Не удержавшись, я все-таки одну съела. На вкус и вправду оказалось изумительно. Тонкий слой шоколада таил нежнейшее суфле. Не ореховое, не фруктовое, не ванильное, не шоколадное — я так и не смогла определить, на что оно похоже. Но я словно бы на мгновение перенеслась в детство, когда все конфеты казались вкуснее, а мир ярче.
К тому же, это был не последний сюрприз коробочки. Среди конфет обнаружился маленький мешочек из золотистой органзы, а в нем — сережки. Явно золотые, начинались небольшими колечками. От колечек, которые должны были вдеваться в уши, отходили тонкие цепочки с дымчатыми, под цвет моих глаз, камушками на концах. Внутри камушков таинственно переливались серебристые огоньки, по одному в каждом. Обе цепочки, продетые через звенья, оплетали изящные побеги растений с маленькими листочками. Они тоже были сделаны из золота, но так умело, что походили на живые. Настоящее произведение искусства.
— Ну и чему ты тут разулыбалась? — мрачно поинтересовался выглянувший из ванной Бонифаций.
— А разве нечему? — счастливо парировала я. — Жизнь прекрасна!
— Ага, сказала не владеющая магией самозванка, которую только чудом еще не укокошили.
— Да ладно тебе, не ворчи, — я отмахнулась. — Лучше съешь вон конфетку.
— Чтоб потом так же как идиот улыбаться? Нет уж, спасибо.
Но я уже загорелась идеей поднять единорогу настроение.
— Ну и правильно, Бонь, не ешь. Иввина мне сама шепотом сказала, чтобы тебе их не давала.
— Это еще почему?
— По ее словам, то ли крылья у них от этого вырастают, то ли второй рог. Да и на вкус эти конфеты явно табаком отдают…
Не успела я договорить, как Бонифаций слопал целых три конфеты разом и тут же расплылся в счастливой улыбке.
— А ведь и вправду вкусные. И кто же такой щедрый? — он повертел коробку, видимо, рассчитывая найти подпись дарителя. — Ты уже с кем-то тут закрутила, что ли? И это вместо того, чтобы искать пророчество?
— Да помню я о пророчестве, Бонь, как тут забудешь. Как раз сегодня в библиотеку собиралась. Только сначала надо же «спасибо» за конфеты сказать, — я встала.
— И что, вот так вот прямо в пижаме и пойдешь говорить свое «спасибо»? — скептически поинтересовался единорог.
— Нет, конечно же, — я подошла к шкафу и ласково попросила: — Шкафчик, миленький, не вредничай, пожалуйста, дай мне какую-нибудь одежду, чтобы я Савельхею понравилась.
Замерцали зеленые искорки, и через мгновение створки распахнулись. Мне в руки прилетело нечто кружевное и прозрачное, что и одеждой-то называть было нельзя.
— Ну а что, логично, — засмеялся Бонифаций, — в таком виде ты ему точно понравишься. А Савельхей — это у нас, кстати, кто?
— Темный властелин, — пояснила я, разглядывая сомнительное одеяние.
Видимо, сочтя мои слова за уточнение, шкаф снова распахнул створки и добавил к уже врученному черный плащ с капюшоном. Наряд из серии «Бэтмен обзавидуйся».
— А ты не боишься? — не отставал единорог. — Темных властелинов не на пустом месте злодеями считают.
— Савельхей ничего плохого не сделал, — заявила я и уже без прежней уверенности добавила: — Ну, по крайней мере, я этого не видела и не слышала.
— То-то и оно, — Бонифаций покачал головой. — Ты уж будь поосторожней. А то пока я занят страданиями из-за несправедливости жизни, наживешь себе еще больше неприятностей.
— Куда уж больше-то? — я усмехнулась. — Бонь, не переживай, я только Савельхею «спасибо» за подарок скажу и больше приставать к нему не буду.
Переодевшись в одно из старых более-менее приличных платьев, я взяла коробочку с конфетами и поспешила на поиски темного властелина.
Темный властелин упорно не находился. Зато на одной из лестниц учебного корпуса мне встретился Ийрилихар.
— Тоже прогуливаешь? — весело поинтересовалась я.
— Нет, — он мрачно улыбнулся, — меня любезно попросили выйти, пока я никого не убил.
— А ты кого-то убивать собирался?
— Я всего лишь показал им, что такое настоящая боевая магия, а не те пугалки для малышни, которые они там упорно тренируют. А ты почему не на своей любимой менталистике?
Прозвучало явно с сарказмом. Видимо, демон намекал на ту двусмысленную сцену с Элимаром. Я поморщилась.
— У меня самообъявленный выходной.
Хотела следом спросить, не видел ли он случайно Савельхея, но Ийрилихар смотрел на меня так странно, что вопрос моментально улетучился из головы. Я даже на всякий случай на шаг назад отступила.
— Кстати, угощайся, — протянула демону открытую коробочку. — Конфеты чудесные. Поднимают настроение и вкусные очень. А то у тебя постоянно вид такой мрачный и… и голодный.
Ийрилихар с подозрением глянул на конфеты. Но одну всю же взял. Понюхал и нахмурился.
— От них несет чужой магией.
— Так я же говорю, специальные конфеты для поднятия настроения. Я вот съела, и ничего. Бонифаций вообще три штуки проглотил. Так что можешь не бояться.
— Еще бы я конфет боялся, — демон фыркнул. Конфету все же съел.
— Гадость какая, — сморщился он. Его зрачки, между тем, вдруг приобрели ядовито-зеленый оттенок. Вкупе с голодным взглядом смотрелось это жутковато, я отошла еще на пару шагов. Надо бы запомнить на будущее, что не стоит кормить демонов сомнительными конфетами.
— Ну что ж, на вкус и цвет, как говорится… — я нервно хихикнула. — Ну ладно, я пойду, а то у меня еще дела.
Я поспешила вниз по лестнице и свернула в первый же попавшийся коридор. Ийрилихар, к счастью, за мной не последовал.
Но не успела я с облегчением вздохнуть, как из-за очередного поворота навстречу вырулила Друндгильда. Как всегда, грозная и суровая. Ну прямо валькирия в отставке. Иввина на днях упомянула, что эта милая тетенька теперь ведет у первокурсников травоведение с уклоном в целительство, и на ее парах студенты даже моргнуть лишний раз боятся.
С таким выражением лица, будто застукала меня за растаскиванием Академии по кирпичику, она поинтересовалась:
— И чего это ты тут ходишь? Почему не на занятиях? Думаешь, раз избранная, то можно прогуливать?
— А разве нет? — не удержалась я. На мой взгляд, избранность вообще приравнивалась к справке от психиатра с однозначным «не мешайте, она мир спасает».
Друндгильда побагровела. Тут бы и смерть моя пришла, но преподаватель травоведения засекла в моих руках коробочку.
— Что это у тебя там? — поинтересовалась она наигранно. Явно уже догадалась о содержимом коробки. Да и лютый взгляд скандировал неумолимое «Конфеты или жизнь!».
Жизнь мне была дороже.
— Вот, — я вымученно улыбнулась, протягивая Друндгильде коробочку, — угощайтесь.
Даже «спасибо» не сказав, она забрала ее и направилась дальше по коридору. Еще некоторое время слышались ее причмокивания, но то ли конфеты быстро закончились, то ли она далеко ушла — все затихло.
— Хорошо, что сережки несъедобные, — я невесело усмехнулась, — хоть что-то на память осталось.
Может, эффект конфетной магии так быстро кончился, или так повлияла встреча с грозной Друндгильдой — мое радужное настроение сдулось. Да и чему тут радоваться? Савельхея не нашла. Конфеты волшебные схрумкали…
Повздыхав немного над своей несчастной долей, я решила наведаться в библиотеку. Не на менталистику же идти. К тому же оставалась надежда еще встретить где-нибудь Савельхея. Хотя он, скорее всего, сейчас был на занятиях, как и все нормальные и не избранные студенты.
Переход в нужную мне башню лежал через пустующий сейчас зал. Наконец-то удача вспомнила о моем существовании — когда я свернула из коридора на лестницу, внизу мелькнул темный властелин. Быть может, как и я, направлялся в библиотеку. Едва не взвизгнув от радости, я поспешила за ним. Хорошо хоть вопить «Савельхей! Подожди!» не стала. Как оказалось, он был не один.
Его собеседника я увидела уже на входе в зал. Едва не заорав с перепугу, тут же юркнула обратно на лестницу. Но любопытство победило даже страх, я осторожно выглянула вновь. И хотя совесть меня уже загрызала за очередное подслушивание, я решила, что раскаиваться все же буду потом.
Савельхей стоял посреди зала и почти не шевелился. Можно было даже решить, что это просто статуя с наброшенным сверху плащом, если бы не клубящаяся живая тьма.
— Зачем ты здесь? — ледяным голосом произнес он. — Я тебя не звал.
Из-под пола вновь вынырнула клочкастая тень. Она даже не имела человеческих очертаний. Больше походила на обрывок сотканной из тьмы паутины, древней и свалявшейся. Ее рваные края напоминали щупальца, беспрестанно извивались, словно их колыхал неведомый сквозняк.
— Господин-с недоволен… Господин-с гневается… — шипение тени перемежалось со свистом. Да и сам голос казался лишь эхом чужого предсмертного хрипа.
— И что? — невозмутимо парировал Савельхей. — Меня это не волнует.
— Нельзя-с перечить господину… Господин-с этого очень не любит… — тень словно не в силах была находиться на одном месте. Втягивалась в пол и тут же выныривала в другом месте зала. Я все боялась, что она вот-вот меня заметит. Но, к счастью, все ее внимание занимал Савельхей.
— Господин-с требует высвободить силу… Господин-с требует возвращения… Иначе-с господин накажет… Гнев… Гнев, да… И смерть… — тень вынырнула буквально в шаге от меня, тут же повеяло могильным холодом. Меня буквально парализовало от страха, я при всем желании не смогла бы сбежать. Хорошо хоть, меня по-прежнему не замечали.
— Смерть-с… Я чую… Да-да, смерть-с!.. — в хриплом шипении смешивались злорадство и восхищение. — Она-с уже здесь… Она повсюду… Она ждет… Скоро-с… Совсем-с скоро черный жнец начнет свою жатву… Господин-с будет рад… Я передам-с… Вы-с здесь не зря…
Я кое-как нашла в себе силы двинуться с места. Прислонилась спиной к холодной каменной стене и медленно съехала на ступеньку. Сердце колотилось, будто бы отбивая набат. Что же это получается? Савельхей здесь не просто так. Само собой, обучение в Академии его не интересует, это явно лишь предлог. Неужели он преследует какие-то темные цели? А что, если он и есть тот самый вражеский шпион, о котором упоминал ректор?
Наплевав на страх, я поднялась и решительно вышла в зал. Намеревалась напрямую расспросить обо всем Савельхея. Даже если это будут последние вопросы в моей жизни. Но, увы, спрашивать уже было не у кого. И темный властелин, и шипящая тень пропали.
Перед тем, как идти в библиотеку, решила пообедать как следует. А то мало ли, насколько поиски пророчества затянутся. О том же, что оттуда не выбраться, пока не найдешь то, за чем пришел, я опрометчиво забыла. И так все мысли занимало возможное злодейство Савельхея. Думать об этом совсем не хотелось, но и отвлечься не получалось.
В столовой эфельтири меня порадовало традиционным списком:
Основное блюдо: «Не все то — зло, что царствует во тьме».
Закуска: «Не все то — тьма, где не бывает света».
Напиток: «Не все то — свет, что светит в тишине».
Десерт: «Не бойся тьму и свет, но бойся знать ответы».
Совет дня: «В стихах нет правды, в прозе тоже, лишь возвышение поможет».
— Это чего это с тобой сегодня? — с изумлением поинтересовалась я у чудесного дерева.
И тут же заметила сбоку табличку с надписью: «Внимание! Эфельтири случайно попало под действие неудачного заклинания. До конца недели будет пытаться сочинять стихи. Других негативных последствий нет. Виновные наказаны. НЕ БОЙТЕСЬ! ЭТО НЕ ЗАРАЗНО!».
Но, видимо, храбрых оказалось не так уж много — в обеденном зале было до непривычного пусто. Лишь за одним из столов устроился оборотень, с удовольствием жующий фруктовый салат.
Не знаю, случайно ли мне присоветовало эфельтири или нет, но я уже привыкла чудному дереву доверять. Решила на всякий случай его слова запомнить.
Библиотека встретила меня гробовой тишиной, полумраком и холодом. Я будто бы в склеп вошла.
— По какому поводу траур? — осторожно поинтересовалась я у призрачного библиотекаря, который заседал за своим столом, закрыв глаза.
— Я репетирую, — торжественно отозвался он, даже не взглянув на меня.
— Что именно? — мое любопытство не утихало.
— У нас на днях намечается поэтическое собрание, — заговорщически ответил Даридадус. — Будет конкурс на лучшее четверостишье о загробной жизни.
— Поэтический? — я не удержалась от смешка. — Вы тоже случайно попали под действие чужой магии?
— Ты про эфельтири? — библиотекарь хихикнул как нашкодивший мальчишка. — Так это мой главный конкурент накосячил. Как раз на днях репетировал там свои вирши.
— Получается, ты в Академии не единственный призрак? — перепугалась я. Мало ли, вдруг у нас в комнате тоже какой-нибудь живет, а я и не в курсе.
— Нет, конечно. Остальные просто предпочитают со студентами не связываться. Вы ж больные по жизни, — призрак постучал себя по лбу. — Чуть что, так орете дурниной. Один мой знакомый как-то забыл в чужой ванной свою голову, так ору было на весь жилой корпус. Подумаешь, отрубленная голова на полу валялась, эка невидаль, чего пугаться-то. Вот ты — молодец, храбрая, точно бы не испугалась.
Конечно же. Я бы просто не успела испугаться. Умерла бы на месте от остановки сердца. И к чужой отрубленной голове прибавился бы призрак «землицы недоизбранной».
— А ты, кстати, в гости или за чем-то? — спохватился Даридадус.
— Мне кое-что найти нужно. Не поможете?
— Я занят, — он покачал головой.
— Ну хотя бы посветлее здесь сделать можно? А то в таком полумраке я точно ничего не найду.
— Так вот тебе, пожалуйста, пользуйся, — призрачный библиотекарь выудил из ящика стола уже знакомый подсвечник со свечой. Интересно, как это он умудрился его взять нематериальными пальцами.
— Хоть на этом спасибо, — я вздохнула. Огонек тут же загорелся, но светлее ни разу не стало.
Вооружившись подсвечником, я уже собралась было начать заранее бесплодные поиски, как Даридадус меня окликнул.
— Погоди, просьба у меня есть маленькая. Оцени мое произведение на поэтический конкурс.
Он развернул ко мне лежащую на столе массивную книгу и ткнул пальцем в одно из четверостиший. В неверном свете свечи красовалось:
Ну да, само собой, жизнь — боль, если тертый хрен жевать.
— Что скажешь? — нетерпеливо спросил Даридадус, едва не пыхтя от гордости.
— Ну-у, — замялась я, — подчерк у тебя красивый. Такие миленькие загогулинки на буковках — просто загляденье.
От дальнейшего вранья меня спасли открывшиеся двери библиотеки.
— Бонифаций? — опешила я.
— Чему ты удивляешься, тебе на помощь, между прочим, пришел, — единорог явно хотел сказать что-то еще, но так и замер с открытым ртом, увидев библиотекаря.
— Даридадус! Дружище! Сколько лет! — радостно выдохнул он.
— Бонифаций?! Пройдоха ты однорогий! — не менее радостно завопил в ответ призрак и кинулся его обнимать, в чем нематериальность ему ни разу не помешала. — Ну совсем не изменился!
— А ты, я смотрю, в привидения подался? Допрыгался, значит?
— Ясно дело, — Даридадус хмыкнул. — Я ж все проклятиями на заказ промышлял, ну и перестарался разок. То ли с рифмой не угадал, то ли звезды так сложились. В общем, я теперь такой. Но это еще что, я-то хорошо устроился, — он понизил голос до шепота, — а заказчик того проклятия которую сотню лет подрабатывает призраком в замке одного графа. А это, сам понимаешь, кандалы таскай, по ночам вой — ну никакого тебе покоя. В Академии тоже, правда, беспокойно бывает. С подготовкой к этому вдруг выдуманному балу уже замучили, носятся, топают чего-то. А вчера так вообще веселуха была, — он хохотнул, — вечером очередной провал в Ничто образовался. Да прямо в кабинете ректора. Дыру быстро залатали, стол новый поставили. Но попугай теперь явно до конца своих дней заикой так и останется. А у тебя-то как дела?
— Вы что, знакомы? — ко мне наконец-то вернулся дар речи. — Бонь, так это сколько тебе лет?