- Так забывал бы дальше! - язвительно ответил Наран. -
- Многое изменилось, мудрый сын своей страны. Манрад, как истинный патриот Ланрана, помнит об огромной цене, что вы заплатили за безопасность опального наследника.
- Теперь эта цена стала для нас непомерной? - холодно спросил Наран.
- Я не могу ответить на ваш вопрос, мой господин.
- Я согласен на встречу, - прервал новую реплику внука дед.
Наран нахмурился, гонец, слегка улыбнувшись, послушно скрылся за дверями, а молодой человек в синих одеждах, приказал рабам унести с пола ковер и начал что-то быстро чертить голубоватым мелом на темном камне. Наконец синий незнакомец закончил свое произведение искусства, походившее на обычную пентаграмму, дополненную по краям неведомыми мне символами, и отошел в тень. Все замерли. Все на миг затихло, тихий шорох живого дома сменился мертвой тишиной, а в этой тишине явственно раздался шепот Нарана:
- Ты рискуешь, дед. Манрад опасен. Мы не можем потакать ему и идти против Врана.
Но повелитель не слушал: расторопные рабы быстро притушили светильники, и, так как окон в помещении не было, в тронном зале затаился полумрак. Лицо Нарана в этом полумраке показалось мне подозрительно белым, волосы старца выделялись светлым пятном, телохранители подошли чуть ближе к трону, рабы замерли, стараясь слиться со стенами, а все тот же одетый в синие незнакомец начал тихо напевать под нос какую-то мелодию. Все остальные молчали и чего-то мучительно ждали.
Стала ждать и я. А что мне оставалось? Я смотрела туда же, куда смотрели все. В центр пентаграммы. Но ничего не менялось. Мне уже порядком надоела заунылая мелодия синего незнакомца, как что-то начало меняться. Сначала в центре пентаграммы появилось крошечное пятнышко света, которое постепенно начало расплываться, заливая собой всю форму нарисованной звездочки. Я огляделась в поисках источника, необходимого, если верить физике, для подобного фокуса, но ничего похожего не нашла, зато пропустила момент, когда на святящемся пятне появилась призрачная фигура, склонившаяся перед повелителем. Рассмотреть этого человека подробнее я не могла: в подернутой волнами дымке можно было узнать лишь того, кого встречал много раз, но этого мужчину я видела впервые.
Начались приветствия. Не взаимные, а однобокие, как здесь, видимо было принято. Тем не менее, повелитель изволил кивнуть, а принц чуть вздрогнул, будто раздавшийся в то же мгновение голос был ему неприятен:
- Простите за столь неожиданную просьбу, повелитель, - твердо, но с почтением, сказал пришедший. - Надеюсь, мое появление не слишком вас встревожило.
- Ближе к делу, Манрад, - вмешался принц. - Вы не за этим пришли!
- В таком случае исполню просьбу милостивого принца, - незнакомец сделал ударение на слове "просьба", - и начну с главного. Моему повелителю, конечно известно, что... после некоторых происшествий в наших странах, мой король стал одинок. Такое одиночество привело к вполне ожидаемому результату. У нас появилась новая фаворитка.
- Нас не интересуют пикантные подробности, - холодно ответил принц, и я усмехнулась - мальчик еще "молод" и явно недооценивал женщин.
- Я знаю это, - заметил Манрад. - И не стал бы выносить грязь за пределы нашей страны, если бы эти... пикантные подробности не влияли бы на нашу политику. А наша политика - на судьбу вашей страны.
- Мы слушаем тебя, - мягко сказал повелитель, аккуратным жестом положив на плечо внука худую ладонь. Этот простое движение заставило принца прикусить острый язычок.
Манрад, немного язвительно поклонившись повелителю и его наследнику, продолжал:
- Наш король очень тяжело пережил убийство одного сына и бегство другого.
- Да если бы не ты! - прошипел принц, и телохранитель повелителя, выйдя из-за трона, тихо попросил принца успокоиться, а Манрад, как бы не заметив вспышки наследника, продолжал:
- Подобное происшествие делает человека слабее, даже такого великого человека, как мой король.
Манрад выдержал паузу, то ли желая привлечь к себе слушателей, то ли из почтения к старому сластолюбивцу, который, к сожалению, был его королем.
- В руках фаворитки оказалось гораздо больше власти, чем надлежит женщине ее положения, - быстро начал Манрад. - Но власть даже самой лучшей фаворитки недолговечна, и Сарадну это не устраивает. Стать королевой она не может - в моей стране, как вы знаете, слишком сильна власть жрецов. Сарадна была замужем, а закон не позволяет вдове взойти на трон. Поэтому фаворитка решила стать матерью короля и уговорить Врана выдать дочь за ее сына. Как вы знаете, Анлерина является единственным признанным ребенком царской крови. Вран уже согласился на этот брак, - Наран побледнел так сильно, что телохранитель сделал к нему шаг, явно опасаясь новой вспышки гнева. Но юноша властным жестом отодвинул от себя непрошенное вмешательство, продолжая внимательно слушать. - Однако плану фаворитки мешает одна незначительная деталь. Вареон, младший сын повелителя и наследник трона, еще жив, и может захотеть после смерти отца взойти на трон. На его стороне жрецы, и фаворитка понимает, что, несмотря на обвинения в убийстве брата, Вареона скорее поддержат, чем никому до последнего времени неизвестного сына бывшей фаворитки.
Принц дернулся, но вновь промолчал.
- Сначала Сарадна пыталась уговорить короля заставить вас выдать Вареона. Но мой господин непреклонен. Он запретил говорить о сыне, делая вид, что Вареона не существует и никогда не существовало. Сарадна не сумела пробить стену его упрямства. Но живой сын Врана - угроза будущей власти матери короля. Поэтому фаворитка пошла по другому пути - более сложному и извилистому. Она тайно послала повелителю Саранада гонца с целью заключения тайного договора. Суть договора предельна проста: Ланран не станет поддерживать своего более слабого друга-соседа в войне, если среди убитых в битве нечаянно окажется наследный принц Ланрана. Вран уже дал слово не слышать ваших просьб о помощи. Гонец в Саранад будет послан завтра. После этого начнется война.
- Почему вы все это рассказываете нам? - закричал Наран. - Почему не скажете Врану? Почему идете против своего короля, которому столько лет были верны?
- Я не иду против короля, - с истинно ангельским терпением возразил Манрад, - и я не изменяю ему, придя к вам. Просто я понимаю, что если позволить сесть на трон сыну фаворитки, то пойдет ко дну как король, так и я, советник и верный слуга короля. Как вы думаете, сколько проживет Вран после того, как Сарадна достигнет своей цели? Когда король станет ей ненужным и даже опасным? Вместе с моим королем полечу в пропасть я и мой род, потому как не собираюсь служить такой женщине, как нынешняя фаворитка.
- Мы услышали вас, Манрад, - вновь заговорил повелитель. - Но вы пришли к нам не только, чтобы предупредить, не так ли?
- Восхищаюсь вашей мудростью, повелитель, - облегченно ответил Манрад. - Только на нее и уповаю. Вы же понимаете, что пока Сарадна будет опасаться появления Вареона, она не тронет моего короля.
- Это все слова, - хмуро ответил повелитель, вызвав улыбку на лице наследника, - чего вы хотите от нас?
- Вареон должен уйти из Малинии, - резко ответил Манрад. - Тогда ваш излишне алчный сосед не осмелится напасть на Малинию. А если осмелится - на вашей стороне выступит Ланрад.
- Почему? - усмехнулся Наран. - С чего бы потенциальной королеве-матери нас щадить?
Манрад слегка замялся, явно подыскивая правильные слова:
- Потенциальной королеве-матери самой очень нравиться ваша страна, вернее, ее богатства. И она с огромным неудовольствием отдает кому-то еще этот лакомый кусочек. Поэтому вы должны понимать: даже в случае благоприятного исхода для вас сейчас, как только Сарадна сядет на трон, ее взор обратиться на Малинию. Отъезд Вареона даст вам всего лишь передышку и время подготовиться. В лучшем случае - к свержению Сарадны, в худшем... к войне...
- Хорошо. Мы выслушали вас. Или это не все?
- Это все, повелитель. Все, что я имею смелость вам сказать, все, что было сказать необходимо. Большее, если вы позволите, я оставлю при себе. Вы же понимаете, что я и так сказал слишком многое. Я предлагаю послать моего человека в Кансу и забрать Вареона. Тем временем я задержу гонца Сарадны. Когда Вареон будет в безопасности и за пределами Малинии, вы объявите, что ваше государство не дает более прибежища опальному принцу, и этим отвратите от себя опасность. Дальнейшее предоставьте мне - я подготовлю почву для возвращения принца на его законное место. Этим я отвращу беду от вашей страны в будущем. Думаю, что это выгодно как для вас, так и для меня и моего короля.
- Кто даст гарантию, что вы не убьете принца? - спросил повелитель. - И с чего вы взяли, что он в Кансе?
- Гарантом может послужить мое слово, повелитель, а я его еще ни разу не нарушал. Если вы в этом не уверены, спросите своих шпионов... - Наран усмехнулся. - То, что принц в Кансе, знаю не только я, но и Сарадна. Вы понимаете, как это опасно. На наше счастье монастырь неприступен для чужих - вы выбрали место на славу. Сарадна многократно пыталась подкупить монахов, но пока ее попытки были безуспешны.
Повелитель вопросительно посмотрел на внука, и тот, поняв, чего от него ждут, обратился к советнику без былой ненависти, но с подозрением:
- Откуда Сарадна знает о Кансе?
- Прошу прощения, принц, - гораздо почтительнее, чем перед этим, обратился Манрад к Нараду, - но этого я не знаю.
- Но вы знаете так многое, - не унимался принц. - Можно спросить, как и откуда?
Манрад слегка повременил с ответом:
- Мне приходиться изображать... доверенное лицо Сарадны, принц.
- Вот как? - начал Наран с легкой насмешкой. - Видимо, вы идете на большие жертвы ради вашего короля, Манрад. Однако должен вас разочаровать. Мне очень жаль, советник, но я не могу отдать вам вашего принца. И не только потому, что не хочу, а я этого очень не хочу, а и потому, что я действительно не в состоянии этого сделать. Я рад, что сложный выбор, перед которым вы меня поставили, решился без моей на то власти. Ваш план исполнится. Частично. Мы можем прямо сейчас послать гонца к Врану с вестью, что его сына нет в Малинии. Потому что это правда. Уже год, как Вареона нет в Кансе. И я не знаю, где он.
- И ты мне не сказал! - впервые изменился в лице повелитель.
- Но вы же сами говорили, что ничего не хотите знать о моем кровном брате, - с ноткой почтения ответил принц. Раньше за ним таковой не наблюдалось. - Я всего лишь исполнял ваш приказ. Как исполняю и теперь, доверяя этому человеку действительно дорогую мне тайну.
- Я ценю ваше доверие, принц, - без тени усмешки ответил Манрад.
- Надеюсь на это, советник, - холодно ответил принц, мгновенно сменив тон. - Год назад ко мне пришел гонец и дал последнее послание от моего друга. С тех пор, к моему большому сожалению, я о нем ничего не слышал.
Наран шепнул что-то стоящему рядом рабу, и тот выбежал из залы, вернувшись спустя несколько минут с небольшой шкатулкой, усыпанной драгоценностями. Осторожно откинув крышку, принц с некоторым волнением достал сложенное письмо со сломанной печатью и протянул послание рабу. Раб, с почтением приняв ценную бумагу, поднес ее Манраду, показав печать. Тот кивнул. Раб повернулся к повелителю и начал читать красивым, хорошо поставленным голосом:
"Мой единственный и терпеливый друг! Я высоко ценю оказанную мне помощь в сложные времена горя, постигшего наши семьи, но более не в силах подвергать твою страну опасности и разжигать и далее огонь вражды между твоим дедом с моим отцом. Я возвращаюсь домой. Возвращаюсь, как побитая собака, с целью вернуть хотя бы толику вероломно у меня отнятого и отомстить предателю, бывшему другу моего брата. Прости, что не смог проститься как следует. Оставляю тебе все, что у меня осталось, последние свидетельства моего высокого когда-то положения. Оставляю с надеждой, что однажды ты сможешь мне их вернуть. Оставляю рядом с тобой мое разбитое сердце. И возвращаюсь домой, хотя... Есть ли у меня дом?
Если мой отец когда-нибудь позовет своего опального сына, передай ему... Впрочем, не передавай ничего. Все равно не позовет. Прощай!
Твой повергнутый друг Вареон. "
На некоторое время в зале воцарилось молчание, которое неожиданно подозрительно дрожащим голосом нарушил советник:
- Пусть лучше меня, чем... - Манрад не закончил, внезапно взяв себя в руки, и ниже, чем до этих пор, поклонился Нарану, добавив уже прежним, ровным тоном:
- Спасибо за доверие, принц. Теперь я знаю, что Вареона надо искать в Ланране.
- Вы ничего не поняли, советник? - холодно усмехнулся Наран, принимая у раба письмо и осторожно помещая драгоценную бумагу обратно в шкатулку. - Не поняли, что именно вас поминает добрым словом мой друг? И меня удивляет, что вы ничего не слышали о Вареоне. Настораживает...
- Я доложу Сарадне, что Вареона больше нет в Малинии, - холодно ответил Манрад, вновь обращаясь к повелителю. - Если принц и в самом деле в Ланране, я найду его. Надеюсь, что раньше фаворитки короля. Спасибо, что выслушали, повелитель, могу ли я вам быть еще полезен?
- Я более вас не задерживаю, советник, - ответил старец. - Вы можете возвращаться к своему королю. И если все, что вы говорили - правда, то я прошу богов подарить вам удачу.
Манрад исчез, мир померк, и мои мысли переметнулись в обычное сновидение. Снился мне тот музыкант с верхней площадки, он что-то пел для меня тонким голосом и рисовал ноты на моих запястьях".
Руки упали с клавиатуры. Посмотрев на часы, я ужаснулась - второй час ночи! Завтра Мишка обещал с утра позвонить... Посмотрев на телефон, я смело отключила звук и пошла спать. Естественно, выключив компьютер. Так что первым - монитор или системный блок? И Димку не спросишь - на смех поднимет!
Я заснула сразу, как положила голову на подушку. Впервые за время отсутствие Александра мне спалось комфортно.
Снег на улице больше не шел, показались из-за тонкой теперь пелены туч шаловливые звездочки, а слякоть постепенно сменилась легким морозиком. Мне вновь захотелось жить.
9
На следующий день Мишка меня-таки достал. Я не могла слышать звука, но засветившийся дисплей мобильного все же ударил по глазам даже сквозь закрытые веки. Едва живая, я оторвала голову от подушки, дотянулась до телефона и услышала радостное и громогласное:
- Ритусь, мы идем к тебе на опохмел!
- Не смей! - сразу же проснулась я.
Но Мишка успел бросить трубку.
В голове пронеслось два вопроса: кто это "мы", и какого черта! Я попыталась вновь позвонить Мишке, но этот гад упорно не отвечал. Поняв, что времени мало, я постаралась подняться. Тщетно. Голова не болела, но похмелье вылилось в страшную тяжесть.
С трудом отодрав тело от кровати, я сделала один шажок, другой, осторожно повернула голову, пытаясь поменьше тревожить непослушные мышцы, огляделась. Что-то не нравилось в до боли знакомых апартаментах... Мысли ползли по сонному мозгу, как слизняки по листу капусты, оставляя за собой противный гель. Так что? И тут я сообразила... В отличие от предшественниц, эта мысль пронеслась по мозгам метеором, ударила куда-то в затылок и вызвала бурю искр. Всего четыре слова: "Боже мой, какой бардак! "
Засунув все, что лежало не там, где надо, в шкаф, под кровать и в другие укромные места, я кое-как привела комнату в удобный для принятия гостей вид. Почти удобный... Потом с трудом помыла посуду, оделась, причесалась и даже слегка накрасилась, благо, что каждое последующее движение давалось мне легче предыдущего.
Подумалось, что гостей надо угощать. Надо, да, вот беда, нечем... Холодильник радовал пустотой, не было даже хлеба в хлебнице, в коробочке тоскливо плакал последний пакетик чая, а на блюдце сох одинокий ломтик сыра - но закуска, это уже Мишкина проблема. Нечего было в гости нарываться!