— Есть что-нибудь ещё? — осведомился Дилан, кивая на письмо.
Следопыт приобнял за плечи стоявшую рядом Нурит. Я даже удивилась — настолько невысокой и хрупкой выглядела ведьма на его фоне. Впрочем, хрупкой и беззащитной она казалась лишь до тех пор, пока не заглянешь ей в глаза.
— Только одно, — откликнулся Винсент. — Автор не называет себя, но обещает связаться с нами после того, как мы прибудем в Истендо. Пишет, что на данном этапе у него есть причины сохранять инкогнито, но после нашего приезда он поможет нам попасть во дворец.
— Ну, это уже кое-что, — признал Дилан.
— А дальше, даже если тъёрна не удастся быстро вычислить, нам поможет твоё чутьё, — заметил Винсент.
Нурит улыбнулась, взглянув на обнимавшего её Следопыта.
— Ну что ж, — заключила она. — Похоже, господа Охотники, у вас появилось новое дело. И оно может оказаться серьёзнее, чем все предыдущие. Поэтому сперва ещё немного отдохните, а уж потом отправляйтесь в путь. И пусть с вами путешествует удача!
Глава 3. Истендо
Первое, что привлекало внимание в Истендо, столице Линзории, — это многообразие красок. Стены деревянных домов красили здесь в различные цвета, как правило в зависимости от рода занятий хозяина дома. Здания, в которых проживали ремесленники, были жёлтыми, оранжевыми, либо салатовыми; дома торговцев — тёмно-зелёными, красными и коричневыми, обиталища художников и музыкантов (если таковые имели достаточно средств, чтобы позволить себе собственное жильё) — синими и лиловыми. А так как место жительства горожан зачастую непосредственно зависело от рода их деятельности, то и преобладающие оттенки менялись в зависимости от района. Так и появились в Истендо Жёлтая улица, Синяя аллея, Оранжевый квартал и тому подобные названия.
Помимо разноцветных стен улицы пестрели всевозможными вывесками. Разрисованные деревянные дощечки с изображениями часов, пирогов, подков, кинжалов и прочих предметов буквально-таки выпрыгивали на прохожих то справа, то слева. Когда же мы вышли к рыночной площади (благо это было самое лучшее место для сбора слухов), тут от всевозможных табличек, вывесок и объявлений и вовсе рябило в глазах. Мы только и успевали, что раскрывать рты и вертеть головами, в то время как надписи сменяли одна другую: «Три обручальных кольца по цене двух», «Ножи — острее, чем когти тъёрна» и даже «Предскажу два будущих по цене одного».
Из тени между двумя палатками прямо на меня выскочил небритый и нечёсаный мужчина и, схватив за руку, затараторил:
— Девушка, купите сбрую! Не пожалеете!
Продаваемый предмет, вероятнее всего, снятый с чужой лошади (хорошо, если с живой), он держал во второй руке.
— У меня нет лошади, — отрезала я, высвобождая кисть из захвата сомнительного торговца.
— Так возьмите для мужа! — тут же нашёлся он.
— Для мужа?! — переспросила я, с трудом подбирая отвисшую челюсть.
От удивления я даже забыла, что мужа у меня, как и лошади, нет. Нахмурившись, я попыталась представить себе эту картинку. Нет, в целом идея сбруи для мужа мне понравилась, но были не до конца ясны некоторые нюансы.
— Эй, ты, ну-ка, отстань от моей жены! — рявкнул на торговца Винсент.
Воин для наглядности опустил ладонь на эфес меча.
Правильно интерпретировав этот жест, мужчина послушался.
— Напомни-ка, с каких это пор ты стал моим мужем? — поинтересовалась я у Винсента после того, как мы продолжили путь.
— А что тебе не нравится? — беззаботно откликнулся он. — Ну, хочешь, можем узаконить это заявление у какого-нибудь священника?
— Не хочу, — отрезала я, устремив на Воина подозрительный взгляд. — Мы только-только вышли из Запретного Леса, и моя память ещё свежа. Зачем мне муж с таким сомнительным моральным обликом?
Меж тем из-за спины раздавался голос всё того же торговца:
— Господин, купите подкову!
— У меня лошадь и так подкована!
— Ну и что? А как же запаска?
Дальше — лучше. Не успели мы пройти и десятка шагов, как навстречу выступил приветственно улыбающийся мужчина в чёрной сутане. Одеяние выдавало в нём представителя института инквизиции, однако рангом инквизитора он, судя по всё той же одежде, не обладал, являясь скорее кем-то из младших чинов. Их иерархия была слишком сложной и, на наш взгляд, слишком бессмысленной, чтобы тратить время на детальное её изучение.
— Дорогие гости столицы, рад приветствовать вас в Истендо! — торжественно заявил он.
— И вам здравствуйте, — не без раздражения ответствовал Винсент, пытаясь поскорее провести нас мимо незнакомца.
Воин терпеть не мог таких вот торжественных, но бессмысленных церемоний. Не мудрено, ведь это была одна из тех самых вещей, от которых он и сбежал в своё время, подавшись в Охотники. Ну, а его отношение к институту инквизиции разделяли мы все.
На этом мы рассчитывали распрощаться с не в меру гостеприимным священнослужителем, однако не тут-то было.
— Будьте любезны уделить мне немного внимания, — по-прежнему приветливо продолжил он, на сей раз откровенно преграждая нам путь.
— Чего вам, любезный?
Раздражение Винсента росло с каждым словом.
— Мы в Истендо боремся за почётное звание города, свободного от ведьм и тъёрнов, — с гордостью сообщил нам священник.
— Хм. И как, успешно? — вкрадчиво осведомился Дилан, пряча в бороде усмешку.
— О, весьма, весьма, — довольным тоном заверил нас представитель инквизиции.
— В таком случае не понимаю, чем мы можем быть вам полезны, — не играя в любезность, откликнулся Винсент.
Мы с Джен попытались потихоньку обойти священника, но тот своевременно уловил наш манёвр — по-видимому, глаз у него был намётан, — и поспешил изменить собственное положение так, чтобы снова преградить нам путь.
— Ну, кое-какие проблемы всё ещё есть, — поправился священнослужитель. — Посему мы собираем пожертвования на это благое дело.
— И сколько именно? — полюбопытствовала я.
— Столько, сколько вам не жалко, — ответил служитель инквизиции. — Любая сумма будет принята с благодарностью и потрачена на дело, угодное Создательнице.
Мне на секунду примерещилось ухмыляющееся лицо Искусительницы. Я кашлянула.
— Как назло, при себе ну, ни копейки! — нахально соврал Дилан, напоказ хлопая себя по карманам.
— И у меня тоже, — развёл руками Винсент, глядя священнику прямо в глаза и даже не притворяясь, будто ищет кошель.
— А я вообще все свои сбережения на сбрую для мужа потратила! — подхватила я.
— И как же вам только не совестно? — укоризненно покачал головой священнослужитель.
— Простите, пожалуйста, я хотела бы поинтересоваться, — вступила в разговор Джен, глядя при этом не на служителя инквизиции, а скорее мимо него, — а какое именно финансирование ежегодно выделяется короной на нужды вашего института?
Тот посмотрел на Привратницу совсем уж неодобрительно, покачал головой и, потеряв к нашей компании всякий интерес, устремился к остановившемуся неподалёку всаднику. Тот терпеливо ждал, пока перегоняющая кур девчушка освободит ему проезд, и потому был вынужден уделить внимание священнослужителю. Последний же не преминул воспользоваться этой ситуацией и обратился к всаднику с вопросом:
— Не хотите ли сделать небольшое пожертвование на благо Истендо и нашей справедливой борьбы за присуждение ему звания города, свободного от ведьм и тъёрнов?
Мы поспешили прочь.
Немного погуляв по торговым рядам, мы пришли к выводу, что особо ценной информации здесь не соберём. Про конкурс красоты говорили, и говорили много, но ничего полезного мы не услышали. Как и рассказывала в своё время Джудит, горожане обсуждали красавиц, спорили о том, которая из них окажется победительницей, и подыскивали для них достойных женихов среди известных в городе вельмож. Устав слушать эти рассуждения, равно как и рассказы торговок о том, что их сестра, племянница, дочь или свояченица куда красивее этих участниц и с лёгкостью победила бы на конкурсе, кабы её только приняли, мы решили заглянуть в ближайшую таверну. Вдруг там повезёт больше?
Таверна нашлась легко. Вообще в центральной части города куда ни заверни, непременно выйдешь либо к таверне, либо к игорному дому, либо к борделю. К азартным играм все в нашей компании относились равнодушно, против борделя мужчины наверняка бы не возражали, но нам с Джен там было делать ровным счётом нечего, а вот в таверне можно как перекусить, так и попытать счастья с новостями.
Найти внутри свободное место оказалось куда тяжелее, чем саму таверну. Однако присмотреть столик в углу нам всё-таки удалось. Один человек за ним, правда, сидел, но мы готовы были рискнуть нарушить его одиночество. Навряд ли он будет возражать. Особенно если парни обнажат оружие.
Впрочем, в действительности прибегать к радикальным мерам никто не собирался. Гораздо лучшим вариантом было бы купить незнакомцу выпивки и, таким образом расположив его к нам, вызвать на разговор.
— Не возражаете, если мы к вам присоединимся? — вежливо осведомился Винсент.
Парень, до сих пор полудремавший, пригревшись в углу, распрямил спину и улыбнулся вполне радушно.
— Нет, конечно. Прошу вас. — Он вытянул руку в пригласительном жесте. — В такое время в здешних заведениях трудно найти пустующий столик.
Мы расселись вокруг стола. Устроившись на неожиданно удобном стуле с плетёной спинкой, я присмотрелась к нашему соседу. Сейчас он сидел между Диланом и Джен. Симпатичный парень, не красавец, но кажется вполне обаятельным, возможно, за счёт всё той же улыбки. Светловолосый, кучерявый, темноглазый, не слишком высокого роста, довольно молодой. Я бы дала ему года двадцать два.
Изучение незнакомца пришлось прервать, поскольку наши глаза встретились. Пока мы с ребятами рассаживались и делали заказ, парень в свою очередь с интересом разглядывал нас.
Винсент заказал, помимо еды и выпивки, которую мы выбрали для себя, кружку эля для нашего соседа. Тот благодарственно кивнул.
— Эмерико, — представился он, вытянув для пожатия руку.
Мы по очереди назвали собственные имена.
— Издалека? — спросил наш новый знакомый, снова откидываясь на спинку стула.
— Да, — кивнул Дилан. — Из Энкарны.
— Не близко, — подтвердил Эмерико. — Надолго в наши края?
Винсент лениво пожал плечами.
— Да как получится, — беззаботно откликнулся он. — Может, на неделю, может, на две. А если не понравится, так и раньше двинемся.
— Ну, это вряд ли, — усмехнулся сосед.
Я скептически поморщилась. Мы-то, конечно, никуда не уйдём, пока не сделаем дело, но об этом Эмерико знать необязательно. А вот сказать, чтобы мне так уж безумно понравился город, я не могла. И если бы меня ничто здесь не удерживало, навряд ли я бы осталась дольше, чем денька на два-три.
— Здесь, конечно, шумно, суматошно и для жителей городков поменьше много странного, — понимающе заметил Эмерико. — Но, когда немного попривыкнете, увидите, что тут немало всего интересного.
— А сам ты чем занимаешься? — поинтересовался Дилан.
— Я менестрель.
Дилан недоверчиво нахмурился.
— А где же лютня? — удивился он.
Эмерико рассмеялся.
— Если бы я пришёл сюда с лютней, пришлось бы весь вечер работать, — хитро подмигнул он. — А я сегодня настроен отдохнуть.
— Разумно, — согласилась я.
— Спорный вопрос, — возразил Винсент. — Менестрель, который приходит в таверну с лютней, не платит за ужин.
— Да, но этот «бесплатный» ужин приходится отрабатывать по полной, — напомнил Эмерико. — Так что я предпочитаю разок за него заплатить. Глядишь, подешевле выйдет.
Я усмехнулась. Пожалуй, такая рассудительность мне импонировала.
Мы с Винсентом задумчиво переглянулись. То, что сосед оказался менестрелем, было хорошо и плохо одновременно. Хорошо, поскольку люди этой профессии нередко знали больше других, так как вращались в самых разных кругах и выступали как на городских площадях, так и в домах знатнейших вельмож. Плохо, поскольку им было свойственно часто перебираться с места на место, и если наш новый знакомый прибыл в Истендо недавно, он мало что сможет нам рассказать.
— Ты давно живёшь в столице? — спросил у парня Винсент.
Наши с Воином мысли текли в унисон.
— Несколько месяцев, — ответил Эмерико.
Винсент удовлетворённо кивнул. Стало быть, наш сосед успел обжиться в Истендо, а это то, что нужно.
— И как, что слышно в городе? — забросил удочку Воин.
Джен взглянула на менестреля с любопытством.
— Да город всю последнюю неделю гудит только об одном, — рассмеялся тот. — О конкурсе красоты, который проводится в королевском дворце. Его и обсуждают.
— Да, это мы уже поняли, — сдержанно усмехнулся Винсент.
— Небось успели пройти по рыночной площади? — догадливо прищурился Эмерико.
— Именно так, — подтвердил Дилан, вытягивая ноги и вообще устраиваясь поудобнее.
С ужином он уже разделался, на дне кубка плескались остатки эля.
— Значит, вы всё знаете, — со смешком заключил менестрель.
— Когда состоится этот конкурс?
Винсент задал вопрос лениво, чуть растягивая слова, но его взгляд, устремлённый на окно, был живым и сосредоточенным.
— Через месяц или что-то около того, — охотно ответил Эмерико.
Дилан присвистнул, я подалась вперёд, опираясь ладонями о столешницу.
— Целый месяц? — изумилась Джен. — И девушки уже съехались во дворец?!
Менестрель развёл руками в почти извиняющемся жесте. При этом, по-моему, на Джен он посмотрел чуть более внимательно, чем было необходимо.
— Я вам больше скажу: они уже с неделю как съехались, — сообщил он. Разговаривал вроде бы со всеми, но взгляд был по-прежнему прикован исключительно к Привратнице. — Там всё жутко сложно. Подготовка к конкурсу вообще началась чуть ли не год назад. Девушек отбирали по разным городам. А теперь у них здесь ведутся всевозможные приготовления. Шьют платья, обучают их всяким дворцовым манерам, танцам, даже и не знаю, чему там ещё… В общем, не думаю, что мужчина вообще способен разобраться во всей этой кухне.
— Да, но целый месяц!..
Я непонимающе пожала плечами и округлила глаза.
— Таковы правила, — хмыкнул Эмерико.
— А что получает победительница? — с любопытством спросила я.
Винсент покосился на меня с нескрываемой насмешкой во взгляде.
— А что? — возмутилась я. — Мне просто интересно.
— А я уж было подумал, что ты хочешь поучаствовать, — подначил меня Воин.
— А что тут такого? — Я упёрла руки в бока. — Если послушать здешних кумушек, у них у всех по меньшей мере одна ближайшая родственница готова хоть сейчас взять первый приз, без всяких подготовок и уроков. А я чем хуже?
— Вы не хуже, — с улыбкой заверил Эмерико. — И ваша подруга тоже.
Он снова устремил взгляд на Джен. Я многозначительно подняла брови, после чего интеллигентно отвела глаза. Винсент с Диланом, со своей стороны, деликатности не проявили. Они сверлили Эмерико совсем недружелюбными взглядами. Глаза каждого говорили: попробуй только обидеть мою подругу — и от тебя мокрого места не останется. Давно замечала: мужчинам свойственно переводить любую женщину из их окружения в ранг опекаемой, будь то жена, кузина, или просто приятельница. И опекают они её в первую очередь от других мужчин, зачастую не спрашивая её собственное мнение на этот счёт. Дескать, уж они-то как мужчины прекрасно знают, что на уме у тех, других. При этом их собственные стремления и порывы считаются вполне нормальными, но вот всех остальных точно такие же намерения делают мерзавцами, развратниками и сексуальными маньяками.
Сама Джен, насколько я могла судить, воспринимала знаки внимания менестреля вполне благосклонно. Привратница была юной, но совершеннолетней, и я, будучи несклонной, в отличие от наших спутников к чрезмерной опеке, не видела в этой ситуации ничего дурного. Даже наоборот. Джен была симпатичной, но не очень яркой, и мужчины редко обращали на неё внимание, будто не замечали из-за маленького роста. Поэтому появление поклонника, пусть даже мимолётное и мало что значащее, могло пойти ей исключительно на пользу.