Праздник будет кощунством, заявила она, если сначала мы не раздадим благодарности.
Так что мы все проснулись за два часа до рассвета, с затуманенными глазами, и никто из нас не слишком старался вытерпеть ее церемонию, когда солнце выглянуло из-за горизонта в самый долгий день года. Интересно, приходится ли Тарквину тоже терпеть такие утомляющие ритуалы в своем сверкающем замке у моря. Любопытно, какие празднования будут проводиться в Адриате сегодня, с Высшим Лордом Лета, который почти стал им другом.
Насколько я знаю, несмотря на перешептывания слуг, Тарквин так и не рассказал Тамлину о визите, который Рис, Амрен и я нанесли ему. Что Летний лорд теперь думает о моих изменившихся обстоятельствах? Я лишь немного надеялась, что Тарквин знает. И я молилась, чтобы он держался в стороне, пока моя работа здесь не будет выполнена.
Элис нашла мне роскошный белый вельветовый плащ для поездки к холмам в прохладную погоду, и Тамлин поднял меня на кобылу лунно-бледного окраса, в ее серебряную гриву вплетены дикие цветы. Если бы я хотела нарисовать картину безмятежной чистоты, то это было бы изображение меня этим утром, мои волосы заплетены вокруг головы, с короной из белых цветов боярышника на ней. Я наложила румяна на щеки и губы — легкий намек на цвет. Как первый багрянец весны на зимнем пейзаже.
Когда наша процессия прибыла к холму, на нем уже собралась толпа, все глаза устремлены на меня. Но я смотрела вперед, туда, где перед простым каменным алтарем, украшенным цветами и первыми фруктами и зерновыми лета, стояла Ианфе. Впервые капюшон ее бледно-голубого одеяния был снят, и теперь серебряный обруч лежал на ее золотистой голове.
Я улыбнулась ей, моя кобыла послушно остановилась у северного края полукруга, сформированного толпой вокруг края холма и алтаря Ианфе, и задалась вопросом, сможет ли Ианфе распознать оскалившегося волка среди нас.
Тамлин помог мне слезть с лошади, серый предрассветный света сиял на золотых нитях его зеленой куртки. Я заставила себя встретиться с ним взглядом, когда он опустил меня на мягкую траву, осознавая, что все смотрят на нас.
Воспоминая сверкнули в его взгляде — в том, как его взгляд опустился на мой рот.
Год назад в этот день он поцеловал меня. Год назад я танцевала среди этих людей, впервые беззаботная и радостная, и я верила, что была счастливее всех на свете.
Я слегка улыбнулась ему и взяла протянутую руку. Вместе мы пошли по траве к каменному алтарю Ианфе, принцу и принцессе Хайберна, Юриану, и Люсьен шел за нами.
Помнил ли Тамлин и другой день, когда я надела другое белое платье, когда цветы так же были повсюду?
Когда мой мейт спас меня, после того как я решила не выходить замуж, какая-то часть меня знала, что это неправильно. Я верила, что не заслуживаю этого, не хотела целую вечность обременять Тамлина кем-то столь сломленным, какой я была в то время. И Рис... Рис позволил мне выйти за него замуж, хотел, чтобы я была счастлива, даже если это убивало его. Но в тот момент, когда я сказала нет... Он спас меня. Помог мне спасти себя.
Я искоса посмотрела на Тамлина.
Но он изучал мою руку, держащую его. Пустой палец, на котором когда-то было кольцо.
Что он сделал из-за этого — куда он думал, кольцо могло исчезнуть, если Люсьен спрятал улики? На мгновение мне стало его жаль.
Жаль не только потому, что Люсьен солгал ему, но еще и Элис. Сколько еще людей скрывали правду о моих страданиях — и пытались избавить его от этого?
Видели мои страдания, и не сделали ничего, чтобы помочь мне.
Тамлин и я остановились перед алтарем, Ианфе подарила нам безмятежный царственный кивок.
Близнецы встали на ноги, не утруждая себя сокрытием своего нетерпения. Вчера вечером Бранна едва скрывала свои жалобы о солнцестоянии, заявив, что в Хайберне они не утруждали себя такими отвратительными вещами и просто устраивали пир. Подразумевая, что скоро у нас будет так же.
Я проигнорировала принца и принцессу, когда Ианфе подняла руки и сказала в толпу:
— Да благословит солнцестояние нас всех.
Затем началась нескончаемая череда молитв и ритуалов, прекрасные юные последователи помогали ей с наливанием священного вина, с чтением молитв над урожаем на алтаре, с призывом солнца.
Милый отрепетированный номер. Люсьен почти заснул рядом со мною.
Но я прошла через эту церемонию вместе с Ианфе, и знала, что произойдет, когда она подняла священное вино и произнесла:
— Поскольку свет сегодня сильнее всего, он изгонит нежеланную тьму. Позволим ему изгнать черные метки зла.
Удар за ударом моему мейту, моему дому. Но я лишь кивала, соглашаясь с ней.
— Не окажут ли принцесса Бранна и принц Дагдан нам честь, испив священное вино?
Толпа заволновалась. Близнецы моргнули, нахмурившись друг на друга.
Но я отошла в сторону, мило улыбаясь и указывая на алтарь.
Они уже раскрыли рты, чтобы отказаться, но Ианфе отказов не принимает.
— Испейте, и станьте из наших союзников нашими друзьями, — заявила она. — Испейте, и отпустим эту нескончаемую ночь.
Два даэмати, скорее всего, проверяли чашу на яд с помощью магии и своих навыков, но я продолжала мягко улыбаться, когда они, наконец, подошли к алтарю и Бранна приняла протянутую ей серебряную чашу.
Каждый из них сделал небольшой глоток, прежде чем отступить на шаг. Но Ианфе защебетала, настаивая, чтобы они подошли к алтарю с ее стороны, чтобы засвидетельствовать нашу церемонию.
Я убедилась, что она точно знает, какое отвращение они испытывают к ее ритуалам. Как они сделают все, чтобы вытрясти ее склонность руководить людьми, когда придут сюда. Теперь она пыталась склонить их в свою сторону.
Еще молитвы и ритуалы, затем Тамлин был призван к другой стороне алтаря, чтобы зажечь свечу для душ, потухших в прошлом году — и теперь вернуть их в объятия света. И так до тех пор, пока не встало солнце.
Облака начали розоветь позади их.
Юриан так же был призван вперед для прочтения финальной молитвы, которую я попросила Ианфе добавить в честь воинов, которые сражались за нашу безопасность.
И тогда мы с Люсьеном остались одни в круге травы перед алтарем и горизонтом позади нас, толпой позади нас и по бокам.
По принятой им позе и стреляющему взгляду я поняла, что сейчас он думает о молитвах и том, как я работала с Ианфе на церемонии. Как он и я остались на этой стороне линии, когда солнце почти прорвалось в мир, и остальные были отвлечены.
Ианфе шагнула к краю холма, ее золотистые волосы свободно спадали по ее спине, когда она подняла руки к небу. Место было выбрано заранее, точно как и расположение ее рук.
Она делала такие же жесты на Зимнее Солнцестояние, стоя в помеченном месте, где солнце поднималось между ее поднятых рук, наполняя их светом. Ее последователи незаметно отметили место в траве резным камнем.
Медленно золотой диск солнца прорвался сквозь туманную зелень и синеву горизонта.
Свет наполнял мир, чистый и сильный, стреляя на нас.
Спина Ианфе изогнута, ее тело лишь сосуд для света солнцестояния, и я видела ее лицо, освещенное в праведном экстазе.
Солнце взошло, позолоченная нить эхом прошла по земле.
Толпа начала перешептываться.
Затем вскрикнула.
Не из-за Ианфе.
Но из-за меня.
Из-за меня, сияющей и чистой в белом, начинающей светиться дневным светом, когда путь солнца пролегал прямо через меня.
Никто не удосужился проверить или хотя бы заметить, что камень-метка Ианфе сдвинут на пять футов влево, слишком занятые моим прибытием, чтобы заметить призрачный ветер, пронесшийся по траве.
Ианфе заметила позже всех.
Она повернулась, чтобы увидеть, как сила солнца не наполняет ее, не благословляет ее.
Я освободила силу, которую выпустила в Хайберну, и мое тело раскалилось добела, когда начала светиться. Чистая, как день, чистая, как звездный свет.
— Разрушительница Проклятий, — пробормотал кто-то. — Благословенная, — прошептали другие.
Я приняла удивленный вид, удивленная и все же принимающая выбор Котла. Лицо Тамлина было искажено шоком, близнецы всего лишь озадачены.
Но я повернулась к Люсьену, мой свет ярко отражался в его металлическом глазу. Друг, просящий другого о помощи. Я поднесла к нему руку.
Я могла почувствовать, как Ианфе с трудом сдерживается, пытаясь найти способ остановить это.
Возможно, Люсьен тоже. Так как он взял мою руку, а затем опустился на колено на траву, прижимая мои пальцы к своему лбу.
Как стебли пшеницы на ветру, остальные тоже упали на колени.
Потому что на всех церемониях и ритуалах жертвоприношения Ианфе никогда не подавала никаких признаков силы или благословенности. Но Фейра Разрушительница Проклятий, которая спасла Прифиан от тирании и тьмы...
Благословенная. Святая. Уничтожающая зло.
Я позволила своему сиянию распространиться, пока оно не перешло и на поклонившегося Люсьена.
Рыцарь перед своей королевой.
Когда я посмотрела на Ианфе и снова улыбнулась, то позволила себе немного побыть волчицей.
По крайней мере, празднование осталось таким же.
Как только шум и трепет иссякли, как только мое свечение исчезло, когда солнце поднялось выше моей головы, мы направились к близлежащим холмам и полям, где те, кто не присутствовал на церемонии, уже услышали о моем маленьком чуде.
Я держалась около Люсьена, который потакал мне, поскольку все, кажется, разрывались между радостью и трепетом, вопросами и заботой.
Следующие шесть часов Ианфе пыталась объяснить, что произошло. Котел благословил её избранного друга, говорила она всем, кто слушал. Солнце изменило свой путь, чтобы показать, какую радость испытывает по случаю моего возвращения.
Только её последователи действительно обращали внимание на ее слова, и то половина из них проявляла лишь незначительный интерес.
Тем не менее, Тамлин был настороженнее всех, как будто это благословение каким-то образом расстроило меня, как будто он вспомнил о таком же свете в Хайберне и не мог понять, почему это так его беспокоило.
Но долг заставил его выражать благодарность и добрые пожелания своим подданным, воинам и меньшим лордам, предоставив мне свободу передвижений. Меня то и дело останавливали воодушевленные Фэ, обожающие меня, и хотели дотронуться до моей руки, немного поплакать возле меня.
Раньше я бы съежилась и вздрагивала. Теперь я блаженно принимала их благодарности и молитвы, благодаря их, улыбаясь им.
Некоторые из них были искренними. Я не ссорилась с жителями этих земель, пострадавших вместе со всеми остальными. Нет. Но придворные и стражники, ищущие меня... Для них я делала представление. Благословленная Котлом, звали они меня. Это честь, просто отвечала я.
Я повторяла эти слова снова и снова, во время завтрака и обеда, пока не вернулась в дом, чтобы освежиться и отдохнуть.
В уединении своей комнаты я поставила свою цветочную корону на стол и слегка улыбнулась вытатуированному глазу на своей правой руке.
Самый длинный день в году, сказала я по связи, посылая картинки всего, что произошло на вершине холма. Я бы хотела провести его с тобой.
Ему бы понравилось мое представление — он бы рассмеялся, увидев выражение лица Ианфе.
Я умылась и собиралась снова отправиться к горам, когда голос Рисанда заполонил мой разум.
Было бы честью, сказал он, смех в каждом слове, провести даже мгновение в компании Фейры Благословленной Котлом.
Я усмехнулась. Слова были далекие, напряженные. Получай их быстро — я должна была делать это быстро, подвергаясь риску. И больше всего мне нужно было спросить, узнать...
Все в порядке?
Я ждала, считая минуты. Да. Настолько могут быть. Когда ты придешь домой ко мне?
Каждое слово тише предыдущего.
Скоро, пообещала я ему. Хайберн здесь. Скоро я все сделаю.
Он не отвечал — и я подождала еще несколько минут, прежде чем одеть свою цветочную корону и спуститься по лестнице.
Когда я вышла в украшенный сад, слабый голос Рисанда снова забрался в мою голову. Я бы тоже хотел провести сегодняшний день с тобой.
Слова сжались кулаком на моем сердце, и я стерла их из мыслей, когда вернулась на празднование на холмах, мои шаги тяжелее, чем когда я шла в дом.
Но обед уже убрали и начались танцы.
Я увидела его, ожидающего у края одного из кругов, наблюдающего за каждым моим движением.
Я заскользила между травой, толпой и группой музыкантов, извлекающих столь живую музыку из барабанов, скрипок и труб, когда приблизилась будто застенчивая, нерешительная лань.
Когда-то эти же звуки унесли меня, заставили танцевать без передышки. Теперь же они были как оружие в моем арсенале, когда я остановилась перед Тамлином, опустив ресницы и тихо спросив:
— Ты потанцуешь со мной?
Облегчение, счастье и небольшая тень беспокойства.
— Да, — выдохнул он. — Да, конечно.
Так что я позволила ему повести меня в быстрый танец, вращая и наклоняя меня, люди хлопали и веселились. Танец за танцем, пока пот не начал стекать по моей спине, когда я старалась не отставать, держать улыбку на лице, не забывать смеяться, когда мои руки были так близки к его горлу, что могли бы задушить.
Наконец музыка перетекла во что-то медленное, и Тамлин замедлил темп. Когда другие сочли своих партнеров более интересными, чем мы, он пробормотал:
— Сегодня утром... С тобой все в порядке?
У меня закружилась голова.
— Да. Я... я не знаю, что это было, но да. Ианфе... не впала в безумство?
— Я не знаю. Она видела, как это произошло, но не думаю, что она легко переносит сюрпризы.
— Мне следует извиниться.
Его глаза вспыхнули.
— Зачем? Возможно, это и правду было благословение. Магия до сих пор удивляет меня. Если она злится, то это ее проблема.
Я сделала вид, что подумала, прежде чем кивнуть. Прижалась ближе, испытывая отвращение к каждому месту, где наши тела соприкасались. Я не знала, как Рис вытерпел это — терпел Амаранту. На протяжении пяти десятилетий.
— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — сказал Тамлин.
— Спасибо, — я заставила себя посмотреть на его лицо. — Люсьен... Люсьен сказал мне, что ты не совершил Обряд на Каланмэй. Что ты отказался.
И позволил Ианфе увести его в ту пещеру.
Он сглотнул.
— Я не смог это вынести.
И все же ты смог вынести заключение сделки с Хайберном, как если бы я была украденной вещью, которую нужно вернуть.
— Возможно, благословение этим утром было не только для меня, — предположила я.
В ответ он лишь погладил мою спину.
Это было всем, что мы сказали на протяжении еще трех танцев, пока голод не привел меня прямо к столам, где теперь был подан ужин. Я позволила ему наполнить мою тарелку, позволила ему обслужить себя, когда мы нашли место под старым искривленным дубом и наблюдали за танцами и музыкой.
Я почти спросила его, стоило ли оно этого — стоило ли мое возвращение отказа от всего мира. Потому что Хайберн придет сюда, на эти земли. И здесь больше не будет песен и танцев. Не после их прибытия.
Но я молчала, когда солнечный свет погас и наконец настала ночь.
Звезды сверкнули, заявляя о себе, тусклые и маленькие над пылающими кострами.
Я наблюдала за ними еще много часов празднования и могла поклясться, что они составляли мне компанию, мои молчаливые и верные друзья.
ГЛАВА
5
Я вернулась в поместье через два часа после полуночи, слишком усталая, чтобы остаться до рассвета.
Особенно когда заметила, как Тамлин смотрит на меня, вспоминая рассвет в прошлом году, когда он отвел меня и поцеловал при появлении солнца.