Ник Канарис шагал к ней по причалу, небрежно перекинув пиджак через плечо.
— Привет. Хочешь отправиться в ночную прогулку на яхте? — спросил он, легонько коснувшись губами ее щеки.
— Пожалуй, — кивнула Кара. Если кто-то может приблизить ее к цели, то только он, ничего лучше и быть не могло, подумала Кара, поднимаясь вместе с ним на борт «Диаманты».
Матросы подняли якоря, и яхта медленно отчалила от берега, сначала кормой вперед, потом развернулась, заработали моторы, белая полоса прорезала черную шелковую поверхность. Кара и Ник стояли рядом у борта.
Они проплывали мимо высоких каменистых берегов, на которых белели небольшие виллы, они располагались так близко друг другу и так высоко поднимались над водой, что казались падающей каскадом рекой из домиков, спускавшейся к самому морю. И Кара думала, что если самые нижние сползут в воду, то за ними, возможно, потянутся и остальные, но пока эта застывшая река держалась крепко, а иногда к синему небу взлетали высокие шпили церквей и храмов, разбавлявших мозаику из белокаменных вилл. Им встречались и глубокие, уходящие далеко внутрь скал гроты, в которых волны ударяли с пушечным громом во время шторма, а во время отлива — купались местные жители. В некоторые из гротов можно было попасть только под водой, и не каждый знал секрет, как проникнуть в прохладные морские пещеры.
— Ты какая-то грустная, — Ник осторожно обнял Кару за плечи. — В чем дело?
— Я боюсь кракена, — честно ответила она. Он засмеялся и поцеловал ее куда-то в висок. Потом он исчез всего на несколько мгновений, а затем появился с бокалом шампанского в каждой руке, один из которых протянул Каре. Девушка осторожно сжала хрупкую ножку, с изумлением разглядывая ее. Кажется, кто-то из тритонов приносил ей в подарок похожий, с затонувшего старинного фрегата, но как же редки были под водой такие вещи! Наяда помнила слова Зоа: нельзя брать питье из рук человека. И потому просто держала бокал в руках, не пытаясь поднести к губам, и смотрела за бегущими вверх волшебными пузырьками.
Ник, между тем, осушил свой, и принялся рассказывать ей о путешествиях, о чудесах, которые он видел в море. Кара почти не слушала, что нового он может сказать ей о море? Девушку волновала судьба несчастной, которой скоро придется спуститься в ледяные гроты, и она ни на минуту не могла забыть о страшной участи, что ожидала Лоролею, подругу ее детских игр, милую своенравную родственницу, столь опрометчиво доверившуюся земному мужчине.
— Пойдем вниз? — предложил Ник, протянул ей руку, Кара воспользовалась случаем, чтобы поставить бокал, подумав, что едва яхту качнет — он упадет и разобьется, и последовала за хозяином судна в каюту. Но бокал тут же подхватил шустрый официант, который очевидно тоже знал это свойство хрусталя — разбиваться во время качки.
Внутренние помещения яхты отличались богатой отделкой, Кара осторожно провела рукой по отделанной деревом стене, оглядела стоящую на столике у кровати лампу из кристаллов, и коснулась мехового покрывала.
— Впечатляет? — улыбнулся Ник. — Присаживайся. Чувствуй себя как дома!
— У меня дома совсем иначе, — с легкой улыбкой ответила она.
— Ну, я думаю! — он произнес эти слова чуть высокомерно, сел на кровать и потянул девушку за руку. Кара осторожно присела рядом, чувствуя, как возрастает напряжение, почему этого никогда не было с Андреем? Они столько раз сидели рядом и говорили… Это и есть то самое, о чем говорила Лоролея? Когда чувства к земному мужчине затуманивают твой разум? Или же она просто боится Ника, не доверяет ему?
— Почему ты все время такая задумчивая и серьезная? Тебя что-то беспокоит? — он осторожно отвел рукой волосы, упавшие на лицо девушки. — Я никогда не встречал таких девушек, которые совсем не улыбаются!
— Я такой родилась. Всегда мало смеялась.
— Зря. Тебе идет улыбка. Ты очень красивая девушка, — с этими словами он вдруг наклонился к ней и попытался поцеловать. Кара испуганно отшатнулась, как если бы он ударил ее.
— Что ты делаешь? — спросила она растерянно.
— Как что? Пытаюсь тебя поцеловать, конечно, можно?
Она молчала. Ведь за этим она и пришла — показать деду, что не одна Лоролея способна на безумные поступки, но сейчас наяда испытывала сомнения, ведь она знает, что ждет ее, она помнит, чему учили ее с самого детства. Кара набрала побольше воздуха: только смелые, способные совершать безумные поступки, могут изменить жизнь свою и других. Она не должна отступать, не должна бояться и не должна слушать советы старших! Они прожили жизнь так, как считали нужным, но у нее своя дорога! И когда Ник снова коснулся ее губ, Кара не отстранилась, отвечая на его поцелуй. Сейчас поступки матери и Лоролеи начали обретать ясность, вероятно, любовь и правда может заставить забыть об опасности, потерять голову… Какие удивительные, чудесные ощущения, никогда прежде не случалось с ней ничего подобного! Девушка почувствовала, что сердце начало биться учащенно, незнакомое волнение заполнило все ее существо, мысли путались и уже не отличались ясностью… Но когда его рука коснулась ремня, скреплявшего ее джинсы, Кара резко вырвалась и оттолкнула Ника. При этом лицо девушки выражало такой неподдельный ужас, что ее спутник совершенно растерялся.
— Никогда не смей так делать! — воскликнула она, вскакивая. О боже, еще немного и он увидел бы ее хвосты, понял, что она наяда…. Какой кошмар, что может быть хуже! Ее тайна была бы раскрыта! Она почувствовала, что сердце ее выпрыгивает из груди от пережитого испуга. На миг ей представилось отвращение на его лице при виде ее плавников. Человек никогда не поймет этого! Женщина с рыбьим хвостом… да еще с двумя! Нет, им не место на суше, люди чужие для русалок, они никогда не смогут ни понять, ни принять! Так говорила ей мама…
Ник откинулся на подушки и рассмеялся.
— Мне приходилось встречать девушек, которые блюдут свою честь, но чтобы настолько! Ты не перестаешь меня удивлять, Кара! Почему ты так испугалась? Ты словно пришла из другого мира… Ты что, воспитывалась в монастыре? Странная, загадочная девушка, но ты мне нравишься!
Она смущенно пожала плечами.
— Я, пожалуй, пойду, мне надо домой, — ответила она.
— Не уходи, я обещаю, что не буду больше тебя трогать, но мне хочется узнать тебя получше, хорошо? Я правда не встречал никого, похожего на тебя! Иди сюда, ложись рядом…
Кара с сомнением приблизилась и опустилась на кровать рядом с ним, он положил руку ей под голову.
— Расскажи мне… — попросила она, — О том, что бывает, когда женщина и мужчина нравятся друг другу… Я никогда не влюблялась прежде…
— Это нельзя передать словами, — ответил он с задумчивой улыбкой. — Похоже на вспышку, удивительные моменты, когда все вокруг кажется ярче… Один из них мог бы случиться сейчас, если бы ты так бесцеремонно не прервала его, спрыгнув с кровати… Но я попробую тебе рассказать.
Кара закрыла глаза, слушая его голос, пытаясь понять смысл слов, которые он говорил, а потом вдруг осознала, что в ее голове возник образ Андрея, он появился из глубины сознания и отогнать наваждение никак не получалось. Почему же она снова и снова думает о молодом рыбаке? Он же знает о его служении, знает, что им нельзя быть вместе и даже, если бы она родилась земной девушкой — ничего бы не изменилось.
Когда Кара на легкой шлюпке покидала яхту, она чувствовала, что теперь знает куда больше о земных отношениях мужчин и женщин и теперь вполне может выдать себя за наяду-грешницу и занять место в пещере ужаса рядом с Лоролеей. Если, конечно, Тирс позволит им там оказаться!
Но почему она думала об Андрее? Ей нельзя о нем думать. Она — наяда, он — человек… К тому же, он сторожевой, хранитель древних реликвий.
Время суда над несчастной настало быстро. Кара смотрела из своей комнаты, как собирались на площади русалки, тритоны, наяды, видела своих родных, вот появились родители и сестра Лоролеи, а потом и Тирс в золотом венце, поддерживающем длинные седые пряди. Скорбные песни разносились над морем, напоминавшие завывание ветра, плач волков, голос болотной выпи — так поют русалки, когда провожают кого-то на смерть.
Луни подплыла и обняла сестру за плечи.
— Нам надо идти, — печально сказала она. — Скоро ее приведут.
Кара кивнула. Никому, даже сестре она не рассказывала о своем плане. И сейчас ей было холодно и страшно: неужели совсем скоро ей предстоит покрыть позором свое имя и тоже стать жертвой огромных спрутов? Неужели дед обречет на смерть любимую внучку? Она не верила в это, но не могла справиться со страхом и волнением, час настал, скоро все выяснится!
Две молодые принцессы-наяды преодолели расстояние, что отделяло их от площади и заняли место рядом с родителями. Кара смотрела на лица присутствующих, но не находила в них сочувствия к участи несчастной, лишь осуждение, иногда печаль, а зачастую и равнодушие. Некоторые просто пришли посмотреть, как будут казнить кого-то из королевской семьи — подобные истории с древности вызывали большой интерес!
Наконец, привели Лоролею: она испуганно озиралась по сторонам, а когда встретилась глазами с Карой, той показалось, что во взгляде обреченной на смерть наяды мелькнула мольба о помощи. Лоролея закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
— Я не могу на это смотреть, — произнесла ее мать, отворачиваясь.
Тирс поднялся со своего трона навстречу осужденной.
— Подводное племя! — произнес он, и в его голосе прозвучала горечь и безнадежность. — Мы собрались здесь, чтобы вместе решить судьбу той, что нарушила наши законы, приказывающие нам держаться в стороне от земных жителей. Лоролея! Ты признаешь, что совершила все то, в чем тебя обвиняют? Что готовишься стать матерью наяды, человеческого дитя?
Она кивнула, всхлипывая, но ничего не произнесла.
— По нашим законам, если найдется тритон, готовый взять тебя в жены и признать ребенка своим, мы простим тебя. Иначе, тебя ждет смерть в пещерах, населенных ужасными спрутами. Тритоны, я обращаюсь к вам! Эта девушка молода и красива. Я не желаю ей смерти и готов дать хорошее приданное тому из вас, кто возьмет ее в жены, — Тирс оглядел присутствующих, в глубине души, надеясь, что его сочувствие к плачущей Лоролее изменит настроение толпы, но лишь молчание было ему ответом. — Есть ли тот, кто готов взять ее в жены? Или вы согласны обречь несчастную на ужасную, мучительную смерть?
— Их семья проклята! — крикнул кто-то, — Они стремятся к людям! Пусть умрет в назидание другим! Люди несут гибель нашему народу!
Тирс опустил голову, тяжело вздохнул, помедлил и произнес:
— Лоролея, я не в силах ничего изменить. Ты преступила законы и понесешь суровое наказание.
Лоролея зарыдала еще отчаяннее, послышался плач Элодеи и Луни.
— Почему мы не можем изменить законы? — подала голос Кара. — Вы, жители племени, разве не понимаете, что однажды беда может постигнуть и вашу семью? Что вы будете делать, если подобное случится с вашей дочерью? Так же легко пошлете ее на смерть? Чем вам помешали наяды? Посмотрите на меня! Я — наяда! Кому от этого хуже?
— Кара, замолчи! — крикнул Тирс, — Ты не понимаешь, что говоришь! Мы уже обсудили это, закон не может быть изменен!
— Никогда?
— Никогда!
Кара решительно выплыла вперед и замерла напротив деда, скрестив руки на груди и гордо вскинув голову.
— Тогда тебе придется отправить в пещеру и меня, — громко сказала она.
— Это еще почему? — удивился старый тритон.
— Потому что я тоже полюбила человека. И скоро, как и Лоролея стану матерью наяды. И я отказываюсь от брака с любым тритоном. Выбирай — или мы с сестрой обе погибнем в пещере кракена, или обе вернемся домой!
Сказать, что ее слова произвели впечатление на собравшихся — значит не сказать ничего. Сначала воцарилось гробовое молчание, потом послышался шепот, перешедший в громкий недовольный ропот толпы, а потом и в крики. Во взгляде некоторых русалок мелькнуло разгорающееся любопытство — они никак не ожидали подобного финала! Как же теперь поступит Тирс?
Тирс поднял руку, приказывая всем замолчать.
— Прекрати, Кара, я знаю тебя! — он пожал плечами. — Ты хочешь спасти Лоролею и это похвально. Но ты не из тех, кто способен предать свое племя.
— Любовь толкает на безумства, — быстро ответила Кара. — Я — дочь своей матери. Я — наяда! И я повторяю свой вопрос: пошлешь ли ты меня в пещеру вместе с Лоролеей? Я готова рассказать о своих отношениях с человеком, чтобы у вас не было сомнений… Уже несколько месяцев я выхожу на берег. В моей комнате вы найдете одежду, которую носят земные женщины.
— Это правда? — спросил Тирс, и в его голосе мелькнул неподдельный ужас, а морщинистые щеки побледнели. Кара молча кивнула.
Повисла тишина.
— Ты не можешь! — крикнула Илария, — Она твоя внучка, она моя дочь!
— Она нарушила закон, — тихо сказал Тирс. — Законы едины для всех и не знают исключений.
— Я не верю, нет! — крикнула Луни, она бросилась вперед, обнимая Кару. — Я знаю, она этого не делала, тот парень Андрей, он очень нравился ей, но они просто друзья… Кара бы никогда не стала…. Дедушка, пожалуйста, не делай этого, прости ее!
— Замолчи, Луни, ты делаешь только хуже, — Кара печально улыбнулась. — Теперь они точно знают, что я выходила на землю и встречалась с мужчиной. Иди, сестра, не бойся за меня. Все будет хорошо.
В глубине души Кара не верила, что дед может послать ее на смерть. Она приблизилась к Лоролее и взяла ее за руку, показывая, таким образом, что их судьбы неотделимы друг от друга.
Тирс сделал знак стражникам, но те остались стоять на месте, не смея приблизиться к принцессе. Снова раздались недовольные крики.
— Кара, внучка, — прошептал Тирс, чтобы никто, кроме наяды, не слышал его слов, — Послушай меня, не упрямься! Мы найдем тритона, который возьмет тебя в жены…
— Я люблю человека и не стану женой другого, — твердо ответила Кара. — Лучше умру. Плывите сюда, стражи, не бойтесь! Или вы не слышали приказ своего короля?
— Тогда я не в силах буду тебе помочь, — Тирс развел руками и отвернулся. — Законы едины для всех.
Трое тритонов проводили их с Лоролеей на границу города, туда, где начинались пещеры. Остальные следовали на отдалении, им не разрешалось приблизиться к обреченным на смерть. Над водой по-прежнему неслась скорбная песнь русалок.
Достигнув входа в чернеющую пещеру, наяды остановились. Они в последний раз посмотрели в глаза тем, кто их любил. Кара видела боль и отчаяние в глазах Тирса, но в его взгляде отчетливо читалась неотвратимость приговора, тяжелый рок согнул его старческие плечи, тритон стал казаться меньше, словно сжался от горя, постигшего их. А вот в синих глазах Луни Кара увидела такую боль, что, не выдержав, отвела взгляд.
— Я боюсь, — прошептала Лоролея. — Я не могу плыть туда.
— У нас нет выхода, — ответила Кара. — Но мы будем вместе.
Она взяла мятежную наяду за руку и решительно направилась вглубь пещеры. Темнота окутывала их. Постепенно мрак стал непроницаемым, кроме того, леденящий холод заполнил все вокруг.
— Мы замерзнем раньше, чем нас найдут спруты, — прошептала Кара. Сейчас ее поступок уже не казался смелостью и подвигом, достойным подражания. Впервые она ощутила, что все это — реальность. Дед не отказался от законов. Но ведь он король, как он мог поступить иначе…
На что она надеялась? Это было безрассудно, и глупо, и совсем по-детски!
— Ты правда нарушила закон? — спросила вдруг Лоролея. — Ты же всегда так осуждала и меня, и свою мать, и Зоа? Зато теперь ты понимаешь…
Кара помедлила.
— Ничего я не нарушала, — мрачно произнесла она. — Я надеялась, что Тирс изменит законы, чтобы спасти меня. Но он этого не сделал. А потом было как-то стыдно отступать.
— То есть? — Лоролея нащупала в темноте ее руку и крепко сжала, — Ты умираешь ни за что? Просто ради меня? Ты хоть понимаешь, что ты наделала Кара! Твоя смерть разобьет им сердце! И Тирсу, и Иларии, и Луни!
— Почему же ты не подумала о своих родителях, о своей сестре? — Кара усмехнулась. — Все вышло так, как вышло. Теперь уже поздно жалеть.
— Спасибо тебе, — прошептала Лоролея, — Только ты одна и могла так поступить! Ты куда безумнее всех нас!