— Элси, что-то не так? — дернула меня за рукав Сибил.
— Она цельная, — заключила я у самого «причала».
— Кто? — не поняла подруга.
Провидица держалась увереннее меня. Шла к кораблю с высоко поднятой головой, глазела по сторонам, улыбалась и махала кому-то на трибунах. А я искала стыки, которых не было, и все ждала, что какой-нибудь эльф сдернет меня с дорожки и заявит, что и нас с Сибил тут быть не должно.
Но эльфы нами вообще не интересовались. Только люди, в основном — знакомые и незнакомые преподаватели академии. Однако если им и было любопытно, как две студентки попали в число избранных, от вопросов они деликатно воздерживались.
— О, смотри, миссис Кингслей с мужем! — снова дернула меня подруга. — И твоя леди Райс.
— Она не моя, — буркнула я машинально.
— И твой Саймон! — не унималась Сибил.
— Не мой.
— И твой милорд Райхон!
Тут я решила не спорить. Только придержала устремившуюся к «причалу» подругу, а то мы оказались бы на «Крылатом» раньше ректора, которого маленькая провидица попросту отодвинула бы с дороги, а то и с трапа скинула бы. Когда Сибил видит цель, на пути у нее лучше не стоять.
— Приветствую вас, леди, — поклонился нам незнакомый эльф, стоявший у трапа.
— У нас есть приглашения, — с ходу сообщила я ему.
— Рад за вас, — сказал эльф невозмутимо и тут же отвернулся, чтобы приветствовать других гостей.
Кому нужно было показывать золоченые карточки, я в итоге так и не поняла. Видимо, никому, и расчет был на то, что ни у кого просто не хватит наглости влезть на летучий корабль без приглашения. Хотя, может быть, кто-то и влез: корабль был огромный, гостей много, и при желании не составило бы труда затеряться в толпе.
На палубах расставили столики с закусками и напитками, и некоторые из гостей тут же устремлялись к ним, сбиваясь в маленькие болтливые компании. Остальные занимали места вдоль украшенных живыми цветами и разноцветными шелковыми лентами бортов. Мы с Сибил тоже нашли себе местечко на корме. Тут было не так много людей, эльфов и вовсе не наблюдалось, зато открывался хороший вид. Пока — на трибуны вдоль поля, но в полете мы рассчитывали на более интересное зрелище. Впрочем, подруга и за происходящим на палубах успевала следить и пересказывала мне, но я половину ее реплик пропускала мимо ушей, реагируя только на знакомые имена.
— Это же профессор Брок! Ян говорил, что его в последний год совсем не было видно, а теперь он везде. На факультете стал появляться, и в главном корпусе его встречали, и в библиотеке… С чего бы это?
Я могла бы ответить, но предпочла молча любоваться медленно удаляющейся землей.
— А твой Саймон, и правда, милый. А его мать, хоть и не красавица, но для нудной профессорши очень хорошо одевается. Я видела такую же шляпку в последнем каталоге.
То, что мисс Милс тщательно следит за собой, я отметила еще при первой встрече, поэтому на рассуждения Сибил только кивала согласно.
— И профессор Гриффит тут. Жалко его, да? Ян знаком с его сыном…
Брок, Милс, Гриффит, леди Райс. Вся наша чрезвычайная комиссия в сборе.
— О! Грайнвилль! Грайнвилль, мы здесь!
Я продолжила смотреть на уменьшающиеся трибуны и показавшиеся крыши академгородка и делать вид, что не знакома с прыгающей рядом восторженной девчонкой, позабывшей о манерах. Хорошо, хоть на шею подошедшему к нам эльфу она с разбегу не бросилась.
— Сибил, Илси, рад вас видеть, — поздоровался он церемонно. — Надеюсь, полет вам понравится.
— Он нам уже нравится, правда, Элси? — радостно затараторила провидица. — Тут все такое! И все такие! А вон тот эльф в красном — это лорд Эрентвилль? А второй? А девушки с ними?
Через пять минут стараниями любопытной подружки наше общество пополнилось леди Каролайн и пухленькой блондиночкой, представленной как леди Анет. Блондиночка была мне откуда-то знакома.
— Она же живет в нашем общежитии, на третьем этаже, — шепотом просветила Сибил. — Старшекурсница.
Далее в разговоре это подтвердилось: Анет была нашей соседкой, а с дочерью лорда Эрентвилля они вместе учились и, как выяснилось, дружили с первого курса. И с Грайнвиллем они дружили — это известие заставило Сибил, считавшую эльфа собственностью исключительно нашей компании, сердито засопеть. Меня же, после того, как обнаружилось, что у такого неземного создания как леди Каролайн есть вполне обыкновенные подружки, трудно было чем-либо удивить. Зато стало понятно, почему мы с эльфом не виделись бывало по несколько дней. Дружелюбный наш…
— Доктор Грин не смог прийти, — вспомнив, отчиталась я перед полуэльфийкой.
— Очень жаль, — прокомментировала она безо всякого сожаления и вернулась к разговору о несущих «Крылатый» артефактах и питающих их накопителях.
Учитывая, что леди Каролайн и ее подруга учились как раз на артефакторов, продолжаться этот разговор мог до конца полета. Они рассказывали о кристаллах, найденных в недрах какой-то особой горы и особым же образом обработанных, о древесине, из которой построен корабль, о ткани для парусов. «Крылатый» сам по себе был артефактом — огромным, составным артефактом, каждая часть которого дополняет, усиливает и страхует действие других. Но сейчас мне все это было не интересно. Хотелось просто наслаждаться полетом, независимо от того, что за сила удерживает громадный парусник в воздухе.
Попробовать что-нибудь из заманчиво выставленного на столах тоже вдруг захотелось, поэтому, выслушав познавательную лекцию о плетениях, защищающих палубы от порывов ветра, на высоте особенно холодного, я тихонько улизнула от эльфа и девушек. В конце концов, куда они денутся с подводной лодки… в смысле, с летучего корабля? А свежие фрукты, не иначе как порталами доставленные из южных областей эльфийского королевства, вот-вот расхватают.
Первоначальный план был быстренько схватить гроздь винограда и персик и так же шустро ретироваться от столов к борту, где съесть свою добычу, не отвлекаясь от проплывающих внизу пейзажей, но реализовать его не удалось. Сначала пышнотелая дама, чье широкое манто при желании могло заменить один из парусов «Крылатого» сцапала последний остававшийся в вазочке персик, а когда я решила поискать вожделенный плод на других столах, меня заметила леди Пенелопа.
— Элизабет! — воскликнула она громко, и мне показалось, все люди и эльфы тут же обернулись посмотреть, что это за Элизабет, зачем, почему и по какому праву. Захотелось провалиться куда-нибудь в трюм или на всякий случай достать из сумочки золоченые карточки и продемонстрировать присутствующим. — Рада вас видеть, дорогая!
Дорогой наставница меня никогда не называла, и я стушевалась еще сильнее. Но наверное, подобное обращение было составляющей неформального общения, все же находились мы не в учебной аудитории и не в лечебнице, а на своеобразном светском приеме, и роли у нас тут были иные. Свою я знала из рук вон плохо, а потому лишь кивала с вежливой улыбкой, пока леди Райс, полностью перевоплотившаяся из акушерки в салонную львицу, вещала о том, как нам повезло нынче с погодой, пела дифирамбы радушным хозяевам и сыпала комплиментами относительно моего наспех выбиравшегося наряда, в котором я, оказывается, являла собой живое олицетворение молодости, весны и красоты. За это время персики растащили и с двух других столов, а к леди Пенелопе присоединилась мисс Милс, полностью согласная с наставницей в том, что касалось погоды, хозяев и всего, мною олицетворяемого. Я даже заподозрила, что у трапа гостям раздавали шпаргалки с обязательными для употребления фразами, но нам с Сибил не досталось, ибо расхватывали их с той же скоростью, что и фрукты…
— Саймон, милый! — профессор Милс сцапала за рукав пытавшегося незаметно пройти мимо сына. — Ну, где ты пропадаешь, когда тут скучает такая очаровательная девушка? Ты же знаком с Элизабет?
Мой бывший куратор уставился на меня как на одно из мистических существ, коих изучают на курсе его матушки, потом с тем же выражением на саму матушку и не в меру улыбчивую леди Пенелопу. Показалось, первым его побуждением было сказать, что он впервые меня видит и сбежать от этих странных женщин.
— Знаком, — выдавил он, поняв, что попытка бегства успехом не увенчается. — Вы… прекрасно выглядите, мисс Аштон.
Видимо, шпаргалки Саймону тоже не досталось.
— Может быть, Элизабет хочет чего-нибудь? — подсказала заботливая матушка.
— К-хм… Хотите чего-нибудь, Элизабет? — обреченно вопросил мистер Вульф.
— Я? Я-а… яблоко! — ляпнула я первое, что пришло на ум. Выверты подсознания, однако. Как можно думать о персиках, а попросить яблоко? Как?!
Однако идти на попятную было поздно. Получив задание, боевик тут же умчался его выполнять. Или сделал вид, что выполнять, а сам улизнет куда подальше от многозначительно улыбающейся родительницы, и до конца полета мы его не увидим.
— Такой милый мальчик, — проворковала вслед ему леди Райс.
— А помните, каким он был чудесным крошкой? — протянула мисс Милс и так посмотрела на целительницу, словно готовилась выпустить когти и вцепиться ей в лицо, скажи та, что не помнит никаких крошек.
Но леди Пенелопа, на свое счастье, помнила. И дивный зимний день, солнечный и морозный, и одного из первых лично ею принятых малышей. Если бы этот малыш, появившись на свет, вместо обычного в таких случаях ора прочел приветственную речь на староэльфийском, не сомневаюсь, наставница и ее бы запомнила слово в слово и сейчас пересказала. Но матушке Саймона и уже озвученных воспоминаний хватило, чтобы расцвести блаженной улыбкой, а я поймала себя на мысли, что драконшей она мне нравилась больше. Привычнее как-то.
— Вот, пожалуйста.
Вернувшийся, вопреки ожиданиям, боевик протянул мне… хм, персик? Странности продолжаются.
Может, эльфийская магия не только от ветра защищает, но и на людей влияет каким-то образом? Превращает их в улыбчивых идиотов, например?
Пока никто не вспомнил, что просили вообще-то яблоко, я поблагодарила Саймона за то, что было, и, взяв инициативу в свои руки, а боевика — под руку, утащила его к борту под одобрительное хмыканье наставницы и мисс Милс. Там я позволила ему несколько минут молча любоваться расстелившимися внизу полями, уже покрывшимися первой бледной зеленью, и извилистой лентой реки, вдоль которой плыл по небу «Крылатый», а сама тем временем с наслаждением слопала вожделенный фрукт, чтобы потом с не меньшим наслаждением отправить в полет крупную косточку.
— Элизабет, я должен извиниться за мать, — заговорил в конце концов Саймон.
— Не должны, — покачала я головой. — С родителями такое бывает.
Жаль, своими воспоминаниями по этому поводу я с ним поделиться не могла.
— Она собиралась пригласить вас на ужин. Возможно, уже передумала, но я не очень на это надеюсь. Если маме что-то придет в голову…
— И часто ей такое приходит? — спросила я сочувственно.
— Бывает, — туманно ответил Саймон, провожая взглядом реку, от которой мы теперь удалялись, продолжая путь к горам. — На самом деле ей редко кто нравится. Я имею в виду девушек. А вы вот… Ваш доклад произвел на нее впечатление, мало кто уделяет такое внимание ее предмету, считают его неважным. И вы больше не моя студентка…
— К тому же умница, красавица и из хорошей семьи, — закончила я, не мелочась. — Странно, что вас что-то не устраивает.
— Смеетесь? — догадался Саймон.
— Немного. Но я завидная невеста, согласитесь.
— Ну, не знаю, — улыбнулся он. — Над ударами ногами и нижними блоками еще нужно поработать.
Все-таки Саймон замечательный. Сложись все иначе, я сама нарезала бы вокруг него круги и из кожи вон лезла, чтобы понравиться драконо-мамаше. Но моя жизнь связана с другим мужчиной.
— Вы уже видели? — сменил тему боевик, сопроводив вопрос загадочным взглядом.
— Видела что?
— Значит, не видели. Помните, вы предложили собрать Огненный Череп? Я придумал, как это можно…
Судьба бойцовского клуба интересовала меня намного больше, чем планы мисс Милс, которым не суждено было сбыться, но договорить Саймон не успел.
— Мистер Вульф, мисс Аштон, — неизвестно откуда подошедший к нам ректор лучился настораживающим дружелюбием. — Наслаждаетесь полетом? Нам невероятно повезло с погодой…
Шпаргалки. Точно, шпаргалки. И еще что-то такое подмешивают в питье.
— Саймон, профессор Эмерсби вас искал, — сказал Оливер, закончив обязательную речь о погоде и радушии эльфов. — Жаждет продолжить беседу о смешанных плетениях.
Боевик сердито прошептал что-то неразборчивое, кажется, высказался относительно того, сколько еще лет мог счастливо прожить, не вспоминая об этом самом профессоре, но все-таки решил нас покинуть.
— Очень невежливо с вашей стороны оставить меня без кавалера, — высказала я после его ухода ректору.
Ожидала нравоучений по поводу своего «фривольного» поведения, но, очевидно, атмосфера светского приема таковых не предполагала. Или в питье тут все же что-то добавляют.
— А я вам в этом качестве не подхожу? — широко улыбнулся милорд Райхон, вызвав у меня то ли восторженный трепет, то ли нервную дрожь.
— Почему же? — пробормотала я, отвернувшись к борту. — Очень даже…
— Хотел переговорить с вами без свидетелей, — прошептал Оливер, наклонившись к моему уху. Видимо, добить решил. — Подумал, вам будет интересно. Это касается Огненного Черепа.
Я в очередной раз подивилась творящимся на «Крылатом» странностям, но по понятным причинам не стала говорить ректору, что как раз об Огненном Черепе Саймон собирался мне рассказать перед тем, как его отправили обсуждать смешанные плетения.
Оказалось, вчера утром во всех учебных корпусах на стендах объявлений появился длинный лист бумаги, на котором вверху было написано: «Огненный Череп будет жить». И подпись: «Стальной Волк». Ко времени окончания занятий на листе было уже около двух десятков имен, а точнее клубных прозвищ, сегодня утром — почти три.
— На каком листе? — непонимающе тряхнула я головой. — Если в каждом корпусе… Разные имена? Или нужно оббежать всю академию и отметиться на каждом?
Оливер снисходительно улыбнулся, сказал, что все время забывает о том, что я — лишь третьекурсница и многого еще не знаю, и объяснил, что все листы связаны специальным копировальным заклинанием, которое переносит надпись с одной бумажки на все остальные. То есть, объявления в каждом корпусе выглядели совершенно одинаково. Подобное заклинание используют преподаватели для копирования результатов экзаменов сразу в архив, а еще — банковские работники, подтверждая выдачу и получение денег в различных филиалах, и торговые представители, и вообще очень многие, так что Саймон ничем себя не выдал. Еще и плетение наложил каким-то сложным образом, не напрямую, так что опознать его по остаточному следу, по словам ректора, вряд ли получится.
— Талантливый юноша этот Волк, — добродушно похвалил милорд Райхон. — Далеко пойдет.
— Может, даже преподавателем станет, — подхватила я, раздумывая, как бы и мне подписаться под жизнеутверждающим для клуба призывом.
Дальше пообщаться нам с Оливером не дали.
Сначала подошла Сибил с жалобами, что я ее бросила. Ректор провидицу, очевидно, узнал, потому как машинально пригладил волосы, сегодня заплетенные в косу, и, не дожидаясь неудобных вопросов, сбежал к отиравшемуся у столов профессору Гриффиту.
Потом Сибил увидела своего куратора и решила, что должна к ней подойти и удивить своим присутствием в числе избранных, а ко мне подошла леди Пенелопа, поделилась восторгами по поводу украшающих корабль цветов и эльфийской магии, долгое время сохраняющей растения от увядания, заметила кого-то среди гостей и поспешила к нему, предварительно сдав меня словно из воздуха появившемуся профессору Броку. Некромант повеселил рассказом о прекрасной погоде и гостеприимстве эльфов и порекомендовал попробовать персики. Я благодарно прохрюкала и, не дожидаясь, пока старик сам заведет этот разговор, сказала, что не прочь сдать немного крови для его опытов. Брок обрадовался и куда-то убежал. Хотелось верить, не за шприцами и пробирками.
После Брока была мисс Милс: попросила прощения за сына, умного, талантливого, подающего большие надежды, но совершенно не умеющего общаться с девушками. Я покивала, соглашаясь с тем, что однозначно, не умеет, и с трудом удержалась от перечисления тех мест, на которых у меня обычно остаются синяки после нашего с Саймоном общения.