— Ты звал меня, мой повелитель, — пропела чаровница и перевела взгляд на кровать, где спала Одри. Потом на застывшего ловца. Улыбнулась, явно довольная.
— Мне нужны все сведения о марашерах, Ланта. — Оборвал я обмен взглядами между ловцом и этой нахалкой. — И об их укусах.
— Укус стража Огненного Мира смертелен, — Ланта танцующей походкой подошла к кровати. Я дернулся, желая закрыть собой Одри, но остался на месте, понимая, что черноволосая не причинит ей вреда. Ланта провела ладонью над головой и спиной пострадавшей, нахмурилась. — Да, связь создана. Это как незримая нить, по которой утекает жизненная сила… Сейчас она течет неспешно… но с каждым днем связь будет крепчать. Одрианна обречена. Если только…
Она замолчала, всматриваясь во что-то, видимое лишь ей. Я поддался всем телом вперед.
— Если только?
— Оборвать связь можно, лишь уничтожив того, к кому перетекает жизнь Одри.
— Вот дерьмо, — я сел в кресло, задумавшись.
— Только этот кто-то весьма сильный маг, — буркнул Харт. — И мы понятия не имеем, где его искать.
Я сложил кончики пальцем, размышляя. Поднял голову.
— Это можно узнать. Узнать, куда уходят марашеры после того, как сожрут мага.
— Как?
— Нужна приманка. — Я поднялся, ощущая желание двигаться и действовать. — В застенках есть маг?
— Из осужденных? — сообразил Харт.
— Мне плевать из кого, — честно ответил я. — Мне сойдет и тот целитель, что заходил к нам. Но твоя совесть явно будет против. Поэтому найди осужденного, я пока подготовлюсь. Ланта, если тебе больше нечего сказать, то можешь быть свободна.
Девушка откинула темные пряди за спину.
— Я, пожалуй, останусь, мой повелитель, — томно протянула она. — Мне надоел мой… дом.
Я пожал плечами, раздумывая, что мне понадобится.
— Как хочешь, только не крутись под ногами.
— Думаю, мне понравится прогулка по подземелью, — медленно улыбнулась Ланта. Флай сглотнул. Я проигнорировал обоих. Если Ланта хочет развлечься — не стану ей мешать, в конце концов, она заслужила.
А у меня есть дела поважнее.
Дверь захлопнулась за ловцом и чаровницей, я закрыл щеколду. Постоял и решительно развернулся, шагнул к кровати, на ходу стягивая через голову рубашку. Лег на постель, аккуратно переложил Одри себе на грудь, стараясь не тревожить ее рану. Она что-то буркнула во сне.
— Не ругайся, — я положил ладони ей на поясницу, прикрыл глаза. Делиться силой для меня совершенно противоестественное занятие, но что-то я не видел рядом других желающих. Одри завозилась, устраиваясь, вздохнула мне в шею, сказала что-то невнятно. — И не говори, — прошептал я. — Сам от себя в шоке.
Сила не желала перетекать в женское тело, и мне приходилось напрягаться, чтобы направить поток не к себе, а от себя. Поначалу шло тяжело, потом приноровился. Дыхание Одри выровнялось, стук сердца перестал напоминать стрекотание перепуганной птицы. Почувствовав головокружение, как от кровопотери, прервал поток и полежал, глядя в потолок.
Надеюсь, моих сил ей хватит… на какое-то время. Лежать так, обнимая девушку, ощущая ее дыхание на своей шее — было приятно. И слишком о многом мне напоминало. Поэтому я осторожно переложил Одри на кровать, поднялся, подхватил свою рубашку.
Надо сделать ловушку для проклятой серой твари и найти того, кто это устроил. Правда, я не был уверен, что и поиски, и результат мне понравятся. Да что там! Я был убежден, что мне они точно не придутся по вкусу.
* * *— Рассказывай, — Армон постарался говорить спокойно, хотя было видно, что ему хотелось рычать. Взгляд девушки испуганно метнулся к его лицу, переместился ниже, щекам стало горячо. Неуместно пришли воспоминания о том, как он лежал на ней и что… делал. Щеки запылали так, что ими можно было осветить всю Пристань.
Она отвернулась.
— Там есть одежда, — махнула рукой неопределенно, но, покосившись, поняла, что Армон верно расценил ее жест. Или просто увидел, что кроме сундука в этой комнате ничего не было. Вытащил полотняные штаны, натянул их, завязал веревку на поясе. Сойлинка пыталась не пялиться на него, но не могла удержаться. Она видела мужчин, в их обществе носили лишь штаны или и вовсе набедренные повязки. Но все они были другими. Не такими, как этот. В человеческой форме у Армона не было ни шерсти, ни хвоста, только на концах ушей топорщились кисточки, да тонкая темная полоса сбегала от выстриженного затылка по хребту. У него даже живот был безволосый. Ниже… ниже Сойлинка старалась не смотреть. Ее до сих пор била дрожь, стоило лишь представить… вспомнить…
— Тебе они что дали? — Армон все еще рылся в сундуке, не глядя на девушку.
— Настойку, — тихо ответила она. — Чтобы было… легче.
— Чтобы разбудить желание. Возбуждающее тебе дали, — поморщился Армон. — Рубашки нет?
— Нет.
— Ладно. И так сойдет. — Он развернулся к ней, и Сойлинка снова вздрогнула. Какой же он большой… Сильный… Красивый…
Взгляд мужчины потемнел, зрачки расширились, а радужка напротив — стала стремительно желтеть. Он шагнул к ней. Сойлинка замерла. Еще шаг… Ей хотелось бросить покрывало, открыться перед ним, почувствовать…
— Так не пойдет, — голос Армона стал хриплым и злым. — Надо уйти отсюда. Ты до сих пор под действием… настойки. У тебя такой взгляд… и здесь все еще пахнет волчьей мятой. Оденься.
Он резко развернулся и вышел за дверь. Сойлинка посмотрела на хлопнувшую створку.
Армон ждал ее у озера, кидал в воду мелкие камушки. Окинул взглядом ее светлое платьице, наспех заплетенные волосы, босые ноги — и отвернулся.
— Рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все. Зачем вам ребенок?
— Не нам. Первому… Но я не знаю.
Она присела на ствол поваленного дерева, обхватила себя руками. Заря оказалась прохладной, хотя она всегда мерзла, сказывалась птичья кровь. Армон внезапно оказался рядом, возвышаясь, словно скала, сверля ее гневным взглядом.
— Демоны бесхвостые, как ты согласилась на это? — зло бросил он. — Почему? Я думал… думал, ты другая! Ты же совсем дитя!
— Я не дитя.
Она пожала плечами. Смотреть на мужчину было почти больно. Отвернулась и сжала зубы, не позволяя себе плакать.
— Я уже взрослая. И обязана делать так, как мне велит Первый.
— Ложиться под незнакомца? — процедил Армон.
— Если так надо.
Она отвернулась, закусила губу. Внутри стало горячо от слез, но плакать она не станет. И объяснять — тоже. Она кожей чувствовала, как рихиор зол, и хотела сбежать подальше, но заставляла себя сидеть на месте.
Она точно проклятая, как о ней говорят.
— Почему ты?
— Не знаю. Мне не объяснили.
Вероятно, потому что других жалко. С кем еще можно так поступить? Только с крылатой. Ее что в огонь, что в воду, что под незнакомца — никто не заплачет. Дочь врага и сама враг, так ей говорили. И неважно, что она всю жизнь живет в Пристани, все видят ее крылья и ненавидят за них. Хотя Сойлинка не обращалась уже так долго…
Она уставилась на воду, надеясь, что Армон не увидит ее лицо. Почему-то отчаянно не хотелось, чтобы он увидел.
— Мне жаль, что так вышло. И жаль, что тебя заставили, — тихо сказала она. — Думаешь, я глупая? Поняла, что ты не по своей воле на это пошел… У тебя кто-то там остался? За Пустошью?
— Невеста, — Армон снова кинул в воду камень. Сойлинка прикусила губу. Невеста…
Их разговор прервало появление Ромта. Пятнистый подошел вразвалочку, окинул Армона злым взглядом.
— Какие у нас гости, — сквозь зубы процедил он. — Неприятные.
— И тебе доброе утро, — отозвался Армон.
Пятнистый обошел его по кругу, фыркнул.
— Кажется, за тобой должок, рихиор?
— Готов расплатиться, — радостно оскалился Армон.
* * *Ромт ударил кулаком снизу, молниеносно и без предупреждения. Сильно. И если бы не реакция рихиора, Армон уже лежал бы без сознания или без признаков жизни. Но рука пятнистого лишь прошла мимо, рассекая воздух, а сам оборотень с размаха вогнал в пятнистый живот левую, развернулся, не давая противнику вздохнуть, и ударил снова, выпуская когти. Кровавые прорехи расчертили торс Ромта, он зарычал, скорее от ярости, чем боли. Регенерация уже сшивала борозды, и Армон ударил снова, частично меняя свое тело.
Вокруг уже собирались зрители, два зверя, выбивающие друг из друга дух, привлекли на берег озерца почти всех обитателей Пристани. Сойлинка отбежала в сторону, чтобы ее не сбили ненароком.
— Это все, на что ты способен, рихиор? — Ромт вытер кровь с лица, когда они на миг разошлись.
— Почему же, я только начал, — рыкнул Армон, снова сбивая противника с ног и вдавливая в землю его голову.
Пятнистый тоже пару раз зацепил, на плече и груди оборотня заживали порезы. В целом, эта драка сейчас была лишь на пользу Армону, он злился, да что там, он был просто в ярости! И возможность выпустить пар его лишь порадовала.
Попасться на волчью мяту, что может быть хуже?
Конечно, в империи эта травка давно запрещена, за ее распространение можно угодить в застенки и даже на виселицу. Но… проклятье! Это просто отвратительно, так попасться! Не его вина, что у оборотней нет иммунитета к этому запаху, но стоило вспомнить, как он вел себя… Как вылизывал женское тело, как целовал…
Он с наслаждение вогнал кулак в твердый бок, ломая ребра.
«Я не ребенок», — сказала Сойлинка.
Да уж. В этом он успел убедиться. Тело у нее вполне… взрослое. И соблазнительное даже без волчьей мяты.
Снова удар, когти вспарывают кожу и погружаются в мясо. Пальцы скользкие от крови, клыки зудят от желания вгрызться в чужую шею.
Единственное, что спасло девушку от неминуемой близости — это принципы рихиора. Он никогда не позволит себе выпустить рядом с женщиной зверя. Больше никогда. Если бы он не обернулся… Если бы остался в той форме… волчья мята сделала бы свое дело.
Удар, удар, удар!
Шерсть, кровь, рычанье!
Ярость, злоба, инстинкт…
Зверь…
Он зверь.
Армон сдержал руку, готовую нанести последний удар. Ромт смотрел золотыми тигриными глазами, в которых плескалась ненависть. Поднял голову. Жители Пристани молчали, смотрели с ужасом. Рихиор вновь опустил взгляд. Кровавое месиво, в которое он превратил Ромта, сейчас мало напоминало гордого и сильного предводителя.
Армон тяжело поднялся, смахивая с ладоней липкие капли крови и грязь. Развернулся и пошел прочь, не слишком понимая — куда.
Дошел до пустыря, где уже не было домов, и углубился в заросли высокой, выше него, травы, что колосилась упругими стеблями с пушистыми белыми венчиками на концах. Чуть слышное шуршание за спиной заставило Армона насторожиться, а потом резко обернуться и сжать ладонь на тонкой шее.
— Ах, какой быстрый, — пропела Интиория, обвиваясь кольцами вокруг них. — Очень-очень быстрый и сильный рихиор…
— Что тебе надо? — буркнул Армон.
— И очень злой, — промурлыкала девушка, словно была не змеей, а кошкой. — Все, как мне нравится.
— Или убери от меня свой хвост, или я за себя не ручаюсь, — прорычал Армон, с угрозой глядя в зеленые глаза.
Интиория тихо рассмеялась. Ее змеиное тело вдруг начало съеживаться, уменьшаться, и уже через минуту на траве стояла девушка. Зеленая чешуя волной накрыла ее тело — от шеи до стройных ног. Она снова расхохоталась, увидев ошарашенный взгляд Армона.
— А ты думал, что я всегда такая хвостатая, рихиор? Поверь, у меня все вполне… по-человечески. В некоторых местах. Ах, неужели ты умеешь смущаться? Как мило.
— Слушай, я просто демонски устал от всей вашей компании, — вздохнул Армон, с трудом отрывая взгляд от женского тела, так соблазнительно скрытого чешуей. — Поэтому говори, зачем явилась, и убирайся.
Интиория хмыкнула.
— В твой прошлый визит я уже предлагала свою дружбу, рихиор. Предложение все еще в силе. И поверь, тебе лучше согласиться на него.
— Ты мне угрожаешь? — не поверил он.
— Как я могу? — змея очаровательно улыбнулась. — Ты такой сильный мужчина, а я всего лишь слабая женщина. Какие угрозы? Всего лишь совет. Ты здесь словно котенок, Армон. Ничего не знаешь, ничего не понимаешь. А я могу помочь.
Она обошла его по кругу. Даже на двух ногах движения Интиории были плавными, скользкими. Змеиными.
— Серьезно? — Армон склонил голову. — Тогда, может, расскажешь, зачем я здесь? Или ты не знаешь?
— Ну почему же, — Интиория остановилась за его плечом, склонилась, втягивая воздух. — Знаю. Тебя выдернули из твоего мира, чтобы ты отдал свое семя этой глупышке Сойлин. Наверняка заставили, ведь ты не сделал бы этого по своей воле. Дали какой-нибудь настой, чтобы ты потерял голову… Ты потерял ее, рихиор? — она вдруг наклонилась и лизнула его плечо. Армон резко отстранился, девушка коварно усмехнулась, облизала губы. Язык у нее был узкий и раздвоенный. — Не отвечай. Ты сдержался. Я знаю это.
— Знаешь?
— Ты действительно сильнее всех, кого я видела… — ее голос стал задумчивым. — Не только здесь, — тронула его руку. Потом коснулась пальчиком головы. — Но и здесь. Но и тебя сломают, Армон. Это произойдет, если ты не примешь мою помощь.
— И что ты предлагаешь?
— Тебе не избежать близости с Сойлин. Волчья мята лишь начало, если надо, тебя напоят и Слезой дракона, знаешь что это?
— У вас нет ее! — не сдержался Армон. Слеза? Да быть того не может!
— Есть, — усмехнулась Интиория. — Тебе нальют ее в чай и запрут с девушкой в одной комнате. М-м-м, ты ведь понимаешь, что там у тебя не будет шансов устоять? Впрочем, твоего разума после этого тоже не будет, слеза сожжет его. А вот звериная суть и инстинкты останутся… И это будет повторяться так долго, пока Сойлин не понесет.
Армон поежился. Если змея говорит правду, то его участь хуже, чем он думал. Слеза Дракона… Боги, откуда она в Пристани?
— Но зачем все это? Зачем вам нужен мой ребенок?
— Этого я не знаю, — Интиория покачала головой. — Но у тебя лишь один выход, Армон. Ты должен… пахнуть близостью. Должен делать вид, что согласился и выполняешь все условия. А после…
— После?
— Я помогу тебе сбежать.
— И что ты попросишь взамен, — он прищурился, рассматривая красивое женское лицо.
— Еще не понял? — она шагнула ближе, глядя снизу вверх. И расхохоталась. — О, мужчины такие мужчины… Нет, ты не нужен мне, Армон, хотя не спорю, я могла бы уделить тебе чуть больше внимания. Но… ты возьмешь меня с собой. В свой мир. В Кайер.
Армон напряженно пытался прикинуть варианты. Хотя были ли они у него? По словам Интиории выходил совсем неприглядный расклад… Обещать что-то чешуйчатой не хотелось, он ей не доверял, но и выбора у него не было.
— Хорошо, — выдавил он. — Договорились.
— Вот и славно, — девушка сверкнула невозможными зелеными глазами. — А сейчас тебе лучше вернуться к крылатой и сделать что-нибудь, чтобы на тебе был ее запах. Не вынуждай Первого применять крайние меры.
Армон сквозь зубы выругался.
— Тебе не обязательно идти до конца, рихиор, — промурлыкала Интиория, ее ноги на глазах изменили форму, вновь превращаясь в хвост. — И держи язык за зубами, Армон.
Не прощаясь, она скользнула в траву и растворилась, словно ее и не было. Ни один стебель не шевельнулся, скрывая тонкое, покрытое чешуей тело.
Армон покачал головой. Доверять Интиории он стал бы в последнюю очередь, но в чем-то она права. Пока ему остается лишь принять правила игры. Или сделать вид, что принял их.
ГЛАВА 13
Харт притащил какого-то сморщенного старикашку, воняющего фекалиями. Я обошел его, брезгливо поморщившись.
— И это маг? Ты издеваешься?
— Заключенный Питр Иласка, прозванный Поганкой, осужден на пожизненное пребывание в застенках города Речная Тина за убийство трех человек с помощью магии, — хмуро отрапортовал Флай. Моя затея ему категорически не нравилась, впрочем, как и всегда.
Я прощупал поле над Поганкой. Да, магия была, хотя и не сильная. Или ее заглушило общее истощение этого сморчка и его жизнь в застенках.
— Что будешь делать? — с легким беспокойством спросил Флай, наблюдая мои приготовления. Я уже успел сдвинуть лавки в нижнем зале, где обычно обедали стражи, очертил контур и расставлял свои ритуальные предметы. Ланта уселась на стол и болтала ногами, Харт старательно на нее не смотрел.