Легкий укол страха утонул в ощущении правильности происходящего. Он не чувствовал себя пойманным в ловушку похоти Стейси. Он страстно желал этого, страстно желал ее и ощутил облегчение, лишь когда она оказалась в его руках.
Стейси потянулась к ширинке его джинсов, и, только почувствовав, как ее пальцы ласкают его член, Коннор сбросил оцепенение и сам просунул руку ей между ног, раздвигая жаркие влажные складки.
— Да, — выдохнула она, борясь с пуговицей на его поясе, которую трудно было расстегнуть из-за того, что он сидел.
— Позволь мне тебя съесть, — прохрипел он, отчаянно желая ощутить языком ее вкус.
Напрягшись, она уставилась из-под опущенных век на его рот. Он прикусил нижнюю губу, потом медленно отпустил ее, ощущая дрожь ее промежности под своими пальцами. Поглаживая клитор, он облизал губы. Стейси застонала, и ее соски набухли еще сильнее.
Подавшись вперед, он буквально присосался к ним. Этого оказалась недостаточно, далеко не достаточно. Свободной рукой он сжал ее грудь, разминая, массируя, чувствуя, как она продолжает набухать от возбуждения. Втянув сосок глубоко в рот, Коннор принялся вылизывать его языком, не переставая при этом растирать ее промежность. Она извивалась, издавая нечленораздельные звуки и вцепившись ногтями в его голые плечи.
Он просунул два пальца в ее взмокшую щель, которая тут же жадно сжалась вокруг них, и принялся умело водить ими туда-сюда, заставляя ее исходить соком и желанием заполучить в себя член.
— Пожалуйста… трахни меня…
Он обожал это. Никогда не пресыщался этим. И не ради своего эго, но ради нее. Поскольку хотел сделать ее счастливой. Он хотел быть тем мужчиной, который сделает ее счастливой.
— Коннор… пожалуйста…
Все это время он посасывал ее грудь, покусывал или дразняще касался кончиком языка. Она начала покачивать бедрами, подаваясь навстречу его движущимся пальцам. Ее щель так взмокла, что он не только чувствовал это, но и слышал хлюпающие звуки, такие эротичные, что он боялся, как бы ему не кончить в штаны.
Издав рык, он извлек пальцы, перестал мять грудь и заявил:
— Хочу съесть твою щелку.
Не в силах дождаться реакции и помощи с ее стороны, Коннор взял Стейси за талию, перевернул и уложил на спину на диване. Она удивленно вскрикнула, а потом, когда он одним жарким движением провел языком по ее щели до самого клитора, со стоном произнесла его имя.
Вкус ее промежности усилил его эрекцию до такой степени, что джинсы уже сдавливали член до боли. Потянувшись вниз, Коннор расстегнул и спустил их. Давление спало, прохладный воздух охладил жар, и у него вырвался облегченный вздох.
— Ниже! — прохрипел он, подтягивая ее за бедра.
Исходя вожделением, Стейси взирала на златокожего бога, пристроившегося между ее непристойно раздвинутыми ногами. Такого возбуждения она не испытывала еще никогда. Он был целиком поглощен ею. И поглощал ее. Как, по ее подозрениям, и должен был.
Еще доставая из духовки готовый пирог, она воображала себе, что все произойдет так, будто между ними устоявшиеся отношения. Так, словно это лишь начало, а никак не конец. По его прикосновениям и постоянному поддразниванию она чувствовала, что этот мужчина может завалить ее на кухонный стол, потому что ему просто не дотерпеть до кровати. Она представляла себе, как он войдет на кухню, когда она стоит у раковины, подойдет к ней сзади, спустит с нее шорты и засадит в нее член.
Он был примитивным, крайне сексуальным самцом. И она хотела его. До сих пор ей ни разу не доводилось повстречать подобного мужчину. А что, если больше и не придется? И у нее не будет такого секса. Безумного секса. Ничем не сдерживаемого секса. Секса, не ведающего границ. А ведь такой секс был у нее всего лишь раз в жизни. Вчера. С Коннором. Это было феноменально. Так не станет ли она потом ругать себя за то, что по собственной дурости упустила шанс испытать подобное наслаждение еще раз?
И в этот момент, держа в руках испеченный пирог, Стейси решила для себя, что она уже большая девочка и имеет на это право. В этой жизни полно всего, что гораздо хуже, чем пара ночей с парнем, который тебе нравится и которому нравишься ты.
— Опустись! — повторил он, притягивая ее. Его раздвинутые губы поблескивали, взгляд был голодным. — Сядь мне не лицо так, чтобы я мог трахать тебя языком поглубже.
Стейси пробрало дрожью. Он относился к мужчинам, любившим доставлять женщине оральное наслаждение, доводя ее до безумия и овладевая ею таким глубоко интимным способом. Запечатлевая на ней клеймо, делая ее своей.
Сегодня она хотела принадлежать ему.
Держась за диван, она подалась вниз и едва не вскрикнула, ощутив, как ее влажную кожу обдало его жаркое дыхание.
— Да, — проурчал он.
Схватив за ягодицы, Коннор притянул ее к себе и принялся мучительно медленно вылизывать каждую складочку и щелку. Хрипло дыша, он изводил ее легкими и быстрыми, словно порхание колибри, прикосновениями языка к клитору.
— Там, там! — шептала она, вертя бедрами и подаваясь навстречу сводящему с ума языку.
Прекрасно зная, что именно ей нужно, Коннор чуть-чуть подался назад, наклонил голову и засунул язык глубоко во влагалище.
— Боже! — Ее трясло, пальцы, вцепившиеся в диван, побелели.
Коннор зарычал и притянул ее еще ближе, сжимая бедра руками, покусывая и посасывая промежность, быстро и глубоко вводя язык. Сладострастные причмокивающие звуки смешивались с его хриплым, голодным рыком.
Итогом стал потрясающий, опустошительный оргазм: глаза ее закрылись, стиснутые зубы заскрежетали. Она была близка к беспамятству, но это, похоже, лишь подстегнуло его вожделение. Подхватив и приподняв, он посадил Стейси на кофейный столик и навис над нею. Его губы касались ее уха, левая рука сжимала бедро, правая, проскользнув между ними, направила член в ее щель. И он засадил его, с силой, глубоко, буквально припечатав ее к поверхности.
Следом за вырвавшимся криком изумленного наслаждения у нее и вовсе перехватило дыхание. Схватив рукой за волосы, он откинул ее голову назад, накрывая ее своим огромным крепким телом. Доминируя над нею. Владея ею и снаружи, и изнутри. Полностью. Включая и ее дыхание. Она не могла вдохнуть, не вобрав в себя его выдох.
— Моя! — рокотал он, притягивая ее к себе за бедро с такой силой, что, казалось, они стали единым целым, и мощно вращая членом уже внутри, словно говоря без слов:
— Я в тебе! Я часть тебя!
Это ощущение, слившись с окончанием оргазма, заставило ее вцепиться в него сильнее, возобновив и продлив утихавшие конвульсивные содрогания.
Коннор рычал, вновь и вновь засаживая в нее свой член и прижимаясь вспотевшим лбом к ее лбу.
— Ты создана для меня!
Они и вправду превосходно подходили друг другу. До встречи с Коннором она могла бы поклясться, что просто не сможет принять в себя такой огромный член. Но он так завел ее, а она так разгорячилась и взмокла, что не только приняла его в себя, но еще и вертела бедрами, чтобы полнее прочувствовать его размер.
— Ох! — выдохнула она, когда все в ней напряглось снова, готовое к большему.
— Да! — прогудел он, засаживая снова и снова, безостановочно, почти в беспамятстве, упираясь яйцами в ее ягодицы. — Как хорошо… Обалдеть, как хорошо…
Отведенными назад руками она опиралась о кофейный столик, рывками приподнимаясь ему навстречу.
— Трахай меня! — молила Стейси, насаживаясь на него и чувствуя себя женщиной, страстной и желанной. Чего не чувствовала очень-очень давно.
— Я трахаю тебя, милая, — слегка приподнявшись, прорычал он.
И тут она увидела поблескивающий от пота брюшной пресс и поняла, что он, оказывается, так и остался в джинсах и ботинках. От этого зрелища, говорившего о том, что он так сильно хотел ее, что просто не мог тратить время на раздевание, она возбудилась еще сильнее, но тут на глаза ей попалась валявшаяся на кушетке упаковка презервативов. Глаза ее округлились. Их взгляды встретились, и он, подавшись назад, извлек из ее лона поблескивающий, со вздувшимися пульсирующими венами член.
— Кондом! — выдохнула она, когда он медленно ввел его снова, мигом разгорячив ее так, что тело вновь покрылось испариной.
— Я вытащу… — прохрипел он, подался назад и засадил снова. Еще сильнее, но не быстрее. — Так… чертовски хорошо…
— Боже!
Ее щель беспомощно сжалась от наслаждения. На его член и смотреть-то нельзя было без восхищения, не то что ощущать его в себе. Он заполнял ее целиком, и она это чувствовала. А когда его толстенная головка уткнулась в самую чувствительную точку влагалища, у нее скрючились пальцы ног. Ей вовсе не хотелось приглушать эти бесподобной остроты ощущения, но…
— Я не принимала пилюль!
Он не остановился. То, что для большинства парней послужило бы холодным душем, на Коннора подействовало совсем иначе. Он сильнее привлек ее к себе и сделал пару быстрых толчков.
— От меня не залетишь. И ничего не подцепишь, я чист.
Она застонала, когда он возобновил толчки. Мышцы брюшного пресса напрягались и расслаблялись в ритме его движений. Он сильней завалил ее назад и приподнялся, нависая над ней. Она смотрела на него снизу, тая под жаром его глаз, восхищаясь его великолепным телом, напрягавшимся сейчас и над ней, и в ней.
— Ты единственная! — прохрипел он. — Ни с кем до тебя это не было по-настоящему.
Спина Стейси выгнулась дугой в преддверии нового оргазма, к которому ее подводили его неуклонные толчки. Выпустив волосы, он оперся обеими руками о стол позади нее и, хотя это казалось невозможным, принялся засаживать еще яростнее.
— Ты единственная! — повторил он, вперив в нее немигающий взгляд.
Обхватив ногами его бедра, извиваясь под ним, чувствуя, как подгибаются от острейшего наслаждения пальцы ног, Стейси закричала. Она кончала, и он, чувствуя это, умело продлил ее оргазм, вновь и вновь растирая головкой члена чувствительную точку в ее лоне и не переставая произносить нежные слова.
И лишь после того, как она взмолилась: «Больше нет сил…», он вынул член и встал над ней, сжимая его в кулаке и с ревом и бранью поливая ее вздымавшуюся грудь горячей, похожей на густое молоко спермой.
Это было грубо и дико. Но потом он схватил ее в объятия, они вместе рухнули на диван, и все стало прекрасно и сладостно.
Потому что его тело трепетало так же, как и ее, а его сердце колотилось в том же самом, отчаянном ритме.
А когда он с усилившимся от возбуждения акцентом прошептал ее имя, Стейси в ответ изо всех сил сжала его в объятиях.
ГЛАВА 10
— У них троица.
Нахмурившись, Майкл опустился на каменную скамью, стоявшую под деревом во дворе Академии Избранных.
— Это невезение.
Старейшая Рейчел мерила двор шагами, как делала всегда, когда пребывала в возбуждении. Даже во сне эта женщина была подобна натянутой струне, что, впрочем, не мешало ей полностью сосредоточиваться на первоочередной задаче. То была мощнейшая комбинация — физическая неустанность в сочетании с ментальной стойкостью.
— Все из-за той чертовой рыжей, — раздраженно бросила она. — Со временем эти твари становятся неуправляемыми и отказываются от сотрудничества. И даже вживленные в мозг чипы не дают возможности их контролировать.
— Становясь бесполезными, они подлежат отбраковке.
— Я знаю, что нужно делать, Старейший Шерон. Но как бы то ни было, одному из них удалось забраться в собственный череп и извлечь чип. Нам следует иметь в виду, что и другие могут оказаться способными причинить себе такое же увечье.
Это он, разумеется, знал. Все содержимое ее хитрющего мозга не представляло для него тайны, поскольку он проникал в ее сознание, не говоря уже о том, что они не один век состояли в сговоре. Но он дал ей возможность высказаться вслух. Она терпеть не могла, когда он внедрялся в ее сознание, и предпочитала действовать так, будто этого не было.
— Оставь окончательно озверевших капитанам Кроссу и Брюсу, — буркнул он. — Пусть разбираются с ними. Их это отвлечет, а у тебя есть куда более важные дела. Нам нужна троица. Тебе не стоило доверять ее возвращение гибридам.
— У меня не было выхода. Было необходимо вернуться в Сумерки к твоему выступлению перед Старейшими. Теперь, после того как я «вызвалась» отправиться в мир смертных, мы располагаем куда большей свободой действий. Во всяком случае, мне не придется притворяться, будто я здесь, когда в действительности нахожусь там.
Она резко развернулась, так что ее темная грива взметнулась и рассыпалась по плечам. Даже при всем своем презрении к ней Майкл не мог ею не восхититься.
— Половине из тех, что взяла с собой, я доверять не могу, ибо их верность принадлежит не нам с тобой, а сообществу Старейших. Гибриды дики, однако чипы удерживают их в послушании… по крайней мере до тех пор, пока их сознание не окончательно разрушено Кошмарами.
Майкл смахнул с обшлага своего одеяния упавший лист и огляделся, присматриваясь к тому, как выглядит Академия Избранных во сне Рейчел. Некогда она проходила здесь обучение, и в ее памяти все сохранилось таким, каким было столетия назад. Центральный двор, послуживший им местом встречи, был круглым, посыпанным гравием и затененным кронами могучих деревьев. Его окружали расположенные под открытым небом амфитеатры, предназначенные для боевой подготовки, и лишь с юга высилось внушительное здание, в котором проводились классные занятия.
— Пришло время перейти к следующей стадии, — наконец сказал он.
Рейчел замерла, ее зеленые глаза расширились.
— Если честно, то я уже начала сомневаться в том, что ты вообще к этому придешь.
Сама она предлагала это еще не одну неделю назад, но он откладывал решение. Казалось неразумным использовать подобный инструмент без уверенности в его опустошительном воздействии. Но теперь пора настала.
— Никогда не сомневайся во мне, — сказал Шерон. Он встал и, продолжая смотреть ей в глаза, поднял капюшон.
— Все будет сделано, как мы договорились.
— Превосходно. — Он поклонился и направился к спутному потоку. — До следующего сна.
* * *Глядя на задремавшую в его объятиях женщину, Коннор чувствовал себя в полнейшем дерьме. Его бросало в жар, а грудь сдавливало так, что было трудно дышать. При этом с каждым вдохом он вбирал в себя запахи пота и секса, а с каждым выдохом оказывался еще на миг ближе к неизбежному расставанию. Стейси, в ее полусонном состоянии, была прекрасна. Порожденные стрессом и напряжением морщинки у ее рта и в уголках глаз разгладились, лицо выглядело безмятежным и восхитительно молодым. С гладкой сливочной кожей, темными дугами бровей, губами, словно спелые вишни.
Он с радостью просыпался бы вот так каждый день. Рядом с этой женщиной. В этом доме. А поскольку ему доводилось наставлять в боевой подготовке немало молодых Избранных Воителей, сомнений в том, что он сумел бы поладить с Джастином, у него тоже не было. Он прекрасно знал, каковы бывают мальчишки, растущие без отцовского наставничества, — хотя бы на примере того же Эйдана. Конечно, все было бы непросто, но это — он положил ладонь Стейси на щеку и нежно погладил ее подушечкой большого пальца — стоило любых усилий.
Коннор привлек ее поближе и нежно припал к ее чуть раздвинутым губам, а ее сладкий стон побудил его обнять ее крепче. Ему хотелось не расставаться с ней, открывать ее для себя, делиться с нею собой. Ведь, возможно, то, что порождает такие чувства сейчас, могло бы порождать их и через месяц. И через год. И спустя годы.
Обещания. Все произошедшее между ними казалось наполненным знаками невысказанных обещаний, и мысль о том, что на этом все и закончится, казалась невыносимой. Одно дело быть одиноким, когда ты находишь это приятным и удобным, и совсем другое — когда появляется кто-то, с кем тебе хочется быть рядом.
Облизывая сочные мягкие губы Стейси и ощущая ее волнующий вкус, Коннор возбудился и принялся медленно, сладострастно погружать язык ей в рот, проделывая им то, что ему уже снова хотелось проделать со всем ее телом. Да и как ему было не ощущать такую потребность, если его буквально изводила мысль о том, что в любой момент они могут разлучиться навеки и он уже никогда не сможет ею насладиться.