнар, надеюсь, вы понимаете, что будете арестованы по обвинению в шпионаже! И вы пожалеете о своем молчании, но жалеть вам придется не в роскошном имении Вилленских, а в кишащем крысами подземелье! Вы видели крыс, княгиня? Это мерзкие и опасные животные, далеко не столь дружелюбные как ваш волк или мой Харан! Они не идут на контакт, они атакуют, едва вы заснете, и долгие годы вы будете просыпаться, ощущая их мерзкие лапки на своем теле и их зубы, терзающие вашу плоть!
Катарина представила. Представила это столь отчетливо, что невольно задрожали руки… но не голос.
— Я не могу сказать… мне жаль.
Хассиян медленно поднялся, подошел вплотную, приподнял ее лицо за подбородок и требовательно спросил:
— Почему?
Попытавшись вырваться, Кати поняла всю бесполезность попыток и закрыв глаза, тихо попросила:
— Не мучайте меня… Это не моя тайна. Мне очень хочется все рассказать… хоть кому-то… Хочется избавиться от этого груза, но… я слишком многим ей обязана. Я не могу предать, простите.
Император не отпустил ее, продолжая стоять так близко, что она ощущала его дыхание.
— Зачем вы пришли сюда?
— Письма, — призналась Катарина, — моя се… — девушка внезапно осеклась, затем открыла глаза и глядя на взбешенного Хассияна уверенно произнесла. — Я писала письма белокурому демону, я. И я пришла чтобы забрать их, пока вы не нашли и…
— Лгунья! — прошептал Ян.
Кати вздрогнула и опустила глаза. Хассиян отошел, вновь взял дневник, пролистав несколько страниц, остановился там, где краешек листа был загнут.
— Идите сюда, княгиня, — Катарина была вынуждена подчиниться, и едва подошла, император надавил на ее плечо, вынуждая снова сесть на постель, и подал ей дневник, — читайте!
Дрожащими руками девушка взяла исписанную тетрадь, и вчиталась в расплывающиеся строки:
«Елизавета ассер Вилленская сообщила престранную деталь — Его Величество часто навещает барона. Впервые за долгое время в донесениях девы ортанонской хоть что-то стоящее. Надеюсь, в следующий раз малышке удастся узнать что-то действительно стоящее, и более ее не застигнут на месте подслушивания…»
— Довольно! — Хассиян отобрал дневник.
Лишь отобрав, Ян увидел мокрое пятно на поверхности… Катарина поспешно вытерла слезы, не поднимая головы, торопливо заговорила:
— Элиза не осознавала того, что делает, она думала, что просто делится новостями с подругой… она не виновна, она не знала, не осознавала, не…
— Хватит!
Император развернулся и направился к двери. Распахнув створки, не глядя на Кати приказал:
— Выходите, дальнейшую беседу вы будете вести с дознавателями, княгиня. Я не привык испытывать жалость к тем, кто предает столь же легко, как и приобретает новые перчатки! Ступайте!
Катарина понимала что произойдет, когда на допрос приведут Елизавету. Но был ли у нее выбор. В памяти вспыхнули слова Алиссин: «Сдаться всегда проще, Катарина, а сражаться на равных способен не каждый!». И другие слова королевы, те, что ранили и терзали ее сердце — «И куда тебя завело твое благородство, Катарина? Оглянись вокруг, тебя весь Шарратас вполне заслуженно считает королевской подстилкой, на которую, по странному стечению обстоятельств, покусился и князь Арнар!».
— Да, я неверная жена! — Катарина поднялась, уверенно взглянула на удивленного переменой в ее поведении императора. — Да я предавала, и буду предавать, ведь я никому не клялась в верности! А вы меня осуждаете?
Она подошла к Хассияну, и теперь не мигая, смотрела в темные глаза, фактически бросая вызов сильнейшему.
— А вы ожидаете иной реакции? — спокойно произнес Ян, пытаясь понять, что будет дальше.
И в то же время его взгляд упорно возвращался к покрасневшим губам, к тонким линиям подбородка, к изящной, виднеющейся в разрезе ворота шее…
— Вы желаете меня! — не спрашивала, утверждала Катарина и, проклиная себя за подобное, медленно подняла руку и расстегнула верхнюю пуговку.
Император нервно сглотнул, отвел глаза от тонкой полоски белоснежной кожи, мелькнувшей в расстегнутом вороте, и насмешливо поинтересовался:
— Вы столь уверены в своей неотразимости, княгиня?
Катарина усмехнулась, и неторопливо расстегнула следующую пуговку. Она отчетливо видела реакцию Хассияна, слышала его мгновенно изменившееся дыхание.
— Что вы делаете? — хрипло поинтересовался император, пытаясь сохранить самообладание.
— Я? — пристально глядя в его глаза, Катарина расстегнула третью пуговку, — Я предлагаю вам забыть о письмах Елизаветы, в обмен на…
Еще одна пуговка и он мог лицезреть полоску кожи на ее груди… Хассиян мрачно обругал себя последними словами, не понимая как может процесс расстегивания пуговиц столь привлекать, ведь еще несколько часов назад на балу, придворные дамы щеголяли откровенными декольте, которые не вызывали у него никакого интереса. А сейчас, следя за ее подчеркнуто медленными движениями, он ощущал такое, что казалось, покинуло его душу еще в далеком юношестве!
Чувствуя, как рассудок покидает его, Ян перехватил ее ладонь, намеревающуюся расстегнуть очередную пуговку, и, сжимая запястье, переспросил:
— В обмен на что? Катарина победно улыбнулась.
— В обмен на мое согласие сотрудничать. Элиза слишком наивна, чтобы осознавать последствия от своих не слишком умных поступков, ее арест не даст вам ничего. А я… — она не сдержала горькую ухмылку, — как бывшая фаворитка Дариана, могу поведать многое. Решать вам, мой император.
Он отпустил ее руку с таким видом, словно держал что-то мерзкое. Поспешно отошел к окну, распахнув створки, вдохнул ночной воздух, прохладным вихрем ворвавшийся в спальню. Кати молча ждала ответа, и он прозвучал:
— Письма вашей сестры будут уничтожены. А вы… я ожидаю вас утром… мьене Катарина!
— Низвергаете меня до уровня простолюдинки? — Кати судорожно застегнула все пуговки.
— Указываю вам, на ваше место! — резко ответил император, повернувшись к Кати.
— Вы не первый, — в ее словах была неприкрытая горечь, — но от этого не менее больно!
— Имя, мьене Катарина, я жду имя! — ледяным тоном потребовал Хассиян.
Катарина наклонилась, подняла брошенный императором дневник, медленно подошла к настороженно наблюдающему за ней мужчине и раскрыв на одной из первых страниц, указала на выведенное и украшенное: «Мой белокурый демон».
— Мой белокурый демон, — прочитала Катарина, — а теперь переведите на язык древнего Лассарана.
Хассиян склонился, вчитался, и медленно, вспоминая каждое слово, произнес:
— Аил лисс сиэн, кажется так.
— Совершенно верно, — согласилась Кати, — Алиссин! Быстрый взгляд на нее, тихое ругательство и полное ярости:
— Кто бы мог подумать! Столь искусно зашифровать столь известное имя! Задумчиво разглядывая его, Катарина невольно произнесла:
— Вы не удивлены! Вы знали!
— Предполагал, — уклончиво ответил Хассиян, — ступайте, мьене, мы продолжим разговор утром.
Едва Катарина вышла в коридор, к ней подошли два стражника, они же и провели девушку к поместью ассер Вилленских. Анраш ее не догнал…
Медленно, словно нехотя Катарина вошла в особняк, увидев открытую в кабинет отца дверь, направилась туда. Остановилась на пороге, глядя на рыдающую Элизу и удрученных родителей. Братья стояли у камина, оба обреченно смотрели на огонь. Гарсан заметил ее первой, но вопрос задал Рассан:
— Где ты шлялась?
На этот раз Катарина не стала терпеть подобное отношение младшего брата.
— Еще раз обратитесь ко мне в подобном тоне, лорд Рассан, и я гарантирую, что вам придется пожалеть о собственных словах!
Рас гневно посмотрел на нее, но ответить не решился. Кати кивнула, принимая перемирие, и повернувшись к отцу, произнесла:
— Я говорила с императором, последствий у глупого поступка Элизы не будет. Барон удивленно взглянул на нее, и сдавленно спросил:
— Какой ценой?
Безразлично пожав плечами, Кати с насмешкой ответила:
— Разве это имеет значение? Платить по счету не вам! Матушка, приготовьте мне платье горожанки… решением императора я более не принадлежу к дворянскому сословию.
И развернувшись, отправилась спать.
* * *Ее разбудили на рассвете. Служанка принесла костюм, купленный в магазине готовой одежды, и сообщила, что мьене Катарину уже ожидают. Одевать непривычно-грубое платье Кати была вынуждена с помощью все той же горничной. Волосы, как и положено низшему сословию, пришлось спрятать под серый чепец, на плечи накинуть теплый платок вместо плаща. Все это довольно забавно смотрелось с дорогими темными туфельками, но менять обувь Кати не собиралась. После недолгих размышлений серый чепец был выброшен в окно, и волосы девушка просто собрала в строгую прическу.
Новый наряд дочери родители встретили горестными вздохами, но Кати не унывала.
Долгий путь ко дворцу в черной карете и Катарина впервые увидела резиденцию императора. Ее заставили выйти из кареты перед воротами, как и полагается простолюдинке, и неспешно шагая по аллее в направлении административного корпуса, девушка разглядывала дворец, невольно сравнивая его с аналогом в Шарратасе. Различий, к ее удивлению, было много. Ратасс и Шарратас, имея в основе единый язык, государственное устройство и культуру, между тем значительно разнились в религии и архитектуре.