– Мы опять кого-то упустили, – Нот распахнул двери машины, пытаясь хоть как-то охладить ее нутро. – Опять кто-то что-то уволок с раскопок, и в ауле в пятидесяти километрах отсюда люди засыпают, на сутки-трое. Потом ходят, как сомнамбулы… Поедем проверим, что за хрень там разгулялась.
Дим нехотя залез в раскаленное нутро машины, поерзав на обжигающе горячей коже в салоне, выкрутил климу на холод.
– Чертова работа, – проворчал он. – Я раньше думал, что маг – это круто: пошвырял фаерболы, пощелкал пальцами, сотворил заклинание и все дела. А тут пашешь как проклятый на этих раскопках, потом часами преешь над какой-то сраной монетой, снимая пустяшное заклятие опустошения. А какой-то узкоглазый кретин утаскивает в кармане найденное грошовое колечко, и ты три дня носишься по степи, ловишь ошалевшую от свободы пери, которая то скот потравит, то арыки завалит. В итоге и пери-то не пери, смотреть не на что. Тьфу ты.
– Думал, на курорт со мной напросился? – Нот резко выкрутил руль, чертыхаясь на метнувшегося из-под колес зверя. – Смотри-ка, то ли волк, то ли собака?
– Волк вроде, – прищурился Дим, стараясь разглядеть удиравшую шавку, – только странный, сам бурый, а хвост белый. Ладно, поехали.
Подогнав машину к крепкому забору из красного кирпича, Нот вышел и, окинув дом придирчивым взглядом, простонал:
– В душ бы.
Из ворот вышла женщина, на ходу обтирая руки.
– Ас-салам алейкум, тате, хозяин дома?
– Айдар, к тебе люди пришли, – крикнула она в глубину двора.
Пока Нот вел затейливые переговоры с хозяйкой, Дим оглядывал словно вымершую улицу. Какое-то смутное несоответствие крутилось и никак не могло найти форму и определение. «Дети!» – мелькнуло вдруг в сознании. Нет детей. Обычно нечастые визиты в такие небольшие аулы всегда сопровождались неугомонным детским щебетом, они, как маленькие магнитики, моментально окружали машину и начинали верещать и беззастенчиво расспрашивать незнакомцев, зазывая их на чашку чая, а то и угощая сразу же тут незатейливыми сладостями.
– А где дети? – прервал Дим затейливые реверансы, в которых рассыпался Нот.
Женщина блеснула быстрым испуганным взглядом, но, тут же отвернувшись, толкнула калитку, наконец приглашая их домой.
– Может, с дороги умоетесь, а я пока чай приготовлю?
Наплескавшись под прохладными струями, Дим с сожалением закрыл кран. Он бы еще часок постоял под живительной влагой, чтобы максимально пропитаться водой. Собирая и отжимая хорошо отросший хвост, по привычке спрятал бледно-синюю прядь в гущу волос. Его первый бой, напоминание о воднике. Серебристо-серые ковыльные пряди, прибавившиеся за это время в хвосте, уже не вызывали никаких эмоций, а эта… Он провел по почти сгладившимся шрамам на руках. До сих пор больной и гнилой занозой беспокоила память. В дверь торопливо стукнули, Дим, вздохнув, перекинул мокрый хвост на спину – все равно минут через десять высохнет, – и вышел.
За щедро накрытым столом его уже ждали. Хозяйка молча и неторопливо плескала в маленькие пиалушки чай, ровно на два глотка, а хозяин плавно гудел о делах домашних, то и дело соскальзывая с темы внезапной сонной болезни, накрывшей аул.
– Разленился народ. Вот и вся история, – он пододвигал Диму с Нотом то одно, то другое блюдо с яркой россыпью восточных сладостей. – Работать не хотят, выдумали себе болячку и пересказывают друг другу, да еще таких важных людей отрывают от дела. Но раз уж приехали, отдохните, чай пейте, угощайтесь. Вечером барашка зарежем, бешпармак сварим. У моей хозяйки тесто самое тонкое.
– Мы все-таки пройдемся, Айдар, – накрыл Нот ладонью свою чашку. – Посмотрим.
– Ой бай, зачем сейчас идти... – затарахтел хозяин после заминки. – Такой солнцепек, отдыхайте, вечером пройдетесь, как раз люди все дома будут. – Дарига! – дернул он женщину. – Накрой там во дворе. Пусть отдыхают. Слушать не хочу! – прервал тут же попытавшегося возразить ему Дима. – Гость у нас самый дорогой человек. Вы уж нас не обижайте.
Женщина тут же метнулась из комнат. Айдар неторопливо поднялся и повел за собой парней, по пути стеная и жалуясь на нелегкую жизнь. Выйдя во внутренний дворик, он провел их под раскидистое дерево, крона которого дарила густую тень, а мелкие колючие розы тяжелым ароматом накрывали все пространство. Под деревом яркой россыпью на расшитом орнаментом одеяле лежали десятки пестрых подушек и стоял низкий круглый стол, уже уставленный сладостями.
– Я вам мешать не буду. Если что нужно, Дарига сделает. Отдыхайте, – он почти насильно усадил их на одеяло и, оправив подушки, направился к дому.
Нот, хмыкнув, растянулся на одеяле и подгреб под себя пару думочек.
– Заметил что-нибудь? – спросил он присевшего рядом Дима.
– Детей нет.
– Детей нет. Я сеть попытался раскинуть, и она у меня с провалами.
– Как это?
– Как будто прорехи. Белые пятна. Тут явно что-то есть и оно… незнакомое. Нет информации, аура не фиксируется.
– Что делать будем?
Нот перевернулся на спину и уставился на крону дерева, как будто в его ветвях могли заплутать ответы. Дим жадным взглядом охватил фигуру парня и, выдохнув, вытянулся рядом. Хотелось протянуть руку и прикоснуться к Ноту. Простым ничего не значащим жестом, просто прикоснуться и не бояться получить в ответ колкие, словно шипы роз, фразы. Их жизнь будто тонула в зыбучих песках, погружаясь под толщу мелких стычек и неприятия. И эти неподъемные пласты взаимных колкостей поглощали то, что вызрело в душе Дима.
– Пару минут в этом оазисе, и пойдем погуляем, посмотрим, что и как. Я, знаешь, устал, – Нот улегся на бок.
Дим, реагируя на неожиданную откровенность, повернулся к Ноту. Неторопливо, будто получив разрешение, рассматривал лицо парня. Между бровей пролегла глубокая морщинка, глаза с покрасневшими веками, пересохшие, обветренные губы, потемневшая кожа.
– Красавец, да? – Нот сильным жестом разгладил кожу на лице.
Да! Но сказать такое нельзя. Опять получится черт-те что, а ему не хотелось нарушать это зыбкое перемирие.
– Пошли? Если ничего серьезного, закончим тут и вернемся на раскопки, – Нот легко поднялся с покрывала и, скрестив руки на шее, потянулся, разминая косточки.
Дим по привычке воровато оглядел фигуру парня и поднялся следом.
Разговор не клеился. Люди спешили выставить их из дома, отделывались общими фразами и, прикрываясь делами, даже на традиционный чай не зазывали. Дело неладно. Уже в темноте обойдя несколько домов, Дим остановился около забора и раскурил сигарету. Он сам кидал сетку сканирования и видел эти провалы.
– Нам нужно увидеть хоть одного спящего, – злился Нот. – Они все чем-то напуганы.
Дим кивнул на небольшой дом напротив:
– Там вроде бы вчера девушка уснула. Но нас никто не пустит.
– Давай отгоним машину и вернемся?
– И?..
– Замутим им небольшой местный катаклизм, а сами посмотрим на девушку?
Дим, похмыкав и покрутив план так и этак, согласился на авантюру. Наскоро попрощавшись с хозяином, они демонстративно погрузились в машину и, отогнав ее на приличное расстояние, вернулись в аул.
– Собаки не лают, – первым нарушил тишину Дим, когда они, подобравшись к окраине, выбирали объект диверсии. – А давай у этого ушлого Айдара что-нибудь подпалим? Мерзкий он. Сладко поет, а глаза бегают.
– Это в тебе пролетариат бунтует. Богатый, значит плохой, – хмыкнул Нот, но согласился.
Дим, подсобрав энергию, закрутил столб ветра между ладоней, заставил тот взметнуться ввысь. Швырнув еще пару перевитых молниями зарядов, он изобразил слабое подобие надвигающейся грозы.
– Пойдет или еще пошуметь? – спросил он.
– Пойдет, – согласился Нот и швырнул огненный заряд под то самое дерево, где они отдыхали. Подушки вспыхнули и заполнили воздух густым дымом горящих перьев. Парни, оценив поднявшуюся суету, скользнули в тень, пробираясь к намеченному дому. Раскинув сеть и заметив в самом ее центре прореху, переглянулись, махнули через забор.
– Я захожу, ты страхуешь, – Нот быстро отжал деревянную сетку и змеей вполз в комнату. Дим же, отступив в тень стены, начал сканировать пространство. Оно, вздрогнув, поползло темными провалами, которые, словно услышав зов, направились к дому.
Дим напряженно всматривался в темноту, но та молчала. Он перемахнул через подоконник и кувырком вкатился в комнату.
– Нот! – распрямившись, он тут же согнулся от оглушительного удара в живот. А в следующую минуту его затылок, казалось, взорвался яркой вспышкой боли, и он, покачнувшись, тяжело рухнул на пол рядом с обездвиженным парнем.
Голова болела, так что даже глаза было больно открыть. Дим попробовал пошевелить руками и ногами, но те были надежно зафиксированы. Он, открыв глаза, тут же наткнулся взглядом на узкую волчью морду. Волк оскалился, щелкнул зубами и отошел.
– Грузите их в машину, – раздался глухой голос. – Отвезете к Черной Глотке и там оставите.
Дима, вздернув, поставили на ноги. Он тут же нашел Нота, который безвольным мешком висел на руках двух парней. У стены, сжавшись в комок, стоял Айдар, потчевавший их чаем, на кровати лежала спящая девушка, возле которой сидел бурый волк с белым хвостом. Тот самый волк, которого чуть не задавил Нот.
– Подождите. Снимите с этого все побрякушки. Такие амулеты не должны пропадать даром.
Волк, запрыгнув на кровать, обернулся тощим, дряблым стариком, покрытым клочками свалявшейся шерсти, его голову украшала пара толстых рогов. Он, вытянувшись рядом с девушкой, запустил ей в волосы когтистую лапу, и Дим увидел тонкую нить энергии, которая потихоньку переползала в это существо.
– Кто ты? – Дим попытался дернуться.
– Какая теперь тебе разница, человек?
Дим не отрываясь смотрел на энергетическую нить, вытягиваемую нелюдем. Та словно обвивала его руку и наполняла его жизненной силой.
– Нас будут искать. Придут другие, – бросил еще один пробный шар Дим.
– Придут-уйдут. Не вы первые, не вы последние, – хмыкнул старик.
Перед ним разложили амулеты Нота.
– Ты его ученик? – старик сполз с кровати и подковылял к Диму. Внимательно присмотревшись к его амулету, презрительно хмыкнул: – Даже для этого вам нужны побрякушки. Выродились совсем. Уведите их.
Он даже не потрудился снять с Дима его камушек. Дима и Нота запихнули в их же джип, а за руль уселся тот самый гостеприимный Айдар
– Куда нас везут? – попытался наладить диалог Дим.
– К Черной Глотке.
– Может, договоримся? – попробовал еще раз Дим. – Кто твой хозяин?
– Малит. Не договоримся. Не трать силы.
Черт! Дим откинулся назад. Малит? Кто такой Малит? Это что-то из азиатской мифологии? Где-то он уже слышал или читал про этого белохвостого волка.
Он попытался поближе подползти к Ноту. Боднув его лбом, тихо позвал:
– Нот, ну что же ты? Открой глаза.
Нот пришел в себя, когда машина остановилась. Айдар бесцеремонно выволок их из салона и подтолкнул к яме. Обвязав покрепче веревками, предупредил:
– Малит сказал – чтобы долго умирали, – и полным гостеприимства жестом указал на край ямы. – Поэтому вам лучше не дергаться, а то просто столкну, переломаете руки и ноги.
Стравив вниз одного и другого, он перерезал веревку, и она, скользнув змеей вниз, кольцами улеглась у ног Дима.
Нот, тяжело выдохнув, сполз по каменной кладке ямы:
– Добегались.
Дим задрал голову, рассматривая пятачок ярко-синего неба. Добегались. Он, горько усмехнувшись, повернулся к Ноту.
– Что будем делать?
– Поворачивайся ко мне спиной, я попытаюсь перегрызть твою веревку и освободить руки, – Нот встал на колени.
Дим, выворачиваясь и изгибаясь всем телом, обдирая плечи и спину о выщербленные камни кладки, кое-как поднялся. Нот принялся зубами терзать узел. Устав, он прижимался холодным от испарины лбом к спине Дима, и, тяжело дыша, уговаривал и себя, и его:
– Почти, еще чуть-чуть.
Наконец, веревка поддалась и Дим, выворачивая запястья, освободил руки. Развязав Нота, он принялся за узел на ногах. Нот потряс занемевшими руками, размял их и, собрав неплохой запас энергии, долбанул вверх огненным зарядом. Тот, долетев до середины яма, вдруг заискрил и рассыпался тусклым фейерверком.
– Плохо дело. Видимо, эта Чертова Глотка поглощает энергетический заряд.
– Черная Глотка.
– Теперь это однохуйствено.
Дим пошвырял свои фаерболы по стенам и вверх, убеждаясь в правоте Нота. Стены, вздрогнув, только осыпались многолетней пылью.
– Что это? – Нот подошел к одной из стен и расчистил камень.
По камню вилась тонкой вязью арабица. Нот принялся лихорадочно зачищать стены. Дим присоединился к нему. Очистив надпись по кругу, опоясавшему колодец, поинтересовался.
– Ты понимаешь, что тут написано?
– Нихрена, – признался тот.
Дим истерически заржал и уселся на пол: