Я отвернулась.
— Отвали от меня!
Он снова поцеловал меня, его зубы прокусили нежную плоть и высасывали кровь. Я ударила его, свернув его голову в сторону и оставив алый след у него на лице.
Бальтазар зашипел и снова потащил меня к кровати, практически ставя под сомнение то, что именно он планировал сделать — и как он планировал использовать меня, чтобы причинить боль Этану.
— Я создал его, — выплюнул он, когда я вонзила свои ноги в пол, щепки впились в обнаженные подошвы в последней попытке избежать того ужаса, который он собирался причинить нам обоим.
Но он использовал свой вес, свою силу, чтобы бросить меня на кровать.
Я погрузилась в перину кровати и перекатилась на другую сторону, пытаясь думать, сдержать панику, чтобы она не одолела меня.
Бальтазар схватил меня за лодыжку, и я выбросила вторую. Удар был хорошим; я попала ему в плечо и отправила его кувырком назад, но он выпрямился и на огромной скорости, отчего его образ стал размытым, неожиданно оказался на мне, его руки сковали мои с силой, оставлявшей синяки, одно колено между моими бедрами, а зеленые глаза Этана смотрят в мои.
Выражение на его лице, блеск успеха в глазах, было ничуть не похоже на Этана. Он улыбнулся во все зубы и клыки, оружие, предназначенное для проникновения, разрывания, убийства.
Он склонил свое лицо к моей шее и я забилась изо всех сил под ним, пытаясь получить любое преимущество в стратегии, в физической силе, что могло бы обратить наши позиции. Но в мягкой куче простыней я не смогла ничего изменить. Я находилась в ловушке, и мое сердце начало биться как литавры, все быстрее и быстрее, страх заполнил мой живот, пот покрыл руки.
Он причинял мне боль без угрызений совести, наказывая Этана, причиняя ему боль, раздирая ему душу. Или еще лучше, все вместе.
— Ты никогда не узнаешь его так, как знаю его я, — произнес Бальтазар, его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, клыки блестели. — Как бы долго ты ни жила, какой бы сильной, как ты считаешь, ни была бы твоя любовь, ты не была там с нами. Ты не видела, что создало его.
Его взгляд опустился к моим губам, и язык выскользнул, чтобы увлажнить его губы.
— Но, возможно, мы можем разделить то, что у вас есть сейчас, и мы все станем ближе благодаря этому.
— Тебе никогда не понять, что нас связывает, — возразила я, пытаясь заставить воздух проникнуть в мои легкие. — Неважно, что ты сделаешь со мной сейчас, тебе никогда вновь не заполучить Этана. Потому что он повзрослел, а ты никогда не сможешь.
Он ударил меня так сильно, что у меня перед глазами засверкали звезды.
Это было лучшее, что он мог сделать.
Мои глаза посеребрились, когда страх превратился в ярость, наполняя меня своим великолепным и праведным теплом. Я использовала этот разгорающийся огонь, разжигая его мыслями о боли, которую он причинял другим, ужасе, смертях. Я думала о людях, над которыми он измывался, о страданиях и трагедии, причиненных его рукой.
Глаза Бальтазара расширились от удовольствия.
— Ох, у le chaton[54] есть коготки.
Злость понизила мой голос до рычания.
— Не называй меня котенком.
С криком больше животным, нежели человеческим, я провела ногтями по лицу Бальтазара, оцарапав его, как загнанное в угол животное.
Он выругался по-французски, низким, гортанным звуком возмущения, что я посмела отказать ему.
— Ты маленькая дрянь, — произнес он, пытаясь схватить мои руки. — Когда я буду контролировать твой Дом, когда я буду твоим Мастером, мы посмотрим, как ты будешь использовать эти коготки.
— Я не Персефона, — ответила я, снова царапая ногтями его лицо. — Я уже вампир, и ты не сможешь навредить мне!
— Мерит!
— Прекрати использовать его голос! — прокричала я во всю силу своих легких, влепив ему пощечину со всей силы, и ударила бы снова, вот только почувствовала изменения в мертвой хватке вокруг моих запястий, и звук другого голоса, скатывающийся, как ледяная вода.
— Мерит! Прекрати!
Мир неожиданно хлынул обратно, накрывая и душа меня, пока я пыталась пробраться сквозь смятение и вырваться наружу.
Так же внезапно, как все началось, я вновь оказалась в нашей спальне. Я сидела на груди Этана, его руки обхватывали мои запястья, его лицо было исполосовано там, где мои ногти оцарапали его кожу.
И его глаза были расширены от страха.
Глава 12
ПРАВДА И ПОСЛЕДСТВИЯ
Я издала животный звук, пытаясь вырвать запястья из его хватки.
— Я тебя поранила. О Боже, я поранила тебя. Отпусти, — крикнула я, и его руки отстранились.
Я выкарабкалась с кровати и попятилась к углу комнаты. Я не останавливалась, пока спиной не почувствовала холодную стену.
Я сползла на пол, положив руки на колени, пальцы были окровавлены оттого, что поцарапала его, цвет, видный даже при тусклом освещении комнаты. Я таращилась на кровь на моих руках, пока тело не начало трясти от эмоций, которые я не могла назвать. Страх? Оскорбление? Обида, что навредила человеку, который отдал за меня свою жизнь?
— Мерит, что случилось?
Мой взгляд метнулся к Этану. Царапины уже начали исчезать, но они все еще были. Издеваясь надо мной. Напоминая мне.
— Я поранила тебя.
— Со мной все хорошо, — сказал он, отбрасывая одеяло и вставая. — Что случилось?
У меня задрожали руки, и я скрестила их на груди, прижимая их к бокам.
— Бальтазар. Он был здесь. Я была с ним.
Взгляд Этана заметался по комнате.
— Здесь никого не было. Он бы не смог пройти защиту.
Я покачала головой.
— Он меня куда-то забрал. Вместе с собой. В комнату, в старинную комнату, во французскую комнату. Она была старомодной. А потом он стал похож на тебя. — Мой голос задрожал, зазвучал как издалека. — Он был собой, а потом стал похож на тебя.
Этан выглядел так, будто хотел прикоснуться ко мне, хотел подойти поближе, но я покачала головой.
— Стой. Оставайся на месте.
Я чувствовала, что снова накатывает паника, наполняя грудь металлом, сжимая мои легкие, как будто я никогда снова не вдохну воздуха.
— Дыши, Страж.
Но я покачала головой. Не ослушиваясь, а в знак протеста. У меня закружилась голова, зрение начало терять четкость по углам, поскольку меня захлестнула паника.
— Страж. — Голос Этана, его тон были как пощечина по моему разуму. — Я отдал тебе прямой приказ и ожидаю его исполнения. Дыши!
Я втянула воздух сквозь до боли сжатые легкие.
Он сделал шаг ближе, заметно вздрогнув, когда я отстранилась еще дальше.
— Стой.
— Я не подойду ближе, — пообещал он. — Но я протяну руку. Ты сможешь взять ее, когда будешь готова. С каждым вдохом сжимай ее. И с каждым выдохом тоже сжимай. Хорошо?
Я кивнула. Этан протянул руку. Потребовалось усилие, но я медленно подняла свои трясущиеся пальцы, чтобы встретить его руку.
— Медленно вдохни, — сказал он, и я сжала его руку, когда втянула воздух.
Этан, наблюдающий за мной, кивнул.
— И медленно выдохни.
Я кивнула и выдохнула воздух сквозь сжатые губы.
— Снова, — мягко произнес он.
Прошло какое-то время. Не знаю, сколько. Секунды. Минуты. Все это время он стоял там, протягивая руку, но не делая никаких движений, чтобы вторгнуться в границы, которые я пыталась восстановить. Человека, столь властного, как Этан Салливан, это, должно быть, убивало.
Когда мое дыхание, наконец, нормализовалось, я отобрала руку и вытерла влагу о свои пижамные штаны.
Царапины Этана уже исчезли, но страх из его глаз нет.
— С тобой все в порядке? — спросила я.
— Я напуган до чертиков.
Я кивнула и попыталась проглотить комок в горле.
— Мне нужна… минутка. — Опираясь рукой о стену для поддержки, я медленно поднялась, удостоверилась, что мои дрожащие коленки выдержат мой вес, а затем пошла к ванной и включила свет.
Я всегда была бледной, но в зеркале я казалась действительно противоестественной с синими кругами под глазами. И на левой стороне моего лица был слабый красный кровоподтек от руки Бальтазара, куда он ударил меня.
Нет, не только это — где он пометил меня.
Где бы мы ни находились, что бы мы ни делали, он смог прикоснуться ко мне. Причинить мне боль. И если бы я не нашла выход из того места, когда я…
Я покачала головой. Сейчас я здесь. Я здесь, а он нет. Я справилась там, где бы я ни была и теперь должна с этим разобраться.
Я должна найти способ разобраться с этим.
Перво-наперво: будь я проклята, если он пометил меня. Я включила кран, пальцами проверила температуру и стала плескать холодную воду себе на лицо снова и снова, пока воспоминание и отметина не исчезли.
Я выключила воду, прижала полотенце к лицу и, когда опустила его, увидела, что в дверях стоит Этан.
Выражение его лица было ужасно собственническим и очень беспокойным.
— Расскажи мне, что случилось.
Я кивнула, но прошла мимо него в спальню, почувствовав вину за то, что избегала прикосновений к нему. Но он не стал заострять на этом внимание.
Я села на край кровати и сцепила руки на коленях. Этан остался в дверях, но повернулся ко мне лицом, между нами пролегло неловкое расстояние.
В моей голове творился кавардак из слов и мыслей, но я попыталась собрать кусочки в хронологическом порядке.
— Я была в кровати в старомодной комнате. Думаю, эта комната была похожа на ту, в которой ты был раньше. С ним. Может, постоялый двор? На нем была старомодная одежда, и на мне тоже. Он хотел поговорить обо мне, о тебе, о себе. Он пытался быть разумным, соблазнить меня. — Я помолчала. — А когда это не сработало, он вдруг стал тобой.
Этан стал очень, очень неподвижным, и даже гул магии вокруг него, казалось, заледенел.
— Он выглядел, как ты. Пах, как ты. — Снова навернулись слезы. — Я пыталась выбраться, но там не было ни одной двери, а окно было закрыто, и я не смогла вытащить скобу. — Быстро накатила паника, стрельнув холодом из живота в голову, и я зажмурила глаза, пытаясь стереть из памяти насилие от рук Этана. Расскажи, — приказала я себе. — Расскажи, и дело с концом, и тебе не придется это повторять.
— И он пытался меня поцеловать. — Слова вылетели, словно испуганные голуби. — Он прикасался ко мне. Он пытался… — Я покачала головой, снова полились слезы. — Ну, он пытался.
Снова вспыхнула холодная магия.
— Он причинил тебе боль, Мерит? — Каждое слово было подобно треснувшей в темноте ветке — резкий, неожиданный звук. И его глаза не оставляли сомнений относительно его намерений: если бы прямо сейчас с нами в комнате был Бальтазар, он бы не выбрался отсюда живым.
— Нет. Нет, — повторила я, когда Этан стал выглядеть так, будто готов броситься к двери. — Он прикасался ко мне, но не… — Инстинктивно я скрестила руки на груди и проглотила образовавшийся в горле ком. — Таким способ он не причинил мне боли. На самом деле, я даже не знаю, мог ли он.
Этан изо всех сил пытался понять.
— Ты хочешь сказать, что это был сон?
— Это был не сон. — Его голос был ласковым, вопрос благонамеренным. Но это меня подкосило, и мой голос задрожал в защите.
Я покачала головой, взяла себя в руки и обрела голос.
— Это был не сон, — снова сказала я. — Это было по-настоящему. Не знаю, насколько это было реально, но оно так и было.
Он нахмурился.
— Почему ты так уверена?
Я подняла пальцы к своей щеке. Я не хотела говорить ему, что сделал Бальтазар, спровоцировать его, ровно чего, по моему предположению, Бальтазар от меня и хотел, но он заслужил правды. И, что еще важнее, нам нужно понять, что произошло.
— Он ударил меня. Я видела отметину в зеркале в ванной.
Снова вспыхнула та холодная магия, но Этан оставался абсолютно безмолвным, явно держа себя в руках.
Я окинула взглядом спальню, казалось бы прочные стены, удостоверилась, что на мне все еще были майка и пижамные штаны, а не белая льняная сорочка, которую на меня напялил Бальтазар. Но это ощущалось реальным. Донельзя реальным.
— Это не имеет значения, — сказала я.
— Это не имеет значения? — Теперь его тон стал ледяным, та ярость с трудом сдерживалась, его глаза стали походить на холодное зеленое стекло, практически прозрачные и несомненно смертоносные. — Не имеет значения, что он причинил тебе боль? Что он напал на тебя?
— Для Бальтазара, — пояснила я. — Для Бальтазара это не имеет значения, потому что я ничего не значу для Бальтазара. Я его не волную. — Я посмотрела на него. — Он использовал меня, чтобы добраться до тебя. Чтобы показать, какой он могущественный. Чтобы доказать, что он все еще может причинить тебе боль. Чтобы доказать, что он может сделать со мной то же, что и с Персефоной. Что он может разрушить еще что-то твое, заставить тебя действовать против него.
— Причинением тебе боли он ничего не добьется.
— Но это так, — сказала я. — Он не думает, что на этот раз ты сбежишь, а что останешься и будешь бороться, потому что любишь меня сильнее, чем любил Персефону. Он убежден, что он победит, Этан. Что он убьет тебя и будет претендовать на Дом. Он решил, что хочет его, что он имеет на него право и получит его любыми возможными способами.
Раздался стук в дверь. Этан пошел открывать. Вбежала Мэллори, за ней Катчер, оба были в футболках Кадогана. На ней были пижамные штаны; на нем джинсы. Должно быть, Этан позвал их, когда я была в ванной.
— Что произошло? — спросила она. Должна сказать, она обдумывала, не прикоснуться ли ко мне, не обнять ли, но сдержалась.
— На нее напал Бальтазар. Он добрался до нее в этой комнате, в этом Доме, и я хочу знать, как это произошло.
— Напал на нее? — Она осмотрела меня, глаза расширились от беспокойства. — Боже, Мерит. Что произошло?
— Он добрался до нее, — повторил Этан, — пока она спала в нашей постели.
Мэллори посмотрела на меня, затем на наружную стену комнаты. Выражение ее лица сменилось с ужаса на полное замешательство.
— Прости, но я не понимаю, что ты имеешь в виду. В защите нет никакого разрыва. Он не мог сюда попасть.
— Это невозможно, — сказал Этан. — Она сказала, что это был не сон.
Не говоря ни слова, Мэллори поднялась, повернулась к стене и вытянула руку. В считанные секунды без очевидных усилий в ее руке появился светящийся желтый шар. Это было что-то новенькое. Раньше, чтобы это осуществить, ей бы потребовалось закрыть глаза и сконцентрироваться. Она стала лучше управлять своими силами или, по крайней мере, научилась заставлять выглядеть процесс не требующим усилий.
Мэл щелкнула пальцами, и шар полетел в сторону стены, как фастболл[55] из руки питчера. Он соприкоснулся с ней с электрическим шипением, ярко-зеленый цвет замерцал на стене, на защитном заклинании, словно блеск солнечных лучей на дне бассейна.
Когда свет померк, она посмотрела на нас.
— Защита на месте.
Это казалось неоспоримым, но Этана это не удовлетворило, и его слова прозвучали резко и зло.
— Если защита на месте, то как он прошел мимо нее?
Катчер сделал шаг вперед.
— Тебе бы лучше последить за своим тоном, Салливан.
— А тебе лучше удостовериться, что ваша магия действует так, как должна.
— Какого хрена, — произнес Катчер. — Ты видишь заклинание так же, как и она, и оно не было разрушено. Ты разве не видишь, что она истощена?
Я посмотрела на Мэллори и впервые увидела темные круги у нее под глазами.
— Защитное заклинание такого большого здания не работает автоматически, — сказал Катчер, на этот раз спокойнее. — Для его поддержания затрачивается энергия.
Но Этан ничего не видел сквозь свой страх.
— Если защита на месте, то как он до нее добрался? Как, мать вашу, он добрался до нее?
— Этан, — мягко произнесла я, — он не проходил сквозь защиту.
— Может, это был просто плохой сон, — сказал Катчер. Теперь покровительство Катчера делало его глупцом.
— Ты правда думаешь, что я не могу отличить плохой сон от кого-то в моей голове? Кого-то, кто нападает? Потому что, должна сказать, есть довольно большая разница.