Ланта не пожелала испариться по своему обыкновению и сейчас красовалась в жемчужно-сером наряде с бирюзовыми вставками. Одри упорно рассматривала совсем неинтересную стену, Лира нежно мне улыбалась. Похоже, ее я первой скормлю какой-нибудь серой твари Пустоши.
Одно радовало — отсутствие Кархана. Похоже, книженция сообразила, что он станет последней каплей, способной переполнить чашу моего терпения. Или нет. Поймал быстрый взгляд Лантаареи на Харта. Скорее, черноволосая обольстительница решила, что грязная и неприглядная зверушка не добавляет ей привлекательности и оставила Кархана сторожить родной склеп.
— Отправление, отправление! — заорал «путевик». — Последний Приют ждет вас, господа путешественники!
Я скривился, придирчиво проверил все руны, что начертил этот неуч, поправил пару символов, заработав косой взгляд. И только потом встал в круг. Остальные присоединились. Несколько минут свободного падения в бездну и знакомый голос Дорса:
— Ба, кого я вижу! Лекс, неужели ты? О, прекрасная Лантаарея, как я рад снова приветствовать вас!
— Не могу сказать, что счастлив вновь навестить твой приют, Дорс, — проворчал я.
Смотритель портала придирчиво осмотрел мой наряд, задержался взглядом на амулете ловца, присвистнул.
— Ого, в империи все так плохо?
Я пожал плечами. Задерживаться у Дорса мы не стали, хотя бывший ловец, соскучившийся по новым собеседникам, настаивал. Но Одри нервничала, переживала об Армоне, я же понимал, что даже с моей силой она долго не протянет. Так что, наскоро позавтракав, мы отправились к границе Пустоши. На этот раз вполне официально.
И уже с рассветом пересекли серебряную линию, отделяющую эту территорию от империи. Дорс грустно смотрел нам вслед, вероятно, прощаясь навсегда.
Ехали в молчании, лично я злился, остальные — не знаю. Когда солнце начало припекать, решили сделать привал. Одно радовало — здесь, в зоне Пустоши, было тепло. Так что подбитые мехом плащи мы сняли уже через полчаса езды. Растительность становилась все более густой, каменистая почва уступала место зеленым полям.
— Как тут красиво, — тихо и изумленно пробормотал рядом со мной Ник. — А я думал, что в Пустоши все ужасно, гиблое место… А здесь — цветы цветут… и птицы щебечут…
— И монстры разные в кустах сидят, — хмуро отозвался я. Ник нервно обернулся.
Я покосился на девушек, что чинно устроились на поваленном бревне.
— Ну и чего вы расселись? Я для чего вас взял?
— Потому что не можешь и дня прожить без нашего общества? — предположила Лира.
— Или чтобы было на ком оттачивать свою язвительность? — хмуро посмотрела Одри.
— Чтобы было кому обед готовить! — рявкнул я. — Для начала.
— Я не умею, — растерялась Лира.
Одри отвернулась, Лантаарея пожала плечами.
— Да вы издеваетесь?
— Ну, я могу освежевать кролика и поджарить, — тихо вклинился Ник. — В теории…
Я посмотрел на Здоровяка и Харта. Первый развел руками, второй усмехнулся.
— Прости, Раут, в Бастионе всегда была отличная кухня.
— Вы серьезно? — я неверяще осмотрел эту компанию. — Бездна. Я начинаю вас всех ненавидеть. Здесь хоть кто-нибудь что-нибудь умеет?
Ответом мне была тишина. А я особенно остро почувствовал, как не хватает Армона. Вот кто все умел. И делал любое дело быстро и сноровисто. У меня в сумке было сушеное мясо, но его я решил приберечь, Пустошь не везде такая гостеприимная. Так что отправил Ника и Здоровяка на охоту, велев не возвращаться без кролика или перепелки. Пока они бродили в зарослях, девушки сложили на полянке горку хвороста для костра. Я осмотрел композицию из еловых веток, травы, палок и одиноко торчащей ромашки, плюнул и велел всем убираться, пока я кого-нибудь не убил. Складывать костер пришлось самостоятельно. Здоровяк притащил тушку кого-то зверька, что порадовало. Ник его освежевал, я наколол мясо на палки, велел присматривать и отправился за водой.
Родник нашелся недалеко, холодная вода журчала по камушкам. Присел, вымыл руки и лицо, откупорил фляжку, чтобы сделать запас. На шорох за спиной не отреагировал, и так знал, кто там.
— А ты времени зря не теряешь, — негромко сказала Одри. — Успел и ловцом стать, и невестой обзавестись. И всего-то за три месяца.
Поднялся, оборачиваясь. Девушка стояла у ствола осины, смотрела недобро. Я пожал плечами.
— Почему бы и нет. Мои умения высоко оценили в Бастионе. Ну а Лира… — усмехнулся. — Она молода и красива, любит меня до безумия. Так что… почему бы и нет.
— Я видела ее безумие в Кайере, — резко сказала Одри. — Девушка орала, что убьет мерзавца, который ее обидел.
— Мы слегка повздорили, — я подошел ближе. — Тебя это беспокоит, Одри? Моя невеста? С чего бы это?
— Мне нет никакого дела до твоей невесты, — взвилась она. — Я лишь не верю, что твои намерения в отношении этой девушки честны.
— Решила выступить ее дуэньей? — усмехнулся, всматриваясь в сердитые серые глаза. — Не стоит. Лира уже взрослая девочка. Уж поверь мне.
Она побледнела.
— Твои намеки отвратительны…
— Да какие намеки? Я, кажется, прямо говорю. Кстати, — склонился, ощущая ее торопливое дыхание. — Это не помешает мне потребовать с тебя свое желание. Надеюсь, ты о нем не забыла?
— Какое желание?
— М-м-м, узнаешь в свое время. Пока можешь пофантазировать.
Она наградила меня ледяным взглядом, я улыбнулся.
— Сначала найди Армона, — глухо сказала Одри и, резко отвернувшись, ушла в лес.
Я еще постоял у родника, размышляя. А когда вернулся, обнаружил, что тушка безнадежно сгорела. Обозвав собравшихся никчемными червями, я вылил в костер воду, гася его, и молча залез на лошадь. Голодные и злые мы отправились дальше.
ГЛАВА 15
Армон проснулся от дыхания, что щекотало шею. Моргнул, скосил глаза. Оценил обстановку. Так, он лежит на узкой кровати, придавив своей тушей Сойлинку, по-хозяйски закинув на нее руку и ногу и прижимая к своему животу. Оно-то понятно, на этой лежанке спать с комфортом и не получится, кровать рассчитана на хрупкую девушку, а не на здорового мужика. И тем более, не на них двоих.
Бездна, и как это он так отключился? Ведь собирался всего лишь полежать, ожидая, пока уснет Сойлин, а потом расположиться где-нибудь в другом месте. Например, коврик на полу выглядел весьма неплохо.
Так почему он уснул и продрых все ночь, глубоко и спокойно? Тело ощущалось расслабленным и отдохнувшим, тяжелым.
— Если ты проснулся, то можно я встану? — прошептал тихий голос ему в шею.
Армон резко убрал руку и ногу, вернее, снял их с девушки.
— Прости! Крепко я уснул! Почему не разбудила? Я тебе, наверное, все отдавил.
— Я не хотела тебя будить, — она приподнялась на локте. Между ним и деревянной стеной было так мало места, что Армон изумился, как она вообще там помещается. Попытался отодвинуться дальше, но ощутил пустоту. И снова посмотрел на девушку. Хотя лучше бы этого не делал. Растрепанная, сонная, в мятом платьице, со съезжающей с плеча полоской ткани, она выглядела очень соблазнительно. Захотелось сгрести ее, притягивая ближе, и вновь припечатать своим телом к стене, на этот раз с более конкретной и приятной целью…
Стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть и прервать напряженный обмен взглядами.
— Эй, крылатая, ты совсем обнаглела? Думаешь, будешь дрыхнуть до полудня, пока другие работают? — заорали снаружи. — Думаешь, тебя тут бесплатно кормить будут?
— Ой, — Сойлинка пискнула и попыталась перелезть через тушу Армона. И самое странное, что помогать ей в этом нелегком деле ему ни капельки не хотелось. Но, вздохнув, он придержал ее неловкие телодвижения, скатился с лежанки и распахнул дверь.
Вирса, стоящая на пороге, чуть не получила створкой по носу и зашипела, разгневанно выпустив когти. Армон присвистнул, осмотрел ее ладошку и выпустил свои. Кошка мявкнула и свалилась со ступенек.
— Не люблю, когда меня будят, — недовольно протянул оборотень. — Не вздумай это повторить.
Вирса процедила что-то сквозь зубы, вскочила. Попыталась заглянуть за спину Армона, туда, где стояла смущенная и побледневшая Сойлинка.
— Так это правда! — в голосе Вирсы было не только возмущение, но и почему-то обида. — Ты надел ей браслет? Этой… этой…
— Этой красивейшей на земле девушке? — уточнил Армон. — Нет еще, к сожалению. Увы, Сойлин пока не дала мне своего согласия. Но я не теряю надежду, все же ее красота покорила меня настолько, что я решил вернуться в Пустошь.
— Вернулся из-за нее? — Вирса открыла рот, по-кошачьи дернула носом. — Но она же страшилище!
— Шутишь? — оскорбился Армон вполне натурально. — Да в Кайере она стала бы первой красавицей! Даже императорские дети не могут похвастаться подобной внешностью, а всем известно, что принцесса Сильвия — красивейшая в империи! Так вот, — Армон склонился ниже. — Рядом с Сойлинкой даже Сильвия показалась бы простушкой.
— Врешь! — взвизгнула Вирса. За деревьями Армон уловил смутные тени других кошек и сдержал улыбку. Если нюх его не обманывал, еще несколько таились за стеной навеса для дров. Вот и отлично.
— Я? Вру? — он нахмурился и рыкнул. — Думай, что говоришь, женщина!
Вирса попятилась. Похоже, такое обращение она понимала.
— Не вру, — проявил милосердие Армон. — Сойлинка очень красивая. Да что мне тебе рассказывать? Ты видела, какая у нее кожа? Золотая, как имперская монета. А глаза? Это же бирюза на солнце. Очень редкий цвет. А тело? Тонкая, словно деревце. А какие перышки! Мечта! — он закатил глаза, надеясь, что не начнет хохотать прямо сейчас. Кошки подобрались ближе, уже не таясь, подергивая хвостами и принюхиваясь. Треугольные уши стояли торчком, кисточки на концах топорщились. — А ее голос? Я готов слушать его вечно. Он словно песня — нежная и страстная. Даже не знаю, — Армон картинно вздохнул и прижал ладонь к груди, — не знаю, что буду делать, если Сойлин откажет мне. Наверное, я этого не переживу.
— Лишишь себя жизни, как вечный скиталец Гериид? — громким шепотом спросила одна из слушательниц — совсем юная, с россыпью рыжих пятнышек на личике.
— Как кто? — слегка сбился с трагической ноты Армон.
— Гериид, — с томным придыханием повторила девушка. — Ну, тот самый, что двадцать лет приходил под окно своей любимой, надеясь увидеть ее, а потом умер от тоски.
Армон поскреб за ухом. Да уж. Некстати вспомнил Лекса, вот кто уже катался бы от смеха, наблюдая эту картину. Гериид, ну надо же. Двадцать лет приходил, идиот. Мда…
— Угу, — невнятно буркнул Армон. — Наверное. Как он.
— Как романтично! — сложила ладони кошечка.
— Хватит болтать! — рявкнула Вирса. — Развесили тут усы, рты открыли, как поганые сороки! А ну, брысь работать! — она бросила на Армона злой взгляд, распрямила плечи. — И раз уж ты добиваешься внимания девушки, то должен знать, что отныне и до момента ее решения, должен сам обеспечивать ее пропитанием! Ясно тебе?
Сердце Армона радостно подпрыгнуло.
— Ну, что же… придется соблюдать ваши традиции…
Вирса фыркнула и удалилась, остальные потянулись за ней.
Армон вернулся в дом, все еще улыбаясь. И остановился, натолкнувшись на яростный взгляд Сойлин. Та стояла, уперев руки в бока, и смотрела так, что рихиор почувствовал себя дождевым червем под лопатой.
— Ты самый бессовестный и наглый лгун, которого я только видела! — припечатала девушка. — Не подходи ко мне больше. Видеть тебя не хочу.
Она схватила шаль и выскочила из домика, а оборотень остался, пытаясь решить извечные вопросы — что он опять сделал не так и почему женщина обиделась? Хотел же как лучше!
Так что к Первому он поднимался не в радостном расположении духа. И тряхнул колокольчик так, что отлетел бронзовый язычок, оставляя в воздухе жалобный и укоризненный звон.
«Совсем не обязательно портить мои вещи, рихиор серебряных крон, — тщедушная фигурка в балахоне возникла в центре круглой комнаты. — Этот колокольчик — подарок и очень мне дорог»
— Я не хотел ломать, — Армон слегка растерялся. Потом сжал в ладони бронзовую игрушку. — Но я пришел не за этим.
«А зачем?»
— Я хочу выходить за стену и участвовать в охоте. Раз тебе нужны мои отношения с Сойлин, то они будут по правилам. С ухаживанием и… браслетом. Насколько я понимаю, население пристани не знает, зачем я здесь.
«Это ни к чему…»
— Да, но Сойлин не должна из-за этого страдать, — жестко сказал Армон. — Я сделаю то, что ты хочешь. Но сделаю правильно. Это слишком жестоко — взять девушку просто как… вещь.
«Ты благороден, рихиор. — Почудилось, или в голосе мелькнуло сожаление? — Твоя душа и помыслы чисты, это редкость в нашем мире»
— Так я могу выходить на охоту? — напряженно уточнил Армон, надеясь, что его помыслы сейчас действительно прозрачны, как родник, и в них ни единой мысли о побеге.
«Что ж… Пусть так. Стена пропустит тебя. Но мой зов всегда вернет обратно, помни, ты дал клятву»
Армон кивнул и шагнул к лестнице.
«Не пытайся изменить то, что должно произойти, рихиор» — прошелестело в его голове.
Армон бросил недовольный взгляд на маленькую фигурку. На миг возникла крамольная мысль, а не преодолеть ли одним прыжком расстояние между ними, сорвать этот серый балахон и увидеть, наконец, что скрывается под ним! Он даже качнулся в сторону, но остановился. Фигура тоже замерла, словно в раздумье.
Рихиор отвернулся, и в его голове раздался тихий вздох.
* * *Ромт наотрез отказался брать Армона в свой отряд, что уходил за стену. Впрочем, рихиора это не слишком обеспокоило. Да, он дал клятву, но, возможно, сможет обойти ее. А пока неплохо бы разведать территорию. Стена открывалась по свисту, комбинацию Армон запомнил быстро и озвучил. Присвистнул уже в вольном варианте, когда живая преграда просто образовала внутри себя дырку.
— Однако, — протянул Армон.
Снаружи высился лес — густой, старый. Рихиор разделся, аккуратно сложил под камень свои штаны и обернулся. Звуки, запахи, цвета привычно ударили сознание, Армон встряхнулся и помчался вперед, ощущая радость движения, наслаждение силой. Его чуткий нос почти сразу взял след, и рихиор припустил туда, куда звал его будущий обед. Как обычно, охота прошла успешно. Он оставил дикого кабанчика под широкими листьями, облизал лапы. И помчался сквозь деревья, впитывая в себя окружающий пейзаж, с ходу определив направление. Справа тянуло водой и илом, слева уплотнялся лес. Армон потрусил вбок, ткнулся носом во влажный мох, чихнул. Пробежал вдоль воды, по скользким камушкам. Поток расширялся, узкий в начале, он скоро уже бурлил и бился, превратившись в довольно широкую реку. А дальше чуткие уши оборотня слышали рев водопада, низвергающего поток вниз.
Армон постоял, раздумывая. Удивительно, но настроение было отличным, все-таки давно он так не бегал — вольно, дико, отдаваясь лишь азарту охоты и преследованию дичи. Зверь внутри него, что так долго сидел на цепи, жмурился от удовольствия, выпуская когти из подушечек лап. В Кайере такая прогулка была невозможна, и чтобы вдоволь побегать, ему приходилось уезжать далеко от столицы, но делать это часто он, понятно, не мог. И сейчас был почти счастлив, вдыхая сырой воздух, ловя звуки и запахи. В Кайере он всегда был лишь человеком.
Рихиор вздохнул. Память об Одри вызывала чувство вины. Как она там? Наверняка пытается понять, куда он делся, волнуется, переживает…
Армон фыркнул, сдул с носа упавшую паутинку и потрусил обратно. Не стоит отлучаться надолго, пока он не сможет разорвать зов Первого, значит, надо вернуться.
И уже когда приближался к стене, таща в зубах добычу, увидел, как скользнула по земле длинная крылатая тень…
* * *Мысленно проклинать нашу компанию я начал довольно скоро. Уже к вечеру.
Мы пересекли долину к тому моменту, как солнце оплавилось на горизонте. Слева начался какой- то чахлый подлесок, справа — засеребрилась гладь мелкой речушки. Нить «маячка» вела меня в скалы, на узкую тропу, что вилась, убегая, вверх. Но соваться туда в темноте я не желал, поэтому решили заночевать. На этот раз, под моим чутким наблюдением, приготовление ужина вышло удачным, и мы расселись вокруг костра, обжигая пальцы о свежеприготовленное мясо в листьях.