— Это все ещё причина?
— Что я помолвлена? — изумлённо переспросила я. — А почему нет?
— Потому что ты тоже меня хочешь, — этот жар в нем снова усилился, заставляя меня прикрыть глаза от участившегося дыхания. — Ты тянула меня к себе весь вечер… ты тянешь меня к себе сейчас, — он прижался своим лбом к моему, голос стих до мурлыканья. — И ты сомневаешься в нем. В твоём мужчине… за которого ты собиралась выйти замуж…
— За которого я собираюсь выйти замуж, — подвинув голову, я наградила его тяжёлым взглядом.
— Если ты так говоришь, док.
Он нарочито, чувственно прижался ко мне, его подбородок напрягся, его вес ощущался сильнее. Я невольно ахнула. Прежде, чем я осознала, что собираюсь сделать, я прижалась к нему в ответ, ничего не сумев с собой поделать, когда ощутила его эрекцию.
Его глаза закрылись перед тем, как он издал низкий звук.
— Боги… ты хочешь меня. Я это чувствую… это, бл*дь, сводит меня с ума…
— Нет, — сказала я, качая головой. — Я тебя не хочу. Ты ошибаешься.
Даже в своих собственных ушах я звучала не слишком убедительно.
Я положила одну руку на его грудь, якобы отталкивая его вверх и назад, но я на самом деле не толкала его и даже не создавала сопротивления. Я определённо не пыталась столкнуть его с себя.
Вместо этого я осознала, что чувствую его сердце под своей ладонью и пальцами, замечая, что в этом было нечто странное, и не только потому, что оно билось все сильнее, чем дольше я его поглаживала. Мышцы его груди были до странности идеальными, его кожа — безукоризненной даже для мужчины младше его возраста. Я ощутила в нем другую, более сильную волну этого жара и боли, и прикусила губу — достаточно сильно, чтобы ощутить вкус крови.
— Бл*дь, — сказал Блэк, наблюдая за мной. — Бл*дь… скажи мне что-нибудь… что угодно…
Когда я подняла взгляд, эта боль подступила к его глазам, смягчая выражение лица. Его глаза слегка остекленели, когда он наблюдал, как я на него смотрю.
— Хотя бы скажи «нет», будто ты имеешь это в виду, — Блэк поцеловал край моего лица, прижимаясь своей щекой к моей. Он прижимался ко мне лицом, тёрся о мою шею. — Скажи мне «нет» ещё раз, и я послушаюсь, Мири… — пробормотал он. — Я обещаю.
Он поднял голову, ещё раз заглядывая мне в глаза.
Я не смогла выдержать его взгляд.
Сглотнув, я опять посмотрела на его грудь, затем на его руки, напрягшиеся по обе стороны от его тела, пока он удерживал свой вес. Я пыталась думать. Я чувствовала, как Блэк толкается в меня своим сознанием, пытаясь получить от меня ответ… но я не чувствовала никаких манипуляций или хитростей. Я чувствовала напряжённость, вопросительно колеблющуюся даже за его самоконтролем. Я боролась с этой тягой — тягой столь сильной, что я не могла думать вопреки ей.
Там было что-то. Что-то, чего я не понимала.
И все же… мне нужно было лишь сказать «нет».
Блэк прислушивался, ждал этого.
Я чувствовала, что он говорит серьёзно, какая-то часть его испытывала чувство вины за то, как сильно он на меня давил. Та чужеродность тоже присутствовала там; я не могла полностью выбросить её из своего сознания, как и тот факт, что он ощущался странно юным, нависая надо мной.
Не юным. Нервничающим. Я снова заставляла его нервничать.
Когда я подняла взгляд в этот раз, Блэк пристально изучал моё лицо.
Когда я кивнула, едва заметно, он тихо вздохнул.
Однако Блэк опустил губы, целуя меня прежде, чем я успела это обдумать. Его рот оказался мягким; за какие-то секунды он воспользовался своими губами, чтобы раскрыть мои, затем его язык пустился исследовать мой рот, и Блэк делал то же самое, в чем обвинял меня… он тянул меня к себе каким-то образом.
Как будто какая-то часть его вытягивала меня из собственного сознания.
Это определённо ощущалось, как будто он тянет меня в себя… прочь от меня самой… в то же время он вкладывал больше себя в меня. Чувствуя, как его присутствие хлынуло в меня, я ахнула ему в рот, и Блэк застонал, стискивая мои волосы в кулаке и крепче целуя.
Что-то в этом поцелуе полностью отключило мой мозг.
Я имею в виду, не только по поводу Йена.
Думаю, тогда я забыла обо всем.
Он прижимался ко мне всем весом, и поцелуй продолжался, а эта интенсивность в нем лишь усиливалась, заставляя меня утратить контакт с комнатой.
Когда Блэк в следующий раз поднял голову спустя неопределённый промежуток времени, он лежал между моих ног, опираясь на здоровое бедро, возможно, чтобы держаться подальше от раненого. Одна его рука обвивалась вокруг моей спины, пальцы стискивали мои волосы в кулаке. Другая рука очутилась под моей рубашкой, поглаживая кожу, помедлив, чтобы помассажировать мышцы и пройтись по костям. Я едва замечала, как он делает это, хотя теперь задрожала под его прикосновением. Мои пальцы вцепились в его волосы. Я целовала уголки его рта, лаская подбородок кончиками пальцев.
Я хотела его. Я хотела его… Боже, он был прав.
Я хотела его практически с первой нашей встречи.
Это осознание напугало меня.
Меня затопила вина, вырубая мой разум совершенно иным способом. Я попыталась собрать мысли воедино, сообразить, что я творю.
Я попыталась думать о Йене.
Я попыталась думать о том, стоит ли мне это остановить.
Я попыталась заставить себя захотеть этого.
Блэк снова поцеловал меня, ещё крепче, вжимаясь всем телом в моё.
Затем он стал посылать мне образы, такие яркие, что я содрогнулась.
Затем ещё больше этого жара хлынуло в меня, вновь заглушая все мои сомнения.
Я ощутила за этими образами вопрос. Я ощутила его, но притворилась, что не заметила.
Затем Блэк уже задирал мою рубашку, целуя меня везде и опускаясь ниже по моему телу. В этот раз я даже не притворялась, что сопротивляюсь ему. Я чувствовала себя опьяневшей… как будто что-то в нем опьяняло меня… или, возможно, что-то в нас двоих. Я закрыла глаза, когда он потянул вниз спортивные штаны, а следом, бережно — и мои трусики, осторожно стягивая их по моей раненой ноге перед тем, как почти грубо сдёрнуть до конца по лодыжкам и ступням.
Затем его пальцы оказались во мне, и я застонала.
Секунды спустя рот Блэка очутился на мне, и мой разум помутился, оказался неспособен думать вместе с тем, что он проделывал. Эта боль в Блэке усилилась, даже когда его пальцы сомкнулись на моем запястье, удерживая его на кровати. Другая моя рука все ещё находилась в его волосах, стискивая достаточно крепко, чтобы причинить боль. Я чувствовала и эту боль в нем, но она лишь усиливала другой жар, ещё сильнее возбуждая его. Блэк снова ввёл в меня пальцы, одновременно опуская губы.
Честно, я понятия не имею, как долго он этим занимался.
Мои мысли метнулись к блондинке, которая была здесь день назад, и что она сказала мне, когда он её выводил. Ревность почти затмила мой разум, шокируя своей интенсивностью, не говоря уж о том, что я вообще ревновала. По какой-то причине это Блэка тоже возбудило.
Я ощутила, как исходящий от него жар усилился — по крайней мере, ненадолго — хоть мне и пришлось сдержаться, чтобы не врезать ему по лицу.
В какой-то момент Блэк заставил меня говорить с ним. Он не дал мне кончить, потребовав, чтобы я сказала ему возвращаться к тому, чем он занимался.
Он сделал это снова. И снова.
Я ощущала в нем проблески неуверенности или, возможно, сомнения, а может быть, это всего лишь отголоски моего первого «нет». Я почувствовала, как его боль усилилась, когда я наконец начала умолять его, стиснув его волосы в кулаке.
Вскоре после этого я кончила.
Я совершенно затерялась в ощущениях, неконтролируемо содрогаясь под его губами.
Не думаю, что тогда в моей голове осталась хоть одна мысль.
Более того, эти интенсивные эмоции ещё сильнее врезались в меня, ослепляя своей напряжённостью. Большая часть этих эмоций принадлежала не Блэку. Они были моими. Переживания из-за Зои. Переживания из-за моих родителей, моей жизни… войны… Йена… Ника… этих убитых девушек. Смятение насчёт Блэка. Я старалась контролировать эмоции, сдавившие мою грудь, и сам этот факт заставил меня осознать, как долго я боролась за контроль над этими чувствами — с Йеном, с моими друзьями, с моей семьёй.
Я чувствовала, как Блэк прямо сейчас борется с этим контролем, пытаясь заставить меня раскрыться.
Он довёл меня до второго оргазма прежде, чем я отошла от первого, а затем скользнул своим телом рядом со мной так, что он снова лежал на мне, все ещё аккуратно избегая повреждённой ноги. Я изучала его лицо, когда он подхватил подол моей рубашки, стягивая её через голову и высвобождая мои руки. Он швырнул её на пол, как только выпутал меня из ткани.
Затем Блэк уставился на все моё тело, и эта боль опять усилилась.
Сам он тоже когда-то успел раздеться. Я не замечала этого, пока он не прижался всем своим весом — а затем я застонала в голос, ощутив его внутренней стороной бедра.
Я почувствовала, как он хочет, чтобы я на него посмотрела.
Когда я не сделала этого, Блэк сам издал низкий стон.
— Посмотри на меня… — прохрипел он. — Мы другие, Мириам. Посмотри на меня.
Я взглянула на него, борясь с этой болью в груди и прикусывая губу.
— Посмотри на мой член… посмотри на меня, Мириам… на моё тело…
Он как будто сделался мягче с этой просьбой, почти уязвимым.
Эта странная боль в нем сделалась более интенсивной — та, что ощущалась скорее как желание и страстное томление, нежели как настоящая боль. И вновь образы замелькали в моей голове — в этот раз он был во мне, трахая меня. Я закрыла глаза, прикусила губу, но не могла убежать от этого или от чувств, исходивших от Блэка горячими клубами, когда он отдался фантазиям. Пожалуй, образы стали лишь ярче, когда его настоящее лицо и тело не вмешивались.
Когда его чувства усилились… мои тоже приумножались, пока у меня опять не перехватило дух.
— Прекрати… — взмолилась я. Мой голос дрогнул. — Пожалуйста.
Я почувствовала, как он с усилием отстраняется.
— Это может быть больно, — прохрипел Блэк. — В первый раз… только в первый раз. Это может быть больно, Мириам, но только в этот раз… потом это будет так охеренно хорошо… так хорошо… для нас обоих, — боль усилилась, заставив его на мгновение умолкнуть. — Я хочу, чтобы ты знала, на что идёшь… тебе нужно посмотреть на меня, Мириам.
Я ощутила там желание, такое сильное, что оно затмевало все остальное.
Больше чем желание — там жило одиночество, желание контакта… Боже, он так хотел войти в меня, что едва сдерживался.
Почему-то это знание ухудшило моё желание до точки полной иррациональности. Я чувствовала, как Блэк борется с потерей контроля, наполовину обезумев, он пытался успокоить себя. Какая-то часть меня вообще не хотела, чтобы он успокаивался. Я чувствовала, как более звериная часть его борется с остальной частью его сознания, я видела это в его глазах. Та часть его просто хотела удерживать меня на месте, трахать меня, пока я его не пойму. Я чувствовала, как он желает этого, даже пытается объяснить самому себе, почему это будет нормальным.
Это желание пронзило меня, опять душа все разумные мысли.
Не только секс. Он так хотел быть с такой же, как он сам.
Он так отчаянно хотел быть с такой же, как он сам.
Подавив импульс закончить разговор и просто поддаться тому, чего ему так хотелось, Блэк использовал свой разум, чтобы показать мне другой образ, пока он не возобладал над всем остальным.
Это было изображение его члена, догадалась я.
Осознание заставило меня отдёрнуть свой разум, который тянулся к нему, пытаясь заставить утратить контроль.
Он не был похож ни на одного из виденных мною мужчин — и на любое создание мужского пола, если уж на то пошло.
Более длинный, более толстый, его половой орган имел скорее треугольную головку, нежели обычную, похожую на гриб, которую я ассоциировала с другими мужчинами. Но разница была не только в изгибе или форме. Более маленькое, кажущееся острым, похожее на шип… нечто… выдвинулось из его конца, пока я смотрела на него глазами своего сознания. Что бы это ни было, это появилось прямо оттуда, где у большинства мужчин находится уретра. Это выглядело не совсем как кость.
Это выглядело почти как хрящ.
Я ахнула, стиснув руками его грудь и уставившись на это.
— Hirik, — сказал Блэк грубоватым голосом. — Мы называем это hirik… для нас это нормально, Мириам.
В этот раз во мне зародился настоящий страх.
Этого оказалось достаточно, чтобы хотя бы выдернуть меня из того бессознательного блаженства.
Должно быть, Блэк почувствовал, как я отстраняюсь. Должно быть, он почувствовал, что хотя бы часть моего мозга уходит оттуда, куда мы оба отправились.
— Я не причиню тебе больше боли, чем необходимо, — пообещал он, его голос упрашивал, заверял. Он снова прижался ко мне, застонав, когда образы проникновения в меня наводнили его разум. — Не бойся меня, Мириам… пожалуйста. Будет больно только один раз. Я клянусь в этом.
Блэк закрыл глаза, и желание в нем стало настолько сильным, что я невольно захныкала, извиваясь под ним, стискивая его бицепсы обеими руками. Он застонал, прижимаясь ко мне, и его голос почти превратился в хрип.
— После этого будет намного лучше. Боги, Мириам… намного лучше. Лучше секса с людьми. Я обещаю тебе… Я обещаю тебе, Мириам, — он покачал головой, стискивая мои бедра обеими руками, и я осознала, что он вспотел, что он настолько возбудился, что его тело совершенно обмякло, прижимаясь ко мне. — Я обещаю, тебе это понравится… я обещаю… и я сделаю все, что ты захочешь. Что угодно, Мириам. Что угодно… я дам тебе все, что ты захочешь…
Я чувствовала в его словах правду.
Я также чувствовала, как он умоляет, и это вернуло туман желания, делая невозможным думать или даже видеть ясно. Блэк не врал мне, по крайней мере, не осознанно. Я каким-то образом верила ему, хотя часть меня все ещё не могла уложить это в сознании посредством логических терминов. Он не хотел причинять мне боль. Он хотел, чтобы я согласилась на это.
Часть меня вернулась к тому, что мы уже сделали, и насколько я затерялась в этом.
Та эмоциональная интенсивность все ещё обжигала там, в моей груди. Незнакомая… но в то же время не совсем незнакомая. Это была я. Определённо я. Просто я каким-то образом забыла, что это — я.
Я подумала о том, каким другим был Блэк… обычно, я имею в виду.
Когда он не умолял меня о сексе.
Этот страх усилился, становясь невыносимым.
Я вспомнила о Йене.
Я не могла. Я не могла этого сделать.
— Прекрати, — выдавила я, в этот раз по-настоящему пихая его в грудь. — Слезь с меня. Блэк, слезь с меня… пожалуйста…
Он подчинился.
Я ощутила перед этим секундное колебание, ровно перед тем, как исходящая от него боль усилилась в разы. Он перекатился на правый бок, слева от меня, приземлившись на спину на матрас и хватая ртом воздух, стиснул простыни в кулаках.
Долгое время ни один из нас не издавал ни звука, кроме дыхания.
Я отодвинулась от него, как только сумела.
— Боги, — произнёс Блэк, и это прозвучало наполовину стоном. Он посмотрел на меня, когда я спустила ноги с кровати, его золотистые глаза настолько остекленели, что я сомневалась, видит ли он меня вообще. — Не уходи. Мириам… не надо. Пожалуйста. Я не коснусь тебя, если ты этого не хочешь…
Я содрогнулась от его тона.
Эта боль дрожала в его словах, тянула меня за собой как электрическая сила.
Хуже того, это вновь вернуло эмоции, едва не вызвав слезы на глазах.
Но я уже почти встала на ноги.
Блэк не шевельнулся, когда я встала… или когда собирала с кровати и пола одежду, стискивая зубы от боли в ноге. Я помедлила ровно настолько, чтобы натянуть рубашку и скомкать спортивные штаны в руках, как только я прикрыла большую часть себя. Я также подхватила с пола белье, чувствуя, как заливаюсь румянцем, сжимая тонкую ткань в кулаке.
Я не смотрела на него, выходя из комнаты.
Я сказала себе, что остановилась из-за Йена. Я сказала себе, что должна остановиться, что не могу сделать этого, не поговорив сначала с Йеном. Однако я не могла заставить себя поверить в это.
Осознание этого лишь усилило чувство вины.