– Если это ад, то он просто потрясающий, – прошептала Джаки, еще крепче сжимая руку подруги.
Мужчины заметили их, или, скорее, Афину, и у Кэт уже не осталось времени любоваться безмятежным пейзажем.
– Богиня! Это же сама богиня Гера! – закричал воин, и полдюжины мужчин упали на колени.
На самом деле, как заметила Кэт, на колени опустились все мужчины, кроме двоих. Более высокий из них стоял спиной к солнцу, и яркие полуденные лучи не давали Кэт рассмотреть его как следует. У нее лишь создалось впечатление огромного количества мышц и волос. Второй мужчина оказался ближе к богине, и его было хорошо видно. Этот парень выглядел совсем обычным – среднего роста, с каштановыми волосами, хорошо сложен, одет в короткую кожаную тунику. В нем не было ничего примечательного, пока он молчал, – но вот он заговорил, и Кэт понравился его хорошо поставленный, интеллигентный голос и веселые искры в глазах. Он шагнул ближе к богине и лишь в паре футов от нее опустился на одно колено, однако не склонил умоляюще голову, как остальные. Он прижал правый кулак к сердцу и улыбнулся Афине с нескрываемой любовью. Его первые слова прозвучали так тихо и мягко, что если бы Кэт не стояла рядом с богиней, она бы и не расслышала их.
– Приветствую тебя, Афина, моя богиня! Давно уже ты не являлась мне, и я отчаянно по тебе скучал. Мне тебя не хватало.
– Это хорошо, что ты скучал по мне, Одиссей. Такова плата за любовь богини. Она не принадлежит тебе, как какая-нибудь смертная.
Голос Афины звучал резко, однако Кэт была потрясена тем, с какой нежностью она смотрела на мужчину
-Безмозглые мирмидоняне! – низким грубым голосом рявкнул высокий мужчина, оглянувшись на коленопреклоненных воинов, – Как вы могли принять Афину, богиню войны, за Геру?
Он шагнул вперед и преклонил колено рядом с Одиссеем, почтительно склонив голову.
– Приветствую тебя, Афина! Прости моих людей. У них мозги размякли от солнца и моря. Они совсем не хотели проявить неуважение.
– Я их прощаю, Ахиллес. Ты и Одиссей можете встать.
Ахиллес! По телу Катрины пробежала дрожь. Воин встал и вскинул голову.
Первой мыслью Кэт было, что теперь она понимает, почему женщины его боятся. Второй – что совершенно непонятно, как здесь, в Древнем мире, без пенициллина и переливания крови, он вообще мог остаться в живых, получив столько ранений. Кэт постаралась сохранить на лице равнодушное выражение. Она услышала, как Джаки рядом с ней выдохнула: «Ух!..», но знала, что реакция медицинской сестры «скорой помощи» не вызвана потрясением или страхом, просто Джаки тоже не понимала, как этот человек мог выжить после таких ужасных ран.
Вообще-то Кэт не стоило беспокоиться о том, что именно отражает ее лицо. Ахиллес и не думал смотреть на кого-нибудь, кроме Афины.
– Поскольку ты здесь, я могу не сомневаться, что Фетида с тобой говорила, – сказала Афина.
– Да, богиня, она говорила, – кивнул Ахиллес.
– Агамемнон забрал твою военную жену.
Хотя Афина произнесла это совсем не вопросительным тоном, Ахиллес решительно кивнул и резко, коротко бросил:
– Забрал.
Кэт заметила, что мужчины за его спиной сразу нахмурились и беспокойно зашевелились.
– Тогда я дам тебе замену тому, что ты потерял. Я привела тебе Поликсену, троянскую царевну, дочь Приама!
Афина величественно взмахнула рукой и отошла в сторону. Ахиллес взглянул на Катрину, и она застыла, словно вросла в мраморный пол храма. «У него невероятно голубые глаза!»
Джаскелииа негромко кашлянула и, прикрыв рот ладонью, подтолкнула Катрину вперед.
– Царевна Поликсена, приветствуй Ахиллеса, предводителя мирмидонян, – предложила Афина.
К счастью, Кэт справилась с собой, применив опыт психотерапевта. Она вежливо улыбнулась и отлично поставленным, безупречно спокойным и идеально фальшивым голосом произнесла:
– Приветствую тебя, Ахиллес. Рада с тобой познакомиться. Я много о тебе слышала.
Потом она решительно шагнула вперед и, продолжая улыбаться, протянула Ахиллесу руку.
Ахиллес замер в нерешительности. Он перевел взгляд с руки Катрины на ее лицо, потом снова посмотрел на руку. Кэт продолжала улыбаться, а ее рука тем временем висела в воздухе. Наконец Ахиллес осторожно взял ее кисть и быстро наклонился, словно собираясь поцеловать руку Кэт, но замер прежде, чем его губы коснулись ее кожи. Потом он выпустил руку Катрины и быстро отступил назад.
– Приветствую тебя, царевна Трои, – сказал он, однако его взгляд уже снова обратился к Афине.
– Я должна вернуться на Олимп. Ахиллес и Одиссей, позвольте пояснить: Поликсена – необычная женщина. Она никогда не будет обычной военной женой... она – нечто гораздо большее. Я решила одарить ее священным знанием. Так что смотрите на нее как на моего возлюбленного оракула. Она и ее служанка находятся под моей защитой. И любой, кто осмелится их обидеть, навлечет на себя мой вечный гнев.
– Мы поняли тебя, богиня, – сказал Ахиллес.
– Позаботься о ее безопасности, – сказала Афина.
Богиня жестом приказала Одиссею следовать за ней и отошла подальше, откуда никто не смог бы их услышать, оставив Кэт и Ахиллеса неловко стоять друг против друга. Кэт хотелось уставиться на Ахиллеса во все глаза. Разумеется, этого же захотелось бы любой женщине, впервые увидевшей его. Или же они вообще не стали бы на него смотреть. Боже, она вела себя как полная идиотка! Катрина решительно посмотрела на Ахиллеса и обнаружила, что он смотрит в никуда через ее плечо, крепко стиснув зубы.
«Должно быть, ему ненавистны подобные знакомства», – подумала Кэт.
Она откашлялась, и Ахиллес, как будто бы с большой неохотой, посмотрел ей в глаза.
– Ахиллес, мне хочется представить тебя моей служанке...
Кэт слегка запнулась на последнем слове.
– Это... э-э... Мелия, – выпалила она, с трудом вспомнив новое имя своей лучшей подруги.
Не обратив на Джаскелину ни малейшего внимания, Ахиллес спросил:
– Ты хочешь представить меня твоей рабыне?
– Ну да, – кивнула Кэт.
– Боже милостивый, меня опять как будто и нет здесь! – пробормотала Джаки.
– Высокородной! – Афина быстро вернулась к ним. – Мелия была высокородной особой – принцессой у себя на родине, пока ее не похитили и не продали в Трою. Поликсена решила не подвергать ее унижению. Я ведь уже сказала тебе, троянская царевна – не такая, как все.
Афина повернулась спиной к воинам и строго посмотрела на Кэт и Джаки.
– Теперь я удаляюсь.
Она снова посмотрела на мужчин и величественно вскинула руки.
– Знайте, что я буду наблюдать за ними, и никому не ведомо, когда я вернусь!
И богиня исчезла в облаке светящегося серого дыма.
– Как в театральной постановке, – шепнула Джаки.
– Идем, царевна Трои. Я покажу тебе твой новый дом. И, не интересуясь, следуют ли за ним женщины, Ахиллес широким шагом пошел прочь из храма, а его солдаты выстроились в колонну вокруг Кэт и Джаки и отправились за ним.
Глава 7
– Милостивый Иисус, ты только взгляни на это! – прошептала Джаскелина на ухо Кэт.
Они стояли на краю гигантского рва, выкопанного между зеленой равниной, что тянулась от плоской возвышенности, на которой стояла Троя, и широким белым песчаным пляжем, омываемым морем таким чистым и синим, что у Кэт чуть не заболели глаза. Но не ошеломительный ров и не прекрасные морские воды заставили Джаскелину вытаращить глаза. Слева от них, насколько мог видеть глаз, песок был покрыт ярко расписанными шатрами. А сразу за прелестным заливом море было заполнено деревянными кораблями.
– Сюда, царевна, – сказал Одиссей, нарушив чары величественной картины.
Они остановились, а сопровождавшие их воины отправились вдоль береговой линии; чуть дальше они начали спускаться в ров и выбираться из него по другую сторону.
– Ахиллес и его мирмидоняне стоят отдельным лагерем, – пояснил Одиссей, удрученно скривив губы.
– Так было и до того, как Агамемнон забрал Брисеиду? – спросила Кэт.
Одиссей кивнул.
– И до того. – Он жестом предложил женщинам идти с ним. – То, что Ахиллес и Агамемнон не любят друг друга, давно всем известно. Но только в последнее время эта неприязнь превратилась в открытую ненависть.
– Это выглядит не слишком-то разумно – открыто ненавидеть своего царя, – сказала Джаки.
Одиссей посмотрел на нее с легким удивлением, прежде чем ответить, и Кэт тихо вздохнула с облегчением. Может быть, их маскарад «оракул и ее высокородная служанка» и вправду сработает...
– Ахиллес – величайший греческий воин. Так что, возможно, лучше было бы спросить, почему это царь отдалился от своего героя.
Кэт саркастически рассмеялась.
– А высокомерие, тщеславие, похоть? Разве цари не склонны к чему-то в этом роде?
Она уже готова была мысленно запеть торжественное «Боже, храни Америку», когда вспомнила о современных американских политиках, и гимн прервался, не начавшись.
Одиссей пристально взглянул на нее.
– Но ведь говорят, твой отец не страдает ничем подобным. Наоборот, слухи твердят, что он мудр, благороден и весьма любим своим народом.
– Но он не единственный царь, которого я знаю, – поспешно ответила Кэт, надеясь, что не ляпнула чего-то уж совсем непотребного, и отчаянно жалея о том, что закончила колледж так много лет назад и что во время учебы не слишком много внимания уделяла литературному курсу.
– Говорят, ты собиралась обручиться с царем Сард, – сказал Одиссей.
Вот дерьмо! Она уже почти обручена? И с царем, конечно, не меньше. Ха! Кэт нервно сглотнула. Венере, черт побери, следовало дать им краткий инструктаж.
– Э-э... я вообще-то предпочла бы, понимаешь ли, не говорить о моей прежней жизни.
Одиссей склонил голову, молча проявляя сочувствие к тому, что, как предположила Кэт, считал ее загубленной жизнью.
– А что за девушка эта Брисеида? – спросила Кэт, осторожно меняя тему разговора.
Брови Одиссея взлетели.
– Она была военной женой – красивой и угодливой.
Джаки фыркнула, что вызвало у прославленного героя улыбку.
– И как она относилась к Ахиллесу? – задала Кэт очередной вопрос.
Тон Одиссея стал вдруг загадочным.
– Так же, как относятся к нему все женщины.
Немного поколебавшись, герой добавил:
– Ахиллес – великий воин.
– Но это скорее относится к жизни, чем к войне.
– Нет, с тех пор как Парис похитил Елену, – возразил Одиссей.
– Ну, может быть, на этот раз все будет по-другому, – сказала Катрина.
Одиссей буквально пронзил ее взглядом.
– Скажи, Афина прислала тебя сюда, чтобы даровать нам победу над Троей?
«Нет, вообще-то я здесь для того, чтобы Ахиллес устранился от войны и троянцы победили как можно быстрее», – подумала Кэт, но вслух сказала совсем другое:
– Как сказала Афина, я здесь ради Ахиллеса.
– Разумеется, ради него, – пробормотал Одиссей, давая понять, что уж в это он поверит в последнюю очередь.
Гладкий песчаный пляж перешел в дюны, поросшие травой, и Кэт с радостью обнаружила, что они с Джаки отстают от Одиссея, огибая миниатюрные холмы, а значит, и продолжить разговор не смогут. Потом и дюны кончились – совершенно внезапно, и впереди открылась бухта впечатляющих размеров, хотя и поменьше, чем залив, в котором стояли на якоре греческие корабли. Бухту со всех сторон окружали огромные ломаные зубы темных кораллов. Между ними тоже красовались корабли – все до единого черные. Кэт остановилась, подсчитывая их... тридцать с лишним. А на пляже перед бухтой раскинулись шатры.
– Ахиллес вон там, ближе всех к берегу.
Одиссей замедлил шаг и повел женщин к огромному шатру, стоявшему отдельно от прочих. Ткань этого шатра была выкрашена в такой яркий желтый цвет, что он казался почти золотым, и украшали его изображения величественных орлов.
Кэт увидела Ахиллеса около шатра в толпе мужчин, окруживших кого-то.
– Очень мило, что он нас ждет, – пробормотала Джаскелина, – Мистер Тот, Кто Нуждается в Уроке Хорошего Тона...
Кэт вздохнула, в душе соглашаясь с подругой.
Они приблизились к Ахиллесу, но он совершенно не обращал на них внимания. Кэт гадала, должна ли она спросить, куда направиться, или просто войти в шатер и сама там осмотреться. И тут вдруг она поняла, на что именно смотрят воины. Парень в середине круга сидел на какой-то скамейке, и его просто заливало кровью из раны на левом бицепсе. А рядом хлопотал невысокий старик с потрепанной соломенной корзиной в руках. С победным вскриком старик вытащил из корзины большую иглу которая выглядела такой же острой, как и грязной. В иглу была вдета длинная нить, показавшаяся Кэт похожей на черную леску для ловли рыбы. Старик сказал со злорадной усмешкой:
– Ну, мальчик мой, это будет больно.
Он наклонился над раненой рукой и начал сжимать края разорванной плоти, намереваясь сшить их.
– Ох, только не это! – взорвалась Джаки.
Она бросилась к старику и выхватила иглу из его пальцев. Старик, разинув рот, уставился на нее.
– Вот это, – Джаки показала ему иглу, – это ужасно! Если ты воткнешь ее сюда, его рука воспалится и загноится!
– Да как смеет эта женщина... – начал было старик, и Кэт поспешно вышла из-за спины Ахиллеса.
– Она целительница, – сказала она Ахиллесу.
– Это я – целитель! – яростно выплюнул старик.
– Нет, ты просто шарлатан, – заявила Джаскелина. – Да еще и с грязными руками.
Кэт, не обращая на них внимания, сосредоточилась на Ахиллесе.
– Сама Афина даровала ей особые знания.
Старик резко повернулся к Катрине.
– А ты кто такая?
– Оракул Афины и военная жена Ахиллеса, – ровным тоном ответила Кэт.
– Оракул Афины – военная жена? Ха-ха! Что за шутки? Или ты думаешь, что Калхас, пророк и предсказатель ахейский, не знал бы о прибытии божественного оракула?
Одиссей откашлялся.
– Калхас, старый мой друг, мы только что виделись богиней. Афина действительно даровала Ахиллесу Поликсену, которую назвала своим оракулом.
Калхас прищурил слезящиеся глаза.
– Ты утверждаешь, что сам видел Афину?
– Именно это я и сказал.
– А я говорю, что ты всегда был лучшим предсказателем, чем целителем, Калхас, – Низкий голос Ахиллеса заставил всех умолкнуть, – Патрокла будет лечить служанка Поликсены. Если, конечно, мой двоюродный брат не против.
– Я склоняюсь перед твоей волей, кузен, – сказал Патрокл с добродушным юмором.
Катрина посмотрела на Патрокла и обнаружила, что юноша умен, молод и очень, очень светловолос.
А он сверкнул белозубой улыбкой и добавил:
– И, конечно же, перед волей богов и моей прекрасной целительницей.
– Вот и хорошо. Мне нужно, чтобы эту штуковину, – Джаки взяла грязную иглу, – прокипятили. Еще мне нужно...
Она немного помолчала, и Кэт была уверена, что подруга мысленно перебирает возможности, отбрасывая слова вроде «дезинфицирующие средства» и «антибиотики».
– Мне нужен самый крепкий алкогольный напиток, какой только у вас есть.
Мужчины дружно моргнули, вопросительно глядя на Джаки.
Кэт повернулась к Ахиллесу и коснулась его руки, отметив, что от ее прикосновения он вздрогнул всем телом, как норовистый конь.
– Она имеет в виду самую крепкую выпивку, какая у вас имеется. Что-нибудь такое, от чего мужчины сразу пьянеют.
Ахиллес посмотрел на Одиссея.
– Ты вроде говорил, от той мерзкой выпивки, которую Идомен привез с Крита, и собака облысеет?
Одиссей улыбнулся.
– Говорил, да. А Идомен мне кое-чем обязан. – Он с улыбкой повернулся к Джаки. – Подожди немного, я принесу тебе сильную выпивку, малышка Мелия.
Он бегом припустил к греческому лагерю.
– Что еще ей нужно? – спросил Ахиллес Катрину.
– Мне нужны тонкие и обязательно чистые льняные лоскуты, длинные, – сообщила Джаки, как будто Ахиллес обратился именно к ней.
Кэт заметила, что уголки губ Ахиллеса дрогнули, и следующий вопрос он уже адресовал самой Джаскелине.