Я пожала плечами, взглянув на Ника, который продолжал хмуриться на меня.
— …В любом случае, — добавила я. — Он не хотел моей помощи. Он хотел играть в игры. Когда я не стала этого делать, я превратилась в одну из его «сучек», которых нужно поставить на место. Любые попытки противостоять ему или разбить иллюзию того, что он в порядке, а все остальные безумны, просто приводили его в ярость. Это приводило к обострению, не к переоценке, и он питался драмой. В результате отношения сделались совершенно нерабочими. В конце концов, единственным решением стало отсутствие каких-либо контактов. Мне пришлось полностью выйти из его игры.
Все ещё раздумывая, я добавила:
— Если честно, думаю, мужчина-психолог столкнулся бы с большинством тех же проблем… но мужчина-психолог с меньшей вероятностью подвергся бы физическому риску в результате, поскольку конкретная проблема Норберга сводилась к женщинам. Они также сумели бы наблюдать за ним в поисках знаков, что его болезнь может обостряться.
Глен кивнул, царапая заметки на жёлтом блокноте перед собой.
Он выглядел так, будто прекрасно за мной поспевал, и я ощутила лёгкое чувство вины из-за того, что разговаривала с ним как доктор, с ноткой скрытой враждебности, которой вовсе не гордилась.
Хуже того, я понятия не имела, откуда эта враждебность вообще взялась.
Мне нравился Глен. Всегда нравился.
— Так что он сделал, когда ты разорвала связь? — спросил Глен.
В этот раз я ответила более нормальным голосом, вскидывая руки.
— Практически именно то, что и ожидалось, — сказала я, и моё раздражение в адрес Норберга проявилось заметнее. — Он сказал, что я веду себя «эмоционально», и что я наношу прямой вред его программе лечения. Он обвинил меня в «непрофессиональном», «неадекватном» и «безумном» поведении. Он позвонил нескольким моим коллегам, чтобы наврать про меня перед тем, как подал официальную жалобу в профессиональный комитет. Он сказал по меньшей мере одному из них, что мы спали вместе. Нескольким другим он сказал, что я помешалась на нем и домогалась его в сексуальном плане. Он заявил, что я делилась его психологической историей с людьми на его работе. Он заявил, что я угрожала его жене. Он нашёл способы сфальсифицировать мои письма, намекающие на нелегальные или крайне неэтичные действия, и переслал их коллегам, часто с репликами, предположительно написанными мной и оскорблявшими или лгавшими о тех же коллегах. Он создал в фотошопе обнажённые фотографии меня и разместил их на сайтах порномести.
Услышав полный неверия звук от Ника, я невесело фыркнула.
— …К счастью, я знаю кое-кого, кто борется с этими сайтами, так что я быстро это пресекла. Если бы это продолжалось и дальше, я бы подала запретительный ордер за регулярное преследование. Он звонил на мой личный и рабочий телефоны в любое время дня и ночи, заявляя, что у него «кризис», и он подумывает о суициде. Когда я отправила его на горячую линию предотвращения самоубийств, он сказал, что я холодная бессердечная сука, и он разрушит мою карьеру, даже если это будет последнее, что он сделает.
Ник издал очередной изумлённый звук. Когда я взглянула на него, он уставился на меня с неверием в глазах. Глен снова поднял руку, чтобы его заткнуть.
— Возможно ли, что он совершил эту попытку? — спросил Глен. — Суицида?
Я закатила глаза — просто ничего не могла поделать.
— Крайне маловероятно. Конечно, он наверняка симулировал бы попытку, чтобы вызвать сочувствие и отметиться в пункте неотложной помощи, чтобы доказать моральные страдания при подаче иска. Я ожидала, что он попытается сделать что-то такое, а потом подаст на меня в суд за некомпетентность или преступную халатность или что-то подобное. У него были деньги, и он из такого сорта людей.
— Ты имела дело с таким прежде?
Я кивнула, снова вздыхая.
— Давненько, но да. Профессиональный риск.
Глен взглянул на Ника.
Только тогда я заметила, что Ник все ещё уставился на меня, и его выражение граничило со злобой. Когда он заговорил, его голос звучал опасно тихим.
— Почему ты не рассказала мне об этом парне, Мири? — сказал он.
Я посмотрела на него, поджимая губы.
— Потому что это моя работа, Ник. Я следовала протоколу… практически всем правилам. Я информировала своих коллег, как только это стало уместным. Тот парень, к которому я его отправила, Дейв Эстерхаус, получил от меня обширные заметки после своей изначальной оценки. Он не впервые имеет дело с подобным. Он определил в Норберге потенциального нарциссиста с женоненавистническими тенденциями на первой же сессии, и я ничего ему ещё не говорила, поскольку мы оба согласились, что Дейв должен оценить его свежим взглядом. Он сказал, что у Норберга на лбу было написано «план», как только он вошёл в комнату. Эстерхаус знал, что этот парень попытается манипуляциями настроить его против меня. Он сказал, что Норберг уже присматривался, как можно навредить мне его руками… и что он уже обвинил Дейва в том, что он кастрированный подхалим. Я бы никогда не направила его к тому, кто не располагал клиническим опытом и зрелостью, чтобы увидеть Норберга таким, какой он есть.
Ник кивнул. Это напряжение в его глазах приугасло.
И все же я не могла не думать о том, что он задал такой же вопрос, как Блэк.
Я сложила руки на столе, копируя позу Ника.
— Если бы он дошёл до криминального поведения, поверь мне… ты был бы первым, кому я позвонила. Ну, — поправилась я. — Полиция, то есть. Если бы это попало к вам, ребята, скорее всего, об этом сообщил бы кто-то другой.
Глен хихикнул.
Глаза Ника не содержали ни капли юмора, когда я подняла взгляд.
— Это не смешно, Мириам, — сказал он.
Улыбка Глена погасла. Я ощутила его недоумение, когда он в этот раз взглянул на Ника. Обычно Ник лучше всех владел черным юмором. Как и для парамедиков и реанимационных сестёр, для копов это было способом скрыть страх.
Глен подумал, что Ник ведёт себя довольно странно, я это заметила.
Как раз когда я подумала об этом, Ник взглянул на своего напарника.
— Дашь нам минутку, Фрейкс?
Глен поколебался, мельком взглянув на меня. Затем кивнул, вставая на ноги.
— Без проблем.
Он оставил картонную папку с файлами и жёлтый блокнот на столе, в пределах моей досягаемости. Я уставилась на папку, вынужденно подавляя импульс подтащить её поближе и заглянуть туда. Частично это было простое любопытство, но Ник также упомянул, что хочет, чтобы я взглянула на тело, так что я также хотела быть готовой.
Я никогда не питала нежных чувств к мёртвым телам.
— Мириам, — сказал Ник, перемещаясь и занимая место Глена прямо напротив меня. — Этот парень был опасен? Для тебя, имею в виду. Ты… ну знаешь. Оценила его другим способом?
Я посмотрела Нику в глаза.
— Конечно. Но не всегда ясно, то ли кто-то просто думает о каком-то действии, то ли он действительно его совершит, Ник. Ты это знаешь. Многие люди лишь хорохорятся. А большинство нарциссистов — трусы.
Ник кивнул, но я видела, что его все ещё что-то гложет.
— Как насчёт мотивов убийства Норберга? — спросил он. — Есть мысли?
Я озадаченно посмотрела на него.
— У тебя есть подозреваемые, которых я могла бы проверить?
— Нет. Пока нет, — все ещё наблюдая за моими глазами, он добавил: — Мы, конечно, проверим ту женщину, которую ты упомянула… и её мужа, и всех людей в её жизни, которые могли нацелиться на него. Но мы мало что можем сделать в данный момент.
Я кивнула, но продолжала наблюдать за его лицом.
— Что ж, если твой лос-анджелесский детектив прав, возможно, тебе и не нужно усиленно искать мотив.
— Верно, — согласился Ник.
— Ты все ещё хочешь, чтобы я взглянула на тело?
— Да, — он наконец отвёл взгляд, моргнув и кивнув, как будто забыл, о чем хотел меня спросить. Его выражение ожесточилось, и он уставился в стол. — Хотя, полагаю, более логично пригласить Блэка взглянуть на него. Из-за версии с наёмником… но и для другого тоже, поскольку ты говоришь, что многое для тебя все ещё ново. Я уже подумывал привлечь вас обоих как возможных консультантов, и начальство, кажется, не возражает. Он лицензированный сыщик с опытом в платной охране, так что это не совсем противозаконно…
Он снова поколебался, глядя на меня.
Я буквально чувствовала формирующиеся вопросы.
— Иисусе, Ник, — сказала я. — Не сейчас, ладно? Не здесь. Мы поговорим об остальном потом, ладно? Сейчас не время.
— Когда? — он снова нахмурился, ещё сильнее. — Когда вы с Блэком опять решите удариться в Тарзана и Джейн, а вас силком выволокут из его квартиры? Или мне просто надо подождать, пока у одного из вас не обнаружится очередная потенциальная связь с серийным убийцей? — бормоча это, он массировал шею сзади мускулистой рукой. — Второе и так случается с вами на регулярной, бл*дь, основе.
Поджав губы, я поначалу не отвечала. Затем, посмотрев ему в лицо, я вздохнула, осознавая, что тоже хотела прояснить ситуацию.
— Как насчёт сегодня вечером? — спросила я.
Он слегка подпрыгнул, удивлённо взглянув на меня.
— Только ты и я?
— Или ты, я и Энджел.
— Но не Блэк, — сказал Ник, как будто проясняя.
Недоверчиво качая головой, я фыркнула, скрестив руки на груди.
— Вы с Блэком не очень-то ладите, Ник. Я лучше подожду, когда вы сможете находиться в одной комнате и не угрожать жизни друг друга.
Ник даже не моргнул.
— Если ты правда хочешь в это углубиться, Мири, я могу заметить, что ты и с Энджел не очень рационально вела себя этим утром. Или ты собираешься отрицать, что едва не откусила ей голову за то, что она пальцем тронула твоего чокнутого мальчика-игрушку?
Я начала отвечать, но потом передумала, прикусив губу.
Наблюдая за моим лицом, Ник фыркнул, понижая голос.
— Ты задела её чувства, знаешь ли.
Крепче закусив губу, я кивнула, не поднимая взгляда.
Пару секунд Ник просто смотрел на меня, как будто решая, стоит ли давить. Затем он, кажется, тоже передумал. Вздохнув, он откинулся на стуле, перемещая свой вес. Он заставил голос звучать нейтрально, почти дружелюбно.
— Забудь. Сегодня вечером за ужином — звучит отлично. Здорово будет обменяться сведениями… по делу, имею в виду, поскольку потом мы будем говорить с Мозером и его напарником, и я бы хотел, чтобы ты при этом присутствовала. Возможно, мы сумеем совместить это. Я поговорю с Энджел.
Сложив руки на столе, он наклонился ко мне.
— Слушай. Возвращаемся в настоящее. Ты, вероятно, знаешь, что я хотел твоего присутствия не только для того, чтобы спросить о Норберге… и не потому, что этот придурок тебя преследовал. Я надеюсь, что ты сможешь указать нам верное направление, док. С нашим текущим плохим парнем. Ты можешь… ну знаешь… сделать ту штуку, которую ты делаешь? Дать нам отправную точку?
Вздохнув и отложив проблему с Ником и Блэком, я развела руками в смахивающем движении, которое, как я только потом осознала, зеркально вторило одному из странных жестов Блэка. Я попыталась скрыть это, сцепив пальцы на столе, но я видела, как наблюдали за мной глаза Ника.
— Как, Ник? — сказала я, привлекая его взгляд обратно к моему лицу. — Я не могу прочесть труп. У тебя нет подозреваемых. Как, по-твоему, это вообще работает?
— А что Блэк? — спросил Ник более ворчливо. — Этот парень — частный детектив. Как он обычно делает это? Я полагаю, что он более «либерально» обходится со своими способностями, судя по твоим словам.
Я задумалась на несколько мгновений, затем пожала плечами.
— Понятия не имею. Почему бы тебе не спросить у него? Ты сказал, что все равно собирался нанять его.
Ник нахмурился, но я видела, что он уже более-менее смирился с необходимостью сделать это. Он все ещё смотрел в сторону, когда заговорил вновь.
— Ему это тоже не понравилось, да? — проворчал он. — История с Норбергом.
Вздохнув, я снова провела пальцами по своим длинным волосам.
— Нет, — сказала я.
— Ты ему об этом не рассказывала?
— Нет, — сказала я, бросая на него сердитый взгляд.
Ник кивнул, его лицо не дрогнуло.
И все же я уловила лёгкий проблеск удовлетворения.
Глава 4
Архангел
Блэк заявился, пока мы были в морге.
Кто-то, должно быть, сказал ему, куда идти, потому что он добрался туда вскоре после нас и вошёл в дверь без сопровождения. Он выглядел совершенно иначе, чем при нашей последней встрече, и даже иначе, чем я помнила его до этого — вопреки тому, что теперь он был одет в то, что я называла его «униформой».
Униформа состояла из повседневных, но дорогих на вид вещей, таких, какие можно увидеть на голливудских воротилах среднего возраста и менеджерах хедж-фондов.
Чёрная, облегающая, вероятно, пошитая на заказ рубашка облегала его тело над черными брюками, которые тоже выглядели пошитыми на заказ, учитывая его рост и то, как хорошо они сидели. К брюкам он надел лёгкую версию военных или мотоциклетных ботинок, более напоминавших классические туфли. Поверх рубашки он надел кожаную мотоциклетную куртку без воротника, с полночно-синими полосками на рукавах и груди, что заставило меня задаться вопросом, как он сюда добрался.
Он вызвал поворот головы и пристальный взгляд от ведущего следователя-коронера, которая в тот день была приставлена к судебно-медицинскому эксперту — женщина лет тридцати без малого, которая по дороге сюда представилась доктором Джайпе. Судя по тому, как доктор Джайпе смотрела на судмедэксперта, натурального козла по имени Корхонен, она так же ненавидела работать с ним, как и я ненавидела иметь с ним дело всякий раз, когда мы сюда спускались.
Вопреки этому сестринскому взаимопониманию, её взгляд на Блэка меня не порадовал.
Особенно учитывая её длинные волнистые черные волосы и атлетическое телосложение, которое все ещё сохраняло весьма впечатляющие изгибы. Я смотрела, как она наблюдает за Блэком, полные губы приоткрылись под темными, живыми глазами, следящими за его перемещениями по комнате.
Я ощетинилась ещё сильнее, когда увидела, как расширились её зрачки во время этого взгляда.
Я знала, что Блэк производил такой эффект на многих женщин.
Я знала, что мне придётся к этому привыкнуть, если у нас был хоть один чёртов шанс наладить отношения — но я ещё этого не сделала. Очевидно.
Сам Блэк, казалось, не заметил.
Я не знала, успокаивало меня это или нет. Особенно поскольку я знала, что отчасти он не замечал это потому, что это случалось так часто, что наверняка уже напоминало фоновый шум.
Он прошёл прямиком туда, где мы с Ником стояли над трупом вместе с Корхоненом, вышеупомянутым козлом и судмедэкспертом, который уже отпустил несколько замечаний по поводу моего пребывания здесь. Корхонену было где-то шестьдесят с лишним, если бы меня попросили угадать. Худой как палка, с выпадающими седыми волосами, он носил очки в темной оправе и такое выражение лица, будто он вечно чувствовал какую-то вонь — что имело смысл, учитывая место его работы.
Кажется, я никогда не слышала его имени. Он всегда представлялся как «доктор Корхонен». Я также никогда не слышала, чтобы кто-нибудь называл его иначе.
Как я и говорила, он был типа засранцем.
Он тоже уставился на Блэк, но я не видела, чтобы его зрачки расширились.
Вместо этого он смотрел на Блэка так, будто он был каким-то непрошеным паразитом, осквернившим священное пространство его лаборатории самим своим присутствием.
— Кто это? — проигнорировав меня, он повернулся к Нику, поправляя очки костяшкой пальца в перчатке. — Ему разрешено здесь находиться? Или здесь теперь проходной двор?
— Консультант, — Ник выплюнул это слово так, будто оно оставило дурной привкус во рту.
Блэк кивнул Нику, не глядя ему в глаза, и мельком взглянул на меня, как будто не был уверен, как со мной обращаться, во всяком случае, в присутствии остальных. В итоге он подошёл к столу из нержавеющей стали со стороны Ника. Я видела, как напрягся Ник, когда он это сделал, но сам Блэк едва заметил. Он смотрел на тело, как будто не беспокоясь из-за состояния трупа.
— Что за лезвие? — спросил он через несколько секунд.
Корхонен пренебрежительно фыркнул.
Здорово осознавать, что не я одна вызывала у него такую реакцию.