Вместо этого она осознала, что смотрит на нечто, сошедшее с обложки любовного романа.
Она действительно не могла поверить тому, что увидела, когда наконец открыла дверь, вопя стоявшему по ту сторону двери заткнуться уже нахер, остыть, и что она уже идёт. Тот же напоминавший обложку любовного романа мудак и теперь стоял буквально на её пороге, но только потому, что Беатрис ещё не нашла способа затащить его внутрь. Она предложила ему пиво, стакан воды… уборную.
Он отвечал вежливым «нет» на каждое предложение.
Однако у мистера Любовный Роман была та ещё улыбка.
Высокий мужчина с черными волосами, одетый в мотоциклетную куртку и дизайнерские джинсы, выглядел скорее как кинозвезда или тот, кто зарабатывал на жизнь рекламой нижнего белья, нежели как придурки, которые околачивались в этом жилом комплексе.
Она очень, очень хотела увидеть его глаза.
Пока что он не снимал солнцезащитных очков, но она была практически уверена, что эти глаза будут великолепно голубыми. Или, возможно, очень сексуально зелёными.
— Она здесь больше не живёт, — сказала она, слыша разочарование в собственном голосе. Ей бы хотелось иметь причину задержать этого парня, пусть даже на несколько минут. Она попыталась придумать другой повод пригласить его внутрь, хотя бы чтобы взглянуть на его глаза за этими зеркальными очками. Она гадала, будет ли грубо попросить его снять их. Сказать, что она спорит сама с собой, какого же они цвета.
— …Она уехала с детьми лет пять назад, — сказала Беатрис, все ещё слыша в своём голосе оттягивание. — Я слышала, в Оклахому, чтобы быть с родителями. Или, возможно, это было Нью-Мехико? Я могу поспрашивать у соседей, если хотите. Некоторые из них её знали, — она прислонилась к дверному косяку, нарочно выпятив бедро.
— Она ваша подруга? — игриво спросила она. — Потому что она пожирнела, знаете ли. Она не осталась худой и горячей после рождения детей, как я.
Если мужчина и смотрел на её выпяченное бедро, Беатрис не могла понять за очками.
Она также не слышала ни нотки интереса в его голосе.
— На самом деле я ищу не её, — вежливо сказал мужчина.
У него был странный акцент.
Определённо иностранный. Она гадала, не был ли он из тех мусульман, но он не казался похожим на мусульман, которых она видела по телику. Он также не выглядел как мексиканец. Он выглядел так, будто у него есть деньги, и не только судя по новенькому мотоциклу, припаркованного на месте Адамса перед жилым комплексом. Она гадала, есть ли у него девушка.
Она определённо не видела кольца, потому что она проверяла.
— Вы не можете оставить там байк, — сказала она ему, улыбаясь и показывая подбородком в сторону парковки под её квартирой на втором этаже. — Это место Адамса. Майк очень злится, когда люди занимают его место… и сегодня суббота, так что он, вероятно, неподалёку.
— Я не задержусь достаточно долго, чтобы это имело значение, — заверил её черноволосый мужчина.
Беатрис нахмурилась, не в силах скрыть своё разочарование.
— Вы уверены? Вы точно не хотите войти и выпить чего-нибудь? У меня есть лимонад. Кое-что покрепче тоже. И там сзади есть бассейн. Вы можете немного расслабиться перед тем, как возвращаться на эту жару…?
Если он слышал соблазн в её голосе, то тоже его проигнорировал.
Он один раз качнул головой, будто все свыше этого было бы пустой тратой энергии, необходимой ему для других целей.
— Нет, спасибо, — вежливо ответил он. — Вы что-нибудь знаете об её муже? Где он может быть?
— Её бывший? Конечно. Он все ещё живёт здесь неподалёку. Милли бросила его, забрав детей. Они все равно к тому времени были в натянутых отношениях, — она нахмурилась, снова окидывая его взглядом. — Вы его друг? Потому что вы не похожи ни на одного из его друзей, которых я видела.
— Коллега по работе, — сказал мужчина.
Беатрис рассмеялась.
— Коллега по работе? Это ничтожество не работает. Не более нескольких месяцев в году. Если только вы не называете работой пускание газов и почёсывание яиц…
— Он редко бывает дома, верно?
Беатрис кивнула, все ещё косясь на него.
— Ага. Полгода он работает дальнобойщиком. Но вы не выглядите как дальнобойщик, мистер.
Мужчина не улыбнулся. Она не видела, чтобы хоть один мускул на этом вытянутом лице шевельнулся.
— Ты когда-нибудь виделась с ним по-дружески, Беатрис? — спросил он. — С Трэвисом?
Она пожала плечами.
— Иногда.
— У него здесь семья, верно? — спросил мужчина. — Другие дети? Не от Милли?
Она нахмурилась.
— Откуда вы об этом знаете?
Мужчина улыбнулся.
— Я же говорил. Мы коллеги по работе.
Беатрис нервно наблюдала за ним, теперь гадая, не работал ли он все же на Милли. Может, он был копом. Мало копов выглядят вот так, или одеваются вот так, судя по опыту Беатрис, но возможно он не хотел, чтобы она узнала в нем копа.
Либо он был адвокатом. Это имело намного больше смысла.
— Кто вы такой… на самом деле? — настороженно спросила она.
— Тот, кто хочет поговорить с Трэвисом, — сказал мужчина, все ещё одаривая её той странной улыбкой. Его голос звучал необычайно успокаивающим, убаюкивающим, и она осознала, что её насторожённость рассеивается по мере того, как она смотрит на него, тёмную полосу тени на ярком солнце. — …Один из этих детей — его, Беатрис? — спросил мужчина тем успокаивающим голосом, звучащим почти как будто издалека, из снов.
«Трэвису понравилось, что ты осталась стройной после рождения детей, Беатрис?»
В этот раз она не видела, чтобы его губы шевелились, но голос эхом отразился в её разуме, убаюкивая, притягивая её, заверяя, что довериться ему — нормально. Что она может ему верить.
— Ага, — сказала она. — Ему это очень даже нравится. Как и множество других вещей, которые во мне лучше, чем в Милли…
«Он все ещё иногда заглядывает с подарками? Подарками для тебя? Деньгами? Вещами для детей? Вещами, которых он не даёт Милли?»
Беатрис осознала, что снова кивает.
— Ага-а-а.
Она поймала себя на том, что опять сосредоточилась на этом красивом мужском лице. Он возвышался над ней, лишённый выражения, черты его лица оставались неподвижными, как озеро в безветренную погоду.
Внезапно занервничав, она шагнула наружу, захлопнув за собой дверь, чтобы дети, смотрящие телевизор, их не услышали.
— Вы не можете никому рассказывать, — прошептала она мужчине в солнцезащитных очках. — Эта Милли… она засудит его задницу из-за пособий на ребёнка. И алиментов. Ей нельзя знать, что у него есть деньги. У неё самой денег нет, но у неё есть брат-юрист… вы понимаете?
— Я никому не скажу, Беатрис, — заверил её мужчина. — Трэвису я тоже не скажу. Я просто хочу с ним поговорить. Ты можешь мне помочь?
— Вы ему не навредите? — спросила Беатрис, внезапно подумав, что этот парень никак не может быть копом. — Вы обещаете, что не навредите ему, мистер?
Высокий черноволосый мужчина в мотоциклетной куртке один раз качнул головой.
— Я лишь хочу поговорить с ним… — повторил он.
«Я ему не наврежу… — пробормотал голос в её голове, и она знала, что может ему верить, в нем резонировала определённость. — Я бы никогда не навредил отцу твоих детей, Беатрис…»
— Возможно, ты сможешь передать ему визитку от меня. Сказать ему, чтобы позвонил мне.
Она резко пришла в себя, вновь взглянув на это красивое лицо, идеальные губы над сильным подбородком. Он протянул ей полностью чёрную визитку с рельефным отпечатком орла и двумя буквами, напечатанными ниже.
— К. Б.? — переспросила она, глядя в эти зеркальные очки. — Кто это?
— Это я, — сказал он, не объясняя далее. Постучав пальцем по визитке, он добавил: — Удостоверься, что он посмотрит на обратную сторону, Беатрис. Трэвис. Заставь его посмотреть на обе стороны.
Она кивнула, пытаясь подобрать слова, но когда она подняла взгляд, он уже уходил прочь.
Она наблюдала за его непринуждёнными шагами, видела, как он надевает кожаные байкерские перчатки без тыльной части, шагая по цементной площадке к лестнице в конце балкончика. Беатрис отошла подальше от двери квартиры, чтобы понаблюдать за ним.
Сзади он тоже выглядел чертовски хорошо, особенно в этих дизайнерских джинсах.
Когда он дошёл до лестницы и, не оборачиваясь, начал спускаться, она позволила своим глазам опуститься к визитке, которую он ей дал. Коснувшись орла и инициалов, она перевернула её и обнаружила белую заднюю сторону, поразительно яркую по сравнению с кромешно-чёрной лицевой стороной.
На ней кто-то черными чернилами нарисовал два детальных ангельских крыла со странным символом прямо посередине.
Символ выглядел почти как буква А, но с большим количеством поперечных линий.
Беатрис нахмурилась, уставившись на это и гадая, что бы это могло значить.
Глава 7
Ночёвки
— Ладно, — сказала Энджел, сворачиваясь клубочком рядом со мной на диване и подпирая подбородок рукой. — Теперь ты мне скажешь настоящую причину?
— Настоящую причину? — я подняла голову со спинки дивана, слегка зевнув, хоть и понимала, что с моей стороны это было тактикой избегания — или хотя бы тактикой откладывания. — Настоящую причину чего? — переспросила я.
Энджел закатила глаза, фыркнув.
— Тебе это отстойно удаётся, знаешь, да?
— Мне отстойно удаётся что?
— Дурой прикидываться.
Пришла моя очередь фыркнуть, затем улыбнуться.
— Возможно, это не притворство.
Энджел выдохнула с преувеличенным раздражением. Я понимала, что хотя бы часть этого раздражения была настоящей. Отпив глоток вина из бокала, который она держала в свободной руке, она вернулась к изучению моих глаз откровенно пытливым взглядом.
Это была её идея — открыть бутылку мерло после того, как Ник подвёз нас из ресторана. Мы выпили по бокалу за ужином, но в тот момент я лишь чувствовала сонливость. Учитывая, сколько я съела в любимом тайском ресторанчике Энджел в Марина — ела буквально до тех пор, пока не могла больше ничего впихнуть в себя — изумительно, что я все ещё была в сознании.
Когда нам наконец принесли еду, я была настолько голодна, что это меня шокировало. Хоть я в основном избегала тайской еды из-за поездки в Бангкок, я все равно не могла перестать есть, когда нам принесли еду. Конечно, я не смогла доесть все, поскольку порции в «Пурпурной Орхидее» были огромными, а мой живот за неопределённо-много-недель в пентхаусе Блэка сжался до размеров горошинки, но я все равно набила его так плотно, что задремала на заднем сиденье машины Ника по дороге к квартире Энджел.
Блэк все ещё не звонил.
Ну, он не звонил мне.
За ужином Ник упомянул, что Блэк отзвонился. Он махнул палочками над гигантской порцией пад тай, которую он поедал, набив рот рисовой лапшой.
— Твой мальчик сказал тебе, что его не будет в городе несколько дней?
Я опустила свои палочки и уставилась на Ника.
— Что?
Его слова сумели отвлечь меня от запаха пад тай, который вызывал у меня физическую тошноту до тех пор, пока Ник между делом не обронил информацию о последнем исчезновении Блэка. Я раньше любила пад тай, но моя первая и единственная поездка в Бангкок практически навсегда испоганила для меня это блюдо. Теперь одного лишь взгляда на лапшу, арахис, лайм и креветки на тарелке Ника — хоть мы находились в первоклассном ресторане, и это не уличная еда, которую я ела в Бангкоке — хватало, чтобы меня начало подташнивать. Этого также оказалось достаточно, чтобы вызвать воспоминания, которые я едва-едва забыла.
Эти воспоминания не очень-то хорошо смешивались с новостями Ника о Блэке.
— Что ты имеешь в виду — его не будет в городе? — повторила я, когда Ник вернулся к еде.
Он поднял взгляд, прожёвывая креветку, которую он только что высосал из панциря. Он проглотил то, что оставалось у него во рту перед тем, как ответить. В этот раз его голос прозвучал более деловито — вероятно, потому что он увидел в моих глазах раздражение.
— Полагаю, он говорил серьёзно насчёт проверки улик, — сказал он, пожимая плечами. — Сказал, что вернётся через несколько дней и возможно, достанет нам информацию на «Архангела». Сказал, что никаких обещаний, но у него есть несколько идей, которые он проверит.
Я почувствовала, как моё лицо заливает жаром, пока я обдумывала слова Ника.
— Он тебе не сказал? — поинтересовался Ник.
Я наградила его жёстким взглядом. По его голосу я понимала, что он чуточку чрезмерно этому радуется.
— Нет, — ответила я. — Он сказал, куда отправился?
Ник неопределённо махнул рукой.
— Куда-то на юг. В Калифорнийскую долину, возможно? Сказал, что возможно, ему понадобится добраться до самого Лос-Анджелеса, но у него есть кое-кто поближе, чтобы для начала навести справки, — Ник фыркнул. — Весьма иронично, учитывая, что наш любимый пробивной детектив Мозер только что приехал оттуда.
Я кивнула, но не заговорила.
Я знала, что и Энджел, и Ник, вероятно, понимают, что я не в восторге.
От моего внимания также не ускользнула резкая нотка в голосе Ника, когда он упомянул Мозера.
Я знала, что это также может быть связано не только с делом об убийстве.
Одним из самых неловких моментов моей профессиональной карьеры с тех пор, как я начала выполнять контракты для полиции Сан-Франциско, стал момент, когда Мозер позвал меня на свидание — более-менее публично, и пока мы все ещё находились на работе. Он сделал это спустя считанные минуты после того, как Блэк оставил нас на том пирсе и забрался на новенький с виду мотоцикл Дукати, о наличии которого у него я даже не подозревала.
Я смотрела, как он уезжает, когда Мозер подошёл ко мне сзади и спросил меня — слишком громко, по моему мнению — не возражаю ли я присоединиться к нему за ужином тем вечером.
К счастью, отговорка у меня уже была. Мне даже не пришлось долго раздумывать, потому что я буквально недавно пригласила Энджел и Ника выпить и поужинать.
Однако Мозер был настойчив.
И да, громок.
— Как насчёт завтрашнего вечера? — спросил он, не моргнув глазом.
— Я встречаюсь кое с кем, — сказала я ему так вежливо, как только могла. — Но спасибо. Мило с вашей стороны пригласить.
— Встречаетесь кое с кем? — Мозер нахмурился. — В смысле завтра? Или вы в отношениях с кем-то?
— У меня есть бойфренд.
— И что? Вы же не женаты, верно? — Мозер улыбнулся, произнося эти слова, но я понимала, что это не совсем шутка. — Или мистер Бойфренд бесится, когда вы пропускаете несколько дружелюбных бокальчиков с кем-то помимо него?
— Мы не встречаемся ни с кем другим, — сказала я ему, не улыбаясь в ответ. — Так что да. Он бесится.
Мозер не утратил улыбки, но взглянув вправо и увидев стоящих там Глена и Ника, я почувствовала, как моё настроение существенно скисло. Ник и Глен смотрели на нас, буквально разинув рот — они даже не пытались скрыть тот факт, что они подслушивали. Ник открыто наградил Мозера сердитым взглядом, как только, казалось, осознал этот обмен репликами, его мощные руки скрестились на груди, как это было при споре с Блэком.
Глен просто продолжал мерить меня взглядом с озадаченным выражением лица, как будто он не мог понять, почему продолжает смотреть на меня.
Вероятно, не мог.
Понять, имею в виду.
В любом случае, из-за этой небольшой сцены Ник весь вечер постоянно отпускал уколы в адрес Мозера, практически с тех самых пор, как мы оставили его у Северного участка.
— Этот парень не очень хорошо понимает слово «нет», не так ли? — крякнул Ник, как будто прочёл часть моих мыслей по лицу. — Ты можешь поверить в наглость этого говнюка? Мы же работали, ради всего святого. Он как-то упустил этот момент? И что происходит с его сфинксоподобным напарником? Мне кажется, этот парень за весь день сказал два слова.
— Он нашёл другой символ, — напомнила я ему.
Ник пожал плечами, выражение лица чуть смягчилось.
— Верно.
Хокинг был тем, кто нашёл другой алхимический символ, предположительно оставленный убийцей. Ни один из криминалистов его не заметил, поскольку он был вырезан на внутренней стороне двери павильона, прямо по другую сторону того места, где убийца оставил тело.