Задыхаясь, Грим опустился на нее сверху, едва держась на руках, чтобы не раздавить Лизу. Что только что произошло? Его рассеянные мысли так медленно двигались, что он не мог осмыслить все это. Что она с ним сделала? Этого не должно было случиться! Сераи никогда не освобождались, когда мужчина был внутри. Грим никогда не слышал рассказы, чтобы торнианская самка освобождалась таким образом. Лиза же… это не было нормально.
Он быстро отстранился, глядя на нее сверху вниз.
— Что ты сделала!?! — потребовал он строго.
Лиза плавала в теплой сексуальной дымке удовлетворения, пока Грим не начал кричать и обвинять ее.
— Что? — растерянный взгляд встретился с его взглядом. — Что ты имеешь в виду?
— Ты освободилась, когда я был внутри тебя! — обвинил он.
— Ты расстроен, потому что у меня был оргазм? — нахмурилась она.
— Я удовлетворил тебя женским удовольствием. Почему у тебя был еще один?
— Я…
— Это не так, как у торнианцев.
Лиза в недоумении смотрела, как Грим встал, скрестив руки на груди, и она поняла, что он был расстроен… действительно расстроен… потому что у нее был второй оргазм… ее первый двойной точнее. Большинство мужчин погладили бы себя по голове, а не обвиняли бы своего партнера.
Грим отвернулся, представляя прекрасный вид на свой великолепный зад. Она никогда не видела такой оттенок кожи и такие мускулы на теле. Чувство вины немедленно атаковало ее. У Марка был хороший зад. Она любила его задницу. Лиза испытывала стыд за то, что могла почувствовать так много удовольствия с другим мужчиной.
Грим натянул штаны, перед тем как повернуться к ней лицом.
— Ты не будешь делать это снова! — рычал он, наблюдая, как она побледнела и скрыла свое тело простыней от него.
— Ты не хочешь, чтобы я кончала, когда ты во мне? — прошептала она.
— Кончала?
— Оргазм… освобождение.
— Нет! Это ненормально, я удовлетворил тебя. Потом я удовлетворяюсь сам. Так это делается.
— Ох… получается, тебе не нужен партнер, а просто дырка? — Лиза в шоке захлопнула рот ладонью, не уверенная, что только что сказала.
— Я не понимаю.
— Да, мы слишком разные, — она сильнее натянула простынь. — Не волнуйся, я понимаю.
Грим пристально наблюдал за ней, потом кивнул головой, прежде чем присесть на стул.
— Ты можешь отдохнуть там. Я буду отдыхать здесь.
— Ты даже не будешь спать со мной?
— Торнианские женщины спят в одиночестве, — Лиза закрыла глаза и подтянула ноги, уронив голову на колени. Я не буду плакать. Я не буду плакать.
Она всегда переживала молча. Она не позволяла себе плакать, с тех пор как Марк умер. И теперь Лиза не хотела позволять какому-то большому глупому пришельцу расстраивать себя.
У нее есть две маленькие девочки, спящие в другой комнате, которые зависят от нее. Она должна быть сильной. Она не собиралась позволять Гриму заставлять чувствовать себя пристыженной из-за своих естественных реакций. Проблема в нем, а не в ней. Она заслужила этот оргазм, черт побери! Особенно, после этого дерьмового дня. Глядя вверх, Лиза заметила, что Грим по-прежнему смотрел на нее. Черт, она, возможно, обещала остаться с ним, но это не значит, что она должна была остаться с ним здесь.
Схватив сумку, которая каким-то образом осталась на кровати, Лиза вытащила пару пижамных брюк и рубашку, одевая их под простыней.
Грим следил за ее действиями в замешательстве.
— Что ты делаешь? Зачем ты прикрываешь себя?
— Ты можешь спать в кровати. Я буду спать с девочками.
— Ты бы отдыхала со мной? — спросил он нерешительно. — В той же постели?
— Я всегда так делала с моим мужем.
— Муж?
— Марк.
— Вы отдыхали вместе? — нахмурился Грим. — Его запаха не было в комнате.
Она отбросила одеяло, скользнув с кровати.
— Что с вами и ароматом Марка? За последний год его жизни Марк был слишком слаб, чтобы подняться по лестнице. У меня была специальная кровать на нижнем этаже для него.
— Он отдыхал там?
— Да. Я спала на диване. Слушай, это не имеет значения, — Лиза пробежалась дрожащей рукой по растрепанным волосам. — Я даже не знаю, почему говорю это тебе. Это, по-видимому, не по-торниански, поэтому, должно быть, неправильно.
Лиза ушла, оставив Грима в запутанных мыслях одного.
***
Лиза смотрела на своих невинно спящих дочерей, укрытых одеялом с ног до головы на чужом диване, в чужом космическом корабле, на чужой планете. Что она сделала с ними? Закрыв рот, Лиза подавила отчаянный всхлип. Может быть, она должна была оставить их на Земле…
Нет! — кричал ее внутренний голос. — Питер уничтожил бы их. Он не заботился ни о чем и ни о ком, кроме себя. Здесь… Здесь у них, по крайней мере, был шанс.
Лиза никогда не ладила с Питером, хотя они были одного возраста. Он всегда казался таким холодным, столь отдаленным, особенно по сравнению с Марком. Тем не менее, это было уже после пожара. Почти все утверждали, что Питер действительно изменился.
Со смертью своих родителей, Марк и Питер стали очень богатыми. Питер ездил по миру, покупал дорогие автомобили, ювелирные изделия и женщин, которые никогда бы не посмотрели на него раньше.
Марк реагировал как раз наоборот, инвестировал не только в их будущее, но и в их детей. Он сразу же установил целевые фонды при рождении каждой девочки, уверяя, что они всегда будут в безопасности.
Только в течение последнего года болезни Марка Питер начал крутиться вокруг. Во-первых, она думала, что это должно было помочь поддержать его брата, его единственного живого родственника. Не заняло много времени, чтобы узнать правду. Питер хотел, чтобы Марк сделал его опекуном для девочек, что дало бы ему контроль над их доходами и вкладами. Настаивая на том, что Лиза была не способна разобраться с этим, что, по сути, было полной ложью. Правда заключалась в том, что Питер был разорен, продул свое наследство, менее чем за четыре года.
Лиза никогда не говорила Марку, как Питер пытался запугать ее подписать документы. Как он угрожал девочкам. Как он поймал ее одну, и она была вынуждена бороться с ним. В то время Марк был под воздействием медикаментов, у него были силы только для того, чтобы сесть. Она не собиралась добавлять к его боли еще что-то, но Лиза все задокументировала, даже записи тирад Питера. После похорон, используя это, она получила судебный приказ. Питер был в ярости, но он покинул город, или она так думала, пока Грим не привез ее домой.
Теперь Питер ушел из их жизни навсегда. Будет ли Грим лучше? Она добровольно отдалась Гриму и сделает это снова, если он будет защищать ее девочек, но могла ли она доверять ему? Он не причинил им боль… не физически, но это может измениться. Могут ли она и малышки доверять ему? Понимая что, только время покажет, Лиза взяла подушку и легла на пол, положив руки на дочерей, мгновенно засыпая.
***
Грим не шевельнулся, с тех пор как Лиза ушла. Он запутался. Она запутала его. Она не действовала подобно Торнианской самке. Лиза не отвечала, как они. Рэй рассказывал, что они были разными, но не вдавался в подробности, да и Грим не хотел знать, так как ему не было позволено иметь одну из них, теперь ему жаль, что он не спросил тогда.
Вспомнив, Грим понял, что Лиза была столь же удивлена его ответами, как и он был удивлен ее. На самом ли деле он так сильно отличался от ее предыдущего покровителя, ее Марка? Что, если бы он был как этот самец, чью кровать она охотно делила, с тем, кто отдыхал рядом с ней? С тем, кому она подарила потомство. Как он смог привить в ней такую лояльность? Довел ее до того, что она осталась с ним, даже когда он был не в состоянии защитить ее. Как же ее Марку удалось это?
Грим смотрел на закрытую дверь. В своем эгоистичном желании обладать ею, он позабыл обо всем, что она пережила в этот день. Сила, которую она показала, стоя перед Лукеном и Вероном, перед ним самим. Она отдалась ему в обмен на возвращение ее потомства, не объясняя, что они были самками, и она сдержала слово. Лиза позволила ему соединиться с ней, чтобы пролить свое семя в ее тело, и что он сделал?… Он жаловался.
Грим потер свое лицо и сделал глубокий вдох.
Он жаловался.
Как он мог? Она не торнианка, никогда не была ею. Очевидно, что женщины с Земли по-другому реагировали на соединение, его поразило произошедшее между ними, и он понял, что это также было самое удивительное освобождение в его жизни. Готов ли он потерять это? Просто потому, что это было не так, как он ожидал? По другому — не значит неправильно. Лиза сильно отличается от торнианских самок, и Грим понял, что полюбил ее отличия. Ему просто нужно объяснить это ей.
***
Зайдя в комнату, в которой спали маленькие самки, Грим был потрясен, обнаружив Лизу на полу, обнимающую девочек, пока она крепко спала. Ее преданность детям поражала его. Он нежно коснулся ее руки и нахмурился, заметив, что та была холодная. Он осторожно подхватил Лизу на руки и отнес назад в их кровать. Грим укрыл ее одеялами, какие только смог найти, потом быстро вернулся к девочкам, проверяя их одеяла, и повысил температуру в помещении.
Вернувшись к Лизе, он разделся и скользнул рядом. Он никогда не отдыхал с женщиной раньше. Никогда не слышал, чтобы такое происходило. Как приблизиться к ней правильно? Он знал, что хотел сделать… он хотел притянуть ее к себе и удерживать в своих объятиях, дать ей свое тепло, свою защиту. Позволит ли она это? Решив, что есть только один способ узнать, Грим осторожно протолкнул руку под ее плечи, наклоняя Лизу к себе.
Как только она начала бормотать, он замер.
Ощущая тепло, Лиза инстинктивно перекатилась к нему. Она так устала. Она просто хотела спать. Укутываясь в одеяло, Лиза уютно устроилась и блаженно вздохнула.
Грим остался совершенно неподвижным, когда Лиза обернула свое тело вокруг него, прежде чем замереть и вздохнуть. Он осторожно обнял ее своими руками. Когда она не возразила, Грим позволил себе расслабиться и просто чувствовать ее. Ее небольшое тело соответствовало ему, подходило так, как если бы они являлись двумя частями одного целого. Это ощущалось таким правильным. Кто бы мог подумать, что всего лишь держа женщину в объятьях, он может стать счастливым.
Закрыв глаза, Грим заснул.
Глава 3
Какой чудесный сон она видела. Как будто она лежала на теплом песке, и солнце согревало ее кожу. Мужчина из грез находился у неё между ног и оставлял поцелуи на внутренней поверхности бедра. Издав стон, она наклонилась, чтобы зарыться пальцами в его густые волосы, убеждая быть ближе. Первое прикосновение его языка к клитору заставило её задрожать. Закинув голову назад, она выгнулась, требуя большего, а любовник её мечты дал ей это.
— Да… — в ожидании большего удовольствия ее бедра инстинктивно раскрылись. Толстый, грубый палец осторожно прощупал ее вход, прежде чем медленно проникнул в нее, не останавливаясь, пока полностью не вошел. Когда к нему присоединился еще один палец, Лиза не смогла удержаться и застонала снова. Она могла чувствовать, как усиливается давление. О, Боже, это было так хорошо! Хриплый рык заставил ее распахнуть глаза, и она увидела, что это Грим наслаждался ею.
— Грим… — ее голова упала назад на подушку, когда он прикусил ее клитор в ответ, а его пальцы стали двигаться быстрее. Она не смогла остановить свой крик, когда взорвалась в оргазме. Грим жадно упивался ее соками.
Когда он проснулся с ней, обернутой вокруг него, то решил, что должен обладать ею. Лиза отдалась ему, принадлежала ему, и он намеревался удержать ее. Вчера он удовлетворил ее дважды. И продолжит еще, он не даст ей никаких оснований оставить его. Отодвинувшись от ее сладкой киски, Грим встал на колени, и его дымчато-серые глаза встретились с ее, когда головка члена скользнула по влажным складочкам.
Почувствовав его ствол у своей щелки, Лиза раздвинула ноги шире, зная, что никогда не откажет ему. Когда он скользнул в нее, ее тело выгнулось. Боже, он чувствовался так хорошо… Затем его член погрузился в нее еще глубже, и девушка почувствовала, как ее тело омыло волной удовольствия. Внезапно вспомнив его требование вчера ночью, она закрыла глаза, пытаясь отвлечься, говоря себе, что это только для него, для его удовольствия, что он хотел не ее реакцию, а лишь ее тело.
Грим застонал, как только вошел полностью в ее шелковистую глубину, чувствуя реакцию ее тела. Благословение Богини! Он никогда не знал, что соединение может быть так красиво…, что женщина может принести воину столько радости, столько удовольствия. Наблюдая за ее откликом, пока он находился в ее тесной киске, Грим почувствовал себя самым сильным мужчиной. Когда она вдруг замерла, он нахмурился и почувствовал, что Лиза отдаляется от него, не физически, но она больше не реагировала на него.
— Лиза… — зарычал он, желая, чтобы она открыла глаза.
— Я стараюсь, — прошептала она, ее глаза по-прежнему были плотно закрыты. — Я не буду двигаться. Бери то, что ты хочешь, — тем не менее, она не смогла скрыть в голосе заминку и слезу, скатившуюся из одного глаза.
— Посмотри на меня, моя Лиза, — приказал он грубовато, увидев ее боль. Осознание того, что он вызвал эту боль, ранило его сердце. Большие руки нежно обхватили ее лицо, а его большой палец вытер слезы. — Посмотри на меня, маленькая… пожалуйста, — попросил он.
Медленно влажные янтарные глаза встретились с серыми.
— Я хочу доставить тебе удовольствие, моя маленькая. Хочу поделиться радостью с тобой. Пожалуйста, позволь мне, — ее глаза лихорадочно искали истину в его глазах. Она знала, что не переживет, если он отвергнет ее снова.
— Пожалуйста, малышка, поверь мне, научи меня. Научи меня, что действительно означает соединиться с женщиной, — Грим открывался ей, как никому другому, позволяя увидеть его скрытое желание действительно принадлежать кому-то; желание, что бы кто-то принадлежал ему. Это не нормально, не для торнианца. Воин воспитывался, не зная ни одну женщину, которая когда-либо по-настоящему заботилась бы о нем, торнианка всегда будет искать другого, даже его собственная мать.
Глядя в глаза Грима, Лиза нашла свою правду. У нее, возможно, не было инструктора, но она вдруг поняла, что торнианцы лишились того, что действительно означало для мужчины и женщины быть вместе. Соединение. Это больше, чем физический акт, речь идет о единении с этим одним человеком, который завершает тебя, который любит тебя, который будет стоять за тебя горой, в ошибках, в недостатках…
Грим внимательно смотрел на Лизу, видел ее сомнения, страхи, которые он вызвал своими действиями. Существует время в жизни каждого воина, когда он знает, что его следующее действие навсегда изменит его будущее. Это случилось с ним пятнадцать лет назад, и это происходит с ним сейчас. Он должен был принять правильное решение на этот раз.
— Пожалуйста, Лиза… — умолял он ее.
Она начала медленно двигать бедрами, наклонив их, чтобы вобрать член еще глубже; его стон призвал ее неуверенно схватить его за плечи.
— Да, маленькая, веди меня, — она рассмеялась бы, если бы он не вошел в ее лоно глубже, заставляя задохнуться. Она — та, у кого был только один любовник, она должна вести его? Ее колени обхватили его бедра. Когда ноги девушки обернулись вокруг его ягодиц, она поднялась, чтобы встретить его сильные толчки.
— Да… Грим, жестче… пожалуйста… — ее поощрение заставило Грима отпустить его страсть — страсть, которая была только для нее. Почти полностью выходя из ее тугой киски, он услышал протестующий крик Лизы и резко погрузился обратно.
— О, Боже! — она не смогла удержаться и снова застонала, сжавшись вокруг него. Ее бедра толкались, вращались, делали все, чтобы она могла удержать член прямо там! Ее киска начала сокращаться, когда он вдалбливался в нее, пока девушка не взорвалась в экстазе.